***
Девушку поместили в библиотеке на первом этаже, она скользнула туда, как рыба в воду, даже не оглянувшись через плечо, по всей вероятности, пребывая в блаженном неведении, что он установил охранные чары по периметру комнаты, которые предупредят его, если она попытается уйти. — Итак… Я могу остаться здесь сегодня? — спросила она, то и дело отводя от него взгляд, как будто хотела не спускать с него глаз, но соблазн книг был слишком силен. — Конечно, моя дорогая, — сказал он, делая шаг к ней и нежно кладя руку ей на поясницу. От этого прикосновения по его руке разлилось тепло, как будто она была пламенем, а он — разгорающимся хворостом. Мужчина глубоко вздохнул, его тело отреагировало предсказуемым образом. Когда он поправил одежду, эрекция стала твердой и болезненной, он был готов снова заявить права на ее тело. Его охватило желание, когда его рука скользнула по изгибу ее бедер и коснулась нежной плоти. Ее глаза расширились, и она практически отпрыгнула от него, как будто тот же жар разлился по ее собственному сладкому телу, воспламенив ее кровь. — Нет, нет... Я буду здесь весь день, — пробормотала она, словно не совладает со своим голосом, и побежала трусцой в конец библиотеки, как будто не могла уйти от него достаточно быстро. Волдеморт не мог не усмехнуться, потому что... может быть, на нее его прикосновения подействовали сильнее, чем она хотела признать? О, с этим можно работать. Незаметно поправив мантию, он послал Акцио и, слегка насвистывая, отправился в гостиную Малфоев. Пока все было хорошо, и он был приятно удивлен, увидев, что Северус уже пришел, хотя выглядел он как всегда ворчливо. Гостиная примыкала к столовой, обе выходили на восток, но в этой комнате стояли стулья и столы, письменный стол с канцелярскими принадлежностями, где можно было вести переписку, и оборудование для полировки палочек и ухода за кобурами для волшебных палочек. Практичный насест для почтовых сов был расположен прямо за окном у стола, чтобы не приходилось заносить сов внутрь для доставки. — Милорд, — сказал Северус, слегка поклонившись. — Я понятия не имел, что у вас такая связь с этой девушкой. — Ну, какой смысл в секретах, если о них знают люди? — весело сказал Волдеморт, выбирая более удобное кресло у камина и жестом приглашая Северуса тоже сесть. Северус опустился на стул с прямой спинкой, повернувшись лицом к своему лорду, выглядя необычайно нервным и не в своей тарелке. Волдеморт подозревал, что невротичный характер этого человека и его потребность быть в курсе всего испытали довольно неприятный шок, и он не мог не ухмыльнуться. — Как обстояли дела в Хогвартсе после нашего отъезда? Северус поморщился и слегка скривился. — Как вы можете себе представить... Люди были в ярости. Очень злы. Волдеморт не смог удержаться от того, чтобы не ухмыльнуться. — Понятно, — проворчал он, сцепив пальцы и глядя на Северуса. — Кричали? — Да, — тяжело ответил Северус. — Проклятия? — Несколько. — Какие-нибудь серьезные повреждения? — Альбусу нужно отрастить волосы. И ногу, — пробормотал его шпион, и Волдеморт хмыкнул. — Что он сказал школе? Северус вздрогнул, словно это было неприятное воспоминание. Прежде чем ответить, он вытер лицо, запутавшись в жирных черных волосах: — Что она... ушла с тобой добровольно. Что вы общались до этого, и... — Северус сглотнул. — И? — Подтолкнул Волдеморт. — И... — Голос Северуса упал почти до шепота, — И... что... вы двое... были... влюблены. На мгновение Северус выглядел испуганным, как будто знал, что это верный способ заработать Аваду. Волан-де-Морт должен был признаться себе, что это не было неразумной мыслью — это было то, что он мог сделать в прошлом, — но прямо сейчас он не мог ничего сделать, кроме как рассмеяться. Тишину нарушил пронзительный звук. Северус явно вздрогнул, прежде чем его плечи опустились, и он вздохнул с облегчением, понимая, что доживет до следующего печального дня. Затем Волан-де-Морт углубился в истинную тему визита. — Почему ты не сказал мне, что Дамблдор был поражен Проклятием? Северус хмыкнул, по-видимому, не удивлённый этим, и его длинные ноги потянулись к огню, как будто мужчина всё ещё чувствовал холод из своего подземелья. — Мне было строго приказано этого не делать, и проклятие было чертовски трудно остановить, если хотите знать. Тем не менее, он умрет через несколько месяцев. — Понятно, — сказал Волдеморт, поглаживая подбородок. — Значит, любое убийство будет убийством из милосердия, иначе Альбус превратится в инфернала. — Совершенно верно, и, как вы можете себе представить, он боится этой участи. Волдеморт усмехнулся. — Так ему и надо. К счастью для Альбуса, у нас на него другие планы. Самое интересное, как он оказался проклят. Я не рассказывал об этом проклятии никому, кроме моего Ближнего круга. Полагаю, оно должно было возникнуть из-за того, что Альбус прикоснулся к какому-то предмету, потому что я считаю крайне маловероятным, чтобы кто-то из Пожирателей смерти не сказал мне, что они напали на Альбуса Дамблдора. Ты не знаешь, что это был за предмет? — Это было кольцо, милорд, — ответил Северус, — И, полагаю, одно из ваших. Он нашел его, когда изучал историю вашей... семьи. Волдеморт моргнул. Кольцо? Кольцо Гонта? Конечно, он бы заметил, если бы кольцо было похищено или...? Северус продолжал, сменяя шок за шоком: — Альбус был больше озабочен снятием проклятия, которое, по его словам, гноилось в кольце, чем собственным здоровьем, поэтому он сначала позаботился об этом, а потом вернулся в Хогвартс и попросил меня о помощи. На мгновение ему показалось, что его сердце остановилось. Его крестраж был уничтожен? Почему он не заметил, как часть его собственной окровавленной души исчезла в пустоте? Неужели он слишком часто разбивал свою душу на части, превращая себя в такое количество осколков, что связь между частями его души была потеряна? О, ему нужно было собрать другие крестражи, проверить, все ли с ними в порядке, может быть, создать мост между ними, и... Он едва заметил, что Северус начал жаловаться на то, что его вызвали из Хогвартса. — Мне пришлось дать второкурсникам свободное время, и что скажет Альбус, если так будет продолжаться? Для миссии было бы лучше, если бы Господин соблаговолил уважать то, что учителю трудно приходить и уходить в любое время, и... — Да, да, — рассеянно сказал он, отмахиваясь от Северуса, — Я подумаю об этом позже. А сейчас ты можешь идти. И Северус встал с поклоном, выглядя странно довольным и потрясенным тем, что Волдеморт, похоже, его послушал. Что ж, каждому своё заблуждение. У Волдеморта на уме были более важные вещи.5.
14 июня 2024 г. в 15:55
— Попробуй, это гораздо лучше, чем этот чай, — предложил он, держа перед ней графин со свежесваренным кофе. — Я сам его сварил.
Он пах божественно, с глубоким, насыщенным ароматом, который, казалось, дразнил ее вкусовые рецепторы, как будто она могла почувствовать его вкус в воздухе.
— Нет, — коротко и довольно грубо ответила она, продолжая пить свой чай, предварительно осторожно проверив его на предмет подделки.
Кто бы мог подумать, что такой человек, как он, может сделать с напитком? Мысли о ядах, мерзких зельях, которые подчинят ее волю, заставят ее добровольно исполнять его ужасные фантазии прошлой ночи, пронеслись в ее голове, и она вцепилась в свою кружку с чаем так, словно готова была защищать ее ценой своей жизни.
В ее голове возникло ощущение легкого раздражения, исходящего от него, как будто он считал ее глупой, раз она решила, что он попытается сделать что-то подобное. Она пристально посмотрела на него, но это только заставило его пожать плечами, как будто он совершенно не заботился о своей репутации.
Столовая была светлой и просторной, с большими окнами, выходящими на восток, через которые в комнату проникали ранние лучи ноябрьского солнца, заставляя пылинки плясать перед окнами со средниками, как будто эльфы веками не вытирали пыль с синих бархатных штор до пола.
Снаружи сады, казалось, простирались на довольно большое расстояние, прежде чем появилась роща берез с желтеющими листьями, уступающая место коричневым осенним полям. Вдалеке паслось стадо абраксанских лошадей, и жеребенок игриво хлопал детскими крылышками, бегая кругами вокруг стада, дополняя мирный пейзаж, как четкий контраст с ужасом внутри дома.
Гермиона вздрогнула, но заставила себя снова посмотреть на него. Волшебник, сидевший напротив, выглядел нереальным и чужим в бледном утреннем свете: Такой высокий, он нависал над столом, слишком бледный, с пятнистой кожей и прорезями, которые заменяли ноздри вместо нормального носа …
С другой стороны стола раздался громкий вздох, и Волдеморт вытер рот салфеткой, прежде чем раздраженно сказать: — Какой смысл травить тебя после того, как я привел тебя сюда? Много работы впустую, не так ли? Если бы я хотел твоей смерти, я бы нашел гораздо более быстрый способ.
Она хмыкнула, мысленно отметив, что он не отрицал других зелий, которые могли бы свести ее силу воли к пеплу. — Кто знает, почему такой человек, как ты, вообще что-то делает? Может быть, ты просто думал, что так будет забавнее.
Он, казалось, был недоволен этим, мгновение смотрел на нее ужасными красными глазами, горящими как угли, а затем принялся молча пить свой кофе. Его сила вдруг сильно запульсировала у ее виска, как настойчивый град на окне, а затем внезапно отступила, как будто он пытался удержать ее от того, чтобы она вырвалась на свободу.
Чувствуя тошноту, она попыталась отвести взгляд в тщетной надежде, что каким-то образом забудет о его присутствии.
Эта вынужденная вежливость и попытки обуздать его печально известный нрав вызывали у нее сильное беспокойство, как будто он каким-то образом проснулся этим утром, решив притвориться джентльменом, и совсем не был похож на того жестокого хищного монстра, которого она видела прошлой ночью через связь. Как будто он понял, что она напугана, и решил таким образом успокоить ее. Но нет, она совсем не хотела в это верить: если она ослабит бдительность хотя бы на секунду, лорд Волдеморт набросится на нее, воспользовавшись любой видимой слабостью.
Стиснув зубы, она поморщилась, чувствуя себя так, словно сидела как на иголках в ожидании неизбежного нападения.
Вчера она несколько часов пролежала на кровати, голодная и напуганная, в ужасе от того, что он вернется и осуществит ее самый страшный кошмар. Его фантазии, просочившиеся сквозь их связь, казалось, пришли прямо из ее личного ада. Хотя она не была удивлена, что кто-то вроде Волдеморта может предпочесть более грубую форму секса, это все равно было шокирующим открытием. Она, конечно, не хотела участвовать в его фантазиях, пока он предавался мечтаниям.
В течение дня веревки, связывавшие ее, исчезли, и хмурый, неразговорчивый эльф принес поднос с ужином.
Сначала она тщательно проверила еду и наелась вкуснейшего грибного супа с горячими булочками. Графин с белым вином она оставила нетронутым, решив, что, если он вернется позже, ей нужно быть начеку.
После одинокого ужина она приступила к исследованию, начав с очевидного выбора — узнать больше о защитных чарах. Ее собственная попытка разобраться в заклинании не дала ей ошибиться, и в воздухе возникла паутина мерцающих чар, пересекающих комнату, словно спутанный клубок серебристых слоев, в котором трудно было различить пересекающиеся нити разных чар.
Потребовалось немало времени, чтобы разобраться, но она не удивилась, обнаружив, что спальня заперта и запечатана. Однако ее глубоко возмутил тот факт, что Волдеморт установил против нее индивидуальные заклятия. Единственная полезная вещь, которую она узнала в результате осмотра, заключалась в том, что следы большинства старых заклятий ясно указывали на то, что этот дом принадлежит Малфоям.
Сердце замирает от осознания того, что ее похитили в логово Пожирателей смерти. Некоторое время она безучастно сидела на кровати, глядя невидящими глазами на невыразимые ужасы, проносящиеся в её сознании...
О том, как Пожиратели смерти толпились вокруг неё, люди в масках заставляли её быть свидетелем ужасных жертвоприношений, как тот бедный горящий человек в Запретном лесу, Волдеморт публично издевался над ней, её друзья пришли на помощь, но были пойманы в ловушку и жестоко замучены, Гарри молил о помощи, а она была вынуждена смотреть, как Пожиратели смерти ломают его, Рон мёртв, Джинни и Луна жестоко изнасилованы, Невилл стал игрушкой для Лестранжей, и...
...с яростной дрожью она заставила себя вынырнуть из фантасмагорических видений и усилием воли сосредоточилась на окружающей обстановке, пытаясь осознать себя в настоящем. С попытками бегства придется подождать, но за время подготовки она узнает как можно больше.
Хождение по комнате не избавило ее от беспокойства, так как она быстро пришла к выводу, что это, должно быть, личная спальня Волдеморта, судя по одежде в гардеробе. Это напугало ее еще больше, подтвердив, что он действительно планировал физически заявить на нее права и использовать ее тело так, как она видела во время их связи.
К счастью, на его столе лежала большая коллекция книг. Отчаянно желая отвлечься, она порылась в полках, прежде чем свернуться калачиком на кровати с книгой по трансфигурации, в которой подробно описывалось, как можно превратить растения и живые существа в постоянные неодушевленные предметы, решая проблему гниения в очень элегантной манере.
Утром ее разбудил резкий стук в дверь, и угрюмая эльфийка провела ее в столовую, ворча под нос, что «Мисс слишком много времени провела в ванной, и до сих пор не очистилась от грязи, о нет, такие, как она, никогда не будут чистыми, таская грязь в наш чистокровный дом» — впрочем, ничего другого от преданного Малфоям эльфа она и не ожидала.
К счастью, там не было никаких признаков семьи Малфоев. Гермиона предположила, что либо им не разрешили обедать с их лордом, либо они просто не захотели, и, честно говоря, она не могла винить за это даже Люциуса Малфоя.
Подавив нарастающее беспокойство — она должна быть начеку, не паниковать, сохранять спокойствие и собранность, следить за ним, а не за пейзажами, чтобы он не сделал шаг, — она с гримасой отхлебнула остывшего чая.
Ей было больно соглашаться с Волан-де-Мортом. Чай был в лучшем случае некачественным, и уж точно не шел ни в какое сравнение с хорошим, крепким чаем, подаваемым в Хогвартсе. Возможно, его предложение выпить ароматного кофе было бы к лучшему. В конце концов, оно не могло быть отравлено, учитывая, что он пил его сам.
На столе были представлены почти все блюда, известные человечеству на завтрак, и, пока Гермиона ела свой намазанный маслом тост с джемом, она была несколько удивлена, увидев, как Волдеморт с аппетитом уплетает полный английский завтрак с яйцами, ломтиками бекона, кровяной колбасой, грибами, фасолью, помидорами и тостами, намазанными маслом.
— Что такое, ты... пялишься? — спросил он, глядя на нее поверх вечно дымящейся кружки с кофе.
По какой-то причине она покраснела, словно ее застали врасплох, и пробормотала: — Я …Я не думала, что ты будешь есть. По крайней мере, не так много.
Если бы у него были брови, они были бы вздернуты, и он пробормотал про себя, с отвращением качая головой: — Не думала, что буду есть..
Допив кофе из своей кружки и налив еще одну, он сказал вслух: — Насколько я знаю, без пропитания выжить невозможно. Поверь, я пробовал, и это было неприятно. Нет нужды ослаблять себя, отказываясь от еды или питаясь слишком мало.
— Хорошо, — слабо сказала она, все еще чувствуя себя неловко из-за того, что пялилась на него.
— Ты многого обо мне не знаешь, дорогая, — сказал он, задумчиво глядя на нее, — И, возможно... со временем я тоже кое-что узнаю о тебе. А время... у нас с тобой его будет много.