Осенний прибой

Ветер любит тебя Ветер любит меня Миллионы в мире известий Почему же сидим мы на месте?

Чуяло сердце Маракулина — не к добру всё это. Ровно с того дня охватила тревога, которая не хотела больше отпускать. Как самому Саше не хотелось отпускать его. Пугающие мысли, не соответствующие образу бесстрастного юриста. Как можно было спокойно работать, если он не уходил из головы? Нельзя было разгребать дела судебные вместе с душевными. Новая встреча приключилась в октябре, после того, как Балалаеву пришло известие — его вызвали в рейс. Как только он получил эти новости, сразу же принялся обзванивать друзей — непременно хотелось поделиться радостной новостью. Первый гость не заставил себя долго ждать. Потрёпанный, запыхавшийся, скрюченный из-за «незапланированной пробежки» Александр чудом оказался у порога Игоревой квартиры. С каким рвением он истыкал дверной звонок, периодически переходя на постукивания в дверь: к чему такая спешка? — Саша! Что с тобой, случилось чего? Господи, отдышись и заходи. Зачем вообще… Не успел договорить вышедший Игорь, как под хлопок двери очутился в крепких объятиях. Балалаев замер в замешательстве, а Сашка, стиснув руки так сильно, спрятал лицо у него в плече. Игорь не понимал, что это было — радость, печаль, гнев… Маракулин никогда не слыл человеком эмоциональным — вечно сдержанный, улыбчивый лишь по ситуации, отчего и непредсказуемый. Зачастую это шло на руку, только во время работы, но никак не в личной жизни. — Надолго уезжаешь? — Кажется, на месяца три… — Долго. Я буду скучать. — Не дольше полёта в космос… И я, непременно. — Прошу тебя, только будь осторожен! — Саша наконец поднял голову, уставившись на Игоря. — Не хочу потом сидеть напротив тебя в следственном изоляторе, пытаясь выудить хотя бы одно правдивое слово, пока на фоне маячит какое-нибудь дело о «контрабанде» или ещё чего похуже. — Ты то ли романтик, то ли невротик, Сань. А ещё на меня что-то наговаривал. С чего вдруг такие мысли? - Не знаю. Под возникшую неловкую паузу мужчины перебрались из прихожей на кухню. Чайник на плите, ваза с конфетами на столе, старая кружевная тюль на окне — атмосфера необычайной теплоты, почти как у мамы Игоря, к которой они забегали в детстве после беготни по дворам. — Чего не электрический? — Да последний сломался, а такой как раз лежал на всякий случай после… — Напомни, сколько чайников ты умудрился сломать до этого? — А кто любит забегать на кофеёк, пока дело не идёт? И оба засмеялись — практически в унисон. Кажется, это помогло ненадолго отвлечься от новости о грядущем расставании. Постепенно кухонные стулья сменились мягким разложенным диваном, на плечи лёг плед, а ноги скрылись под одеялом, стащенным из спальни. Игорь был бы не против остаться там, но мысль об узком диване ему показалась милее, ведь засыпать как-то не входило в их с Сашей планы. Вместо утомительных разговором о будущем они предпочли тихий вечер наедине. Сложилось впечатление, будто именно сейчас весь мир замер ради уютного мгновения. Игорь приобнял Сашу за плечо, тот — неуверенно за талию. Они обнимались, пока на столе стыли кружки с чаем. Когда они опомнились, было уже поздно, так что пришлось слать горе-моряка в «долгое путешествие» за новыми порциями чая. В голове Саши раз за разом прокручивались одинаковые мысли, но приходилось их успокаивать в угоду сладости момента. Нельзя было портить вечер, ведь когда ещё удастся повторить что-то подобное?