Однажды соболь, конь и дева...

И в следующую секунду на пороге стоял… конь! Соболь ей казался крупноват для перекидыша? Хх-ха! Здоровенная лошадь, злобно взоржав, кинулась на железную клетку и копытами смяла толстые железные прутья буквально за пару минут. А потом также осатанело расправилась и с ошейником, и с седлом, растоптав их буквально в пыль. Рей стояла, ни жива, ни мертва, боясь пошевелиться. А ну как зверь кинется и на неё? А конь, разломав атрибуты своего плена и словно опомнившись, спокойно подошёл, положил голову ей на плечо и шумно вздохнул, заглянув в лицо умилительно щенячьими глазками. — Пу-пушистик? — робко спросила девушка и, решившись, погладила зверюгу. В новой форме перекидыш оказался здоровенным тяжеловозом с мохнатыми щётками на ногах и густой гривой, причём тоже какой-то странной масти — не вороной, не бурый, а какой-то… каштановый. Коник снова головой потёрся об неё, игриво прижался бочком, отбежал и зафыркал, явно на что-то намекая, а затем, видя, что она не понимает, опустился на передние ноги. — Ты хочешь, чтобы я села верхом? Покатаешь меня? Ответом ей стало веселое ржание. — Какой ты умничка, — погладила она коня за ухом, как собаку. — Какой ты хороший мальчик! Только стань пока опять соболем, сможешь? Нам сперва нужно из города скрыться, а потом с удовольствием прокачусь на таком красавчике! Запихнув перекидыша в его компактной форме за пазуху, Рей заодно захватила в захламленном коридоре пару отрезов дорогой парчи да шикарное издание с золотым тиснением знаменитой поэтессы — авось продаст. А затем методично стала разливать масло для готовки по всему дому. И в лаборатории заметила ещё одну пакость. — Ну Сноук, ну падла высохшая! — Рей ругнулась, доставая из скрытого ранее чарами отвода глаз тайника, который обнёс Финн, забытый там ситхский гримуар. — Мразь, что ж ты тут творил прямо у меня под носом, — тихо плевалась она, проливая маслом страницы запретных заклинаний, которые даже мельком выглядели жутко. — Просто чудо, что джедаи не пронюхали за столько лет! Не иначе, мне сама Сила помогла! После чего положила томик в камин, чиркнула спичкой и проследила, чтобы гадкая книжица точно прогорела до тла. Ей почудились, то ли с чердака, то ли из сада, то ли просто вдалеке, пронзительные вопли и верещание, будто крысу шваброй придавило. Нянюшка рассказывала ей легенды, что колдуны завязывают своё могущество и самую жизнь на скверные книги. Что ж, если и так, о Сноуке она точно жалеть не будет! А затем Рей подожгла и сам дом. Странно, но покидая его, она не испытывала даже толики угрызений совести — только облегчение, будто выздоровела после тяжелой болезни. Накинув приметный красный плащ, чтобы отвлечь ищеек, если они имелись, Рей прошла до городских ворот, за выходом поменяла плащ на серую безликую курточку и вернулась кружным путем к знакомому ресторану. Сомелье, принимавшая поставку вина, заметила её и кивнула на угол, а затем подошла в укромный проулок через минуту. — Портвейна больше нет, зато есть парча и книга. — Рей показала отрезы и томик. Мимо проулка, истошно звеня в колокол, проехала громыхающая колымага пожарной команды — видимо соседи Сноука заметили, наконец, дым и вызвали подмогу. Рей облегчённо вздохнула — если люди только-только спохватились, на месте дома точно останутся одни головёшки. Проводив глазами пожарников, женщины вернулись к разговору. — Хм… шикарно конечно… — сомелье с интересом провела по ткани, оценивая качество шёлка и пролистала страницы книги из дорогой веленевой бумаги, — Сколько просишь? — Сколько дашь, — пожала плечами Рей, не надеясь на большую сумму. — Так, подождешь немного? Я мигом, только сумку возьму! Через пару минут сомелье вытряхнула всё содержимое кошелька, даже медяшки, а затем сняла с руки ранее невидимый артефакт… Рей своим глазам не поверила! — Врать не буду, там всего сотня серебром, ремонт дома сделала, — протянула она ей ключ от хранилища в гномском банке. Вот это была удача! Гномы были товарищами себе на уме, никогда не понятно, по каким таким критериям отбирали людей, которым позволяли иметь ячейку в своём банке. Но если уж позволяли… украсть или завладеть против доброй воли этим ключом было нельзя. И, главное, пока хозяин того не пожелает- ключ был невидим и никак не ощущался. — Я, Эмелин Холдо, передаю право пользования своей ячейкой на десять лет со всем её содержимым добровольно и без принуждения. — отчетливо произнесла сомелье официальную формулу, поправив лиловый локон. — Через десять лет ключ сам вернётся, не беспокойся. — тонко улыбнулась она Рей. — Спасибо! — горячо поблагодарила принцесса свою бизнес-партнёршу, она-то к гномам даже не совалась, чёрт их знает, выдадут они её Палпатину или нет. А теперь у неё был самый надёжный сейф из всех существующих! — Спасибо, храни вас Сила, — внезапно расчувствовавшись, хлюпнула Рей носом. — Ну-ну, даже большой империи нужен первый кирпичик в прочный фундамент, — как-то очень проницательно улыбнулась Эмилин, подмигнула ей и, сделав безразличное лицо, пошла к ресторану, держа покупки под мышкой. Так Рей снова оказалась скиталицей, но если осенью она бежала из дворца, ничего не замечая, трясясь как осиновый лист от каждого взгляда, брошенного на неё равнодушным прохожим, и отчаянно экономя каждый грош, то теперь она словно открыла новую для себя книгу. Изучая, наблюдая и исследуя свою собственную страну. Раньше Рей короткими перебежками добиралась на рынок, вздрагивая от каждого резкого звука, словно пугливый заяц, а теперь с удовольствием бродила в толпе, не только прислушиваясь к разговорам, но и сама начиная их со случайными прохожими. Люди роптали. Цены росли и росли, зарплаты стояли на месте, а хорошо в стране жили лишь те, кто имел связи и смог пристроиться во дворец на жирные оклады. А сейчас, после её побега, Палпатин ещё и тратил безумные суммы на абсолютно бесполезные гадания, чтобы её поймать, собирая всех городских сумасшедших и профессионально их изображавших прохвостов. Толпа фриков выла, каталась по полу и нелепо дёргалась, после чего выдавала Палпатину очередное «пророчество» о том, где скрывается внучка-смутьянка. Все участники этого паноптикума получали некислые гонорары, что на фоне обычных граждан, считающих каждую копейку, выглядело как особо утончённое издевательство. Рей долго не понимала, почему эти прихлебатели не пытаются реально её ловить, пока не озарило- кто же добровольно прикроет этот аттракцион, за счёт которого столько уважаемых людей прикупили себе по личному острову? Да к тому же они так погрязли во взяточничестве и откатах, что просто разучились уже нормально работать. Может и возьмутся за ум, но только перед лицом зримой угрозы. А пока ей следует проявлять разумную осторожность, но без излишней паранойи. Она ехала и ехала по стране, чутко присматриваясь и прислушиваясь. У неё ещё не было никакого плана, но уже было ощущение, что нужно делать: в первую очередь она собиралась забрать свой родовой клинок, который спрятала под камнями в Восточной гряде, практически на другом конце страны. Затем — найти верных людей, получить поддержку от соседних государств и, самое важное, заручиться поддержкой влиятельных лиц в собственной стране. Очень, очень многим не нравился этот балаган, который устроил её дед. Но с Пушистиком её путешествие было даже комфортным, а главное, она больше не чувствовала себя одинокой! Конечно, Рей не пыталась надеть на перекидыша ни седла, ни уздечки. Натерпелся, бедняга! И потому ехала по-крестьянски, безо всяких «вытребенек», неторопливо. Зато с удобством. Однажды Рей пошутила, что раз он соболь, то она поймает ему мышку, мол, самый деликатес для тебя. Так Пушистик на неё обиделся! И дулся, пока она прощения не попросила. Вообще он был животным с характером. Хотя и ни разу не нападал на неё, к чужим он не был так благодушен. Однажды, буквально на второй день путешествия, пока они ещё привыкали друг к другу как к компаньонам, Рей остановилось на постоялом дворе. Это позднее она придумала для экономии, чтобы Пушистик незадолго перед трактиром перекидывался в соболя и она проносила его в сумке. А тогда просто завела оборотня лошадью в конюшню и поставила в свободное стойло. Симпатичный кудрявый конюх, которому она сунула несколько монеток, тут же услужливо принёс ведро воды — напоить коня с дороги. День был тёплый и Рей сняла свою извечную шапчонку, под которой прятала волосы у Сноука. — Какая у нас милая постоялица в этот раз! — белозубо улыбнулся ей конюх. — Неужели не сложно было без седла ехать? — Да нет, я хорошая наездница, — без ложной скромности ответила ему. — Потрясающе! Вы же такая молоденькая худенькая девушка и управляетесь с таким… ааааай!!! Её конь, переставший пить, со своим ростом легко перегнулся через оградку и от души хряпнул конюха за плечо. — Пушистик! Ты чего кусаешься?! — Рей тут же кинулась отбивать человека от лошади. — Пушистик?! Ну и имячко ты подобрала этому монстру! — сердито прошипел парень, потирая укушенное место. Даже и через рубаху, ему явно хорошо досталось. — Сам ты монстр! — теперь уже обиделась за своего коня Рей. — Он просто немного нервный от пережитого, прошлый хозяин над ним издевался. Отойди от него, сама управлюсь! — Вот и управляйся! У, скотина зубастая! — погрозил он коню кулаком Рей, окончательно разобидившись, потребовала: — И деньги верни! — Да подавись, овца жирная! — прошипел конюх, злобно швырнув медяшки на пол и… полетел кубарем из конюшни! Пушистик ненароком просунул ногу сквозь редкие доски ограды и залепил парню смачный подсрачник копытом. — Самый умный монстрик у нас, да, Пушистик? — хихикнула Рей, глядя, как конюх отплёвывается от дворовой пыли. Но на всякий случай, мало ли, парень ещё подольёт какую-нибудь дрянь её коню, или в сено ядовитой травы подмешает, Рей с постоялого двора съехала, так и не заселившись. Благо в городке было аж четыре трактира, так что место переночевать нашлось. И тогда же она поняла, что с перекидышем в компактной форме ночевать дешевле. В тихом проулке стала лошадь соболем — вот и не надо никаких дополнительных трат на сено, овёс и постой в конюшне. И прокормить соболя, опять же, дешевле. Так и повелось с тех пор, незадолго до ночёвки она прятала Пушистика в заплечный мешок и входила на постоялый двор простым путником-пешеходом. Вернее, после конфуза с конюхом Рей какое-то время притворялась старушкой, благо маскарад был дешёвым: обсыпать лицо пеплом, подрисовать морщин и надеть платок на голову да поношенную юбку, выменянную у старьёвщика. Затем купила рыжей краски и снова переоделась парнем — с рыжими бровями и рыжими волосами под нахлобученной шапкой. Рей ехала в таком виде почти неделю, приближаясь к Восточным горам. Таким рыженьким пареньком она и зашла на очередной постоялый двор, внимательно присматриваясь. Местечко было грязноватым, с полами в разводах от мытья и серыми занавесками на окнах, а с кухни тянуло кислой капустой, не густым ароматом наваристых щей, а именно кислятиной. Не совсем прямо гадюшник, но витал тут особый нечистоплотный, неряшливый душок. Будь у неё выбор, Рей бы никогда тут не остановилась. Уже насмотревшись на трактиры, она вывела для себя правило: там, где чисто и опрятно, где занавески и скатерти белы и накрахмалены — там и еда вкусная, и обсчитать не пытаются и, как ни странно, за постой ещё и дешевле берут. Но сейчас места начинались дикие, выбора особо не было. Так что Рей присматривалась к другому —не является ли постоялый двор сущим притоном, где случайных постояльцев потом находят с перерезанным горлом в ближайщем распадке? В таком случае она лучше на улице в чистом поле пересидит ночь у костерка. В душноватом зале было немного народа. Купчик третьей гильдии с компаньоном, ленивая дебелая служанка, что неспешно вытирала со стола, да подвыпивший детина с дружками, качаясь, выговаривал толстому трактирщику: — А я тебе без утайки скажу, Ункар! И еда у тебя тут паршивая, и как человек ты — дерьмо! — Ну уж будет тебе, — доброжелательно сказал толстяк, совсем не обидевшись. — Иди-ка лучше проспись! Выпивоху подхватили его друзья, Рей посторонилась, пропуская их, и окончательно успокоилась. Компания та была — обычные деревенские селюки, такие не ходят по притонам. Ну а что еда плохая — так спасибо за предупреждение! Она выбрала стол рядом с окошком. Вечерело, но за день воздух прогрелся уже по-летнему, а рядом с форточкой было посвежее. Рей стянула шапчонку, взьерошив вспотевшие волосы, а подошедший трактирщик расплылся в улыбке: — О, так вы у нас барышня? Совсем одна путешествуете? Без компании? — Да, и мне бы комнату, самую простую. И поужинать. — Ну зачем же такой хорошей девушке да простую? Комнату и большую дать можно, наплыва пока нет, не сезон. А за цену не бойтесь — с вас дёшево возьму! — подмигнул он ей по-свойски. — А поужинать чего хотите? У нас тут щи с кислой капустой, каша, — начал он перечислять, но Рей перебила: — А можно просто яичницу с зелёным луком пожарить? Ну и чаю запить? — Да можно, конечно, — почесал тот в затылке и крикнул в кухню: — Петруха! Выдь-ка сюды! Из кухни показался здоровенный красномордый лоб в переднике с пятнами и кинул на трактирщика недоумённый взгляд. - У нас спец-заказ! Яишенку с зелёным луком для милой барышни сообрази-ка мне! Детина выслушал заказ, затем внимательно посмотрел на неё, пожал плечами и ушёл, потирая руки: — Яишенку, так яишенку. Эт-та завсегда можно, хе-хе! Рей же довольно ухмыльнулась — с яйцами особо не намудрить и тухляк не продать. Сытно и безопасно. На один раз сойдёт. А вместе с едой и кружкой чаю трактирщик принёс ещё и сюрприз: — Вот, ставленный мёд вам, барышня, попробовать принёс. Угощаю! Сам варил! Сладкий, вкусный, ну чисто мёд! — засмеялся толстяк, колыхая обьёмистым брюхом. Рей поблагодарила, принимая напиток и чисто из вежливости сделала вид, что пригубила угощение. Позднее она внимательнее рассмотрела стакан-грязноватый, как и весь трактир. С другой стороны — вроде как сюрприз, человек старался. Но с третьей — нянюшка всегда долбила ей, что пить в незнакомой компании — нажить себе неприятностей. Так что Рей незаметно полила напитком чахлую бегонию на окошке. Не особенно-то и хотелось! Поужинав и втихую накормив Пушистика, сидевшего в заплечном мешке, она поблагодарила толстяка и поднялась в указанный номер. Как и весь трактир — вымытый на отшибись, но и не совсем уж помойка, бельё, кстати, неожиданно, было чистое и белое. Хоть номер и был «экстра», с неожиданной роскошью в виде потёртого по углам дивана у стены и отдельной комнатки для умывания, узкой как пенал, потолки в комнате были низкие. Пушистику конём тут было не развернуться. Такой роскоши как настоящий душ с маго-нагревом тут ждать не приходилось, так что Рей обтёрлась в чуть надтреснутом с одного бока тазике для умывания, застирала свои старые, ещё сноуковских времён штаны и надела чистую рубашку в качестве ночнушки. Затем на секунду задумалась: она всегда для страховки либо подпирала дверь, либо стулья наваливала, либо ещё как-то исхитрялась блокировать вход. Нянюшка ей крепко-накрепко наказывала в незнакомых местах спать чутко и дверь держать на запоре. Здесь вроде бы было безопасно, стоит ли так париться? Но потом сама себе вздохнула с укоризной — дисциплина и ещё раз дисциплина! Тем более что ставленный мёд она уже пить не стала. Так не стоит изменять и второму правилу. Рей подтащила умывальный таз, полный воды, к двери, а сверху зацепила над входом полотенце. Хорошо бы не пригодилось, конечно… И, с чувством выполненного долга завалилась спать вместе с Пушистиком. Рей проснулась посреди ночи от того, что перекидыш начал прыгать по ней, а потом, видя, что она ворочается, но не встаёт и вовсе прихватил её зубами за ухо. Не больно, но чувствительно. — Пушистик, ты чего буянишь? — прошептала она спросонья. И вдруг услышала скрип. А затем ещё один и ещё, невпопад. По лестнице тихо-тихо поднимались уже двое людей! Неужели Палпатину и его прихвостням удалось её выследить? Рей мигом вскочила, сунула ноги в сапоги, схватила заплечный мешок и накинула куртёшку, висящую на крючке у окна. А затем открыла ставни и Пушистик резво выскочил наружу, на лету перекидываясь в коня. С ростом этого тяжеловоза, даже не смотря на то, что Рей была на втором этаже, ей легко удалось запрыгнуть ему на спину. Пушистик громко всхрапнул, когда она на него села, обнимая за шею. Скособоченные от старости ворота по недосмотру держались на последней хлипкой скобе, оборотень просто вышиб их копытами и они рванули во весь опор под вопли, железный грохот и отчаянную ругань трактирщика и его подельника, угодившего в её ловушку. Пригодилась-таки наука старой нянюшки! Пушистик поскакал по ночной дороге, залитой ярким лунным светом, унося её всё дальше от опасного места и Рей приникла к горячей шкуре мощного животного. Только сейчас она почувствовала пикантную ситуацию… Штаны-то её так и остались сушиться в злополучном трактире! А она сидела на лошади в одной рубашке, касаясь самым… хм! Пушистик снова громко всхрапнул, громко стуча копытами по сельской дороге. Конь нёсся галопом и время от времени так получалось, что он задевал её чувствительное местечко… правда, задевал чересчур сильно. Но, снова громко всхрапнув и покосив на неё тёмным глазом, Пушистик вдруг перешёл на более плавную иноходь. Рей убегала от наёмников своего деда по залитыми лунным светом диким местам, ей должно было быть страшно, а было… сладко. Она тихо всхлипнула и покрепче обняла шею коня, прижимаясь к нему сильнее. Пушистик громко заржал, не сбиваясь с иноходи и уходя всё дальше и дальше в тихую долину, раскинувшуюся впереди. Она кончила под громкое ржание своего перекидыша, но ещё долго тот не сбивался с иноходи, уносясь от погони. Конь и всадница проехали ночную долину насквозь и только поднимаясь на холм, Рей, наконец, позволила себе остановиться и оглянуться назад. Уже занимался рассвет, посветлело и вся местность под ними была видна как на ладони. Нигде, даже на самом горизонте, не было ни следа погони! Как так? Да и, если подумать, двор тоже был пустой, ни следа палпатиновских преторианцев. Что это за засада, если пути к отступлению не отрезали? И, самое главное, когда бы трактирщик успел её сдать императорской страже, тут совсем глухие места! В деревне по-соседству хорошо, если есть знахарка, чирьи лечить, не то что военный пост. Но ведь трактирщик вломился в её номер! И когда она убегала, по лестнице уже поднимались минимум двое, она слышала скрип! И тут Рей, впервые задумалась: а был ли её дед вообще к этому причастен? Но если это не была засада, то... то... Ей вдруг, словно наяву, вспомнилось, как хозяин заведения ласково навязывал ей угощение. Ставленный мёд! А в него, наверняка, подмешано сонное зелье! Но почему ломились к ней двое? Да этот боров трактирщик поди уже так заплыл жиром, что сам ни на что не способен! А второй — его подельник... А второй его подельник был не иначе, как тот самый Петруха с кухни! Рей горячо поклялась сама себе, что станет императрицей хотя бы только затем, чтобы вычистить этот гадюшник! У этих уродов явно была уже отлаженная схема изнасилований и если бы не её перекидыш... Она вздрогнула от омерзения. И горячо стало обнимать своего коня: — Мой милый, мой хороший, мой самый лучший Пушистик! — Как же я тебя люблю! И с чувством поцеловала его в бархатистый лошадиный носик.