Однажды соболь, конь и дева...

Варнинг: Пониплей! Пониплей! Ахахааа Да нет, шучу, на самом деле все прилично и романтично, рейтинг, дай боже, если R. Но пониплей присутствует, хе-хе. Рей не испытывала никаких иллюзий насчёт Сноука: Скаред, у которого снега зимой не выпросишь. Злобный, мелочный, подлый и жадный до каких-то анекдотических ситуаций. Но… а что ей оставалось делать? Рекомендаций, чтобы устроиться работать в хороший дом, у неё не было. А Сноук, хоть и предложил совсем копейки, зато обмолвился, что живёт в доме, и в этом доме есть сад. Оглянувшись украдкой на глашатая, как раз зачитывавшего указ о вознаграждении за сведения о сбежавшей принцессе, Рей согласилась быть слугой в доме Сноука. Реальность оказалась даже чуть лучше, чем она ожидала. Здание было на отшибе, в конце улицы, за большим пустырём — меньше будет свидетелей, что она вообще тут жила, если что. Дом, хоть и был захламлён донельзя, всё же добротно построен и просторен. Даже для неё — слуги, нашлась комната на втором этаже с окном. Рей стратегически выбрала именно место над кухней, самое тёплое в доме, где хозяин скупился на лишнее полено дров. И был ещё один плюс, компенсирующий крохотную зарплату — Сноук, из-за скупости, других слуг и не держал, так что теперь тут жило всего трое человек, собственно сам хозяин, его ученик Финн, а теперь ещё и Рей, выдававшая себя за парня. В этом пустынном особняке можно было не опасаться, что кто-то невзначай подглядит, как она по утрам стягивает себе грудь полоской ткани. Обязанностей, конечно, у Рей, как у единственного работника, было по самую маковку. Но, пожалуй, впервые с её побега из дворца, окончательно превратившегося в смесь сумасшедшего дома и пыточного подвала, где безумный император, её родной дед, в приступе ярости убил даже её кошку, БиБи8, она почувствовала себя в относительной безопасности. Сноук, даже не из-за алхимической лаборатории, которую держал нелегально, а из-за мёрзкого характера, ни с кем не мог ужиться. Финн, будучи его учеником, тоже считал себя выше неё. По счастью, он настолько зазнавался, что даже не считал нужным обращать хоть какое-то внимание на работавшего в доме слугу. Только время от времени цедил через губу: «Прибери тут всё» и «Что у нас на ужин? Неси давай.» Рей и несла. И не отсвечивала. Хоть Сноук и был вечно всем недоволен, она быстро приноровилась пропускать его брюзжание мимо ушей — таких дураков, кто согласиться и убирать большой дом, и запущенный сад, и алхимическую лабораторию отмывать, да за три копейки, попробуй поищи! Да к тому же лабораторию он держал нелегально, это она сразу поняла, только взглянув на иссохшую рожу со шрамом своего нанимателя ещё на рыночной площади. Но. Сноук не производил дурь, к барыге она не пошла бы даже за большие деньги — себе дороже, не сегодня, так завтра, даже прикормленные стражники сдадут инквизиторам, их накроют — и тогда ей не выпутаться. Нет, Сноук был птицей полёта повыше, только через месяц Рей поняла, что ж он там такое в лаборатории клепает. «Открывашки», как на воровском жаргоне называли нейтрализующие охранные чары зелья. Причём, поступал умно и осторожно, делал отдельные, самые сложные компоненты для «открывашек», что простым ворам были не под силу. Даже приди стражники с рейдом к Сноуку — не за что зацепиться, в лаборатории только половина компонентов для запретных зелий. Может человек от зубной боли хворает и неудачно декокт сварил, поди докажи! Узнав про его нелегальные делишки, Рей наконец поняла, почему дом битком забит кучей разномастного добра. Причём не с помоек натащенным хламом, а добротными вещами: от бутылок с редким «золотым портвейном» из явинской бухты до старинных книг и отрезов парчи. Воры, видимо, отдавали часть украденного в счёт гонорара. А Сноук, в силу своего патологического скупердяйства, просто физически не мог расстаться даже с крохотной частью своего добра и просто складировал его дома, превращая коридоры в узкие проходики, где двое могли разминуться, только выдохнув. Правда ни разу ей не попадались ни ювелирные украшения, ни деньги. То ли Сноук прятал их лучше, то ли вообще держал вне дома. Эта же скупость хозяина объяснила и то, почему он нанял её — увидев, как она ест за завтраком второй кусок хлеба, Сноук мрачно процедил, что выбрал худого слугу, чтобы тот жрал меньше, а не больше. Видимо, он нанял её не только потому, что паренёк из провинции, за которого она себя выдавала, точно не был связан с его криминальными дружками. Но ещё и из-за того, что он показался скупцу выгодным вариантом. — Я ем потому что работаю, вообще-то, а не штаны тут просиживаю, — огрызнулась Рей. — Вот и жуй быстрее и дуй мыть колбы, — скривился Сноук, но на время от неё отстал. Правда уже вечером, видимо окончательно осатанев от чёрствого хлеба по уценке из соседней пекарни, потребовал от своего слуги, чтобы тот ещё и готовил. Рей же в ответ рявкнула, что про готовку в договоре речи не было: — И вообще, в конце-концов, найми кухарку! — Только баб мне тут не хватало! — Скривился Сноук, будто лимон съел. А Рей почуяла свой шанс, ей тоже надоело который день грызть старые корки: — Если я готовлю, то тогда не буду мыть полы в задних комнатах! И ещё мне нужна книга рецептов! Сноук ничего не ответил, только губы поджал и ушёл, бормоча: — Где-то справа на той полке были, были… И стал рыться в большом шкафу в соседней комнате, а затем и вправду снял с правой полки толстую книгу в сафьянном переплёте. Рей чуть не расхохоталась, когда увидела, что он притащил: Это было шикарное подарочное издание с мраморным обрезом «Поваренная книга лучших набуанских рецептов для молодых хозяек». Продай он этот увесистый том, мог бы хорошо заработать, экземпляр-то был коллекционный, да ещё и первого издания, но Сноук, видимо, физически не мог расстаться с тем, что однажды попало ему в руки. Так Рей стала кашеварить, да ещё и, неожиданно для самой себя, умудрилась захапать в свои руки и закупку продуктов. Когда они со Сноуком стали цапаться из-за того, сколько денег выделять на сьестное, Рей притащила поваренную книгу и стала тыкать пальцем, мол, вот и в рецепте так написано! И… внезапно, Сноук согласился! Он все же был алхимиком и свято чтил формулы. Мысленно Рей ликовала. Но тщательно следовала рецептам, не откланяясь ни на йоту, Сноук придирался по каждому пункту, вплоть до того, что однажды они вместе жарили оладьи и каждый, каждый черпачок теста он взвесил на весах! А потом также взвесил каждую оладью, чтобы проверить, что его слуга точно ничего не украл. Однако при этом Рей получила неожиданного союзника — за нового работника вступился Финн: — Учитель, ну сами подумайте, у нас свежая еда, от которой ваш желудок точно не будет болеть! И потом вспомните, как мы оба траванулись в трактире «Кантина»! Да две недели же в лёжку валялись! Это ж какие были убытки! И теперь, как только Сноук мрачнел, считая стоимость очередного блюда, Финн снова и снова елейным голосом напоминал, что кашеварить дома куда как выгоднее. Видимо и ученику приелись чёрвствый хлеб и несвежие покупные «разносолы». Правда, Сноук и тут не упустил своей выгоды, вычтя из её зарплаты в конце месяца почти треть за то, что она… выкинула скорлупу. Мол, деньги уплочены, а она ценным ингредиентом раскидывается! Рей только зубами скрипнула. Специально, старый плут, ни слова не говорил весь месяц, чтобы обсчитать её в конце. Но, взвесив pro et contra, она решила не затевать полноценный скандал, зимовать где-то надо. А у Сноука безопасно, тихо, а теперь, с её готовкой, ещё и сытно. Ну а то, что он её по сути обворовывает — ну так зато никто и её обман не раскроет. А деньги… уж она придумает, как поживиться с этого прохвоста! Сноук же, после того, как его слуга проглотил, по сути, откровенный грабёж, решил, что может доверять такому безответному деревенскому пентюху. И приказал вычистить клетку в ранее закрытой для неё комнате позади лаборатории. — Да смотри аккуратно с клеткой, гадёныш кусается! — бросил ей свысока хозяин и дал ключи. Рей, пожав плечами, взяла швабру, тряпки, ведро и пошла наводить чистоту. В просторной комнате было удивительно голо. Только стояла огромная пустая, но очень грязная внутри, клетка из мелкоячеистой сетки, да ещё и покрытая сверху каркасом из толстых стальных прутьев. Вернее, клетка только на первый взгляд казалась пустой. В правом углу лежал комочек меха, не чёрный, не бурый, а какого-то каштанового оттенка, какими бывают волосы у людей. Стоило Рей зайти в комнату со своим скарбом и прикрыть дверь, как комочек приоткрыл один глаз и окатил её таким концентрированным презрением, на которое и не каждый человек способен. Но этот небольшой зверёк, навроде соболя, был такой умилительно забавный, что Рей не выдержала и засюсюкала: — Кто тут такой хорошенький, такой миленький пупочка? — Что это у нас за лапусик тут? — Кто у нас такой сладенький и пуфы-ы-ыстенький? Ух я б тебя затискала! И тут же осеклась, поняв, что облажалась сразу дважды. Во-первых, она начала говорить своим настоящим, слишком высоким для парня голосом. А во-вторых, ещё и сказала о себе в женском роде. Соболь же, на тираду, вскочил на лапки, подбежал к её краю клетки и стал не нюхать воздух, как обычно поступали звери, а напряжённо смотреть в её лицо, будто глазам своим не верил. Выглядело это до того уморительно, что Рей, дурачась, прошептала: — Да, я не та, за кого себя выдаю. Но тс-с-с! Это наш с тобой секрет! Соболь тут же подбежал к дверце и поскрёб её лапкой. Рей, увидев, что зверёк ведёт себя дружелюбно, спросила: — Мне нужно убрать твою клетку, будешь себя хорошо вести? И она была готова поклясться, что кивнуло ей животное вполне осознанно. Отбросив крючок запора, девушка прошла внутрь. А зверёк, будто кошка, потёрся об её ноги. И при ближайшем рассмотрении был он какой-то истощённый, запущенный, исхудавший, у Рей сердце сжалось от жалости — Сноук-та ещё мразь. Видимо, морит голодом несчастное животное. Рей осторожно наклонилась, чтобы его погладить и пальцы наткнулись на ошейник — не кожаный, не железный, а серебряный. А под ним — полоска сожжёной кожи. — Да ты у нас перекидыш! — поражённо ахнула она. Перекидышами называли декоративных оборотней, у неё тоже были такие во дворце. Один из рыбки перекидывался в птичку, второй из ящерки в бабочку. Оба размером с ладонь. Но чтобы перекидыш был таким крупным, с соболя… Она даже не слышала о подобном. Стараясь аккуратнее прикасаться, чтобы ненароком не потревожить ожог, Рей снова погладила перекидыша. Зачем Сноуку так мучить невинного зверька? Он конечно тот ещё скупердяй, но держать в серебре оборотня? Воровато оглянувшись на дверь комнаты, Рей достала припасённый себе для вечера сладкий сухарик и сунула его соболю. Вечером Сноук, вернувшись домой, первым делом поинтересовался у неё, как прошла уборка. — Тю, делов-то! Припёр яво шваброй к клетке да и помыл, — фыркнула она, как-то интуитивно поняв, что надо изображать безразличие. А сама, пожалуй, впервые с начала трудоустройства, задумалась, а не прогадала ли она с выбором хозяина? Но в свои права вступала зима, сезон найма работников закончился. С другой же стороны — дом был большой, еда, благодаря её стараниям — отличной, соглядатаев вокруг — ни души, а главное, Рей смогла себе компенсировать воровство начальника, отплатив ему той же монетой. Она долго прикидывала так и эдак, как бы что- нибудь стибрить у старого плута. Проблема была в том, что Сноук прекрасно помнил, где что у него лежит в этом забитом с пола до потолка доме. Где хранятся и шнурок от ботинок и самая последняя гнутая пуговица — всё он держал в своей памяти. И Рей догадалась своровать так, чтобы всё осталось на своих местах! Она аккуратно провертела дыру в пробке у одной бутылки «Золотого портвейна» и слила драгоценную сияющую жидкость в отдельную посудинку, замазав отверстие краской. Дальше оставалось дело техники- немного потереться у дорогих ресторанов, вычислить тамошних сомелье и подойти к высокой худой леди со стильной лиловой причёской прямо на улице, когда она пешочком шла по парку на работу. — Здравствуйте! Я слышала, что вы очень хорошая специалистка в своём деле, — Рей начала с откровенной лести, пока женщина недоверчиво рассматривала скромного паренька в потрепанной одежде, впрочем, замедлив шаг, что уже было неплохо. — Что вы скажете об этом напитке? — Рей прямо-таки сунула сомелье в руки дешёвую фляжку. Та окинула посудинку скептическим взглядом, но отвинтила крышку и принюхалась, вдыхая характерный цветочный аромат. Брови женщины удивлённо вздёрнулись и она заглянула внутрь, рассматривая, как переливается, будто жидкое золото, знаменитый «Золотой портвейн». А затем решительно сделала небольшой глоток. — Что за чертовщина, это ж… — Золотой портвейн, да! — закончила за неё Рей и взяла быка за рога. — У меня есть целая бутылка «Золотого портвейна», но без его фирменной бутылки. Сомелье сначала недоуменно посмотрела на неё, а потом в её глазах зажёгся огонёк будущей прибыли. Она догадалась, что сможет продать элитный напиток мимо кассы в своём ресторане, положив выручку себе в карман. — Где ты его взял, спрашивать не буду, — задумчиво произнесла она, снова окинув взглядом ее брюки с заплатками. — Но по цене вот что скажу… Дальше они с женщиной немного поторговались, в итоге сойдясь на сумме в три раза ниже, чем у лавочников. А учитывая расценки в ресторане — так и в десять. Но Рей была довольна. Сомелье оказалась умной дамой и, выкупив фляжку, тут же закинула удочку на будущее, сказав, что с удовольствием купит ещё. Она оценила удачную инвестицию и её перспективы- портвейн не портится, купи, перелей в оригинальную пустую бутылку и потихоньку продавай, когда хозяин не видит. Стабильная прибавка к жалованью. У обоих. Заверив, что при случае придёт ещё, Рей, насвистывая, пошла домой, ласково перебирая пальцами полученные серебряные монеты в карманах слишком широких для неё брюк. В торговых рядах она из жалости купила заживляющую мазь для соболя. Затем сладких сухариков, которые зверьку понравились и, подумав, сушеной оленины, соболи же вроде хищники. А затем тоже сделала инвестицию в будущее, взяв себе две пары добротных подштаников из зейд-ткани, что грела в холода и охлаждала в жару. И пусть одежда на ней страшная, но там, где никто не видит, телу будет приятно и тепло. Оставшиеся деньги она надёжно спрятала на пустыре за домом, под корнями приметной ели. А дальше по земле помела позёмка, а дни завертелись-закружились один за другим. Она убирала заваленный хламом дом, готовила, убирала в лаборатории, а затем в комнате позади неё, всегда выбирая время, чтобы Сноук отсутствовал. Втихую подлечивала бедного зверька, смазывая ожог от ошейника мазью. Ей было совершенно не понятно, зачем Сноук мучал перекидыша, не давая ему обращаться во вторую форму. А однажды Сноук притащил домой лошадиное седло (видимо, воры, которым он поставлял «открывашки», ограбили шорника) и совсем слетел с катушек, исполосовав зверька плёткой. — Ты будешь мне подчиняться, ты моя собственность! Его вопли слышны были даже через дверь. — Чаво ето он на соболя так орёт? — изобразила Рей наивное удивление. Финн только что умял половину пирога с печёнкой и была надежда, что он захочет поболтать. На него вообще временами нападал странный жор — будто яма желудка была у парня. — Всё тебе объясни, — с ленцой протянул он, ковыряя вилкой в зубах. Но, видимо, словоохотливость в нём победила и Финн снисходительно протянул: — Сноук за спасибо ничего не делает! А этот идиот решил, что он особенный! Дурак набитый, не то что я! Я-то уже и лыжи сма… — и осёкся. А затем, подумав секунду и смерив подозрительным взглядом Рей, старательно изображавшую туповатого пентюха, продолжил, бахвалясь. — Сноук своего не упустит и своё возьмёт. Я б ещё десять раз подумал, чтоб с ним связываться, а в одиннадцатый и вовсе-раздумал! А затем захихикал, довольный шуткой, понятной только ему одному. Рей покивала, изображая восхищение. В этом плане Финн, как бы не хорохорился, был куда проще своего учителя. Немного лести — и он в кармане. Правда Сноук почему-то благоволил к своему ученику (может, просто из-за того, что оба были повязаны в сбыте краденого? Хотя с другой стороны, вряд ли старый скупердяй делился прибылью с парнем). Но из этого недодиалога Рей уяснила для себя — перекидыш был важен для её господина. А значит, Рей просто даже из вредности, подкармливала и подлечивала зверька. Такого хорошенького и такого несчастного. Её раненое сердце тянулось к маленькому соболю, напоминавшему убитую кошку. Хотя и стоило признать, перекидыш был очень смышлёным животным. И смотрел на неё иногда ну точь-в- точь по человечьи! Впрочем, финансы, благодаря плодотворному сотрудничеству с сомелье, теперь были в прекрасном положении. Кубышка под еловым корнем росла, даже в хорошем доме ей бы ни в жизнь не заработать таких денег. Со Сноуком, конечно, не всё было гладко. Рей наивно надеялась, что он подобреет, если его желудок не будет болеть от тухлятины. Мерзкий характер, видимо, невозможно было исправить никакими диетическими супчиками. Но, по счастью, он не лез в её готовку, Рей свято блюла правило самых дешёвых блюд из самых дешёвых ингредиентов. Так что в рационе у них были каши, супы да пироги с непритязательными начинками. Но, даже несмотря на то, что сдачу вредному старику она отдавала до копейки, он и тут попытался несколько раз уличить слугу в обмане и сам пытался ходить за продуктами. Вот только не учёл, что на рынке прекрасно запомнили не только приметный облезлый золотой халат и морду со шрамом, но и безобразные скандалы, которые он там закатывал, истеря за каждый потраченный грошик. А потому лавочники, только завидев его лысую макушку на пороге, тут же взвинчивали цены в разы. И Сноук, побесившись, снова отдавал закупку в её руки. Рей же, поняв, что ему физически надо было хоть кого-то, но нагреть, специально подставлялась: то пережарит пирожки, то бульону позволит выкипеть. Скупец, будто нюх у него был, тут же прибегал орать на кухню, мол, тупой слуга его скоро разорит и накладывал штраф, вычитая из жалованья. Не будь у неё «прибавки» ей пришлось бы туго. А так… она могла себе позволить самодура-хозяина! Так потихоньку наступила весна, в саду поспела жимолость. И Сноук, узнав, что у него рядом с домом растёт бесплатная еда, чтобы не делиться с ней, сожрал сразу целый таз ягоды… получив расстройство желудка. Рей, кажется, впервые с побега со дворца, совершенно искренне засмеялась (правда предусмотрительно спрятавшись в кладовку). И всё бы так и катилось заведеным порядком, если бы однажды её не разбудил удар кулаком в лицо. — Куда ты дел их! — визжал Сноук, хаотично молотя по ней руками. — Отдавай, ворюга! Верни немедленно! Кое — как отбившись от сбрендившего, но крепкого старикашки, Рей вскочила с кровати. — Да что произошло-то?! Сквозь ругань, рыдания и попытки снова дать ей затрещину, она наконец выяснила — что у скупца пропал сундук с украшениями. А когда она резонно возмутилась- мол, я-то тут причём? Сноук торжествующе сунул ей под нос массивный золотой браслет: — Вот, из-под подушки у тебя торчал! Отдавай всё обратно! — снова кинулся он на неё. Отбившись в очередной раз от старого идиота, Рей резонно спросила: — Это я, стибрив всё, себе бы только браслет оставил? Да ещё и под подушкой, чтобы его точно нашли? Сноук, наконец поняв, кто его крупно надул, от злости отшвырнул браслет и, завизжав как баньши, что кровь-то для поиска он сохранил, от него не сбежишь, есть помощники, куда-то помчался из дому. А Рей, подняв с пола украшение, застыла в шоке. Вот и выбрала себе тихую гавань, называется! Сноук, тварь такая, , кровавой магией , балуется! Вот чего Финн время от времени обжирался как ненормальный — психованному старикашке кровь давал! И Сноук его держал именно для этого! Да если про эти художества узнает пресветлый орден джедаев — тут камня на камне не останется! Рей ещё раз прислушалась - Сноука в доме не было. Видимо, побежал за подмогой в поимке к своим криминальным дружкам, не понимая, что Финн наверняка уже взял их в долю. А скорее всего, именно они этого "ученика" и подослали. Поди кубышку с деньгами заодно обнесли. Вот будет ещё одна истерика, когда скупец это поймёт! М-да, тут надо свалить чисто и технично, чтобы комар носа не подточил! Рей, подобрав браслет, закинула в заплечный мешок и купленный у старьёвщика яркий красный плащ- специально отвлечь ищеек в городе, если они и будут, и тёплую неприметную серенькую куртку, чтобы переодеться на большой дороге. Быстро зашла в лабораторию — под глазом дергало и ныло, на лице наливался синяк, а пара сноуковских «открывашек» были и лечебными. Она щедро смазала ушиб и пока она забирала в кладовке сухари и сушеную оленину, которую покупала соболю, ей уже полегчало. Кстати и о нём. Не оставит она пушистую бусинку злобному садисту! Соболь, как обычно, обрадовался, когда она вошла внутрь. А Рей, улыбнувшись, взяла зверька на руки, вынесла из клетки и сняла садистский ошейник: — Беги, малыш, на свободу! .