Наследник

Эшара Дейн порой сама не понимала, как оказалась в той ситуации, в какой оказалась. Ее юность и первая часть взрослой поры была прекрасна. Неидеальна, но прекрасна. Она была благородной леди, ее брат был знаменитым Мечом Зари и королевским гвардейцем, и она состояла на службе у свой давней и дорогой подруги принцессы Элии. Конечно, ей не очень нравилось в столице из-за запаха и короля, который ее, откровенно говоря, пугал, но все же. А потом случился этот проклятый турнир. Сначала все было довольно мило. Она познакомилась с Брандоном Старком, который не так уж тайно ей сообщил, что его брат Эддард, стеснительный молодой человек, чей взгляд она не раз ловила, хотел бы с ней потанцевать. И они танцевали… Эшара всегда была влекома красивыми, громкими, веселыми молодыми людьми, каким как раз был старший Старк, но Эддард… Нед, он был такой милый и обходительный. Эшара зачарованно слушала его тихий грубоватый голос, когда он рассказывал о Долине и Севере, и внезапно ей захотелось побывать там лично. Он как-то сумел проникнуть ей в сердце, и она совсем не сожалела, что подарила ему свою невинность. Конечно, Эшара верила, что они поженятся, как Нед и обещал, как только турнир будет окончен и его брат сам женится. Он был слишком честен и благороден, чтобы солгать ей об этом. А потом Рейегар пошел и короновал Королевой Любви и Красоты Лианну Старк вместо того, чтобы отдать цветочную корону Элии. Это стало началом конца. Следующий год стал просто адом, который она хотела забыть. Лианна Старк была похищена Рейегаром, Эшаре пришлось смотреть на то, как человек, который был дедом ее дочери, которую она уже тогда носила под сердцем, и ее дядя, были убиты самым жестоким способом из возможных. Потом ей пришлось покинуть Элию, чтобы скрыть свою беременность, хотя она очень не хотела этого, предчувствуя, что свою подругу и ее милых детей больше не увидит. И оказалась права. Новости, приходящие в Звездопад позднее, были одна хуже другой. Нед, ее милый Нед, был вынужден жениться на суженой своего брата ради союза с Речными землями. Узурпатор выигрывал битвы одну за другой, а потом пришли вести об разграблении гавани, смерти Элии и ее детей. Победе Роберта. Дочь Эшары, такая хрупкая темноволосая малышка, родилась в тот же день, когда пришли новости о том, что Эддард Старк был ранен при снятии осады Штормового Предела. Она сделала всего пару вздохов, прежде чем ее жизнь погасла прямо на руках безутешной матери. Эшара выла, как зверь, когда ее дочка, последнее светлое пятно в ее жизни, потухла, как свеча на ветру. Ей больше незачем было жить. Ее возлюбленный был женат на другой, которая скоро, и сама родит ему наследника, законнорожденного сына или дочь, ее милая девочка умерла, не познав жизни, а ее друг был жестоко убит вместе со своими малышами. Игривой принцессой Рейнис и крошкой Эйгоном, который даже не успел начать ходить, когда его голову разбили, как перезрелый фрукт, о стену. Она хотела умереть. И была твердо намерена спрыгнуть с самой высокой башни Звездопада, чтобы Быстроводная поглотила ее и унесла вместе со всеми печалями и болью. Но тут прибыл гонец от Эртура, который, как Эшара уже было думала, был мертв, как и его бесценный глупый принц, павший у Трезубца. Он молил их старшего брата прислать мейстера, поветух и кормилицу для… принцессы Лианны Старк, на которой Рейегар женился, нарушив давний запрет не брать двух жен сразу, как его предки. Эшара хотела было злиться и поддержать своего старшего брата, который не хотел никого посылать и вмешивать в это все больше, чем их семья уже увязла. Новый король не отличался кротким нравом и вполне мог убить их всех просто потому, что они родственники Эртура Дейна, чья верность Рейегару никогда не колебалась. Вот только этот малыш был бы кузеном или кузиной ее Лиарры, и братом или сестрой Рейнис и Эйгона. Совсем невинный малыш, который не просил рождаться в конце восстания, где почти вся его семья погибла. Эшара даже не находила в себе истинной ненависти к Лианне. Она ведь не глупа. Большая часть вины во всем этом лежала именно на Рейегаре. Взрослом мужчине, который явно очаровал совсем молодую девочку своими сладкими словами. Эшара знала, что тот умел обращаться со словами и знала, что он отчаянно хотел третье дитя, которое ему не могла дать бедная Элия с трудом давшая жизнь обоим их детям. Ей пришлось постараться, чтобы заставить Эррика все же снарядить небольшой отряд из пары охранников, поветух, принимавших ее роды и кормилицы, которая не пригодилась. Мейстера он отпускать отказался. Эшара не стала настаивать, как и спрашивать у него разрешения отправиться с ними. Более того, она смогла заставить его согласиться со своим планом, следуя которому он должен был распространить новость о том, что Эшара покончила с собой. Что она умерла, как и ее малышка. Она ведь понимала, что в Звездопаде ей больше не место. Опозоренная мать без дитя, бывшая фрейлина принцессы павшей династии, нахлебница и порченная сестра, которую Эррик не сможет выдать замуж, разве что только в дом меньше, чем их, и с очень большим приданным. Ведь как бы Дорн ни был более терпим по отношению к бастардам, и здесь не царили более свободные нравы, все же даже в Дорне бывало смотрели на женщин свысока, особенно тех, кто хочет жить так, как хочет. А Лианне и ее малышу она может пригодиться. Эшара могла отправиться вместе с ними в Вольные города, или даже на Север, если боги будут добры. Да, Нед больше не ее, и их малышка мертва. Да, Лианна не знает ее, как и она ее. Но, боги, девочке всего шестнадцать! Она была теперь королевой-матерью последнего живого дитя наследного принца. И ей точно нужна будет помощь. Эшара была уверена, что Элия бы не злилась. Она была слишком добра, чтобы осуждать бедную девочку и уж тем более сводного брата или сестру своих детей. К тому же она сама… Ей хотелось иметь хоть какую-то цель, иначе ничего кроме смерти ей впрямь не остается. Вот только к ее большому ужасу, когда Эшара и ее скромный эскорт, состоящий из двух женщин, и двух охранников, прибыли к подножью Башни Радости, где должна была содержаться Лианна, то… Эртур был мертв. Его грудь была раздавлена так же, как должно быть была раздавлена грудина Рейегара, Рассвет, чей блеск она и заметила еще с пригорка, даже раньше, чем коронованного оленя на ливреях солдат, окруживших башню и три павших тела, а все еще был зажат в его руке, а кровь стекала по его губам. Эшара не помнила, как соскочила с лошади или как смогла проскользнуть сквозь ряд солдат. Она помнила только боль в коленях, когда она упала рядом с телом брата, и свои трясущиеся руки, которым стянула его шлем и нежно коснулась окровавленных впалых щек. И вновь боль сковала ее тело. Эшара хотела кричать так же, как после потери Лиарры, Элии и ее детей, но горло смокнулось, а глаза были сухими. И тут сквозь шумящую в ушах кровь прорвался тихий звук. Детский плач. Эшара вскинула голову и ее воспаленный взгляд мгновенно нашел внушительную фигуру самого Роберт Баратеона, вышедшего из башни, и скулящий сверток в его руках. И вновь ее сердце словно стиснул крепкий кулак. Но уже от страха. Эшара почему-то тут же поняла, что Лианна Старк мертва. А ее дитя — нет. Мальчик или девочка, она знала, что жизни ему не будет и младенца ждет учесть его сводных сестры и брата. — Леди Дейн? — хрипло произнес Узурпатор и она не могла едко не отметить, что его вид сейчас был не столь уж внушительным. Голубой взор потух, а широкие плечи опущены. Главный приз был им упущен в этой войне и это явно сломило нового властидержателя. — Ты убил моего брата, — бесцветным голосом произнесла Эшара, не отводя взгляда от свертка в этих больших неуклюжих руках, окропленных кровь ее брата. — Из-за тебя мой Нед женат на этой рыбе. Из-за тебя Элия мертва, как и ее бедные дети. Ну что, сладка победа на вкус? Узурпатор оскалился. — Молчите, миледи, а еще лучше проваливайте, пока вас не постигла участь принцессы, — громко рявкнул он, отчего малыш заплакал еще сильнее. Эшара медленно закрыла лавандовые глаза Эртура, прикоснулась губами к его лбу, и встала на ноги. — Какой из них? Ту, что звери Ланнистеров истязали до смерти, или ту, что ты очевидно придушил, когда понял, что она предпочла тебе принца и ее никто не похищал? — яростно выплюнула она, делая несколько смелых шагов в сторону Узурпатора. Баратеон скрипнул зубами, а в его взгляде мелькнула боль. — Я никогда бы не тронул Лианну! — рыкнул он. — Она… — Отдай, — мрачно сказала Эшара, совсем не боясь этого грозного мужчину, возвышающегося над ней почти на полторы головы, или его охраны, чьи мечи лязгнули, когда она к нему приблизилась. — Бедное дитя голодно, и раз уж ты еще не убил его, позволь ему вкусить молока хоть раз. Узурпатор нахмурился. — Вот почему ты здесь? Привезла сюда кормилицу и повитух? — холодно рыкнул он. — Брат попросил? Могла бы и поторопится, пекло побери!.. В последних словах было столько горечи и боли, что ее сердце могло бы расплавиться. Вот только и у нее самой в груди все горело и ныло сильнее, чем разбитое тяжелыми родами тело. Не только ему было больно. Но Эшара не собиралась ему сочувствовать и жалеть. Он или его действия отняли у нее все. Как и у этой бедной крохи, что осталась без родителей, сестры, брата, мачехи, дедушек, какими бы те ни были, и без бабушки, если вести о смерти королевы Рейлы не были ложными. — Наша с Недом дочь прожила всего пару минут, — тихо произнесла Эшара, делая еще один осторожный шаг вперед и с болью, а также облегчением, замечая черный пушок у младенца в руках Узурпатора. — Да, я везла сюда кормилицу, но та погибла от укуса змеи. Но у меня еще есть молоко… Она вперила взгляд в грозное лицо Баратеона. — Все думают, что я мертва, — продолжила Эшара. — Сбросилась с башни, когда моя Лиарра скончалась. — Зачем ты мне это говоришь, миледи? — мрачно спросил Узурпатор. — Я… — Этот малыш часть Неда, как и Лианны, и мой Лиарры, — отчаянно произнесла Эшара, наивно поверив на миг, что сможет уговорить этого мужчину не убивать бедного ребенка. — Отдай его мне. И я уеду за Узкое море. Клянусь, я буду растить его как своего и никогда не скажу о его истинных родителях!.. Хватит мертвых детей на этой войне. Отдай, прошу… Мы никогда сюда не вернемся!.. Эшара не знала, что именно из ее слов подействовало, а может то было что-то на ее лице, но Баратеон неожиданно отдал ей ребенка. Отдал Деймона, как его назвала Лианна перед смертью как выяснилось. Вот только никуда не отпустил. Этот-то проклятый богами олень твердо заявил, что мальчик проведет жизнь в заточении, и если она впрямь так хочет, то может провести свою жизнь в плену вместе с ним. И Эшара согласилась. Она изначально хотела уберечь бедное дитя от смерти, сыта по горло мертвыми младенцами. Но когда Узурпатор впервые передал ей скулящего мальчика, и Эшара увидела эти серые серьезные глаза, то ее сердце просто замерло от прилива тепла к этой крошке. Рана от потери дочери никогда не заживет, но в тот миг ей стало чуть легче, и смерть уже не казалась ей единственным выходом. Но тогда Эшара поняла, что боги привели ее к той башне не просто так, а чтобы дать новую цель в жизни после того, как все было потеряно. Она явно удивила Баратеона своим согласием сесть в добровольную тюрьму ради чужого ребенка. Причем настолько, что тот позволил ее двум охранникам забрать Рассвет и тело Эртура и отправиться с ними обратно, в Звездопад. Это все, что Эшара попросила. Ей было неважно куда теперь отправится она. Был важен только Деймон, который в другой жизни был бы ее племянником. В общем, он им и стал. Нет, не так. Он стал для нее спасением, а со временем стал для нее и самым настоящим сыном. Да, Эшара сначала была просто в отчаянии и хотела заполнить пустоту, оставшуюся от потери любимого, брата и дитя. Но когда минули месяцы с того мига, как Баратеон привез их в столицу, и запер в пещерах под Драконьим логовом, куда запретил соваться черни под страхом смерти, она по-настоящему полюбила Деймона. И была твердо намерена однажды вызволить его из этой тюрьмы. Сколько бы здесь ни было пространства, сколько бы свечей ни было установлено на каждом выступе пещер и сколько бы здесь не было жаровен, чтобы осветить это место. Сколько бы вещей, некогда принадлежащих Рейегару, Визерису, королеве и Элии, Узурпатор сюда не приказал привести, чтобы якобы сжечь, но на самом деле обставить самую дальнюю пещеру с единственным источником пресной воды, бившим из-под земли в самом углу, где за долгие годы образовался небольшой водоем, где Эшара и Деймон должны были жить. Сколько бы золота тот не потратил на небольшую армию рабов — кто бы знал, что новый король Вестероса не гнушался покупкой таковых, а! — состоящую из Безупречных, нескольких строителей, поваров и девочек-слуг, чтобы охранять их, обустроить эти темные пещеры, где некогда жили драконы, и в то же время служить Эшаре и ее подопечному. Сколько бы ни допускал поблажек, как например те короткие ночные прогулки по колизею, которые пьяный Узурпатор позволял, пока Деймону не исполнилось пять, — чтобы не запомнил запаха воли, ха! Проклятый ублюдок! — краски, который она попросила, чтобы разрисовать неровные стены деревьями и цветами, используя весь свой талант к живописи, что был у нее с юности, или множества книг, часть из которых были из личной библиотеки Рейегара, отданные для учебы и развлечения Деймона… Все же ее мальчику было здесь не место. Эшара возможно сначала не совсем знала, что именно делать ей с ребенком, не столь сведущая в воспитании детей, но она быстро училась. Как и Деймон. Он был очень умным и уравновешенным мальчиком, который почти никогда не капризничал. Его серые серьезные глаза были старше чем его почти кукольное, но по-старковски вытянутое личико, и от этого ее сердце каждый раз сжималось в горько-сладкой пытке. К ее затаенной радости, несмотря на жизнь взаперти, Деймон не проявлял никаких признаков того, что он будет как Эйрис или даже как Визерис, некогда знаменитый своими истериками и хрупкой психикой. Он явно пошел больше в своих волчьих родственников не только внешне. Впрочем, очарования Рейегара он тоже не был лишен, хотя и в более грубоватой форме. Именно так Деймон смог сделать то, что Эшара так и не смогла сделать с Красной Блохой, капитаном Безупречных, что их охраняли и жили в пещере ближе к выходу в колизей. Когда ему исполнилось семь, ее хитрый мальчик смог уговорить того, изо дня в день наблюдал через большую решетку, что отделяли ту пещеру, где жили они и остальные рабы, как Безупречные тренировались, так же, по приказу Баратеона, способные выйти наружу только ночью, чтобы его тоже научили владеть мечом. Все Безупречные были упрямыми молчаливыми ублюдками. Даже Эшаре понадобился год, чтобы хоть кто-то из них начал с ней разговаривать. С Номой и Ликерий, девушками-слугами, или Моргом, Титом и Йокаем, строителями, построившими внутри ее места заточения почти что настоящие подобие дома, со стенами, полом и всем прочим, и Первым, и Вторым, поварами, чьи имена ими же были забыты, Эшаре было проще найти общий язык. Но с ним — нет. Их мастера впрямь хорошо их обучили, если жесткая муштра, суровые избиения и оскопления могли вообще так назваться. Но Деймону как-то удалось проникнуть некоторым из них них под кожу. Конечно, не настолько, чтобы Безупречные нарушили приказ Баратеона, бывшего для них новым мастером, чье слово — закон, и выпустили их, но все же. Эшара была довольна хотя бы этим. Было много чему она могла его научить: чтению, письму, истории и языкам, как общему, так и валирийскому, на котором Деймон говорил чаще, чем на первом, так как все рабы им лучше владели. Но размахивать мечом и прочим оружием, это было то, что ей не под силу было его научить. А ведь это было очень важно. Они вырвутся отсюда, это Эшара точно знала. И чтобы Деймон мог себя защитить и найти союзников, ему нужно было доказать всеми силами, что сколько бы он ни просидел в плену, он не был сумасшедшим, как многие другие его предки. И Деймон в этом преуспел даже больше, чем она могла надеяться. Эшара почти плакала, когда видела, как ловко он орудовал копьем или двумя мечами сразу. Он был так похож на Эртура!.. Она не сомневалась, что будь он жив, то непременно бы взял принца в оруженосцы и был очень горд тем, что у него был бы такой сильный соперник. Помня то, как ее глупый брат был привязан к Рейегару, Эшара была также уверена, что тот даже бы дал Деймону Рассвет в руки, чего не позволял почти никому пока был жив. Но Эртур был мертв. И Узурпатор будет скоро тоже. Когда Эшара впервые поняла, что ее мальчику снятся необычные сны и что он мог предсказать то, что только должно было случиться на поверхности, то была напугана. Она испугалась, что все же следы безумия Таргариенов пробудились в ее мальчике. И даже ненароком прокляла Узурпатора, который почему-то отдал Деймону драконье яйцо, которое Рейегар где-то нашел и оставил с Лианной для их ребенка. Не для Эйгона, а именно для Деймона, который не расставался с этим алым окаменевшим яйцом с черными полосами с того мига, как его ручки впервые сомкнулись вокруг него. Пока в один из редких визитов, почти всегда пьяный Узурпатор, не подтвердил имена детей Неда, о которых говорил Деймон после некоторых таких снов. Робб и Санса. Именно так звали детей, которых Эшара могла родить Неду, но родила эта рыба. Деймон рассеянно отмечал, что будет еще два мальчика и девочка, но позже. И ей было почти так же больно, как в этот миг, когда она узнала, что ее любимый не придет за ней, а Лиарра умерла так и оставшись лишь Сэндом. Но уже привычно загнав боль как можно глубже, Эшара стала внимательнее слушать, что рассказывал ей ее мальчик. И вела записи. Деймон также, верно, предсказал восстание Грейджоев, из-за которого Узурпатор сюда не являлся почти полтора года. В течение того времени еда была более скудной, так как того золота, что он оставил для Первого и Второго, которым было позволена вместе с небольшим отрядом Безупречных тайно выходить в город за провизией, было недостаточно для сотни людей, что были заперты в этих проклятых пещерах. А когда явился, то почти полчаса стоял за решеткой и просто смотрел на Деймона мутным взглядом, расточая винное уже привычное амбре вокруг себя и бормотал что-то о том, что Неду бы он понравился больше, чем какой-то там Теон. «Конечно, понравился бы! Он же его родной племянник, которого ты украл и запер там, где умерли все драконы Таргариенов!» — хотелось в этот миг кричать Эшаре, точно также, как хотелось разодрать ему лицо, когда умер его первенец от Серсеи Ланнистер, и он приехал сюда, обнимал Деймона как родное дитя и ронял пьяные слезы, шепча, что тот должен был бы быть его сыном. Но она привычно проглотила этот крик. И не упустила возможности попросить еще пару поблажек в виде новой ткани для одежды и больше мяса с овощами, которых очень не хватало в тот голодный год. Когда тот был пьян и прибывал в меланхолии, то Узурпатора было легче упросить о таких вещах, чем когда он был трезв. Хотя это была большая редкость. Эшара могла пересчитать их буквально по пальцам. Только в начале заточения, и когда тот явился в последний раз. Такой толстый и обрюзгший, что с трудом напоминал уже того себя, кто носил звание Демона Трезубца. В тот миг Эшара также была поражена тем, что уже прошло почти четырнадцать лет. Что ей уже было за тридцать, а ее мальчик был уже почти взрослым мужчиной. И очень горько оттого, что она так и не смогла вызволить его отсюда. Впрочем, после того, как Узурпатор огорошил их новостью, что Джон Аррен умер и он отправляться в долгий путь, на Север, чтобы сделать Неда своим Десницей, поэтому заранее озаботился их провизией, чтобы не повторять прошлый раз, Эшара была еще больше ошарашена. Скоро олень станет добычей кабана, и мы будем свободны. Вот что ей вновь, как и все эти годы назад, сказал ее милый мальчик, как только Баратеон ушел, чей взгляд стал немного рассеян, как всегда, бывало, когда его губы шептали еще одно пророчество. Потом Деймон привычно скинул этот транс, тряхнув своими завязанными лентой длинными кудрями с парой седых прядей, и, бросив взгляд на жаровню посреди их обиталища, где почти всегда лежало яйцо, когда не было в его руках, достал спрятанные затупленные мечи, громко вызвав на бой Белую Крысу. Это был один из тех Безупречных, с кем он был ближе всего. И не в последнюю очередь потому, что этот солдат частично помнил свою жизнь до рабства. Жизнь на Севере, откуда его похитили тирошийские работорговцы. В ее сердце искра надежды загорелась ярче, как и вера в то, что это заточение все же подойдет к концу. Шел месяц, другой, Деймону исполнилось четырнадцать, и Эшара было уже начала вновь терять надежду, как вдруг, в один из дней, ее мальчик не бросил одну из книг со сказаниями Эссоса и не подскочил к жаровне. Он голыми руками потянулся к своему яйцу, и она только успела бросить одну из его рубашек, которую штопала в компании Номы, и вскрикнуть. А потом изумленно замерла, когда Деймон развернулся и, с редкой широкой ухмылкой на лице, которая так ему шла, гордо протянул ей руки. Но только вместо яйца и обоженных ладоней, Эшара увидела обгоревшие рукава рубашки и ярко-красного ящера, ластящегося к Деймону, и чей пронзительный крик пронесся эхом по пещерам, где некогда жили несколько поколений его предков могучих предков. Дракон, живой дракон. — За новую жизнь нужно заплатить жизнью, — загадочно произнес Деймон и расправил плечи, прижав к груди дракона, став как никогда похожим на короля, которым он был рожден. — Собирайся, матушка, Нома. Собирайтесь все. Сегодня мы наконец покинем это место и будем свободны. Он ласково провел пальцем по неестественно длиной шее и по черным рожкам, жавшегося к нему как кошка ящера. — Пора нам полетать, — прошептал Деймон. — Да, Караксес? А через пару часов прибыла целая делегация во главе с Недом, — боги, он так изменился! — и в то же время нет, и ее мальчик был не просто волен покинуть эту богами забытую пещеру, но и был объявлен от имени почившего короля Роберта новым королем Семи Королевств, которым и так был рожден. Заточение было окончено, но с этим осознанием пришла уверенность, что ее настоящий бой еще только начинался, ведь найдется более чем достаточно людей, желающих убить ее сына и отобрать его корону. Но она этого не допустит. Да, Эшара Дейн все еще порой не понимала, как оказалась в этой ситуации, но она почти не о чем не сожалела, уж точно не об этом заточении, ведь получила за эти лишения самого лучшего сына, о каком могла только мечтать, и она еще покажет, что звезда, пусть и долго просидевшая в клетке, все еще могла светить так ярко, что ее враги ослепнут от ее сияния. От сияния и пламени дракона, наконец вернувшихся в мир.