***
Первое, что сделала Тони, — ударилась о подлокотник компьютерного кресла. С болезненным стоном она согнулась пополам, прижимая локоть к груди. Кресло прокрутилось, а Стилински почти прикусила язык от таких резких поворотов. Настольная лампа всё ещё горела. Тони слепо прищурилась и нащупала на столе очки. Нацепила их. Время на часах показывало половину третьего. — Вот блин! Она помнила, что было около полуночи, когда она шерстила сайты по поводу бардо. Стилински ещё рассчитывала сделать домашку по математике, чтобы не получить неуд на следующей проверочной. Тони растёрла лицо, пытаясь вспомнить, что она делала до этого дурацкого сна. Ноут оказался закрыт. Она открыла его, и её выбросило на экран блокировки. Вот настолько долго она спала? Успех! Стилински развернулась на кресле, чтобы размять ноги и убедиться, что её голень цела. Но вместо этого чуть не схватила инфаркт. — О Господи! — Вскрикнула от неожиданности. Тони испугалась тени у окна, которая на деле оказалась её братом. А Стайлза легко было перепутать с тенью. Он стоял к ней спиной и сгорбился, будто рассматривал что-то во дворе. Тони почему-то задержала дыхание и напряглась. — Стайлз? Близнец дёрнулся и обернулся на неё, словно только услышал. Выглядел он всё так же плачевно. Мешки под глазами были почти соизмеримы с мешками Тони, потому что не спали они примерно в одинаковых пропорциях. — Ой, здрасьте, — Стайлз завёл руку за голову и растрепал отросшие волосы. — Думал, стоит ли тебя будить… — Что-то случилось? Тони поджала губы и кивнула на окно, в которое её брат пялился секундой ранее. — Показалось, что отец приехал. Стайлз медленно дошёл до её кровати и сел на край, сцепив пальцы. Тони выдохнула, откинула голову на спинку кресла. В висках навязчиво болело. — Он написал, что задержится на дежурстве. У него там какое-то новое-старое дело. — Да. Точно. Стайлз не выглядел как человек, который случайно забыл эту информацию. Скорее, он выглядел как тот, кто её и не знал. Тони потёрла переносицу под очками и постаралась выбросить лишние мысли из головы. С большой неохотой Тони выкарабкалась из кресла. Тело ужасно ломило от неудобной позы, так что она поторопилась упасть на кровать рядом с братом. — Ты сегодня спал? — Неа, — признался Стайлз и натянуто улыбнулся. — Тогда сегодня ты будешь большой ложкой. Тони коснулась его ладони и чуть не шикнула от того, какой холодной была кожа Стайлза. Или это Тони была такой обжигающе горячей.***
Первый будильник она пропустила. И десятый. Двадцатый тоже. Судя по тому, что никто не пришёл стучать ей в дверь и намекать, что пора бы уже идти в школу, отец так и остался в участке. Последнее время она работал больше обычного. Почти двадцать пять на восемь. Тони спрятала голову под одеялом и сжалась в позу креветки. У неё получилось уснуть только к шести утра, потому что Стайлз всю ночь бормотал какой-то несвязный бред, так что открывать глаза ужас как не хотелось. Пустота у стенки красноречиво говорила, что братец всё-таки нашёл в себе силы идти на первый урок. Тони высунула руку из кокона одеяла и достала очки. Потом и телефон, который перестал пиликать где-то полчаса назад. А значит, она уже проспала первый урок. «У тебя утром была температура. Выпей таблетки.» Тони хмыкнула смс-ке от брата и отложила телефон. Она чувствовала себя достаточно бодро. Не свежим огурчиком, но и не заболевшей. Так что ещё двадцать минут провалялась в кровати, пока желудок не напомнил о своём существовании. А ещё пора бы было умыться, а то железяки скоро начнут скрипеть. Стилински спустилась на кухню, прихватив с собой ноутбук. Кажется, вчера она так и не закончила исследование по поводу пограничного состояния в буддизме. Кофе она заваривала в полнейшей тишине, хотя ради приличия можно было и полицейскую волну включить. Не хотелось. Перебившись парочкой тостов, Тони открыла ноутбук и встала в ступор. — А это что ещё? — Нахмурилась она, вводя пароль. Пароль неверный. Стилински переключала языки клавиатуры и раз десять проверила правильность пароля. Но он не работал. Тони так и замерла в возмущении: с широко выпученными глазами, тостом в зубах и крошками на пижаме. И, как назло, в дверь позвонили. Стилински тряхнула руками и отложила тост, усердно прожёвывая супер-правильный цельнозерновой хлеб. Отец, видимо, забыл ключи. Не хотелось заставлять его ждать, тем более после суток в участке. Пароль мог и подождать. В дверь ещё раз позвонили, и Тони начала подозревать что-то неладное. Но было уже поздно, потому что замок щёлкнул, а дверные петли проскрипели. — Серьёзно? — Тони вопросительно вздёрнула бровь, замерев напротив Айзека. — Это уже похоже на преследование. — Ты не пришла в школу. А твой раздражительный брат сказал, что тебе утром стало плохо. Айзек привалился к дверному косяку, как ни в чём не бывало. И не сдвинешь же — они с Тони в разных весовых категориях. Пожалуй, пора посыпать порожек рябиновым пеплом, чтобы отпугивать всех оборотней подальше от дома. — И поэтому ты решил тоже свалить из школы? — Ну да. — Лейхи пожал плечами и глянул за спину Тони, будто проверяя, нет ли ещё кого в доме. — Вдруг ты лежишь в новом припадке. Тони раздражённо цокнула и открыла дверь шире. Всё равно она не отделается от него, так что какой смысл сопротивляться? Айзек тихо закрыл за собой дверь и напряжённо молчал, пока Тони ступала босыми стопами на кухню. Она всё-таки собиралась допить свой кофе, и ей не помешает даже заноза-оборотень. — Так что? Ты снова видела свои странные сны? Стилински обернулась. Айзек на их светлой кухне смотрелся очень чужеродно: такой двухметровый комок ехидства в тёмно-синих цветах. Тони с тяжким вздохом уселась обратно за стол и уткнулась подбородком в колени. — Я вижу их каждую ночь. Вчера пыталась найти что-нибудь про это состояние бардо, но… Она развернула ноутбук к Айзеку, показывая причину недовольства. Лейхи прищурился, но не особо понял. — Ты не разблокировала. — Я не блокировала! Тони всплеснула руками и чуть не смахнула кружку со стола. Айзек молча наблюдал за её метаниями, прислонившись спиной к холодильнику. — Точнее, я блокирую его, да. Потому что отцу точно не стоит знать, сколько компромата и нелегальных вещей у меня сохранено на жёстком диске. — Тони поправила очки и глотнула подостывший кофе. — Но пароль не подходит. И я не могу его восстановить. — Хочешь сказать, что кто-то тебе поменял пароль? Вот это уже Айзека заинтересовало. Но он не чувствовал лишних запахов в доме Стилински. Пускай он и был оборотнем всего несколько месяцев, но уж отличить запах незнакомца он бы смог. На кухне Тони пахло только двухнедельным недосыпом и подгоревшими тостами. — Для этого им бы пришлось ввести старый пароль. — Покачала головой Тони. — Тем более, я всю ночь сидела за ноутом и никуда не уходила. Уснула, конечно, но дома был Стайлз. Он бы заметил, если бы кто-то пришёл. Тони кожей чувствовала прожигающий взгляд Айзека и немного жалела, что пошла на уступки и перестала его игнорировать. Было очень даже хорошо. Никаких подозрительных взглядом, гиперопеки и ехидных смешков. — Что? — Не выдержала она его гляделок. — Если Стайлз никого не видел, то не мог ли… — Может я установила его во сне?! — Тони ошарашило идеей и она даже не дослушала, что говорил Айзек. Лейхи закатил глаза и сложил руки на груди. — Как? И зачем? Стилински пожала плечами. — Не знаю. Но в этот раз мне снилось… Неважно. — Тони. — Боже, сядь уже куда-нибудь! Ты меня нервируешь. — Тони прикусила щёку, наблюдая, как на лице Айзека менялись одна за другой эмоции. От раздражения до смирения. — Я всё ещё на тебя обижена. Не усугубляй ситуацию. Что же, Айзек послушался. Только вот сел он рядом с Тони. Ещё и специально громко придвинул стул. — Так лучше? — Нет. — Буркнула Тони и уткнулась взглядом в экран ноутбука. — Но ты всё равно не отстанешь. И ей пришлось рассказать про больницу и мать, которая кричала во сне. Про сломанную ногу Тони рассказывала уже не в таких деталях, но всё ещё долго. При этом она пробовала все другие обходные пути разблокировки ноутбука, но снова терпела фиаско. Если бы она не была маленьким компьютерным гением, то подумала бы, что её хакнули. — Ты думала, что всё, что происходило — реальность? — Уточнил Айзек. — Не совсем. В больнице я понимала, что всё мне снится, но вот в лесу. Я будто чувствовала боль, понимаешь? — Не особо. — Честно признался Айзек и взъерошил волосы. — А ты раньше ломала ногу? — Ну да. В детстве. Мы тогда со Стайлзом носились по заповеднику на великах, а я решила срезать и уехала куда-то вглубь. В общем, я съехала в какой-то овраг, пару раз перевернулась и сломала ногу. Искали всем участком до вечера. — Прямо как в твоём сне. У Тони округлились глаза и она подавилась остатками кофе. Почему-то до неё эта мысль не дошла сразу. — В этом всё равно нет логики! — А поведение твоей матери? Айзек продолжал пристально смотреть, и Тони это слишком напоминало приём школьного психолога. Мисс Морелл тоже на неё очень долго смотрела, даже когда Тони несла несусветный бред. — В этом как раз есть логика. — Тони щёлкнула на пробел, чтобы экран не потух. И потупила взгляд. — Она же болела деменцией. И в последние недели перед, ну, знаешь, смертью… В эти дни она вела себя очень странно. Параноила из-за любой мелочи. И часто кричала на Стайлза, потому что принимала его за незнакомца, который пытался её убить. Повисло неловкое молчание. Стилински не особо любила говорить о матери, да и когда они с Айзеком стали дружить, Клаудии не был в живых четыре года. — Папа думал, что она принимает Стайлза за грабителя, который вломился к нам в дом, когда мы были совсем мелкими. Ну. Она кричала очень грубые вещи. Типо: выродок, убийца, монстр. Синонимичный ряд продолжи сам. Айзек затих на полминуты, переваривая услышанное. Он привык считать, что это он проиграл лотерею под названием «счастливая семья». Но Стилински судьба тоже обделила спокойным семейным очагом. И было сложно определить, что хуже: потерять мать в автокатастрофе, как было у Айзека, или несколько месяцев смотреть, как твоя мать сходит с ума перед смертью. — А тебя она как-нибудь называла? Тони непонимающе сморщила нос и потёрла бровь ногтем. Вопрос ввёл её в ступор, так что она несколько секунд смотрела на плашку с паролем. — Как и всегда. Со мной она почему-то общалась мягче. Если и кричала, то только что-то в духе «Спасайтесь! На нас нападают НЛО!». — Вообще-то я имел в виду домашние прозвища. Стайлз постоянно называет тебя Железякой. Что было как будто бы не очень уместно, но кто такой Айзек, чтобы критиковать взаимоотношения близнецов? Старший брат мог назвать его разве что ласковым «эй ты, придурок, подойди сюда!». — Он стал называть меня так в третьем классе, когда мне поставили первую пластинку для прикуса. До этого он называл меня Йодой. Тони замолчала, задумавшись. Она непроизвольно поджала губы и свела брови к переносице. Выглядела умилительно забавно, но сейчас было неподходящее место для веселья. Руки Стилински замерли над клавиатурой, а потом она вбила какое-то слово, которое тут же зашифровалось звёздочками. Айзек сжал спинку стула Стилински, наблюдая, как на экране загорелся кружок загрузки. А потом включился главный экран. — Твою мать! — Тони чуть не навернулась со стула. — Это сработало… Айзек всё ещё не понимал. — Что ты ввела? — Огонёк. — Тони перевела на него ошарашенный взгляд. — Мама меня так называла в дестве. Вездесущий огонёк. Как-то в три года я чуть не подожгла штору… Айзек усмехнулся, не комментируя, что это он и имел в виду. Но очень скоро его вниманием завладели открытые вкладки и окна с пдф-файлами на ноутбуке Тони. — Кажется, ты действительно что-то нарыла. — Он приблизился к экрану и нагло забрал мышку из рук Тони, чтобы пролистать немного вниз. — Ты знаешь, что здесь открыто? — Понятия не имею, Айзек. Я даже не знаю, что это за язык. — Похоже на японский. — Легче не стало. На её ноутбуке оказалось по меньшей мере тридцать скачанных файлов с непонятными иероглифами и графическими иллюстрации. И сайты все были тоже на японском. Зачем она во сне запаролила японские трактаты о каких-то животных? — О, такую картинку я видел. — Айзек будто вовсе не замечал странности происходящего и спокойно копался в файлах, пролистывая их. — В твоей тетрадке с бестиарием. — Когда ты успел в неё попялиться? — Возмутилась Стилински. — Когда ты упала в обморок на французском. У тебя была открыта страница с лисами. Проще, если честно, не стало.