Хранитель ночных тайн

      Дни тянулись друг за другом.         Зима пришла по-настоящему морозная, кусачая и снежная. Почти всё время Гарри, Рон, Гермиона и Джинни проводили на улице, играя в снежки, строя замки и снеговиков, прогуливаясь к замёрзшему озеру. Близнецы иногда присоединялись к ним, но в основном всё время готовили свой магазин к открытию.        Это и радовало, и огорчало одновременно. Больше возможности поговорить с Фредом не выпадало, и времени оставалось всё меньше. Стоило объяснить ситуацию, почему она так себя повела тогда, но даже при одной мысли об этом колени начинали дрожать, и боль от его сожаления о том вечере заглушала здравый смысл. Грейнджер чаще задыхалась, ещё несколько раз выплёвывала бутоны, захлёбывалась зельями и делала вид, что всё было нормально. Всё как обычно.        Не игнорировала, не избегала, вела себя как прежде — за исключением прогрессирующего ханахаки. О котором на следующее же утро знали абсолютно все Уизли — Грейнджер глотала их сочувствующие взгляды и советы, заставляя себя отвечать спокойно и вежливо, не огрызаться, хотя хотелось сильно, почти до зубного скрежета. Разумеется, никто не спросил её о том, правда ли это, вновь решив додумать самостоятельно.         В их отношении почти ничего не изменилось, однако Гермиона лелеяла мысль о том, что осталось всего несколько дней до окончания каникул, не так много. Она вернётся в школу и не будет находиться под прицелами этих отвратительно сострадательных людей, которые хотя бы не стали относиться к ней, как к фарфоровой кукле, и спрашивать о болезни. И за это она была им благодарна.        Одним поздним вечером Гермиона спускалась по лестнице, чтобы забрать кружки чая, оставленные на кухне, и замерла подобно статуе. У камина на полу сидели Гарри и Джинни, тихо переговариваясь, а их лица мягко освещали пара летающих свечей, скрывая остальную часть дома в полумрак. Почудилось, что сквозь тихую темноту неба протеснился робкий блеск немногих звёзд.        Поттер растирал её немеющие ступни и рассказывал маггловскую сказку из детства. Гермиона зарделась, подсматривая за чем-то очень личным, и начала отступать назад.         Ступень за ступенью, пока спина не врезалась во что-то твёрдое. Грейнджер едва не заорала от испуга, споткнулась о свои ноги и чуть не полетела вниз — кто-то схватил её быстрее. Сердце гулко отбивало ритм в горле. Чужие руки бережно держали её, слегка сжимая кожу и оставляя за собой мурашки, затылок опалило горячим дыханием. Гермиона мысленно истерически хохотнула, сетуя на свою удачу.        — Ты чего крадёшься? —над ухом раздался весёлый шёпот. — От кого спасаемся?         — Там Гарри с Джинни, — Гермиона судорожно выдохнула, когда её затащили на площадку, и развернулась в чужих руках. Тонкие пальцы пробежали по её пояснице, послав разряд тока вверх по позвоночнику.        — Не говори, что они порочат нашу гостиную, — Фред с ужасом посмотрел на покрасневшую Гермиону.         — Мерлин, нет, — хихикнула Грейнджер, эгоистично позволяя себе ещё немного побыть в объятиях Фреда, который, казалось, не собирался её отпускать. Большие пальцы его ладоней поглаживали пижамную ткань. Он едва касался её, но ничто не мешало отпечаткам его рук гореть на коже. — Это было бы слишком для меня.        — О, ты взрослая девочка, я уверен, пережила бы это потрясение.        — Они просто, — Гермиона вздохнула и опустила взгляд в пол, поджимая губы. — Такие влюблённые там сидят. Такие счастливые.        Девушка проглотила горечь на языке.         Лёгкие сдавило от того, что-то закрутилось вокруг них. Гермиона с ужасом ощутила, как цветы внутри неё укрепляются, и сглотнула металлический привкус. Фред нахмурился и обеспокоенно вгляделся в её лицо.        Внезапный царапающий кашель сдавил больное горло. Грейнджер оттолкнула от себя Уизли и, закрывая рукой краснеющее от удушья лицо, рванула в комнату. Фред, побледневший, точно призрак, стучал в закрывшуюся перед своим носом дверь, не получая ответа и слыша лишь разрывающие сердце хрипы.         Сухая кожа на коленях ободралась о грубый материал. Гермиона заходилась в глухом затяжном кашле, закрывая рот рукой и так давясь горлом, будто его рвало. Лицо её стало серо-зелёное, точно у трупа. Грейнджер беспомощно махала руками, цепляясь за кровать, и мучительный кашель, выворачивающий внутренности наружу, понемногу отступал.         На полу безмятежно белели цветы. Гермиона положила их на ладонь и дрожащими пальцами разгладила крохотные лепестки. Их горечь всё ещё жгла губы.         — Грейнджер, — раздался тихий голос из-за двери. Гермиона похолодела. — Открывай.         — Уходи, Фред, — отчаянный женский голос, сдавленный от слёз и усталости, перешёл в надрывный шёпот: — Прошу тебя, уходи.         — Открой, — Фред поскреб по двери и продолжил спокойным голосом: — Или я её вышибу.         С непонятной скорбью Гермиона сожгла цветы, наблюдая их гибель в огне, и открыла дверь. Лицо Фреда было белым, как полотно, а тело неестественно ровным.         Без слов Уизли закрыл многострадальную дверь, протолкнул Грейнджер глубже в комнату и крепко прижал к себе, пряча шёпот в её волосах.         — Мерлин, как же ты напугала меня.         Его голос был немного хриплым и дрожащим, а руки бережно гладили женскую спину. Сердце вырывалось из груди, крошило рёбра, тормошило едва заснувшие цветы.         Фред усадил обессилевшую девушку на кровать, взял её ледяные ладони в свои и принялся растирать задубевшую кожу. Накинул одеяло на её плечи и стал рассказывать, как к нему пришла идея последнего изобретения, как проходили процесс разработки и экспериментальных проб.         В груди расцветали цветы от близости, от низкого тёплого голоса, заботы и дурачества, с которым Уизли рассказывал истории. Голубые глаза горели в полумраке комнаты.         Гермиона странно посмотрела на него, вдруг ощутив невероятную благодарность. За шутки, за заботу, лёгкость. За то, что это он.        — Эй, — прошептала она, на полуслове прерывая Фреда. Он вопросительно вскинул брови. — Спасибо. За всё.         За то, что влюбилась именно в него. Губы растянулись в слабой улыбке. Гермиона сжала руку Уизли, впервые испытывая лёгкость.         — Я не договорил. На кухне. Продолжим, когда придёшь в себя, — пообещал Фред и вдруг замялся на несколько секунд, быстро поцеловал девушку в лоб, наказав ложиться отдыхать, и тихо вышел из комнаты.        Грейнджер хотела летать.         Это была шутка. Гермиона была готова забрать свои слова обратно, отбиваясь от приставучих Уизли, уговаривающих её сыграть в квиддич.         Поттер воинственно отгонял всех рыжих и в итоге добился своего: подруга спокойно устроилась под деревом на самонагревающемся пледе с книгой. Флёр присела рядом с ней, аккуратно разгладив длинное пальто, и заглянула в фолиант. Брови её взлетели к берету.         — Хочешь поступать на колдомедика? — Флёр заинтересованно склонила голову, откинула выпавшую из причёски прядь и деловито закивала. — Да, это хор'ошая пр'офессия.         Отрицать Гермиона не стала, посчитав разумным решением оставить это как прикрытие, и мысленно поблагодарила Флёр за идею.         На деле же Грейнджер знала, что будущее её лежит к Министерству, но колебалась, не зная, действительно ли это было её желанием. Призвание — да. Гермиона решила, что попробовать стоило и если вдруг бюрократия окажется не для неё, то она всегда сможет устроиться куда-то ещё.         Сбоку тоненько захрустел снег под аккуратной поступью. Одри, смущённая всем происходящим, неловко приземлилась на плед. Скромное поведение не вязалось с дерзкой внешностью.         — Первый раз в Норе? — понимающе осведомилась Гермиона в надежде успокоить девушку.         — Да, — её мелодичный голосок прервался хихиканием. — Извините за такой вопрос, но здесь всегда так шумно?         — Да, — в один голос припечатали Гермиона и Флёр.         Одри казалась хорошей девушкой, почти полной противоположностью Перси — привыкнув к компании, она развеселилась. Гермиона была заворожена её дерзким очарованием, певучим голосом и искренним заливистым смехом; Флёр рядом тоже закивала, словно прочитав её мысли.         Как могли так естественно сочетаться настолько неподходящие друг другу люди? Перси помогал Молли и Артуру на кухне, и просиявшая Одри упорхала к ним. Гермиона была воодушевлена надеждой, что они смогут подружиться, и мягко улыбалась, пока Флёр рассказывала новости из Министерства.         Взгляд зацепился за летающих в небе друзей, кричавших что-то друг другу. Грудь закололо: пора было разъясниться с Фредом и в худшем исходе сделать операцию. Не страшно приобрести эмоциональный диапазон вилки, куда ужаснее погибнуть от безжалостных цветов, заполнивших её грудь.         Рядом с Гермионой приземлилась Джиневра и боднула плечом, кивнув куда-то в сторону дома, очевидно, намекая на Одри. Флёр подобралась, неловко сжав краешек пальто. Девушки принялись делиться впечатлением об избраннице Перси, упоминая то, как противоречила её внешность характеру, как они вообще сошлись и как же, на удивление, хорошо они смотрелись вместе. Джин сомнительно поглядывала на них, по-видимому, не особо разделяя восторг.        Игроки стали потихоньку опускаться на землю. Все потные и запыхавшиеся, они падали прямо в снег лицом. Джинни ухмыльнулась и взмахом руки отправила каждому снежок за шиворот. Флёр благоразумно ретировалась в Нору до того момента, пока сад не превратится в снежное побоище, но укорила детей в неподобающем поведении. Грейнджер проводила её задумчивым взглядом — казалось, так же, как и она, девушка сделала это для галочки.         Не понаслышке Гермиона знала эту интонацию, поджатые губы. В утончённых чертах скользила глубокая усталость; она темнела под глазами, скрываемая косметикой, вилась тенями по впалым скулам, охватывала точёную фигурку, эхом отдавала в тяжёлых шагах. Всё ещё изысканная, аристократичная, Флёр старалась меньше попадаться им на глаза, вероятно, всё ещё переживающая по поводу непринятия её семьёй Уизли.         Догадка поразила уколом вины. Грейнджер закусила губу, отвернувшись от удаляющейся тонкой спины. И хотя большинство членов семьи оттаяли, вряд ли Флёр поистине смогла отпустить то время.         Внезапно раздался визг: Джиневру засыпало снегом откуда-то сверху. Подруга рядом упала на землю, поскользнувшись на льду, совершенно случайным образом появившемся под ногами. Она свирепо уставилась на смеющихся Уизли, разбежавшихся в рассыпную, и мстительно улыбнулась, когда Рон и Гарри прибежали к ним, возводя снежную крепость.         Значит, война.         Спокойно убрав книгу, Гермиона закатала рукава и стала водить палочкой по кругу, колдуя ровные снежки и складывая их в одну кучу. Гарри и Рон с воинственными криками пользовались боезапасами и со всей силы, утроенной заботливой магией, отправляли их во вражескую команду.         Снежки летели во все стороны, отпечатываясь на лицах, одежде, корявых ветвях. Гермиона благоразумно сидела за укрытием и порой выглядывала, проверяя обстановку. Грудь распирало от смеха. Рон почти незаметно махнул руками, послав сестре какие-то жесты, и вновь крикнул, привлекая к себе внимание. На него обрушилась лавина — снег с крыши неведомым образом осыпался ему на голову. Гарри с широкой улыбкой зачаровывал снежные припасы, накладывая на них заклинание достижения цели.         Те, подхватываемые ветром и магией, ловко огибали воздвигнутую крепость, находили цели за деревьями и оставались на них следами. Джинни почти незаметно обошла чужую базу, сверкая огненными волосами на белом снегу, и со смехом начала забрасывать всех снежками. Гермиона побежала к ней, по пути создавая всё больше боеприпасов, и искренне смеялась во весь голос.         Гарри и Рон прикрывали их со спины, отстреливая противников. Грейнджер прищурилась, увидев, как один из близнецов выскользнул из укрытия, пользуясь отводящими чарами, и стал обходить Джиневру, добивающую всех остальных.         Снег под ногами прекратился в лёд, и Гермиона замахала руками, неловко пытаясь балансировать, пока катилась вперёд. Захохотала, ступив на твёрдый нескользящий снег, и побежала за близнецом, полностью уверенная в том, что это его рук дело.         — Инкарцеро! — Гермиона победно улыбнулась, завидев, как Уизли взвизгнул и повалился на снег.         — Мерлин, Грейнджер, — Уизли повернул голову, показав заснеженное лицо, и упал щекой на землю. — Практикуешь нестандартные сексуальные техники?         — Моргана, Фред, — Гермиона сокрушённо покачала головой, чувствуя покалывание на щеках. — Почему ты всегда такой?         — Какой?         — Невыносимый.         Фред самодовольно улыбнулся, заверив, что именно этой характеристики он добивался, и Гермиона растаяла. Присела около связанного парня, помогла ему перевернуться на спину и сняла собственные чары. Сердце тупой болью отбивало ритм, ощущаясь одновременно в груди, и горле, и ушах, и висках, и на кончиках заледеневших пальцев.         Ветер стих, и скрипучие деревья выдохнули, успокоились, надёжно вцепились кореньями в промёрзлую землю. Эхом между ними пролетали голоса оставшихся на поле друзей, их заливистый смех. Фред засуетился. Гермиона прослеживала каждое движение длинных пальцев, пробегающих по мужскому лицу, покрасневшей шее, рукавам, оголяющим предплечья, растрёпанным огненным волосам.         Хитро сощурившись, она взмахнула палочкой и совсем невинно улыбнулась, выслушивая грязную ругань Фреда, изворачивающегося, словно уж, чтобы вытряхнуть снег из-за шиворота.         Смех вырвался из болезненно тянущей груди. Гермиона отряхнула заснеженные колени и поднялась, проскрипев суставами.         — Грейнджер, — задумчиво протянул Фред, сидя на снегу. — Ты слишком нетронутая для такой грязной игры.         Визг эхом пролетел по всему участку, спугнув неспящих обитателей леса, и на несколько секунд сменился гробовой тишиной.         Двор взорвался дружным хохотом над подбитой подругой. Гермиона залилась краской, неловко заерзала на снегу, пытаясь подняться на ноги, и свирепо посмотрела на заливающегося смехом Фреда. Тот навалился на неё, хитро ухмыльнувшись, пальцами пробежав по её запястью, и моментально поднялся, своровав у девушки волшебную палочку.         Возмущение подкатило к горлу. Гермиона подскочила и потребовала вернуть обратно, попутно отряхивая одежду от прилипшего снега. Фред лишь злобно хохотнул и поднял руку с палочкой, водя ей из стороны в сторону и удивляясь податливости. Уизли коснулся кончиком деревка макушки Грейнджер и вдруг рванул к Норе:        — Догоняй, умница! — Фред остановился за матерью, вышедшей из дома позвать всех к обеденному столу. Очень вовремя.        — Миссис Уизли, — возмущённо крикнула Грейнджер, уперев руки в боки и в упор уставившись на потешающегося над ней Фреда.         — Просто Молли, — мягко поправила её женщина.        — Просто Молли! У Вас не сыновья, а черти какие-то! Чем вы их кормили, что они такими шпалами выросли?!        Женщина рассмеялась, жёстким голосом наказала Фреду вернуть Гермионе её палочку и засеменила в дом, позвав всех с собой.        — Ай, зазнайка, ты ещё и ябеда, — Джордж сокрушительно покачал головой, одарив её осуждающим взглядом, но почти сразу смягчился. Губы его растянулись в озорной улыбке, засияли глаза.         Потрепав её по голове, Джордж ускакал к дому. У самого входа он повалился на снег и распростёр руки в стороны, как раскинулось ясное небо над ними. Гермиона пыталась отдышаться, с довольной улыбкой прокручивая палочку в руках, и давила невероятную радость, готовую вот-вот выплеснуться в то состояние, при котором полоумные бегают, хохочут, обнимают деревья и любят всё вокруг.         На грани чего-то настолько же безумного она сейчас находилась, балансируя без особого энтузиазма.        — Это было нечестной игрой, мышка, — Фред подкрался к ней со спины и наклонился к уху. Гермиона закусила губу, заволновавшись от близости и молнии, прострелившей грудь и живот.        — Будто твоя подсечка, из-за которой я полетела носом в снег, не была грязной игрой.        Близнец хмыкнул и прошёл вперёд, вешаясь на шею Гарри. Грейнджер почесала саднящую грудь, прослеживая широкую спину. Справа присвистнул Рон, покосился на девушку и поиграл бровями, стреляя взглядом в близнецов. Гермиона моргнула, сделав вид, что ничего не поняла, и отмахнулась от друга.        С яркой улыбкой, вся растрёпанная, раскрасневшаяся, но счастливая Джинни боднула подругу плечом и побежала в дом, вырвав Гарри из рук близнецов. Рон проследил за ними взглядом и фыркнул, закинув руку Грейнджер на плечи и резко взяв в удушающий. Гермиона стукнула его локтем в бок.        В странном волнении Джордж топтался у камина, пока все рассаживались за столом, и переполошился, стоило Анджелине показаться из зелёного огня. Гермиона и Джинни замахали руками, указывая на свободное место рядом с ними. Стоило только Джонсон упасть на стул подле Грейнджер, как она мигом включилась в беседу.        Тепло нежно коснулось щёк. Мысли почти стёрлись, обратились в пустоту.        Не обращая внимания на остальных, девушки болтали обо всём, расспрашивая Флёр о семейной жизни, Одри о том, что она нашла в Перси (тот, конечно, возмутился тем, что его обсуждали в его же присутствии), Анджелину о квиддиче.         Грудью Гермиона ощутила прилив сотен бушующих морей и едва не вскрикнула, когда нечто коснулось её лодыжки, а потом со всей дури наступило на ногу. Фред оказался на стуле напротив неё и одними губами прошептал о мести. Девушка скептично подняла бровь, демонстративно окинув его взглядом, и отвернулась.        Напускная бравада, Гермиона надеялась, скрывала её волнение. Заоравшие Рон и Билл заставили перевести ошарашенные взгляды на них, после весело поведали о новом выведенном драконе.         Спокойствие Грейнджер погибло, её будто со всей силы ударили под дых, в груди вновь всё горело, в рёбра больно впивались растущие стебли и раскрывающиеся цветы. Гермиона нашла под столом руку Джинни и мёртвой хваткой вцепилась в неё.         Слух различил песнь ветра за окном. Джиневра сжала пальцами её ладонь и продолжила болтать, как ни в чём не бывало; Рон — как всегда проницательный Рон, —бросил на подругу обеспокоенный взгляд и, ухмыльнувшись сестре, завёл разговор о квиддиче. Гарри подключился, переводя внимание на близнецов, в возмущении подавившихся мясом от укора в грязной игре.         С огромной благодарностью погладив Джин по руке, Гермиона спрятала улыбку в бокале. Вечер обещал быть весёлым.        Вскоре после трапезы молодёжь отправилась шастать по округе, заходя в маггловские магазины и вылетая оттуда с подарками на уже прошедшее Рождество, одеждой, едой и всякой ерундой.         — Рон, — Гермиона откровенно смеялась над потугами друга поднять тридцатикилограммовую гирю. — Ты бы ещё наковальню купил. Ради Мерлина, объясни, пожалуйста, зачем тебе гиря.        — Случайно на близнецов ронять, когда они снова решат подложить мне под подушку жабу. А вот с наковальней идея хорошая, ты умница.        Близнецы одновременно шагнули назад и покрутили пальцами у виска.         Мягкий морозный ветерок подхватил звонкий разномастный смех и разнёс по округе. Анджелина схватила за руки Флёр и Гермиону, которые, в свою очередь, зацепились за Одри и Джинни, и потащила по магазинам.         Что ж, возможно, именно этого Грейнджер так не хватало — отвлечься от хлопот, сразившего её ханахаки, раздражающих сочувствующих взглядов и бесконечных зелий. Не тая, Гермиона честно признавалась себе, что устала.         Спустя время, достаточно продолжительное, девушки, возвращаясь, дошли до маггловского кафе, у которого договаривались встретиться с остальными.         Вокруг них закружил олень — шерсть его была белее снега, светилась ярче солнца. Он величественно гарцнул копытом; от того места разлетелись стопы искр. Патронус Гарри сообщил о том, что Молли Уизли срочно потребовалась помощь в готовке ужина и она собрала всех в Норе. Джинни, дослушав оленя, заливисто рассмеялась, благодарная за то, что под руку её матери попали молодые люди, а не они сами.         Неспешно девушки двинулись в сторону дома, пока Флёр не остановилась напротив цветочного магазина.         — В благодарность за гостеприимство, — пояснила она на вопросительные взгляды и с одобрительной улыбкой проследила за тем, как остальные девушки тоже потянулись выбирать букеты.         Долго Джинни колебалась у комнатного жасмина. Гермиона дотронулась до её плеча и отскочила от перепугавшейся девушки, протяжно выдохнула, успокаивая зашедшееся сердце, и кивнула на цветок. Джин неловка сказала, что её матери всегда нравился жасмин. Грейнджер криво улыбнулась:        — Порадуй её.        Услышав их нетихий быстрый разговор, Флёр бросила на них подозрительный взгляд и повела носом, переглянувшись с Одри и Анджелиной. Гермиона просто пожала плечами.   Дорога до Норы была погружена в непринуждённую беседу, лёгкие шутки и девичий смех. Чистое счастье, в кои-то веки настигшее облегчение ветвились в воздухе, проскальзывая между девушек. Снег приятно поскрипывал под ногами, откликаясь на каждый шаг.         Нора встретила громким хохотом и суетой, своим привычным мельтешением. Молли вытирала слёзы кухонным полотенцем, сетуя на неразумных девочек, и любовно обнимала каждый букет. Артур за её спиной растерянно смотрел на девушек, вручающих цветы и ему, а потом расхохотался и подтянул рукава, левитируя букеты в вазы.         Близнецы появились внезапно за их спинами и обиженно спросили, почему им никто не подарил цветы, и Молли вручила одному из них в руки горшок. Фред дождался, пока девочки зайдут в дом, прошёл следом, аккуратно поставил цветок на подоконник в гостиной и пробормотал какое-то заклинание. Джордж устроился на диване и похлопал рядом с собой, подзывая кого-то устроиться рядом.        Дом сотрясался от гневных выкриков Молли, проделок близнецов, смеха и подгорающего ужина. Джинни неловко хохотнула и, взмахнув палочкой, вернула мясу приличный вид. Поттер тужился вместе с Гермионой, крутил «маггловскую дурь» и так, и эдак, но даже не то, что разобраться с ней —понять не смог никто.         Вечер прошёл в компании тихих разговоров и настольных игр. Молли вязала, время от времени поглядывая за игрой, и журила близнецов за явное жульничество. Рон едва слышно ругался под нос, когда партия складывалась не в его пользу, и заслуживал гневный взгляд матери, когда это доносилось до её ушей. Поттер проигрывал почти сразу и весь оставшийся раунд сокрушался.        Ещё более невероятная картина: Одри болтала с Анджелиной и близнецами, пока Перси держал её руку у своих губ и целовал в особо напряжённые моменты, чем каждый раз вызвал удивлённые взгляды. И вправду, как могли сочетаться настолько разные люди?   Как пазл, Билли сидел с одном кресле с Флёр; они молчали, просто наслаждались компанией в объятиях друг друга, перебрасываясь нежными взглядами. Гермиона позволила улыбке тронуть её губы и, искоса разглядывая их, чувствовала любовь.        Неужели она не заслуживала этого? Грудь больно кольнуло.         Ветер за окном набирал обороты, врезаясь в деревья, стены дома, взметал снег вверх, к небесам, и низвергал обратно. Наткнулся на оконное стекло, и рама жалобно скрипнула. Фред поднялся с места, с честью проиграв в самом первом раунде, и подошёл к цветку, с особой нежностью провёл пальцами по лепесткам. Под мерклым освещением его глаза казались хрустальными.         Взгляды прилипли к нему. Совсем странной казалась эта картина, представшая перед глазами, но Гермиона убедилась, что это не её галлюцинация, не разбушевавшаяся фантазия, попросив Джиневру ущипнуть себя за руку. Та подошла к этому слишком ответственно.         Одри смущённо поинтересовалась, что это был за цветок. Джордж бросил предостораживающий взгляд на близнеца и жёстко, точно как Молли, попросил без шуток.   Робкая тишина настигла гостиную, пропитанную морозной свежестью. Все удивлённо уставились на Джорджа. Но тот лишь пожал плечами и попросил приготовиться к сказке. Анджелина закивала:        — Это всегда настолько сладко, что я каждый раз боюсь, что меня сейчас стошнит.        — Я не буду это убирать, — Джордж нашёл ладонь Джонсон. По одному виду близнеца можно было точно опровергнуть его же слова — будет.        Рёбра защекотало; Гермиона, крайне заинтересованная, подобралась. Мягко улыбнувшись, Фред перевёл всё в шутку, но лицо его изменилось, как только Рон взял его на слабо. Разумеется, он никогда бы не упустил момента подразнить старшего брата.         Смех покатился по комнатке, скапливаясь под потолком. Джиневра одобрительно засвистела, и Гарри поддержал друга, с наигранным сомнением смотря на близнеца. Гермиона важно закивала, неосознанно затаила дыхание.         На Фреда практически не работали такие схемы. Практически. Не включись в эту игру все остальные, сомнительно было, что он бы уступил.         Здесь произошло неожиданное, то, чего предугадать никто не смог. Молли оставила спицы довязывать свитер для Одри и сокрушительно покачала головой, бросая странный взгляд на мужа. Артур тут же недовольно цокнул и отложил газету, обратился к сыну:        — Неужели я так тебя воспитывал, Фред?        — Я Джордж.        — Не пизди, — Рон рассмеялся.        — Ты, дорогой мой, спалился, как только подлетел к цветку, — названный заговорил одновременно с младшим братом, заглушая крепкие слова, захохотал и потряс сцепленными с Анджелиной ладонями. — Не я из нас двоих прирождённый флорист.        — Молодые люди, — Молли сердито посмотрела на детей. — Выбирайте выражения! Чтобы я больше такого не слышала!        — Прости, мам, — Рон неохотно извинился и едва слышно: — Больше не услышишь.        — Ты воруешь наши фразы! — заорали близнецы, обвинительно тыкая в него пальцем.        — Это моя фраза, которую вы нагло спёрли! — Рон подскочил на ноги и замахал палочкой, готовый отправить в братьев сглаз.        — Неважно, — отмахнулся Джордж и уставился на близнеца. — Жги, засранец.        — Джордж! — Молли движением палочки заставила кухонную тряпку дать сыну подзатыльник.        Кивнув на старшего брата, Джинни пихнула Гермиону локтем и странно улыбнулась. Та сощурила глаза, стоило догадке промелькнуть в голове, и недовольно поджала губы. Ни за что.         Поток мерный вибраций — Агуаменти — ласково опоил цветок, ставший за одно мгновение великим предателем Фреда. Он устало улыбнулся.         — И что вы хотите услышать?        — Ты действительно р’азбираешься в цветах? — поинтересовалась Флёр. — Ах, язык цветов такой пр’елестный и р’омантичный. У нас в Шар’мбатоне пр’еподавали его на ур’оках Тр’авологии.        Внимание сместилось к Флёр, которой вдруг пришлось рассказывать о нюансах обучения в Академии и отличиях от Хогвартса. Одри заинтересованно расспрашивала о Франции и шикала на Перси, готового самостоятельно рассказать ей всю историю страны.        Без лишней мысли, робкого стыда Гермиона слушала вполуха не в силах отвести взгляд от Фреда, взмахивающего палочкой над комнатным растением. Цветки распускались под бережным воздействием магии, струившимся по стебелькам вниз, в корни.         Растерянное лицо вдруг обратилось к ней, и слабая улыбка заиграла на губах. Близнец задорно подмигнул и повёл рукой — без палочки, без слов. Грейнджер завороженно проследила за тем, как веточка жасмина подлетела к ней и невесомо протиснулась между прядей у висков, закрепляемая там магией.        Сердце подскочило к горлу, губы растянулись в сияющей улыбке. Безумство влюблённости развеялось, потонуло в чём-то спокойном и постоянном.         Брови Джиневры, обернувшейся к подруге, взлетели до небес, глаза хитро сузились, а широченная улыбка оголила зубы. Джин пнула Гермиону в лодыжку, очень сильно намекая на что-то, чего Грейнджер не поняла.        — Фред, — Гарри вдруг с озорной ухмылкой обратился к близнецу. — Ты же не думал, что мы забудем про тебя и твою любовь к цветочкам?        — Начни с того, что это твой любимый цветок, — посоветовал Джордж брату, важно кивнув.        — Ну пиздец тебе, — Фред прошептал одними губами, чтобы не услышали родители, и продолжил предельно спокойным голосом: — Он прав. Жасмин ассоциируется много с чем. С чувственностью, элегантностью.         Его голос был едва слышен в гостиной, погрузившейся в полную тишину; почти все завороженно наблюдали за таким Фредом. Самый главный заводила со злыми шутками, вечными задумками, тысячью розыгрышей за плечами, сумасшедшими изобретениями внезапно открылся для кого-то с совершенно другой стороны.        Длинные тонкие пальцы поглаживали все цветки, стоящие на подоконнике и тянущиеся к его ладоням, точно к солнечному свету, к самому светилу. Лицо, всегда искривлённое в усмешке, было безмятежно, а озорной взгляд смягчился. Гермиона не ожидала от себя настолько искренней улыбки.         — В Индии жасмин называют лунным светом в любви, — подключился Рон.         — Ого, — Фред присвистнул и с хитрым прищуром уставился на младшего брата. — А у тебя память не как у рыбы, оказывается, да?        — Ты столько раз рассказывал это, что мы на всю жизнь запомнили, — зевнула Джиневра.        — Вы молодцы, конечно, — Одри мягко улыбнулась и перевела взгляд на Фреда. — Но мы тоже хотим послушать. Продолжай, пожалуйста.        — Не думал, что вы все так интересуетесь Травологией.         С сомнением Фред оглядел присутствующих, однако всё же продолжил.        Его рассказ дополнялся подробностями, вовремя вставленных другими Уизли. Гермиона с сожалением поняла, что ни разу не интересовалась языком цветов, и ощутила виноватый укол. Жасмин признавался цветком любви, пробуждающим чувственность, укрепляющим супружеский союз. Молли и Артур загадочно улыбнулись, не отрываясь от своих дел. Джиневра захихикала и гордо кивнула на вопросительный взгляд Грейнджер, удивлённой переглядками.        Рассказ продолжался, и Гермиона узнавала много нового о том, чем никогда искренне не интересовалась. Повелитель и хранитель ночных тайн — жасмин — раскрывался вечером, когда спадает дневной зной и наступал сумеречная прохлада — только тогда появлялся жасминовый аромат.         Девушка завороженно слушала, вникая в каждое слово. В её груди шевелились ростки, требуя внимание, которое целиком и полностью было поглощено Фредом. Джордж мягко улыбнулся, призвал веточку жасмина, любовно заправил её за ухо Анджелине и поведал о том, что они означали восхищение грацией, красотой, необыкновенностью получателя. Гермиона с тихим смешком отметила, что под его тихое повествование веточки цветов жасмина аккуратно долетали до всех дам, находящихся в комнате.        Обсуждение плавно перетекло к другим цветам, стоящим на подоконнике, и в разговор включились остальные, рассказывающие всё, что они знают о языке цветов.         В тёплом тусклом свете Фред, казалось, сиял не ярче солнца, но мягким свечением, подобно костру в глухую ночь. Гермиона улыбалась, озарённая осознанием, и корила себя за недалёкость.         Она просто всё переиначила. Это было игрой в кошки-мышки, неоправданной, глупой и затяжной.         Понимание пришло мягким прозрением и выдохнутой «О», не так, как описывают в книгах — не обухом по голове, не наковальней.         Только вот распускающимся цветам внутри неё понятнее не стало, и они зашевелились пуще прежнего.  Горло сдавило подступающим кашлем. Грейнджер, пользуясь случаем, постаралась как можно незаметнее покинуть гостиную и рванула по лестнице на второй этаж, заскочив в первую попавшуюся дверь.