Хранитель ночных тайн

      Гермиона перевернулась на спину и уставилась в потолок. Виски отдавали тупой болью, мешая заснуть, а на коже зудом ощущались любые прикосновения — простынь, одеяло, воздух.         Глаза резало от слёз, подкатывающих от смертельной усталости, желании и невозможности заснуть, духоты, безнадёжности. Гермиона, вся красная от жары, высунула ногу из-под одеяла, которое натянула на нос в попытке спастись от внутренней дрожи, и ворочалась, почти до предела раздражённая постельным бельём, своим существованием мешавшим ей.        — Мерлин, помоги, — шептала девушка, в очередной раз переворачивая подушку и укладываясь на другой бок.         Соседки вернулись почти под утро, посмеиваясь и перешёптываясь, и кто-то из них наложил на её полог заглушающее заклятие, за что Гермиона была им очень благодарна. Не в силах даже головы оторвать от подушки Грейнджер так и промучилась всю ночь.         Сон урывками по десять минут только ухудшал состояние.        Голова нещадно пульсировала, в горле першило, а в груди словно пустыня образовалась — настолько сухо. Сил не было даже на Агуаменти. Свернувшись калачиком, как при самых болезненных месячных, Гермиона едва не плакала от усталости.        Кто-то открыл её полог и легонько потрогал за плечо, разом впуская все звуки сквозь обрушившийся барьер. Мир белым шумом запульсировал где-то в затылке и плотным коконом окружил её: Грейнджер едва не взвыла от болезненной безысходности.        — Гермиона, ну же, просыпайся, на завтрак опоздаешь ведь, — Лаванда склонилась над ней, ладонью убирая прилипшие волосы с её лица. — Мерлин, Гермиона, ты заболела?        — Может, тебе сегодня пропустить занятия? — вклинилась Парвати, подходя к её кровати с другой стороны, и взволнованно переступила с ноги на ногу. — Нужно к мадам Помфри.        Гермиона с трудом села на кровати, опираясь на дрожащие руки, на лбу выступил холодный пот и скатился в защипавшие глаза. Слабо отмахнувшись от трогательной заботы девушек, Грейнджер заверила, что сама дойдёт до Больничного крыла.         С помощью Лаванды она поднялась с кровати, подавляя в себе жгучий стыд за беспомощность, и дошла до ванной. Прохладная вода, стекающая по затылку, глазам, шее и вниз по телу, покрытому мурашками, притупляла боль. Пальцы массировали кожу головы, изо рта вырывались протяжные выдохи от болезненно пульсирующих корней. Время потеряло свою ценность до тех пор, пока Гермиона не вышла из ванной комнаты.        Очень вовремя в спальню зашла Джинни, сходу кинувшая в подругу высушивающим заклятием, приводящем её волосы в относительный порядок, скрестила руки на груди и стала ждать, умостившись на кровати. Смятые влажные простыни словно посерели за беззвёздную и почти бессонную ночь, полную тяжких мыслей, болезненной усталости, почти лихорадки.         Лаванда порывалась отвести её в Больничное крыло, но уступила Гермионе — настолько непреклонной, — взяв обещание, что та непременно зайдёт к целительнице. Грейнджер серьёзно кивнула и с дурной тоской проводила выходящих из спальни девушек взглядом. Это было странно, но также и доставляло мрачное удовлетворение от осознания, что за неё волновались — не кто-то, а её соседки по комнате, с которыми Гермиона когда-то была не в лучших отношениях.         Джин молча наблюдала за всем с приподнятой бровью и даже словом не обмолвилась с Лавандой и Парвати, оставляя жгучий заинтересованный взгляд на подруге.         — Выглядишь ужасно, — жёстко проговорила Джиневра, но после немного смягчилась.         — Ну спасибо, — Грейнджер посмеялась, зажмурившись от боли, прострелившей глаза, и тихо прошептала: — Всю ночь не могла уснуть.        — Давай, — Джиневра, точь-в-точь как своя мать, подскочила к ней и помогла натянуть джемпер поверх блузки, пригладила волосы и сочувственно поджала губы. — Пошли в Больничное крыло.        В гостиной было оживлённо: студенты ждали друг друга, чтобы пойти на завтрак, кто-то доделывал домашнее задание, пока было время, а кто-то и вовсе просто бездельничал. Гвалт голосов снова бил наотмашь пульсирующей кровью в висках. У самого выхода чуть в стороне стояли Рон, Гарри и близнецы, о чём-то громко переговариваясь и активно жестикулируя. Завидев Гермиону и Джинни, братья как по команде спрятали руки за спины.        Отстранённо подумав о том, что надо бы отчитать их и конфисковать очередное изобретение, Грейнджер растерянно кивнула самой себе, поймав взволнованный взгляд Джин, и слегка улыбнулась ей. После стальным голосом обратилась к близнецам:        — Отдавайте, что у вас там, — Гермиона нахмурилась, стоило за близнецами на секунду появиться вспышке. Братья невинно показали обе руки.         — Ты слишком строга к нам, мышка, — Фред притворился оскорблённым, но уже через секунду посмеивался над Грейнджер, которая всё ещё с подозрением заглядывала за их спины.        — А с вами по-другому нельзя, — Гермиона бросила жёсткий взгляд на каждого из близнецов и развернулась к друзьям, натянув лёгкую улыбку. — Утра, мальчики.        — Хреново выглядишь, — ляпнул Рон, взволнованно всматриваясь в её лицо. Верно, парень никогда не вёлся на косметические чары, будто их и вовсе не существовало для него. — Плохо спала?        — А ты всё такой же джентльмен, Рон, — мягко пожурила его Гермиона, приятно удивляясь тому, как хорошо друг знает её, но одновременно с тем не была в восторге от такого прямого замечания.        — Ах, наш малыш Ронни всё ещё не умеет вести себя с женщинами. Позор нашему роду.        Один близнец вытер несуществующую слезу с озорным блеском в глазах. Гермиона когда-нибудь обязательно свихнулась бы с ними, но сейчас она не скрывала радости от того, что всё внимание перешло к Рону. Однако от его взгляда не укрылось ни то, что Поттер почти незаметно взял Джин за руку, ни облегчённый выдох старосты, вместе с чем он активно рассказывал какую-то историю, — сплетню — услышанную не так давно от пятого курса.         Отвлечь внимание так отвлечь внимание.         Рон устало помассировал переносицу и поддразнил близнецов достаточно грубо, чтобы запустить цепную реакцию остальных Уизли. Их голоса переплетались с шумом гостиной, смехом и криками проснувшихся студентов. Гермиона разозлилась, поскольку вся какофония звуков стала чересчур громкой, неприятной, почти болезненно, схватилась за разбухшую голову и сердито дёрнула свои волосы.         Поттер без слов двинулся к выходу из гостиной, утягивая за собой Джин и всех остальных, и Гермиона намеренно отстала, собираясь незаметно уйти к Больничному крылу без сопровождающих.         Однако стоило девушке притормозить, наблюдая за уходящими вдаль друзьями, до сих пор кричавшими на весь коридор, и довольно улыбнуться от удавшегося плана, как кто-то влетел в неё со спины. Чужая рука обхватила её живот, сильно потянула назад, прижимая спиной к широкой груди и заставляя ртом ловить ускользающий воздух. Вторая ладонь очутилась на её бедре, крепко сжимая.         Тело словно током прошибло от запаха пороха и чего-то цитрусового, посылая вверх по позвоночнику разряд. Гермиона застыла в кольце чужих рук, так крепко державших и прижимающих её к горячему телу, и прикрыла глаза, пытаясь отдышаться и найти в себе силы обернуться. Конечно, она знала, в чьих объятиях сейчас нежится, и от этого становилось только хуже.         Тонкие пальцы, пробежавшие по её животу, вдруг устремились к бокам и начали безжалостно щекотать. Гермиона запищала, вырываясь, и замахала руками, упрямо шагая вперёд, стараясь уйти от этой пытки. Смех, щекотавший её шею, заставлял тело сильнее напрягаться, хотя казалось, что уже и некуда больше вовсе.        — Да пусти же ты, — заорала девушка, отталкивая злостного нарушителя её границ, и покраснела до корней волос, когда другие студенты удивлённо обернулись на них. Отряхнув мантию, Гермиона строго посмотрела на Уизли и пошагала вперёд. — Минус пять очков, Фред, за неподобающее поведение.         — Переборщила вчера с алкоголем, а, Грейнджер? — задорно спросил он, склонившись к ней.        — О, ну ты же не надеешься, что я улетаю с двух бокалов малинового вина, — Гермиона оскорблённо посмотрела на него, подняв бровь, и возмущённо хмыкнула. — К твоему сведению, у меня просто закружилась голова.        — От двух бокалов малинового вина, — серьёзно кивнул Уизли и, щёлкнув её по носу, улизнул в Большой Зал.        Мозг закоротил. Гермиона так и простояла несколько минут, недоумённо моргая — ей не показалось? Приступ головной боли вернул к жизни и намеченному плану по опустошению медицинских запасов школы; Грейнджер подавилась тихим смехом от только что произошедшей ситуации.         Больничное Крыло встретило острым характерным запахом зелий и медикаментов, от которых неведомым образом зачесался мозг. Постучав в арочную дверь, Гермиона прошла в лазарет, краем уха улавливая жёсткий голос Снегга, и по старой памяти зашла за ширму, надеясь, что профессор её не заметит. Мадам Помфри вдруг прикрикнула на Северуса и зашагала в свой кабинет, громко топая; из её ушей вот-вот готов был повалить пар.        Гермиона устало привалилась к стене, но сразу же выпрямилась, стоило Снеггу остановиться напротив неё. Желудок скрутило.        — Мисс Грейнджер.         — Здравствуйте, профессор Снегг, — пролепетала девушка, побледнев ещё сильнее. Мадам Помфри, вышедшая из кабинета и вручившая мужчине несколько склянок, повернулась к студентке и участливо улыбнулась, осведомившись о состоянии. — Сильная головная боль. Бессонница, уснуть не могу.         Говорила Гермиона отрывисто, совсем несвойственно себе, хрипло и с каким-то царапающим звуком, её синяки под глазами в освещении лазарета стали ещё глубже, темнее. Снегг странно взглянул на неё — Грейнджер бы назвала этот взгляд обеспокоенным, если бы не знала своего профессора.         — Что-то ещё?         — Вроде нет, — Гермиона нахмурилась, пытаясь вспомнить, есть ли у неё ещё какие-то симптомы, но тщетно. Все её мысли крутились вокруг странного ощущения спёртости в груди.         — Как же! — Помфри вдруг всплеснула руками и сердито уставилась на Снегга. — Нельзя никогда умалчивать о симптомах, дорогая. Ох, что за поколение выросло. Вечно ходят больные, всех заражают, ну хоть бы кто к колдомедикам обратился! Так нет же! Самолечение у них, видите ли, за неделю пройдёт всё. Ещё и детей этому учат!         — Но, мадам Помфри, — осторожно пробормотала Гермиона, явно ощущая что-то очень личное в словах целительницы. — Я уже не ребёнок.         — Глупости, — она отмахнулась от этой фразы, как от надоедливой мухи. — Для нас вы всегда будете детьми, дорогая. Ну так что?         Мадам Помфри с нажимом переспросила о симптомах, вручая в руки несколько склянок, и Гермиона созналась, что простудилась на улице. Целительница встрепенулась и умчала за новой порцией баночек против простуды, рассказала, что когда пить, и наказала теплее одеваться.        — Погода обманчива в это время года, — женщина окинула её задумчивым взглядом, взмахнув палочкой, и поджала губы. — Если какие-то симптомы появятся, незамедлительно приходи ко мне. Не стоит болеть самой и заражать других учеников.        Профессор Снегг, всё это время стоявший напротив Грейнджер, кивнул ей на выход и пошёл следом. Время завтрака уже кончилось, и все студенты неохотно плелись на занятия.         — Даю вам 15 минут, мисс Грейнджер. Вернётесь на секунду позже — сниму баллы за опоздание.        Снегг громом среди ясного неба дал фору Гермионе, разрешив принять зелье перед уроком, и она, преисполненная благодарностью, даже взбодрилась и пошагала к заброшенному женскому туалету. Дойдя до последнего поворота, Гермиона замерла каменным изваянием. На подоконнике сидел кто-то из близнецов, и рядом с ним — Алисия, склонившаяся к самому его лицу.         Джордж не мог, потому что в его голове сплошь была Анджелина, на которой в будущем он хотел бы жениться. Когда парень сказал об этом по секрету Гермионе, она до крови закусила губу, чтобы не разбудить всю Нору восторженным криком, потому что Джордж и жениться в одном предложении — что-то невероятное. Они просидели в полумраке гостиной всю ночь за болтовнёй и сливочным пивом.        — То есть как это не с Фредом? — заголосила Гермиона в тот вечер и сразу же зажала рот руками, надеясь на то, что никого не разбудила.        — Умница, Гермиона, — деловито кивнул Джордж. — Мы же как раз хотим, чтобы вся Нора услышала наш разговор.         — То есть как это не с Фредом? — на грани слышимости повторила Гермиона, ошеломлённая его откровением касательно Патронуса.        — А вот так, — Уизли почесал затылок, улыбнулся, вспоминая тот момент, и уклончиво продолжил: — Точнее, и с братом, но там просто два воспоминания.         — Как так получилось вообще? — ляпнула Гермиона, округлив глаза в ужасе от своей бестактности, но Джордж наклонил голову в немой просьбе продолжить. Грейнджер прочистила горло и неопределённо взмахнула рукой. — Анджелина же была…        — С Фредом, — закончил Джордж. — Была, разумеется.         Гермиона внимательно слушала всю историю, которую Уизли рассказывал с особым драматизмом, и даже переживала на некоторых моментах, прекрасно зная, что сейчас-то они были вместе, однако это не мешало ей волноваться. Они просидели до самого утра, пока их не разогнала разозлившаяся Молли, своими криками едва не перебудившая весь дом.       Хихикая, они распрощались у лестницы и разбежались по своим комнатам, уворачиваясь от летающих полотенец, так и норовивших залепить им оплеуху.   И поэтому сейчас Гермиона точно знала, что это не Джордж, и стояла, словно громом поражённая. В коридоре прямо у всех на глазах.          — Грейнджер? — ещё один гром среди ясного неба. Казалось, недалеко и до полноценной грозы. Гермиона отмерла, с трудом делая шаг по направлению к уборной. — Ты что здесь делаешь?        — Это у вас надо спросить, — Гермиона так сильно захлопнула рот, что услышала, с каким скрежетом её зубы проехались друг по другу, и, набрав в грудь побольше воздуха, едва не заорала: — Вы совсем из ума выжили? Хоть место получше бы выбрали, чтобы лизаться! А если вас увидят младшекурсники? С каждого по десять очков!         — Грейнджер, не дури, — Фред растерянно оглянулся на Алисию, заметно уже нервничающую, и крикнул Гермионе в спину, отчего-то бледнея.         До заветного места оставалось менее половины коридора; она понеслась туда, в беспокойстве ощупывая уши — по ощущениям из них уже должен был валить сердитый пар. Гермиона нарочито громко захлопнула дверь туалета и подошла к раковинам.         Отражение совсем серо: её смуглая кожа бледнела, сгущались панцири туч под уставшими глазами, заострялись скулы. Пытаясь убрать невидимую паутину с лица, девушка растирала кожу и давила на веки до ярких кругов в полной тьме под ними.         Грудь сдавливало, заставляя обессиленно упасть на пол, сдирая колени о жёсткую ткань штанов, не давало поглубже вдохнуть. Горло запершило, и Грейнджер закашлялась. Лёгкие саднило от непрекращающегося кашля — казалось, девушка их сейчас просто выплюнет вместе с остальными внутренностями. Со свистом вдыхая обжигающий воздух, Гермиона вновь и вновь заходилась в удушливом приступе.        Откашлявшись, она едва не очистила желудок прямо на пол, но её уберегло отсутствие ужина и завтрака. Гермиона сухо сглотнула, жмурясь от жёсткой боли в раздражённой глотке, и оглянулась.         Склянки, рассыпанные по полу, чудом не разбились. С трудом поднявшись с холодного пола, Грейнджер отряхнула колени и подошла к раковинам. Отражение было всё так же серо, но оказалось украшено алыми всполохами: царапины на шее, оставленные в попытках хоть как-то прекратить это безумие, багровели, садня горло ещё больше.        Вряд ли бы Гермиона могла вспомнить, когда так сильно кашляла. Вероятно, впервые.   Выпив залпом несколько противных на вкус зелий, Гермиона запихнула остальные склянки в сумку с учебниками и пулей вылетела из туалета, помня о пятнадцати минутах, отведённых ей Снеггом. В коридоре уже никого не было, но грудь всё ещё болела так же сильно.        Едва влетев в кабинет, Грейнджер моментально успокоилась и, не обращая внимания на любопытные взгляды однокурсников, прошла к парте позади Рона и Гарри, за которой сидела на контрольных последний год. Лицо горело пламенем. От воспоминаний, от боли, от кросса на время.         Рон обернулся с укором в глазах, но сдулся, завидев, в каком состоянии его подруга, и вдруг слабо улыбнулся. Гермиона поджала губы, благодарная за поддержку, но нечто мрачное, раскинувшее свои путы в её груди, почти подавило её улыбку. Хотелось сбежать куда-то, где её не найдут, чтобы она могла сидеть в одиночестве и жалеть себя.         — Задерживается на двадцать минут уже, — Поттер развернулся к Гермионе.        — А может, он заболел? — мечтательно протянул Рон.        — Вряд ли, — Гарри скептически посмотрел на друга, но потом развеселился. — А может, его покусали пикси, которых близнецы запустили во время завтрака?        — А может, он стоит прямо перед вами, молодые люди, — слова сквозь зубы хлёстко разрезали шум, погрузив кабинет в могильную тишину; Гарри и Рон обернулись с виноватыми улыбками, Снегг возвышался над их партой.         Бледное осунувшееся лицо не горело дружелюбием, и тёмные глаза смотрели не на юношей, но на Грейнджер. Она слабо кивнула, получив в ответ долгое моргание. Мерлин и Моргана. Профессор специально задержался, чтобы дать ей ещё времени.          Кожа, словно провода, оголилась, искрившаяся от контакта с воздухом — нервы на пределе, и Гермиона нахмурилась чувству, будто её не посвятили в какую-то большую тайну и водили за нос. Либо профессор, находясь на грани жизни и смерти, решил изменить свой скверный характер. Это могло иметь место быть, поскольку Снегг – самый неоднозначный человек из всех, кого знала Гермиона.        — Двадцать очков с Гриффиндора. Подойдёте после пары за дополнительным заданием, молодые люди. Итак, сегодня, как, я надеюсь, вы помните, зачёт по невербальной магии, — преподаватель отвернулся, развевающейся мантией скинув со стола Рона и Гарри пергаменты.         Юноши буркнули ругательства себе под нос, так, чтобы кроме Гермионы их никто не услышал, и с кряхтением стали собирать свитки. Шепотки и смешки мигом стихи, стоило Снеггу чуть сильнее скрипнуть пером по бумаге, прорезав верхние её слои и оставив царапину глубже, чем она должна была быть.        Спрятав улыбку за пергаментом, Гермиона вернула внимание к заговорившему профессору.         Распределение прошло в звенящей тишине, потому как Снегг с едкой улыбкой назначил пары из разных факультетов. И хоть между Гриффиндором и Слизерином уже не было той бурлящей ненависти, что раньше, но и о дружественных отношениях речи почти не шло. Почти.        Когда по школе разлетелась новость о Джемме Фарли и Симусе Финнигане, ситуация между факультетами стала налаживаться. На удивление, некоторые слизеринцы оказались довольно интересными людьми с широким кругом общения и попали, как бы выразилась Джиневра, в межфакультетскую тусовку.         Рон едва не взвыл, когда ему в пару достался Малфой, а вот Гарри и Забини в голос расхохотались, лишив своих факультетов пяти очков. Впрочем, это практически никого не огорчило. Гермиона чесала грудь, пытаясь избавиться от навязчивого зуда внутри, и вежливо улыбнулась подошедшей к ней Дафне.         — Итак, — сказал она, закатывая рукава мантии.         Её шёлковые волосы были убраны в аккуратный пучок, а чёлка обрамляла аристократичное личико. Зелёный галстук был затянут чуть слабже, чем у самой Гермионы, но всё так же педантично.         На рубашке, спрятанной под мантией, виднелась замысловатая и чуть кривая вышивка. Грейнджер с некой завистью смотрела на такую аккуратную, ухоженную девушку с нежной бледной кожей, действительно аристократичную особу. Вся её стать, выражение лица, положение рук в спокойном состоянии, вечно ровная спина — всё выдавало её происхождение.         Дафна села рядом с ней и едва заметно кивнула, но почти сразу же отвернулась и спокойным взглядом уставилась на профессора.         —  Вам предстоит показать свои навыки владения невербальной магией и, разумеется, ответить на тестовую часть, — Снегг палочкой левитировал пергаменты к студентам.        — Но, профессор, как мы успеем? — выкрикнул кто-то, кого Гермиона наградила скептичным взглядом. Дафна рядом едва слышно окрестила спросившего крепким словом. В самом деле, заданий в тестовой части было не так уж и много.         — Пять баллов за выкрик с места. Сдвоенные занятия предполагают собой два часовых урока без перерыва из-за ненадобности перемещаться из класса в класс. Хотите сказать, Вам не хватит полутора часов для таких простых заданий? Время пошло.        Дафна коротко хмыкнула, взяла в руки пергамент, просмотрев его, и почти сразу приступила к ответам. Грейнджер почти съела перо, раздумывая, к своему стыду, не над первым вопросом теста, но над внезапным приступом. Он настиг её так внезапно и не был похож ни на одну хворь, которой она была сражена, за всю жизнь.         Не было сомнений в том, что и мадам Помфри раскусила недуг, маскирующийся обыкновенной простудой, вот только Гермиону, казалось, пока посвящать не хотели.         — Главное — начать, — Гринграсс едва различимым шёпотом обратилась к ней, недовольно кивая на чужой пустой пергамент. Её чёлка была заправлена за уши, открывая нежное, но надменное лицо. — А дальше уже станет немного легче.         Отнюдь не удивительным стало её недовольство, потому как от темпа Гермионы зависело то, как скоро они могли приступить к практической части.        Кивнув, Грейнджер почти бездумно чиркала ответы, едва дочитывая вопрос до конца — в этом не было надобности: она прекрасно помнила слова Снегга в середине третьего занятия, цитаты из учебника, тайны, поведанные Дамблдором. Конечно, некое чувство превосходства отрявляло её суть, но ей тяжело было винить себя за то, что она знала чуть больше остальных.         Соревновательный дух, азарт захватили её целиком, ей хотелось вновь удержать лидерство в скорости сдачи.         На изумлённый взгляд Дафны, когда она отложила перо и исписанный пергамент, Гермиона лишь коротко улыбнулась и отнесла Снеггу готовую работу. Отвернувшись от соседки, оглядела класс: Рон громко сопел и о чём-то тихо переговаривался с Малфоем — тот цокал, но незаметно открывал вид на свой пергамент, дабы Уизли смог переписать. Грейнджер удивлённо уставилась на это зрелище и с недоверием наблюдала за тем, как Рон шептался с тем, кого он никогда бы в жизни не простил за все те издевательства над кем бы то ни было.         Тонкими пальцами с аккуратным маникюром Дафна дотронулась до её запястья, обращая внимание на себя.         — Полагаю, сейчас мы сможем отработать практическую часть.         Гринграсс сдержанно улыбнулась и, обратившись к Снеггу, отнесла выполненную работу. Грейнджер проследила за ней взглядом.         Пройдя в дальнюю часть класса, свободную от парт и стульев, девушки расстелили маты и, коротко улыбнувшись друг другу, подняли палочки.         Дальше занятия прошли как в тумане.                Гермиона плелась на обед между Гарри и Роном, сонно зевая и изредка кашляя в рукав мантии при неверных вдохах. Подъём по лестницам стал отдельным испытанием: одышка настигала уже спустя несколько ступеней, безжалостно сдавливая грудь.         А лицо и вовсе словно плёнкой замотали, перекрывая доступ к кислороду. Большинство студентов давно уже сидели в Большом Зале, и только редкие ученики проходили мимо них, спеша на обед и не обращая никакого внимания.         В глазах защипало. Гермиона захрипела и закашлялась, стоило ей преодолеть последнюю ступень и ступить на площадку. Она никогда не чувствовала себя настолько слабой, как сейчас, и это раздражало.         — Герм? — позвал Рон. На девушку уставились четыре пары глаз. Снова близнецы появились из неоткуда, но желания смотреть на них не было. Ни на одного из них. — Тебе плохо?        — Нет.         Мотнув головой, Гермиона вдруг скривилась и согнулась пополам от острого кашля, почти готовая выплюнуть свои лёгкие, лишь бы избавиться от этого. Несколько минут она пыталась справиться с приступом, будто раздирающим её грудь, царапающим её рёбра. Выпрямившись, девушка вымученно улыбнулась и, неопределённо махнув рукой, постаралась как можно беззаботнее сказать:         — Я лишь простыла на холоде где-то, вот и всё. Мне нужно выпить зелья.        В подтверждение своих слов Грейнджер потрясла сумкой с учебниками, откуда характерное зазвенели баночки, стукаясь друг об друга. Рон неохотно согласился, искоса поглядывая на неё, но — Гермиона знала — в голове пунктик поставил. Её друзья и так слишком долго и очень подозрительно не трогали её, но странно было бы жаловаться, поскольку это играло ей на руку.         — Эй, Грейнджер, — Фред поравнялся с ней, отпихивая возмущённого Рона в сторону. Там его уже поджидал Джордж, в любой момент готовый замучить своего брата до смерти. — Насчёт утреннего… недоразумения.        — Не стоит.         Девушка едва выдавила из себя скрипучие слова и нарочито беспечно пожала плечами, сглатывая першение в горле — напрасно; горло засаднило ещё сильнее. Поттер сбоку заинтересовался, навострив уши и почти незаметно поглядывая на них. Фред сощурил глаза и будто бы в случайном жесте махнул палочкой, связав шнурки Гарри между собой. Тот вынужден был оставить их.         Проводив взглядом присевшего друга, Гермиона вновь обратила внимание на Фреда. Почудилось, что промелькнуло нечто сломленное, отчаянное в его стати, в выражении лица, в глазах. Но было это настолько мимолётно, что придавать этому значение казалось бредом сумасшедшего.         — Попрошу лишь об одном, — голос её дрогнул. — Найдите себе другое место для ваших… утех. Это могут увидеть дети.        — Как бы глупо и клишированно это сейчас ни звучало, но ты действительно не так всё поняла, — Фред вдруг остановился, схватив её за рукав мантии, и спокойно посмотрел на неё этим своим честным взглядом. — Это не было «утехами», мы ничем таким…         — Не думаю, что хочу об этом знать, — Гермиона мотнула головой и вдруг сильно закашлялась, закрыв лицо свободным рукавом.         Магия бережно окутала её и скрыла от глаз случайных любопытствующих — кто-то наложил на неё Отводящие чары.        По щекам потекли слёзы от режущей боли, такой, словно по гортани водили туда-сюда металлической щёткой, и давили, и царапали, и оставляли жгучие порезы. Гермиона едва не свалилась на пол от прострелившего тело тока, но была подхвачена чьими-то руками, которые мягко постукивали и нежно гладили по спине. Бережно её притягивали к себе и прятали в объятиях.         В сумятице вокруг и внутри Грейнджер это казалось спасительным плотом, единственным, что держало её в сознании, в этом мире, в настоящем моменте. Не расслышала слова, но встревоженный голос всё же пробивался сквозь шум в ушах.         Внутри холодело, словно кто-то впустил ледяной ветер прогуливаться по организму, замораживая всё, до чего он дотрагивался — а касался всего. Грейнджер цеплялась на человека, задыхаясь от сдавливающего горло кашля, и прятала голову на чужой груди. Резь в зажмуренных глазах не прекращалась, и во рту вновь появлялся металлический привкус.         Уши заложило пуще прежнего, барьером перекрывая весь окружающий шум, подкосились ноги, и так едва держащие её. Происходящее казалось чем-то нереальным, далёким. Чуждым.