Вампир Чу и его команда

Слава о неуемном энтузиазме Сюэ Чженъюна бежала сильно впереди него. Каждый сотрудник «Пика Сышэн» был о нем наслышан — и почти все смогли прочувствовать умение Сюэ-старшего причинять радость и новые впечатления. Уж если он за что-то брался, то делал это с полной самоотдачей. Вот и в этот раз, в процессе подготовки к Осеннему балу «Пика», он явно вознамерился вложить в него всю душу. И не только свою: десяток ответственных за организационные моменты сотрудников выглядели так, словно еще чуть-чуть, и они начнут плакать литрами выпитого кофе, а глава Сюэ лично прошелся по всем подразделениям, чтобы удостовериться — будут на балу все без исключения. Правда, чтобы выловить Чу Ваньнина, пришлось постараться. Стоило только Сюэ Чженъюну направиться к нему в Отдел, как подполковник исчезал в неизвестном направлении. Но упорства Сюэ Чженъюну было тоже не занимать — это вообще у них была отличительная семейная черта, — так что цели он добился. Послушал, конечно, гневное шипение и недовольное ворчание, но согласие Чу Ваньнина появиться на балу хотя бы на часочек получил. Подполковник Чу смог только напоследок обреченно вздохнуть. Он и без бала сейчас ощущал себя крайне нестабильным ментально, эмоционально и физически вампиром. Временами даже задумывался, не пройти ли ему самому курс психологической подготовки вместе с новенькими. И к каждому из происшествий, пошатнувших психику подполковника, был непосредственно причастен Мо Жань. Сначала, значит, заявился к нему в Отдел. В первый же день почти довел своего бывшего декана до приступа. Потом смозолил глаза настолько, что Чу Ваньнин с большим трудом мог сосредоточиться на рабочих задачах. Так мало того, что норовил то и дело пристать к Чу Ваньнину с вопросами — чаще всего такими, что любой другой сотрудник Отдела мог бы на них легко ответить, — но еще и подкармливать подполковника вздумал. На столе Чу Ваньнина то и дело из ниоткуда возникали контейнеры с едой. Их содержимое впечатляло и грело желудок, душу и суровое сердце: от сладостей до легкой лапши с аккуратно нарезанной говядиной и невероятно сытных супов. Выяснить таинственного благодетеля удалось не сразу. Секретарь Ло, затею Мо Жаня одобрявшая, на все вопросы босса загадочного улыбалась, невинно округляла глаза и уверяла на все лады, что понятия не имеет, кто взял на себя роль кормилицы подполковника. Чу Ваньнин на нее глядел и с особой ясностью понимал: врет и не стесняется. Подполковник, который терпеть не мог вмешательства в частную жизнь, пошел на крайние меры и установил в своем кабинете камеру. Нарушитель сердечной гармонии Чу Ваньнина попался в кадр в тот же день. Чу Ваньнин запись просмотрел со сложным лицом. Здравомыслящая половина его разума требовала прямо сейчас пойти к Мо Жаню, вернуть принесенный обед и категорически запретить подобные финты. Но половина, ответственная за нежность, мягкость и трепетность, тут же взяла управление телом подполковника на себя, вынуждая бережно, кончиками пальцев погладить контейнер и улыбнуться. А еще вкрадчиво напомнила, что за пару лет совместной жизни его партнер ни одного чертового раза не собрал ему обед на работу. Для Чу Ваньнина открытие факта о том, кто именно в Отделе решил о нем ненавязчиво заботиться, стало финальным аргументом в пользу расставания со своим мужчиной. В тот же день Чу Ваньнин вернулся домой, инициировал разговор и, не ходя вокруг да около, сказал, что хочет завершить отношения. На немой вопрос в глазах партнера честно ответил, что не видит в них никакого смысла. Что хочет счастья для них обоих, но оно возможно только по отдельности. О том, что у него Мо Жань из головы не выходит, само собой, умолчал. Выслушал в свой адрес достаточно много нелестных, полных истеричного гнева выражений, но в решении остался непоколебим. Уже следующим утром в дом приехали нанятые грузчики, чтобы перевезти его вещи. Чу Ваньнин не чувствовал ни тоски, ни разочарования от того, время было слито в никуда. Дышать ему точно стало легче и свободнее. Пока на него в душе не набросился Мо Жань. Потому что после этого у Чу Ваньнина в принципе с дыханием начались проблемы. Стоило прокрутить в голове произошедшее, оно ускорялось до предела. Стоило вспомнить, что Чу Ваньнин черти что вытворял со своим непосредственным подчиненным, сильно замедлялось. А при мысли о том, что подполковник Чу хочет повторения и полноценного продолжения, почти останавливалось. В таком состоянии Чу Ваньнин и заявился на Осенний бал. К чести Сюэ Чженъюна, постарался он над балом действительно на славу, явно не жалея денег. Настолько, что даже мрачный, как пять готических соборов, Чу Ваньнин оценил размах и восхитился обстановкой. Для Осеннего бала Сюэ Чженъюн арендовал отель, где сотрудники «Пика» могли остаться до завтра. С огромным концертным залом, сейчас стильно и дорого украшенным. С потолков свисали длинные хрустальные нити оранжевого и желтого цветов и постоянно перестукивались между собой, звуча мелодично и приятно. Повсюду стояли вазы с букетами в тон этим нитям, и цветы наполняли зал нежным благоуханием. Обычные для этого места белые портьеры — Чу Ваньнин бывал здесь раньше, поэтому не мог не заметить, — заменили на бордовые с логотипом «Пика Сышэн». Для тех сотрудников, кто активно вел аккаунты в социальных сетях, Сюэ Чженъюн решил сделать фотозону с сеном, огромными тыквами и каким-то фантастическим количеством кленовых листьев. Чу Ваньнин ни капли не удивился, заметив там Сюэ Мэна в костюме древнего заклинателя: парень еще со времен учебы в Академии с телефоном не расставался и частенько хвастался своими новыми фотосессиями. От любования интерьером Чу Ваньнина отвлек низкий голос: — Позвольте позаботиться о вас, подполковник, — после чего знакомая рука протянула ему бокал с глинтвейном. Чу Ваньнин обернулся и сразу же нервно сглотнул. Выглядел Мо Жань великолепно. Явно знал, мелкий хитрец, как все свои достоинства — к счастью, кроме самого выдающегося и способного ненароком убить, — подчеркнуть. Костюм на нем сидел идеально. Брюки волшебно облегали длинные крепкие ноги, пиджак и рубашка идеально сидели на широкой груди. Ни бабочку, ни галстук Мо Жань решил не надевать, зато верхние две пуговицы рубашки расстегнул. Чу Ваньнин, глядя на это, глинтвейн выпил почти залпом. Мо Жань любовался им в ответ. Будучи деканом, Чу Ваньнин в одежде отдавал предпочтение спокойным бежевым и белым тонам. В Отделе его можно было увидеть только в строгой черной форме с эполетами. Для бала он выбрал алый. Верхом одеянию Чу Ваньнина служило нечто вроде платья с огромными разрезами по бокам. Низом — шелковые брюки и высокие сапоги, увешанные серебряными цепочками. Свои длинные волосы он распустил, и теперь они мягкой волной струились по его плечам. Чу Ваньнин был похож даже не на вампира, а на древнего демона. — Спасибо, Мо Вэйюй, — наконец смог выдавить из себя Чу Ваньнин. — Однако, больше не стоит. Я в состоянии сам выбрать себе напиток и взять его. — Я не сомневаюсь в этом, подполковник Чу. Но мне приятно это делать. Чу Ваньнин нахмурился и готов был сказать пару особенно изысканных в своей гневности слов во имя воспитательных целей, но внезапный тренинг по правилам общения с начальством прервало появление Сюэ Чженъюна и мадам Ван. Чу Ваньнин при взгляде на босса не мог не хмыкнуть: Сюэ-старший даже к костюму подошел со всей своей страстностью и обрядился в графа Дракулу. Мадам Ван выбрала длинное платье жемчужного цвета, с образом ее супруга сочетавшееся идеально. Неудивительно, что все сотрудники «Пика Сышэн», глядя на них, разразились аплодисментами. Эта пара своей искренней и крепкой любовью восхищала всех без исключения. Глядя на них, многие хотели такой же удачи, чтобы найти себе вторую половинку. Ну, кроме тех, кто горделиво фыркал и говорил, что половинка есть и у таблетки, и у жопы, а он изначально целый. — Рад видеть всех вас, — поприветствовал сотрудников Сюэ Чженъюн. — Наш сегодняшний праздник служит моей наградой для вас и подтверждением ваших достижений. Каждый день вы все работаете на благо не столько «Пика», сколько судьбы вампиров и тех представителей нечисти, что хотя мирно сосуществовать с людьми. Здесь нет ни одного вампира, оборотня и демона, кто не внес бы в это свой вклад. Поэтому насладитесь этим вечером в полной мере, не отказывайте себе в напитках, угощениях и танцах. А сейчас объявляю Осенний бал открытым! Сотрудники приказа босса ослушиваться не стали. Даже Чу Ваньнин расслабился и не сбегал от разговоров, с которыми к нему то и дело подходили. Сказалось на его состоянии и то, что Мо Жаня, вознамерившегося от него ни на шаг не отходить, куда-то утащили уже достаточно хмельные Ши Мэй и Сюэ Мэн. За последним сразу резво припустил Мэй-младший, и Чу Ваньнин неосознанно закатил глаза, заранее Сюэ Мэну сочувствуя. О способностях, талантах и определенных частях тела Мэй Ханьсюэ Чу Ваньнин был наслышан. И теперь задумывался о том, что скажет Цзян Си, если Чу Ваньнин приведет к нему подчиненного с формулировкой: «Ну, его слегка напополам сексом разорвало, поправь, будь добр, он мне еще пригодится». Через полтора часа Чу Ваньнин хотел сочувствовать сам себе. Потому что, в конце концов, светская болтовня его все-таки измотала, царящие вокруг шум, гам и бесконечно звучащая музыка достаточно подполковнику поднадоели, да и вообще хотелось уже уединиться и спрятаться от толпы. Чу Ваньнин вежливо извинился перед Сюэ Чженъюном за то, что так быстро покидает вечер, попрощался с ним и мадам Ван, а затем направился в свой номер. Надежды на умиротворенный, спокойный отдых рухнули в момент, когда Чу Ваньнин приложил магнитную карту к замку. Потому что его тут же крепко схватили, втолкнули в номер, прижали к двери и, заведя его руки над головой, стали неистово целовать. Чу Ваньнин сопротивлялся примерно как котенок. То есть не сопротивлялся вовсе. Взявшие его волю в плен губы были дьявольски знакомыми, отрываться от них не хотелось. Но поцелуй разорван все-таки был, и на этот раз Мо Жанем. — Ваньнин, — выдохнул он, отпуская руки Чу Ваньнина. — Мы оба знаем, что ты меня одной силой мысли можешь швырнуть так, что я вылечу в окно. Но ты этого почему-то все еще не делаешь. Так не пора ли нам все-таки поговорить о причинах этого? Я не слепой, я вижу и ощущаю, что ты ко мне тоже неравнодушен. — С чего ты взял, — прошипел Чу Ваньнин. Мо Жань вместо слов в ответ выпустил когти, легко оцарапал ими бока Чу Ваньнина, пройдясь от талии до груди, и через одежду задев каждое из острых ребер. Опустился к плоскому животу, рисуя на нем круги, из-за чего Чу Ваньнин его втянул с судорожным вдохом. Мо Жань скользнул к бедрам Чу Ваньнина, огладил их и резко притянул его к себе. — Вот с этого, А-Нин, мой невероятный А-Нин, — вернул Мо Жань фразу, сказанную ему деканом Чу. Мо Жань клыками слегка задел шею Чу Ваньнина. Тот судорожно всхлипнул и запрокинул голову. — Ты не хуже меня понимаешь, что это значит. Окажись на моем месте кто угодно другой, он остался бы уже без башки. Ни один вампир не позволит такое сделать другому, не доверяя ему беспредельно. Почему ты отказываешься признать очевидное? — Может, всему виной то, что кто-то приперся ко мне пять лет назад и заявил, что не хотел секса, ведь это я? Мо Жань от услышанного отпрянул. Его челюсть едва не проломила пол. Еще чуть-чуть, и ее бы пришлось возвращать на место силами глав всех подразделений «Пика Сышэн». Шестеренки в его голове вращались с бешеной скоростью, складывая картину воедино. Перед Мо Жанем предстал весь масштаб бедствия и глупости их обоих. Он порывисто притянул к себе Чу Ваньнина, сжимая его в крепких объятиях. — Ваньнин, мы идиоты, ты в курсе? — За себя говори, засранец. — Мой дикий кот, как ты не понял, что я имел в виду совершенно другое? Ты был для меня святыней. Недосягаемой. И я испугался того, что покусился на нее, — Чу Ваньнин замер. — Я тогда не смог сдержаться, дойдя до предела, думая о тебе. Если бы ты только знал, как я хотел тебя каждую, блядь, минуту. С первой лекции. Хочу до сих пор, понимаешь? Ничего за пять лет не изменилось, у меня от тебя крышу срывает. Часть мировоззрения Чу Ваньнина порушилась в ту же бездну, что и его самообладание. Он, значит, столько времени знатоком других себя считал. Дела раскрывал быстрее, чем самые его ленивые сотрудники семечки щелкали. Умным себя мнил в том числе. Ну и где он оказался? В цепких лапах своего бывшего ученика, доказывающего ему, что он грандиозно ошибся. И ведь прав был, паразит. До Чу Ваньнина дошла вся абсурдность той ситуации и его личная неспособность понять, простить, выслушать. Вывод напрашивался вполне очевидный: одного дурака, неприспособленного к отношениям, угораздило влюбиться в другого, деревянного в вопросе чужих чувств. Ну что ж, встретились два созданных друг для друга одиночества. Пора использовать сей факт с пользой. — Было бы что срывать, — хмыкнул стремительно таявший Чу Ваньнин. В искренности слов Мо Жаня он не сомневался, чуял горевший в каждом произнесенном предложении огонь. Душа, столько лет стремившаяся вновь оказаться рядом с Мо Жанем, сдала всю оборону сразу же. Без военных договоров, предложений, зато с добровольной капитуляцией. — Но ты правда идиот. Чем мои лекции слушал, что так и не научился говорить по-нормальному? Мо Жань отпустил Чу Ваньнина и обхватил ладонями его лицо. — Зато говорю сейчас. Ты меня неправильно понял, а я криво выразился. Из-за этого мы потеряли столько времени. Пусть в наших длинных жизнях это мелочь, но мне все равно жаль. Потому что любого времени с тобой мне будет невыносимо мало. Любую гребаную секунду я хочу проводить рядом с тобой. Не твоим подчиненным, не просто рядовым для тебя вампиром. Твоей парой, веришь? Я хочу знать, как ты выглядишь по утрам. Какой зубным порошком ты начищаешь клыки. Любимые книги, фильмы, запах твоих домашних футболок, выбранные тобой постель и полотенца, содержимое полок твоего холодильника, обувь, которую ты носишь вне Отдела, когда тебе не нужны форменные сапоги: все хочу знать. Ведь я люблю тебя, Ваньнин. Чу Ваньнин вперился в него пристальным оценивающим взглядом. Вспомнил сорок восемь техник распознавания лжи по чужой мимике, половину из коих изобрел сам. Пришлось бы, пустил бы в ход гипноз. Но взгляд Мо Жаня был слишком честным. Откровенным, полным искренности. Сомнений не было: врать он даже и не думал. Чу Ваньнин покачал головой. — Докажи. Так, чтобы я точно поверил. О, Мо Жань в искусстве подтверждения выдвинутых им самих же теорем оказался весьма виртуозен. Он мгновенно легким движением развернул Чу Ваньнина лицом к двери и задрал его верхнее одеяние, обнажая спину и грудь. Чу Ваньнин выгнулся ему навстречу, всей своей позой призывая к активным действиям. Мо Жань, так и не убравший когти, одним из них прошелся по ореоле соска, слегка поддевая, и принялся играть с ним. Чу Ваньнин от этой нехитрой ласки не сдержался и застонал. Следом Мо Жань резко надавил на сосок когтем, и Чу Ваньнин вскрикнул. Но боли в его вскрике не было, только чистое, неприкрытое удовольствие. — Ваньнин, вот первое доказательство. Я чувствую любую твою реакцию на мои прикосновения. Готов ловить каждый твой вздох и стон. И ты чувствуешь это. Понимаешь, что ни с кем и никогда тебе не будет так, как со мной. С тем, с кем тебя угораздило начать жить вместе, точно не было, я уверен. Я прав, Ваньнин? — Дааааа, — прохрипел Чу Ваньнин, пока Мо Жань принимался целовать его шею, слегка прикусывая за загривок. Отвлекся от лакомого десерта он лишь на вопрос: — Что именно? Скажи. — Только с тобой так… Никто тебя не заменит… Мо Жань удовлетворенно хмыкнул. Вся верхняя часть наряда Чу Ваньнина уже валялась на полу бесполезной кучей. Мо Жань выцеловывал и покусывал его спину, языком обводил каждый рельеф сильных мышц. Видел, как Чу Ваньнина ведет от ласк, не мог не чувствовать гордости и самодовольства от того, что вечно ледяной Чу Ваньнин плавится под его руками и губами, дрожит и тянется навстречу. Мо Жань отстранился ненадолго и оценил картину: наполовину обнаженный, тяжело дышащий. Его. — Я хочу впитывать все волны твоей дрожи. Вобрать ее в себя и вернуть сторицей. Позволь мне это. Чу Ваньнин обернулся через плечо и посмотрел на Мо Жаня мутным, тяжелым, стеклянным от желания взглядом. Если бы Мо Жань в данный конкретный момент предложил ему умотать на Венеру и основать там новую вампирскую цивилизацию, Чу Ваньнин бы точно согласился. Даром, что рожать был не способен, все равно бы основал. Как-нибудь да выпутались бы из проблемной ситуации. — Дай мне все, что можешь, — прошептал он. — Со всей доступной силой. Полностью обнаженным на кровати Чу Ваньнин обнаружил себя через две минуты. Еще через десять — до предела растянутым пальцами Мо Жаня и ощущающим, как всегда холодная кожа горит от россыпи засосов. Спустя еще двадцать, когда Мо Жань почти вытрахал из него душу рукой, он наконец получил то, чего хотел столько лет. Мо Жань медленно вошел в него, заставляя спину Чу Ваньнина принять форму совершенной дуги. Когда член Мо Жань полностью оказался внутри него, Чу Ваньнин издал протяжный, довольный, полузвериный стон. Мо Жань почти вышел, а потом с силой толкнулся внутрь и огладил бедра Чу Ваньнина. — Я оставлю на каждом сантиметре твоей кожи столько следов, что ни у тебя, ни у кого другого не останется сомнений, что ты мой. — И так твой, если ты не понял. Теперь ускорься. Как мог Мо Жань не подчиниться приказу своего подполковника? Несколько неторопливых толчков — и он начал вдалбливаться в Чу Ваньнина. Кровать в ответ на его манипуляции задорно заскрипела, решив, что самое время стать аккомпанементом фрикциям. Громкие стоны Чу Ваньнина придерживались того же мнения, как и яйца Мо Жаня, шлепающиеся о две упругих ягодицы. Чу Ваньнин думать временно разучился, но одну мысль все-таки словил. Вот оно. Острота и пряность, которых ему так отчаянно хотелось. Вся сконцентрирована в Мо Жане. Мо Жань остатки разума тоже подрастерял. Потому что у него в руках оказалось произведение искусства. Чу Ваньнина обтекал лунный свет, отражался от его кожи, еще сильнее делая его похожим на изысканно выточенную божеством скульптуру. С той разницей, что ни одна скульптура в мире не таила в себе столько страсти и желания, не могла так извиваться и на рваном выдохе звать Мо Жаня, цепляясь за его запястья, как за единственный спасительный круг в шторме, в котором его кружило и несло. Идеальный, будто созданный из самого дорогого мрамора, горячий, желанный до потребности впиться клыками в его шею. И Мо Жань знал, что обязательно это сделает, но чуть позже. Точно после того, как Чу Ваньнин перестанет биться под ним в оргазме, сдавливая талию Мо Жаня бедрами так, что он почти слышит хруст своих костей. А еще был аромат. Рядом с Мо Жанем Чу Ваньнин вновь начал пахнуть цветами и яблоками. Все оставленные на нем чужаком следы улетучились без следа, стоило Чу Ваньнину кончить под Мо Жанем. — Ваньнин, — позвал Мо Жань, пока его подполковник водил пальцами по его груди, а потом спускался вниз, очерчивая каждую линию прокаченного пресса. — Ты сказал, что ты мой. Но у тебя же есть парень. — Мы разъехались две недели назад, — честно признался разомлевший и чересчур откровенный после секса Чу Ваньнин, от чего у Мо Жаня удивленные глаза убежали куда-то на затылок. — Почему? — Неправильно было продолжать жить с кем-то под одной крышей, когда я не мог перестать думать о тебе. И… Кажется, я его не любил, Мо Жань. Никогда. Подозреваю, что у нас одна проблема на двоих. Твой непосредственный начальник и декан втюхался в тебя в тот же день, как увидел на первой лекции. После того, что случилось у нас тогда, я искал тебе замену, а толку-то. Как видишь, не смог. Это все было искусственным. — Теперь я всегда буду рядом, чтобы тебя любить так, как ты этого заслуживаешь и как не сможет никто, кроме меня, — отозвался Мо Жань, крайне польщенный услышанным. Ваньнин, его трепетно любимый, обожаемый подполковник скучал по нему не меньше. — Ты же понимаешь? — Знаешь… Давай не будем оставаться в отеле. Бал все равно продолжится своим чередом, нашего отъезда не заметят. Поехали ко мне. И да, я предполагаю, что ты можешь спросить. Он в моей квартире никогда не бывал. Когда мы говорили о том, чтобы съехаться, то сняли дом на нейтральной территории. На свою я могу пустить только тебя. Мо Жань готов был заплакать. От счастья, способного разнести его на много маленьких вампирят, безоговорочно влюбленных в Чу Ваньнина.