Обязанности старосты

      — Ты что, с ума сошёл? — зашипел сонный голос из темноты, и Джеймс подскочил на месте, машинально схватившись за палочку. Но Ремус уже поднялся из кресла и вцепился в рукав его свитера, с силой потянул за собой.       Пока его тащили по лестнице, Джеймс шептал:       — Разве можно так пугать живого человека?       Дверь в спальню старосты закрылась за спиной, и Ремус накинул на стены заглушающие чары.       — Ты где был? — голубые глаза блестели беспокойством. — Что стряслось?       — Так, — Джеймс выставил вперёд раскрытые ладони, и друг тут же прикипел взглядом к царапине на его руке. — Рем, остынь. Я просто вышел прогуляться.       Ремус протяжно выдохнул, опускаясь за свой стол, и на секунду Джеймс почувствовал укол стыда. Сириус сейчас отдыхал в больничном крыле после дуэли со Снейпом — ползучий гад оказался силён, одному Бродяге лезть на него не стоило — Питер наверняка уже видел десятый сон, он никогда не отличался особенной переживательностью.       А Ремус вот добросовестно ждал. Может, стоило взять его с собой? Нет, этот зануда ни за что не стал бы нарушать комендантский час. По крайней мере, без Сириуса…       — Ты просто придурок, — Ремус покачал головой. Глаза его блеснули желтоватым. — Декан тебя искала, мне пришлось соврать, что ты навестил Бродягу и лёг спать.       — Спасибо, — запоздало улыбнулся ему Джеймс, но Ремус почему-то сегодня выглядел слишком замученным. Возможно, стоило если не взять его с собой, то хотя бы предупредить, что Джеймс собирается задержаться в Запретном лесу допоздна. — Ты знаешь, там уже чертовски холодно, мои согревающие чары держались всего двадцать минут. В следующий раз возьму мантию. Наш ручей уже почти замёрз…       — Джей, ты придурок, — повторил Ремус зачем-то, и Джеймс неловко замолчал, стоя перед ним. Шрамы на лице друга в свете камина и огонька в масляной лампе на столе казались особенно грубыми. — Макгонагалл была права, тебе давно пора дать по шее, просто твой отец до этого в жизни не додумается.       — Она так и сказала? — хмыкнул Джеймс, плюхаясь на чужую кровать. Бордовое покрывало смялось под его телом. Ремус сморщил нос, ответил, и в голосе слышалось уже явное недовольство:       — Конечно, не так. Это же Макгонагалл.       — Но смысл был такой, я понял, — Джеймс снова улыбнулся, и Ремус слабо улыбнулся ему в ответ. — Да расслабься, Лунатик, до полнолуния ещё целая неделя, а ты уже как на иголках. Всё в порядке? Может, чем помочь?       — Не исчезай на полночи, — устало отозвался Ремус, потирая переносицу. В такие моменты он всегда казался стариком, хотя был старше Джеймса на какие-то несчастные две недели. На самом деле, Ремус просто всегда был занудой. Интересно, он таким уже родился или в детстве так старался быть похожим на своего отца?       — Рем… Эй, Рем! Ты как лимон проглотил, — Джеймс потянулся и потрепал друга по плечу. Голубые глаза устало прикрылись. Ремус спихнул его руку, встал. За окном выла метель, она застала Джеймса как раз на пороге одного из тайных ходов. — Рем?       Друг прошёлся по комнате, шаги его глушил ковёр. Чем полнее становилась луна, тем нервознее делался всегда Ремус. Руки у него подрагивали, но он всё равно вцепился пальцами в волосы и потянул. Потёр измождённое лицо.       Джеймс заметил на широком подоконнике раскрытую карту. По коридору пятого этажа бегала единственная точка, это дежурила вторая староста факультета. А Ремус давно должен был спать.       — И что ты взвился? — закатил глаза Джеймс, хотя Ремус был как обычно тих и вполне спокоен. Вздохнул, предложил: — Хочешь, дай мне разок, только успокойся.       — Придурок, — повторил Ремус, но Джеймс уже поднялся и сделал шаг к нему с заискивающим:       — Нет, ну правда, врежь мне, тебе же полегчает. Вот мне всегда легче делается, и Бродяге тоже! Рем, ты же знаешь, я ненавижу чувствовать себя виноватым…       — Значит, не надо бродить среди ночи по лесу, — сворачивая карту, ответил Ремус. — В следующий раз Макгонагалл обязательно тебя хватится, узнаешь, что полагается за многократное нарушения школьных правил. И в обязанности старосты входит следить за их соблюдением, сам помнишь.       Джеймс, приблизившись к нему почти вплотную, схватил чужое худое запястье и помахал им перед собственным носом. Ремус не сопротивлялся и смотрел на его игры усталым взглядом.       — Да ладно тебе, давай, — Джеймс весело фыркнул. Отступать он не собирался, и Ремус, похоже, отлично это понимал, потому что вид у него почти сразу стал обречённым. — Чего тебе стоит?       Следующим смешком Джеймсу пришлось подавиться, потому что бордовое покрывало вдруг бросилось ему в лицо. На самом деле это он растянулся на чужой кровати, но сперва показалось именно так.       Ремус его не ударил, как предлагалось — всего лишь оттолкнул от себя, заставив свалиться с ног, и схватил за воротник рубашки, торчащей из-под свитера.       — Эй! — шутливо возмутился Джеймс, не пытаясь вывернуться. Сила друга уже возросла, а значит, полнолуние понемногу действовало на него. Ну вот, со дня на день опять придётся прикрывать его на чарах перед Флитвиком — непосредственно перед «важной» ночью с магией у Ремуса каждый раз случалась полнейшая беда, колдовать он толком не мог. — Рем, так нечестно!       — Нечестно было исчезать, вообще-то, — отозвался Ремус, нависая над ним.       Джеймс вывернул шею и уже хотел было открыть рот, чтобы что-то сказать, но тут куда-то на ногу всё же прилетел тупой удар, а из-за спины раздался странный глухой звук.       — Лунатик, ты жульничаешь! — прокомментировал Джеймс, когда ему не позволили встать, удерживая за шею. Тёплые брюки погасили ещё один шлепок по заду, и Джеймс фыркнул в одеяло, давясь смехом.       Его отпустили.       — Отец всегда так делал, — Ремус звучал так, будто сам пытался оправдаться, и Джеймсу стало ещё смешнее. Друг устало потёр переносицу, сел рядом. — Но в этом нет смысла, Джей, ты же ещё сто раз сделаешь всё то же самое.       — Ага, — радостно согласился Джеймс и повернулся к нему. — Но тебе хоть полегчало? Полегчало же, скажи!       Ремус покосился на него, сверкая голубыми с желтоватым отливом глазами.       — Придурок, Джей, — повторил опять. — Ты самый настоящий придурок, — и пригрозил: — Я всё расскажу Сириусу, так и знай.       Джеймс, растянувшись на покрывале, расхохотался.