О призраках и героях

Шота проснулся от звука автоматической сигнализации доступа посетителей UA. Это было на полпути к его послеобеденному сну, и когда он открыл глаза, чтобы прищуриться на экран телефона, все, что он мог сделать, это застонать при виде мигающего красного пятна, требующего его внимания. Он сложился поудобнее и неохотно втиснулся в свое рабочее кресло, все еще завернутый в спальный мешок. Вяло моргая, ему потребовалось три попытки, чтобы сфокусироваться достаточно хорошо, чтобы разглядеть гуманоидные фигуры, стоящие у въездных ворот UA. В одном он сразу узнал Цзян Чэна. В другом… в его груди не хватало воздуха. Неуклюже шаркая и тревожно поигрывая черной флейтой, был Вэй Усянь. Младший брат Шоты. Тот, кто умер - был мертв пятнадцать лет. Шота дрожащим голосом напечатал сообщение для Хизаши. "Он здесь." Этого должно быть достаточно. Шота впустил их и выбрался из своего спального мешка, забыв об усталости. Его сердце беспорядочно билось о ребра. Он выбежал из своего кабинета и направился к главным дверям, не обращая внимания на странные взгляды, которыми награждал своих сотрудников. И вот наконец – наконец он появился. Шота перестал бежать. Он стоял, стук его сердца слишком громко отдавался в ушах, и просто смотрел. Это был Вэй Усянь. Молодой человек взглянул на него, опустив глаза обратно в землю, затем на лицо Шоты, как будто он боялся смотреть, но не мог оставаться в стороне. Он медленно поднес руку к лицу и потер нос. Шота сделал шаг вперед. И еще один. Вэй Усянь стоял очень неподвижно, мышцы его были напряжены, а бледная улыбка болезненно растянулась на его лице. На его шее была полоса крови, ставшая очевидной, когда молодой человек сглотнул. Потому что, конечно, он не мог долго прожить без той или иной травмы. Шота сглотнул, преодолевая комок в горле, и протянул руку. Медленно, нежно он опустил руку на плечо Вэй Усяня, наполовину ожидая, что его брат исчезнет при соприкосновении. Наполовину ожидая, что это тщательно продуманный розыгрыш. Темная ткань под его рукой была гладкой и теплой. Он чувствовал тело под ней, осязаемое, реальное и такое напряженное. Он перевел взгляд с плеча на лицо молодого человека. Глаза его младшего брата были широко раскрыты, как будто испуганные, они тревожно перебегали с руки Шоты на его лицо и Цзян Чэна. Шота тихо вздохнул и осторожно потянул Вэй Усяня вперед. Его брат удивленно пискнул. Живой. Вэй Усянь был жив. Шота крепко обнял брата за плечи и прижал к себе. Его кулаки вцепились в темную мантию на спине брата. Вэй Усянь долгое время неподвижно стоял в его объятиях. Затем он медленно опустил голову и прислонился к Шоте. “Дагэ”, - услышал Шота его шепот. Шота усилил хватку. “А-Сянь?" ” перебил другой голос. Вэй Усянь дернулся в объятиях Шоты. Шота с сожалением отпустил его, вместо этого посмотрев на Цзян Чэна, который неловко хмурился в стороне. Шота присоединился к нему и в знак благодарности положил руку мужчине на плечо. “А-Сянь.” Хизаши добрался до них, Эри следовала за ним. Вэй Усянь склонил голову в отрывистом кивке, дрожащая улыбка тронула его губы, а в глазах появился влажный блеск. “О боже мой, А-Сянь"” - еле слышно произнес Хизаши, прежде чем броситься прямо на друга и заключить его в то, что выглядело как очень сильные объятия. Руки Вэй Усяня ненадолго дрогнули, но он обнял Хизаши в ответ. Однако, когда его отпустили, он обмяк. Шота прыгнул вперед, присоединяясь к Хизаши и Вэй Усяню на земле. Цзян Чэн и Эри держались позади них. Вэй Усянь прижал руку к лицу, по его щекам текли слезы. Он шмыгнул носом, когда они спросили его, что случилось, бесполезно потирая глаза. Вэй Усянь поднял голову и смотрел на них на несколько секунд дольше, чем следовало. Затем он фыркнул, опустил голову и снова фыркнул. Вскоре он смеялся тихим сдавленным смехом, неэлегантно фыркая, когда безуспешно пытался заглушить его. Он снова поднял глаза, его щеки покраснели, и он снова притянул к себе Хизаши и Шоту, обняв их так крепко, как только мог, и уткнувшись лицом в плечо Шоты. “Дагэ… Микрофон-гэ...” - тихо пробормотал он. Он продолжил еще китайским, который Шота едва уловил, и был удивлен, что понял: “Спасибо” Потребовалось еще несколько слез и несколько минут замешательства, прежде чем Цзян Чэн сжалился над ними всеми и прикрепил талисман к спине Вэй Усяня. Вэй Усянь слегка подпрыгнул от внезапного контакта, но рассмеялся, сняв напряжение бесспорно неловкой улыбкой. “Ах ... верно. Конечно. Старший брат, Мик-гэ… Я вернулся”. Шота положил руку на плечо молодого человека и нежно сжал. Хизаши ухмылялся от уха до уха, его руки скользили взад-вперед по волосам Вэй Усяня, по его плечам, поправляя его мантию. Вэй Усянь принял обращение с достоинством, вытирая последние слезы. Он взглянул на Цзян Чэна, который без особого энтузиазма хмурился, глядя куда-то поверх плеча Вэй Усяня, и, наконец, казалось, заметил Эри. “... Старший брат ...” - сказал он, озорная ухмылка появилась на его лице, внимание переключилось с Шоты на Хизаши и снова обратно на Эри, - "Кто это?” -- Это был прекрасный день. Семья Шоты собралась вместе в тени самого большого дерева парка, чтобы спастись от палящего солнца. Шота хотел поворчать по поводу жары и того факта, что он вообще проснулся, но его отвлек от размышлений звук громкого, хриплого смеха. В его семье никогда не было тихо, но этого звука ему не хватало. “Ханьгуан Цзюнь- ха-ха-ха! Правда, Лань Чжань?!” Шота поднял бровь при виде открывшегося перед ним зрелища. Вэй Усянь так сильно смеялся, что был на полпути к земле, удерживаемый только крепкой хваткой Лань Чжаня. Мужчина в белом смотрел на Вэй Усяня с видимым раздражением, уши его порозовели. “Отец здесь Светоносец"” - услужливо добавил Лань Сычжуй, невинно улыбаясь в ответ на пристальный взгляд Лан Чжаня, - “герой номер 5 в рядах”. “И это только потому, что он не всегда здесь”, - пропищал Цзинь Лин, выглядя одновременно довольным и раздраженным несносным хохотом своего большого дяди. “Это не так смешно, идиот”, - рявкнул Цзян Чэн с того места, где он сидел рядом с Хизаши. При этих словах Вэй Усяну удалось поднять голову и посмотреть прямо на Цзян Чэна. Шота видел, как Цзян Чэн пытался сохранить серьезное выражение лица, прежде чем его челюсть дернулась, и он прервал зрительный контакт, прочистив горло и избегая взгляда Лань Чжаня. Вэй Усянь снова скрючился в очередном приступе смеха. “Подожди -подожди”, - выдохнул он, - “Только не говори мне, что они... они продают вещи с твоим лицом на них?” Как будто она ждала этого единственного момента, чтобы появиться, Эри проскочила мимо Шоты, неся подозрительно знакомую старую коробку. “Вот оно!”, - гордо объявила она. Лицо Лань Сычжуя озарилось выражением обманчиво вежливого озорства. Шота кашлянул в свой захватный шарф, чтобы скрыть смех. По хмурому выражению лица Лань Чжаня он понял, что мужчина правильно догадался, что находится в коробке. И действительно, как только Вэй Усянь увидел внутренности, он захрипел и рухнул на землю в истерике. Лан Чжань перестал его поддерживать. Герой номер 5 отвел взгляд, что означало, что он сильно закатил глаза, и элегантно уселся рядом с Хизаши в знак смирения. “Ха-ха-ха-ха- Фигурки! Лань Чжань! Они – ты – там твои фигурки!” Вэй Усянь, несомненно, нашел всю ситуацию забавной, однако Шота не мог не заметить, как осторожно молодой человек обращался с героическими товарами, нежно проводя пальцем по длинным волосам фигурки, и как его улыбка смягчалась по мере того, как он дольше рылся в коробке. Шота посмотрел на него и вспомнил маленького ребенка, которого он впервые встретил, напевающего в темном переулке. Он вспомнил мальчика, которого он узнал, подростка, который стал его братом. Он вспомнил молодого человека, который страдал, боролся и умер. Он вспомнил прошлую неделю, когда Вэй Усянь так долго ворковал над Эри, что смутил Хизаши. Шота отошел в тень и устроился рядом с Хизаши. Он наблюдал, как Цзинь Лин стонал от театрального пересказа Вэй Усянем их последней ночной охоты, хмурясь в такой идеальной имитации Цзян Чэна, что они казались почти близнецами. Вэй Вусянь немедленно обратил на это внимание, и ему пришлось пригнуться за спиной Лань Чжаня, чтобы избежать двух столь же вялых ударов. Он наблюдал, как Лань Чжань мягко притянул Вэй Усяня к себе и притянул другого для быстрого поцелуя, и за яркой улыбкой и легким румянцем на лице Вэй Усяня, когда его отпустили. Хизаши не потребовалось много времени, чтобы достать фотокниги, к большому восторгу Вэй Усяня и ужасу всех остальных. Только Эри знала, что тоже бросила на Шоту недовольный взгляд, вспомнив его предложения прошлой ночью. Цзян Чэн, наконец, полностью расслабился, присоединившись к подтруниванию Вэй Усяня над своим племянником, к большому удивлению Цзинь Лина. Эри хихикнула и небрежно упомянула инциденты, которые, без сомнения, имели преднамеренный эффект, в результате чего Лань Сычжуй тоже попал под автобус. Лань Чжань, более мягкий и счастливый, чем Шота когда-либо видел его, не предпринял никаких попыток спасти репутацию своего сына. Шота придвинулся, чтобы прислониться к Хизаши, который улыбался от уха до уха. Шота закрыл глаза и наслаждался хаосом, которым была его жизнь. Он заснул под громкую ругань и еще более громкий смех, и он знал, что кто-нибудь разбудит его, знал, что скоро он разозлится и уйдет в более спокойное место для сна, но пока он останется.