О призраках и героях

Установка талисмана для передачи объектов - букв. Вэй Усянь решил возобновить работу, которую он оставил незаконченной на тренировочных площадках UA, но сосредоточился на более мелких этапах. В отличие от прошлого раза, его целью было позволить путешествовать не людям, а предметам. Его мотивация была проста: ни Вэнь Цин, ни Дагэ не позволили бы ему причинять себе вред каждый раз, когда он путешествовал. Ему нужен был лучший способ поддерживать контакт. И это был он. Или так и должно было быть. Преимущества заточения в местах захоронений, размышлял Вэй Усянь, заключались в том, что они предоставляли ему бесконечные часы, в течение которых он мог экспериментировать, как ему заблагорассудится. В прошлый раз на пирсе Лотоса ему пришлось совмещать свои исследования со своими обязанностями старшего ученика, и все это в условиях надвигающейся угрозы со стороны Вэнь. На этот раз он мог полностью сосредоточиться на проблеме. Потребовалось намного меньше времени, чем он ожидал, чтобы наконец прийти к решению. Он смотрел на дело своих рук со смесью гордости и меланхолии. На людях это все равно не сработало бы, но ... еще неделя, и он думает, что смог бы… может быть… Он отложил страницу и вдохнул через нос. Слишком поздно. Слишком поздно. Слишком поздно. Оставь это. Отпусти это. Он покинул свою пещеру. Ему нужно было отвлечься. Может быть, А-Юань захочет поиграть с ним. -- На следующий день Шота увернулся от Вэй Усяня, когда его брат появился в учительской. У него это очень хорошо получалось, поскольку Вэй Усянь стал склонен появляться в любое время суток. Прошло две недели, полные неожиданных визитов и все более серьезных разговоров. Хизаши присоединился к ним, будучи голосом разума. Лучше бы Вэй Усянь пришел с решением своей проблемы членовредительства, а не просто снова поболтать. Молодой человек приветственно улыбнулся. Шота видел напряжение от того, что он держался подальше, по напряженному выражению его лица. С каждой поездкой на достижение этой точки уходило все меньше времени. “Я понял” - сказал Вэй Усянь, не теряя времени. Шота кивнул и пошел впереди. Они уже решили, где разместить массив. Вэй Усянь, спотыкаясь, вошел на тренировочную площадку, которую ему предложили так давно, схватившись рукой за грудь. Он повернулся к ближайшей стене и нарисовал в воздухе какой-то сложный символ, прежде чем прикрепить к нему семь разных талисманов. К концу он задыхался. Он повернулся к Шоте: "Думаю, это ... тогда прощай, старший брат”, - выдавил он. Его глаза влажно блестели. Шота сморгнул собственные слезы, его сердце болело. “... Береги себя...” - хрипло сказал Шота. Они обнялись в последний раз. Затем Шота остался один. -- На следующий день пришла записка, написанная едва разборчивым традиционным китайским языком. Расшифровка потребовалось пятнадцать минут на расшифровку: Работает ли это? Шота сел и достал свой телефон. Он напечатал свое сообщение, перевел его и скопировал персонажей, которых ему показали. "Да, ты в порядке?" Он коснулся талисмана пальцем, и массив активировался. Он вздохнул с облегчением. Да, это работает! Вэнь Цин говорит, что у меня ужасный почерк, поэтому она добавляет свое собственное сообщение в конце. Это Вэнь Цин. Пожалуйста, пишите почаще. Вэй Усянь опасен, когда ему скучно. На расшифровку второго письма ушло полчаса. Он был рад, что это сработало. Он быстро отправил другой ответ. ‘Вэнь Цин, спасибо тебе за терпение к моему брату. Брат, пожалуйста, пиши аккуратно, чтобы я мог точно перевести. Ты пишешь хуже, чем Мидория, а вчера ему сломали палец. Будь здоров". Он ухмыльнулся, отправляя письмо, и оставил комнату запертой до следующего раза. -- Когда Цзян Чэн посетил их в следующий раз, Шота объяснил их новую систему, наблюдая, как молодой человек усмехается и закатывает глаза, чтобы скрыть легкую улыбку. Цзян Чэн начал расслабляться, когда пришел. Для Шоты было очевидно, что время, проведенное с ними, было столь необходимым отвлечением от повседневных обязанностей. Он рассказал о своей сестре, поселившейся в Ланьлине со своим будущим мужем, о новобранцах, которых он обучал, о небывало большом количестве обиженных духов, появляющихся по всему Юньмэну (побочный эффект войны, по его словам). Шота передал часть этой информации Вэй Усяну, а также обновил новости Цзян Чэна о Вэй Усяня. Он предлагал отправлять письма от Цзян Чэна дальше, но молодой человек каждый раз отказывался. “Он не захочет меня слышать”, - оправдывался он сначала, игнорируя понимающий взгляд Хизаши. “У меня все равно нет новостей, которые он хотел бы услышать”, - проворчал он. “Я не собираюсь писать ему гребаное письмо, в котором рассказываю, как хорошо все идет, и я также не умоляю его вернуться". он” наконец, сорвался после слишком большого количества едких предложений. У Шоты были серьезные подозрения относительно новой способности Цзян Чэна путешествовать между мирами. Цзян Чэн избегал вопросов о том, как у него появилась возможность путешествовать, чтобы увидеть их, но Шота подозревал, что он не осознавал почему. Он вздохнул. Если братья не хотят общаться, он мог бы, по крайней мере, поделиться с ними некоторыми новостями.