О призраках и героях

Когда Айзава Шота впервые встретился с парнем, ему только что исполнилось 17. Он еще не окончил UA и проходил стажировку у подпольного про героя Ночницы. Он перепрыгивал через темный переулок недалеко от конца маршрута своего патрулирования, когда услышал это. Он остановился. Где-то внизу раздавался тихий, отдающийся эхом гул, высокий, мягкий и отчетливо жуткий. Позже ему будет неловко из-за этого, но его первой реакцией было замереть. Было около 4 утра, он был измотан, а гудение зловещим эхом отдавалось в ночном воздухе. Это была жуткая бессмысленная мелодия, используемая в качестве саундтрека в фильмах ужасов. Встряхнувшись, он осмотрел пустую улицу и осторожно спрыгнул на землю внизу. Он тихо следил за жужжанием, пока не нашел маленький комочек ткани, свернувшийся в укромной нише. Жужжание внезапно прекратилось. Шота уставился на него. Ребенок уставился в ответ. При слабом освещении было трудно разглядеть, но круглое лицо и бесхитростные глаза наводили на мысль, что малышу, может быть, не более 7 лет. Шота не был готов к этому. Он низко присел. “Э… Привет? "” неловко пробормотал он. Ребенок моргнул, склонив голову набок, но в остальном никак не отреагировал. Лишенный сна разум Шоты вспыхнул яркими образами нечеловеческих привидений. Он подавил дрожь и отогнал эту мысль. Шота неопределенным жестом пригласил малыша подойти, и хотя мальчик переместился, он не приблизился. Малыш был одет в самую старомодную одежду, которую Шота когда-либо видел. Наряд выглядел так, словно ему самое место в музее – темная туника, надетая поверх длинной коричневой мантии, и еще один слой светлее под ней. Ткань выглядела толстой и прочной, но все еще имела разрывы и признаки истирания. Шота был бы удивлен, если бы одежда или сам мальчик были чистыми. “... Меня зовут Сотриголова” - Шота указал на себя, говоря медленно и стараясь не показать, насколько его нервирует пристальный взгляд ребенка, - "Как тебя зовут?” Он увидел, как малыш нахмурился, и медленно повторил имя своего героя. Малыш почесал нос и улыбнулся. “Йи-ра-жер Хей-до"” - радостно воскликнул он, указывая на грудь Шоты. Шота ободряюще кивнул, несмотря на то, как сильно ребенок исказил его имя героя. Малыш немного подался вперед и выпятил грудь, обозначая себя. “Вэй Ин!" ” провозгласил он. Шота наклонил голову и повторил странное имя в ответ, заставив малыша просиять. Пока все хорошо. “Итак, э-э, что ты здесь делаешь?"” - с надеждой спросил Шота. Вэй Ин пошевелился и сурово нахмурился, глядя на Шоту. Наконец, он открыл рот и заговорил. Это была тарабарщина. Шота всегда был ужасен в языках. Его лучшим предположением было, что это был китайский, но он не был уверен, был ли это мандаринский, кантонский или что-то еще. Он действительно знал, что это было за пределами его понимания. Языковые навыки Шоты были ограничены японским и абсолютными основами английского, которые ему вдалбливали в голову в UA. Он раздраженно провел рукой по лицу. “Я понятия не имею, о чем ты говоришь, малыш”, - устало пробормотал он. Вэй Ин непонимающе уставилась на него в ответ. Значит, это было взаимно. Похоже, ему придется изображать пантомиму. Шота ненавидел мимов. “... пойдем со мной?”, - он жестом пригласил ребенка подойти к нему, встал и отошел на несколько шагов назад. Вэй Ин зевнул и медленно встал, невинно улыбаясь Шоте, в то время как он подбежал и встал рядом с подростком. Шота попытался тоже улыбнуться, сдерживая гримасу от того, насколько доверчив был малыш. “... сюда"” - сказал он, медленно направляясь по главной улице к полицейскому участку, где его ждал Найтлайт. Надеюсь, кто-нибудь там поймет, что говорит этот ребенок. Вэй Ин схватил его за брюки и практически скакал рядом с ним всю дорогу. -- Ночница была пугающей женщиной. Она возвышалась над большинством людей, а ее кожа, глаза и волосы были всех оттенков серого. В своем костюме героя она была действительно лишена какого-либо цвета, с поразительной легкостью сливаясь даже с самой легкой тенью. Она часто была резкой и строгой с Шотой и другими своими стажерами, наблюдая за ними как ястреб, пока не считала их достаточно способными. Помимо этого, Шота знал, что она добрая и сострадательная, с сильным чувством ответственности за мирных жителей, находящихся на ее попечении. Когда Шота прибыл к полицейскому участку, он не удивился, обнаружив Ночницу, ожидающую с едва скрываемым беспокойством в ее монохромных глазах. Она тихо подошла к нему, очевидно, заметив малыша рядом с ним. Как только Вэй Ин увидел ее, малыш сильно вцепилась в ногу Шоты, громко ахнул, произнеся еще какую-то тарабарщину и в страхе отступил за ногу Шоты. Ночница остановилась, наблюдая за реакцией маленького мальчика, опускаясь до тех пор, пока не оказалась сидящей на полу, ободряюще улыбаясь. Шота потянулся к малышу и погладил его по голове. “Вэй Ин”, - пробормотал он, не очень уверенный, что знает, что делать, - "это ... прекрасно”. Ребенок быстро взглянул на него и что-то настойчиво сказал, настойчиво дергая Шоту за ногу. Шота просто осторожно продолжал гладить мальчика по длинным черным волосам, надеясь, что это действие подействует успокаивающе. Медленно, нерешительно Вэй Ин расслабился. Он осторожно вышел из-за ноги Шоты, чтобы беспрепятственно посмотреть на Ночницу. Шота воспользовался возможностью присесть на корточки рядом с малышом. Он указал на свою наставницу и произнес ее имя как можно отчетливее. Вэй Ин вопросительно уставился на него. Он указал на себя, "Ластик"” на ребенка, "Вэй Ин"” затем на монохромного героя, “Ночница". Ребенок нахмурился, но подвинулся вперед, чтобы поближе рассмотреть сидящего героя. “Най-то-Лай-те?"” - вопросительно произнес Вэй Ин. Это была гораздо лучшая попытка, чем его исполнение "Сотриголовы". Найтлайт кивнул, мягко улыбаясь. Вэй Ин почесал кончик носа, нахмурившись. Он кивнул как бы самому себе и потянул Шоту вперед. Шота неловко переминался с ноги на ногу с ребенком, пока они не оказались в пределах досягаемости серой героини. Вэй Ин долго подозрительно смотрела на нее, прежде чем наклонилась и ткнула ее в ногу, осторожно отпрыгнув назад, чтобы посмотреть подольше. Шота сидел, скрестив ноги, и смотрел, забавляясь. Ночница протянула руку, слегка улыбаясь, и Вэй Ин очень осторожно потянулся за ней, ткнул в нее и медленно повернул, чтобы осмотреть свою ладонь, часто в замешательстве поглядывая на лицо героя. В конце концов, он отпустил ее и фыркнул, уперев руки в бока. Он сказал что-то на своем языке, решительно кивнув головой. Затем он повернулся и сел на колени Шоты. Найтлайт бросил один взгляд на озадаченное выражение лица Шоты и коротко рассмеялся, прежде чем стать серьезным. “Сотриголова, пожалуйста, объясни”. Шота вздохнул. “... Слышал, как он напевал. Он сидел в нише на улице Юрей, один. Похоже, он не понимает японского и не говорит по-японски. Его зовут Вэй Ин. Он ... доверчивый. Пока никаких признаков причуды. ” Найтлайт приподняла одну темную бровь, когда Шота пожал плечами. Она жестом пригласила их следовать за собой и встала, ведя их в полицейский участок. Шота поднял Вэй Ин со своих колен и шагнул за ней, прижимая к себе ребенка. к большому неудовольствию Шоты, они провели остаток ночи на станции. Переводчика с китайского наконец вызвали около 8 утра, после того как полиция установила, что ребенок говорил на китайском. Шота остался с разрешения Найтлайт, когда стало ясно, что Вэй Ину некомфортно находиться отдельно от подростка. Ночница ушла, чтобы закончить свое собственное патрулирование, напоследок и на удивление бесполезно похлопав Шоту по спине. Переводчик Котоми Аки был высоким долговязым мужчиной с ярко-белыми волосами, загорелой кожей и в темном профессиональном костюме. Он немного тихо поговорил с Вэй Ин, малыш явно был в восторге от того, что нашел кого-то, кто понял, что он сказал. В конце концов Котоми-сан поднял глаза на детектива Танакаву, которого назначили ответственным, офицера по защите детей Фуруако, который еще не произнес ни единого слова, и самого Шоту, который до сих пор ничего не сделал, кроме как неохотно предоставил Вэй Ин мягкую поверхность, на которую он мог сесть. “Хорошо", - заявил Котоми-сан, - ”Он говорит, что рад ответить на ваши вопросы. У него есть свои вопросы, но я попросил его подождать”. Детектив Танакава кивнула и, бросив быстрый взгляд на Фуруако-сан, обратился к Котоми-сан. “Хорошо, спасибо, Котоми-сан. Не могли бы вы попросить его повторить свое имя и объяснить, что он делал посреди ночи?” Котоми-сан повернулся к Вэй Ину и заговорил. Через мгновение Вэй Ин ответил, размахивая руками и указывая на Шоту. Он слегка подпрыгнул на коленях у Шоты. Котоми-сан спросил что-то еще, и ребенок захихикал, закрыв лицо руками в явном ликовании. Котоми-сан вздохнул, но снова повернулся к детективу. “Он говорит, что его зовут Вэй Ин, как говорилось ранее. Он бездомный. Он говорит, что его родители ушли, и что он просто ждал утра, чтобы пойти просить еду в уличных киосках."” мужчина покачал головой: “Он говорит, что там была сердитая ... мадам?... и он убегал, пока внезапно не появился здесь. Он спрашивает, не являемся ли мы ... культиваторами? ... из-за нашей одежды. ” Котоми-сан нахмурился: "Его мандаринский диалект немного старомоден, и он несколько раз упоминает "Илин". По его стандартам, моя манера говорить, по-видимому, довольно груба”. Детектив Танакава записывает все это в папку, которую прижимает к колену. Вэй Ин что-то спрашивает, и Котоми-сан отвечает, прежде чем перейти на японский. “Он хотел знать, что это за шариковая ручка. Он сказал, что она совсем не похожа на обычную кисточку для письма, и он хотел знать, где ты прячешь чернила. Он спросил, было ли это ... талисманом?”, Котоми-сан пожал плечами, такой же растерянный, как и все остальные, "Я объяснил ...” Детектив Танакава кашлянул: "Не могли бы вы спросить его об этих талисманах, пожалуйста?” Котоми-сан послушалась, и Вэй Ин выглядел почти таким же сбитым с толку, как и все остальные. Позже послышалась неразборчивая речь, и Котоми-сан повернул обратно. “Он говорит, что все знают, что такое талисманы. Он казался почти шокированным тем, что ему пришлось это объяснять. Он говорит, что это бумага с письменами для защиты от злых духов, привидений и других монстров ”. На лице мужчины появилась легкая недоверчивая улыбка, когда он передавал объяснение ребенка. Детектив Танакава в замешательстве покачала головой: “Хорошо"… Вы можете спросить его, откуда он родом? Где он был до того, как прибыл сюда?” Опять же, ответ скорее сбивает с толку, чем помогает. “Он говорит, и я цитирую, он думает, что это все еще продолжалось, потому что кто-то вчера угостил его острой булочкой со свининой, но он никогда не слышал о каком-либо месте с такими большими уродливыми зданиями и таким количеством сверкающих огней. Он спрашивает, не ... это ли Нечистая Юдоль?” Котоми-сан продолжал это еще полчаса, к этому моменту и Шота, и Вэй Ин более чем устали от всей процедуры. Наконец взрослые пришли к соглашению и решили поместить Вэй Ина в ближайший детский дом до контакта с китайскими властями. Шота сопроводил его туда, как только он подписал соответствующие документы. Вэй Ин смотрел на дорогу и машины, хмурился при виде каждого человека, даже с незначительными причудами типа мутантов, и держался очень близко к Шоте. Они подошли к относительно большому зданию с распашными дверями и двором, во дворе которого играла горстка детей. Шота и Фуруако-сан провели ребенка внутрь. Вэй Ин был недоволен. Потребовалось некоторое убеждение, это было сложно, когда приходилось имитировать весь разговор, но в конце концов ногу подростка освободили, и Шота ушел, пообещав навестить его на следующий день. Когда Шота прибыл на следующий вечер, Вэй Ин уже не было.