***
Беря в руки все то же лезвие, он резал, резал, резал, резал, резал, резал, резал, резал, резал тонкую кожу. Ло уже было плевать, он привык, будто бы ему отсекали руку, будто бы в него почти что стреляли, будто бы его жгли, будто бы его когда то мучали так, что обычные порезы ему не страшны. Глаза были красными, почти что в цвет шарфа склонившегося к ногам парня, который понемногу срезал кожу, настолько тонко что даже не прикасался к нервам и плоти. Складывая тонкие нарезанные слайсы, кусочек за кусочком на колено, своеобразное «салями» он оставлял себе на десерт, главным угощением было самое нежное, главное и доброе. Нежное, добродушное, честное и незапятнанное сердце. На лице Джона расплывалась улыбка, такая, что почти что доходила до ушей, даже дальше них. Взяв израненную руку Ло, тот другой развязывал верёвку, позже взяв вторую руку, тот снова решил потанцевать. Странно. До жути. Порезанные ноги кое как стояли сами, порезанные руки трепыхались в чужих, мертвый взгляд веселил танцующего. Он мёртв. Мёртв рассудок, но не сама оболочка. Она все ещё живёт, но какой ценной? Кровь стекала по ногам и рукам, пачкая белоснежные одеяния Харриса, хотя, ему было плевать, ему хотелось лишь видеть лицо Лололошки, будь он в крови, в грязи или чем то другом. Его одежда не важна, важен тот, кто сейчас находится перед ним, хоть он и держится на последнем издыхании.. Наконец, тот посадил парня обратно. Присев перед ним, тот начал его расспрашивать.. — Эй, красотка, у меня есть к тебе один интересный вопросик. Какой бы улиткой ты бы хотел стать? Улиткой.. Улиткой? Он сейчас серьёзно? Глупые вопросы всегда были его темой, даже в такие моменты он мог спросить что-то в таком роде. Долгое молчание было не в его планах, из-за он начал сам отвечать. — Я бы хотел стать большой красной улиткой...***
Такие расспросы продолжались где то 20 минут. Камни, коты, названия предметов.. Он говорил это на полном серьёзе, он общался с тем, кто был готов умереть прямо сейчас. На этом грёбаном стуле.. — Знаешь Ло, у тебя - остался только я, а у меня — только ты. Если так подумать, все наши мечты переплетены.. Харрис аккуратно взялся за подбородок Ло и приподнял его, чтобы тот мог посмотреть в его глаза. Радужка глаз мироходца была тёмной и бездушной. Казалось что он уже был мёртв, но лёгкое подрагивание ресниц и шевеление глаз говорило об обратном. У губ Ло были пятна стекающей крови. Харрис улыбнулся. Он снова откуда-то достал лезвие и нежно прислонил его кончик к щеке мироходца. Столь аккуратно он стал что-то выводить лезвием на его щеке. Ло чувствовал, что он выводил какие-то незамысловатые узоры. Слёзы снова скопились в уголках глаз. На этот раз они стали идти рефлекторно. Больно почти не было, было лишь жгучее ощущение от того что капельки солёных кристалликов попадали на рану.. Аккуратно вытирая слезы, Джон не задевал ран, настолько нежно, что даже сам Ло не мог подумать о том, на сколько он, может быть нежным. На щеке было выведено кривое слово, по которому уже стекала кровь, —«Amare» . Джон был настолько умён, что знал даже этот язык, знал ли он ещё какие-то? Остаётся загадкой, мертвые глаза все ещё плакали, а главного заводилу все ещё веселило это, мягкое тело, полностью подвластное ему, разве не прекрасно?..