Кто я?

Вода стекала по ладоням и лицу, бежала из крана. Леви склонился над раковиной, погружённый в собственные мысли. Вода не заглушала сквозящую суету: Маклай чинил разбитый кувшин, стул, дверь. Хах. Почему-то Леви стало смешно. Погром — это всё, что может он сделать в отместку. Ну, ещё ранить себя, но это уже отчаяние. А мужчина ещё не был в отчаяние, даже не на толику. Леви закрыл воду и, вынырнув из ванной комнаты, столкнулся с висящей в воздухе дверью, покрытой липкой светящейся пудрой. Пленный встал в углу и молча наблюдал за магией. Или что бы это ни было. Теперь Леви отрежут путь от свободы ещё на 3-4 метра (ровно столько составляла длина белой комнаты). Он всё ещё был лишь в нижнем белье и бинтах. «Даже если убью его сейчас, вторую дверь не открою», — мысленно констатировал грустный факт Леви. — «Но с другой стороны, кто-то обязательно придёт узнать, почему ублюдка долго нет. Если они не совсем глупы, то пришлют сильного. Да, даже тех трёх блошистых…» Светящийся порошок погас, дверь перестала вертеться в воздухе и облокотилась на стену. Внешне та почти не изменилась, разве что была покрыта теперь уже серым порошком. Леви внимательно следил за действиями мага, но пока что всё, что он видел, воспринималось как чудо. Как магия в привычном для человека из стен смысле. — Интересно? как магия работает? — с лёгкой улыбкой спросил Маклай. — Ни капли, — сухо буркнул человек. — Тогда зачем так пристально следишь? Ищешь мои слабости? — И это тоже. — Ты не особо разговорчив. — Не с тобой. Недодиалог был приостановлен, когда у врача зазвонил карман. «Да что за хрень?» — распахнул глаза Леви. Маг достал из кармана прямоугольник, тот засветился. Хирург тыкнул по штуке и приложил к уху. Леви смотрел на Маклая, как на психа: тот разговаривал на своём языке с пустотой. Но если опустить возможные психические расстройства (не учитывая точный садизм и прирождённое мразотство — Леви был в них уверен), врач не выглядел, как полный безумец, а значит… «Они ещё могут и общаться…находясь далеко друг от друга». Бегство… какое бегство? Если кто-то увидит его хоть за сотню километров от этого проклятого места, то Маклай узнает о нём через пару минут. Капитан шикнул в негодовании. — Я только что договорился: тебе поставят дверь через пару часов, — Маклай улыбнулся, глянул на ванную и стал подходить к Леви. — А пока я постерегу тебя. Леви напрягся и не расслабился, даже когда встало ясно, что врач идёт в ванную. «Два часа. То есть никто не заподозрит его пропажу на два часа… Ставить дверь…», — Леви мыслено усмехнулся самоуверенности мага. Я убью тебе, мразь. Найду способ. — Еду тебе тоже скоро принесут, можешь не волноваться, лучше поспи. — уже находясь внутри ванной комнаты, маг добавил, — Ты ведь не спал всю ночь, верно? Врач вымыл руки от порошка и вышел. Леви не шелохнулся, в груди горел пожар из смеси гнева, потерянности, ненависти, боли и лёгкой тоски. И беспокойства за оставшихся далеко товарищей. Капитан не любил пафос. Но отрицать, что его нарекли «сильнейшим воином человечества» неслучайно, он не мог. Леви давно привык и принял всю ответственность, что ложилась на него с этой силой. Уже на третьей вылазке он перебил столько титанов, сколько удавалось лишь на тот момент ещё сильнейшему солдату разведки, Майку Закхариусу, в команде. А Леви сражался в одиночку. Пленник ностальгически хмыкнул, припоминая серьёзный разговор с Эрвином, о том, что называть свой отряд и тем более командира обузой — не лучшее решение. Однако Леви был упрям, и пока Эрвин не взял его в свой отряд, тогда ещё рядовой, наотрез отказывался подчиняться приказам самовлюблённого слабака — так Леви называл своего капитана. И почему я вспомнил это сейчас? Лучше бы придумал, как обыграть этого самовлюблённого. Слабаком Маклая назвать было нельзя. Леви ещё раз осмотрел комнату в поисках безопасности. Кровать с белыми простынями, запачканными кровью и остатками пищи. Тумбочка рядом, сверху светильник. Ударить лампой? Оружие можно было сделать практически из всего. В тумбочке лежали карандаши, точилка и листы бумаги. С другой стороны кровати стоял металлический прибор с погасшими лампочками. Далее стол, тоже белый, сделанный из древесного материала, лакированный. Он не был резным, роскошным, но сам факт наличия лака делал мебель дорогой в глазах Леви. Почти пустой платинный шкаф с тремя полотенцами и тремя запасными плавками, не считая двух вешалок — это всё. Два стула, один из которых мужчина дважды ломал. Стены были покрашены светло-серым, однотонным. Не считая чёрного полушара, на противоположной от кровати стене, а также каких-то белых прямоугольников с двумя круглыми углублениями, они были совершенно непримечательны. Графин уже без воды стоял на столе, там же стоял и поднос с целой посудой и едой, которую уже нельзя было есть. Живот Леви заурчал. — Эй, сволочь, — обратился Леви к врачу. Маклай приостановился, но тут же продолжил путь к столу, полностью проигнорировав человека. — Вынь дерьмо из ушей, я к тебе обращаюсь, — Леви оттолкнулся от стены. Никакой реакции. Хирург достал из кармана ещё один металлический светящийся прямоугольник, но в этот раз больше. К штуке был прикреплён карандаш. Прямоугольник загорелся, и Маклай стал что-то писать на стекле карандашом. Проглатывая остатки гордости, Леви уже спокойнее обратился ещё раз: — Маклай. Врач тут же поднял глаза. Человек не спешил продолжать, сжимая губы и руки. Пальцы впились в бинты на предплечьях. — Не сжимай раны. Леви цыкнул, но ослабил хватку. Грубо и с вызовом он процедил: — И мне ещё долго стоять в трусах? Может, и за одеждой сходишь? — одежда была разодрана в недавнем поединке. —Так одеться, — спокойно сказал маг. — Положи порванную одежду в шкаф, закрой его, а когда лампочка на дверце загорится, можешь забирать чистую и целую. — Маклай снова склонился над своей железячкой, — На всякий случай уточню, что с постельным бельём это не сработает. Ты просто получишь второй комплект одежды. Леви секунду смотрел на врача, пытаясь понять, издевается ли тот. Но Маклай был серьёзен. Пленник уже заглядывал в платинный шкаф, найдя там только две пары нижнего белья и полотенца. Леви прищурился, мысленно иронизируя: «То есть постирать и зашить одежду в шкафу он может, а починить дверь своей магией — нет? Дерьмовая сказка». Сказка, оказавшаяся правдой. Через минуту Леви действительно держал в руках белоснежные штаны и рубашку. Без единого следа заплаток. — И как часто я могу этим пользоваться? — спросил Леви, одеваясь. — Желательно каждый день. У шкафа есть заряд, поэтому без необходимости не используй. — А если заряд кончится? — Заменю камень. И да, — Маклай поднял холодный и властный взгляд, давая понять, что сказанное далее не рекомендация, — будь осторожен с ним. Это тебе не стул. Он живой. … Живой кто? Шкаф? Глаза Леви впервые распахнулись не от страха или гнева, а от безобидной эмоции, что можно выразить лишь фразой «Ты что, дебил?». Человек покосился на шкаф, потом на одежду и поморщился. Он не нашёл слов, да и мыслей, чтобы ответить. «Живой шкаф… Да, это определённо Ад, а я…», — на этой мысли у Леви перехватило дыхание. Да, Маклай говорил, что смерть — это смерть. Нет никакого распределения…но…что, если… Сам того не осознавая Леви побледнел. Врач тут же встал и подошёл к своему пленному пациенту. — Как себя чувствуешь? — хирург хотел коснуться лба человека, но тот отшатнулся. — А как может чувствовать себя мужчина, которому отрезали член? — огрызнулся Леви. Он не забыл, ни на мгновение, просто игнорировал. Маклай расслабленно выдохнул. — Если уж заговорили о твоём новом органе, — врач старался пока не упоминать название, чтобы не вызвать лишней агрессии, — то давай я прочитаю тебе небольшую лекцию и осмотрю. Руки снова сжались на предплечьях, боль успокаивала. Свежий шов кровоточил. Убить. — Я не собираюсь слушать ничего. Осматривай и свали поскорее, — Леви смотрел в пол, сжимая зубы. — Боюсь, в данном случае твоё желание… — Да, когда в этом дерьмовом месте хоть одного ублюдка волновало моё желание?! — всё же вырвалось из груди человека. Он схватил себя за края штанов, спустил их вмести с трусами и сел. Сквозь зубы пленник гневно прошептал: — Делай, что собирался. Вперёд. Кровь почти пропитала бинт. Врач потёр переносицу, ушёл в ванную, вымыл руки, а вернувшись, сел рядом. Маклай не говорил. Говорить было пока нечего. Он открыл аптечку, натянул перчатки и расположился между ног Леви. Врач взял также и пробирку с какой-то белой палочкой. Также молча, закрывая глаза на напряжение человека, на то, что тот едва ли не рвёт простынь, до боли сжимает челюсть, Маклай двумя пальцами развёл половые губы. Как и в прошлый раз, человек вздрогнул. Проведя впитывающей палочкой, врач убрал анализ в пробирку и стал осматривать влагалище. Леви глубоко дышал. Каждое прикосновение обжигало, напоминая об уродстве. «Сколько бы ты ни пытался забыться, внизу у тебя…она», — смеялся внутренний голос. — Закончи…быстрее… — прошептал пленник мучителю. Осмотр был невыносим. То, как Маклай касался его изнутри, подсвечивал, смазывал. И пускай тот был бережен. Леви хотелось блевать. — Хорошо, — коротко ответил врач, когда послышался щелчок двери в комнате-переходе. Дверь же в палату до сих пор стояла у стены. Леви дёрнулся, но врач остановил его и взмахом руки передвинул дверь на место, тем самым закрыв видимость входящему. — Я закончил. Одевайся. Принесли завтрак и бельё. Повторять было не надо. Дверь почти рухнула, когда её попытались открыть. Маклай снова облокотил ту на стену, а потом принял поднос и отдал старый, с графином. Просить есть тоже не было необходимости. Ножа не было, зато была вилка. В голове пронеслась желанная идея, как капитан вкалывает её сидящему рядом ублюдку в глаз. Рука болела. Леви коснулся предплечья и обнаружил кровь на ладони. — Эй, врач, — называть по имени пленник больше не собирается, — у меня шов кровоточит. Маклай оторвался от писанины, глянул на плечо Леви и в третий раз открыл аптечку. Обрабатывая рану, врач говорил: — Тебе нужно много узнать и об этом мире, и о своём теле. Я специально оставил тебе некоторые книги, по… — Леви спёр из аптечки маленькие металлические ножницы и нанёс ими удар прямо в шею хирурга. Тот лишь смотрел на пленного пациента глазами полными усталости. Металл не проткнул кожу, более того он погнулся. На мгновение, всего лишь жалкое мгновение, Леви опешил, а потом стиснул зубы и убрал руку от шеи. Тело напряжённо замерло в ожидании наказания, глаза следили за Маклаем, дыхание было ровным. — Можешь попробовать ещё раз. В висок, например. — Пошёл к чёрту, — огрызнулся Леви сглатывая. Наказания не было. — Уже ходил неделю назад, — врач протянул ладонь, жестом прося отдать ножницы. Пленник обвёл того холодным взглядом, помедлил секунду и отдал погнутое оружие, то распрямилось в руках мага. Врач снова перемотал рану и застиг врасплох внезапным вопросом: — Ты когда-нибудь имел дела с женщинами? — Да, — мужчина понимал, что это не вопрос из любопытства. Как бы Леви ни хотел, сейчас ему нужно знать тонкости нового тела. Выбора, как и сказала сволочь, у него всё равно не было. «Не ранить, не задушить, остаётся оглушить. И как это сделать? Одно неверное движение, и я стану урашением на стене или потолке», — думал мужчина, пока маг что-то рассказывал. Слова пролетали мимо. — …так что тебе нужно будет пить таблетки. — Таблетки? — нахмурился Леви, возвращаясь в реальность. Маклай не ответил. Он поджал губы и тяжело вздохнул. — Хорошо, давай я повторю, — убрал маг аптечку в сторону и сложил руки в замок на коленях. Человек всё ещё сидел без рубашки, и его, по всей видимости, это мало заботило. — Несмотря на то что технология пересадки органов в нашем мире уже не нова, иммунитет подавлять, нет необходимости, всё ещё возможны аллергические реакции, арканитные аномалии и много других специфических терминов. Если ты не хочешь умереть, тебе после второй операции нужно принимать препараты, а также уже сегодня начать внимательно следить за своим телом. Любые отклонения от нормы: внезапный зуд, боль, эмоциональные перепады, сухость во влагалище, — врач всё же сказал конкретно, отчего Леви только оскалился, — и другое должны быть взяты под контроль немедленно. За тобой уже организован контроль, однако если ты не хочешь все сутки находиться с надзирателем в одном помещении — я надеюсь этого избежать — ты должен сам сообщать обо всём. — Можешь не продолжать, — ровно прервал монолог Леви, — я понял, что по уши в дерьме, — всё ещё мужчина говорил холодно, но тихо. Он смотрел вниз сквозь полуприкрытые веки. — Прошу прощения, но я не могу быть уверен, что ты знаешь нормы женского тела. — Да, потому что я мужчина, — рявкнул Леви и встал с кровати. Маклай лишь вздохнул. — Пока что ещё… — не успел договорить врач, когда пленник прижал того к кровати и сжал пальцы на горле. Леви прекрасно понимал, что это бесполезно, что ни ранить, ни убить он не сможет. Не сейчас. — Да, что тебе от меня надо? — чуть дрогнувшим голосом произнёс Леви. Его голос был пропитан сдерживаемой яростью — нельзя творить глупости — и болью. Маг спокойно смотрел на пленного пациента, не пытаясь сопротивляться. — Что за проект? Почему я должен стать твоим сучьим проектом? Что во мне такого необычного? Сила? То, что я Аккерман, так? — Леви не был до конца уверен насчёт своей фамилии: мать не рассказала или не успела, а Кенни… кто для Леви Кенни? Человек сильнее сжал пальцы, но не последовало даже хрипа. Маклай мог запросто оттолкнуть напавшего, и то, что он не делал этого, лишь больше бесило. На лицо врача упала капля, потом вторая. Пальцы разжались, Леви не веря коснулся лица. Он усмехнулся. Когда это он плакал в последний раз? Да, это был день смерти Фарлана и Изабель. Три года назад. А до этого…слишком давно. Капитан, отряд которого слишком далеко, осел на пол не от отчаняния и безысходности, а от усталости. Грудь, прикрытая лишь бинтами, тяжело, но ровно вздымалась. Голос был тихим, душащим: — Почему я?