***
Ситхом упал прямо в руки какой-то прелестной девицы с макияжем куртизанки. Она ошарашенно смотрела на него, особенно вглядываясь в черты лица. Безумие вновь почувствовал себя неуютно. Излишне внимательный взгляд, чужие прикосновения, человек. Ситхом внутренне кричал. Он относился к людям нейтрально, когда те на расстоянии или мертвы. Безумие провёл всю прошлую и позапрошлую жизнь в окружении духов, призраков и прочей нечисти. Люди приносили ему лишь несчастье, а дважды — смерть. Ситхом сжал пораненную руку от волнения и всхлипнул от боли. — Девочки, я нашла хорошую кандидатку! — девица прижала Безумие к груди и забежала в гостиницу «Аньйо» — знаменитый на весь Интермонд дом удовольствий с радушной хозяйкой, готовой подать вкуснейший обед, постелить в лучшей комнате, дать наимилейших девушек или поболтать о жизни и проблемах. Церковь не поощряла проституцию, но это заведение до сих пор работало. — Господин Бунеа молодых же принимает? — Эта уж слишком молоденькая, — воспротивилась хозяйка, хватая Ситхома за ворот одежды. — Хотя животные и личинки едят. Готовьте ванну! Надобно привести её в божий вид, — женщина поймала взгляд Безумия и ласково спросила, — ты же поможешь нам, милашка? Если не ты, то никто нам не поможет… И как Ситхом должен отказать, когда на него смотрит столько грустных голодных глаз? Аж сердце сжалось от того, что только он может им помочь, а если не поможет, то закончится всё, вероятно, плачевно. Ситхом резковато кивнул. Лица, которые вызывали ещё секунду назад жалость, тут же оживились. Безумие утащили в другую комнату. Ванная. Что-то он не принял во внимание, что его собираются мыть. Кажется, возрождение не задалось с самого начала. Он смирился за тысячи лет жизни, что его в любом обличии путают с особью женского пола, но никогда бы не подумал, что его будет мыть толпа проституток. Чужие прикосновения пугают. Девицы стягивают с него верхний халат, но останавливаются. — Ой, это мальчик. Ситхом мысленно читал отрывки учения, которое выучил, работая в храме Божества Войны. Возможно, это позволит ему сохранить беспристрастное лицо и не разрыдаться. — Думаешь, кто-то будет проверять? Безумие бросили в тёплую ванну. Ситхом моментально спрятался под водой, высунув лишь часть головы с глазами. Девицы хихикали: это всё доставляло им веселье. Одни занялись подготовкой чистой одежды, другие — поиском всяких предметов для ванных процедур. Безумие понял, что и не знает, куда его собирают, что с ним будут делать. Возможно, его согласие было… опрометчивым. Но разве может он посреди процесса отказаться? Это будет жестоко! Ему пришлось прервать свои размышления и наблюдение за проститутками, так как на голову вылили чересчур много шампуня. — Паланкин будет через два часа, вам хватит времени? Ситхом нервно чесал запястье. Очевидно, что паланкин для него. Но какова его роль, что он туда сядет. Вероятно, невесты. Безумие шумно вздохнул. Вокруг него слишком много людей, чтобы он мог легко сбежать. «Хотя бы самому мыться не надо,» — подумал Ситхом и слегка расслабился, но слишком поздно, так как его почти сразу же начали одевать. Нижнее бельё, средние одежды красного цвета и огромный алый халат с золотой вышивкой, в котором Безумие утонул, золотая диадема с камушками — набор для невесты. Его посадили перед зеркалом, и девушки в быстром темпе наводили красоту: одна наносила макияж, пытаясь перекрыть белой пудрой природную яркую пигментацию на коже духа, другая собирала волосы в высокую причёску и украшала её разными шпильками. Ситхому даже грустно стало, что в прошлом он не успел сыграть свадьбу и что сейчас он, кажется, собирается выходить замуж за нелюбимого. Безумие ударил себя по запястью. Не собирается он замуж! Зачем вообще допускает такую мысль, когда только-только отошёл от смерти потенциального жениха. — Эй! Не плачь, я хочу глаза тебе накрасить! Ситхом сдерживал слёзы изо всех сил. Его ладони вспотели, тело слегка вздрагивало. «Он ведь и в этой версии умер,» — Безумие поджал губы и опустил голову. — Паланкин здесь! — Невеста готова! Ситхома схватили под мышки и поволокли на улицу. Закрытый красной тканью паланкин, который держали фарфоровый куклы в человеческий рост. Безумие с интересом и любопытством их оглядел. Его затолкали в паланкин. И вновь Ситхом в одиночестве. В паланкине было тесновато, тускло и душно. Безумие положил руки на колени и попытался осмотреть округу сквозь колыхающуюся время от времени ткань. Через полчаса они подошли к интерлюму — телепорту — и притормозили. Ситхом вздохнул. Сегодня не день добрых дел! Он потянулся к ткани и одёрнул её одним нетерпеливым рывком, выскочив наружу, и удивлённо хмыкнул, когда врезался носом в чью-то грудь.***
Утро Вогеля началось с молитвы и ранних сборов в короткое путешествие. Давненько он не навещал бывших коллег по подработке у Всевышнего, и вот, после вчерашнего, этот день настал. Маргарет напросилась ехать с ним. Вогель решил с собой ничего не брать, оставить все средства связи дома, так как поездка буквально на два денька. Что важного может произойти? Лишь на выходе из дома Кровавый художник вспомнил про икону и захватил с собой. Иначе он не уснёт. Вогель и Маргарет поймали первого же старого дяденьку с тележкой и забрались назад, к товару. Следующая остановка — город Хохо в Лавитадопо. Лавитадопо было создано на пару веков позднее нынешней столицы. Основателем стал Хакори Дуо — второй по счёту Всевышний. Он был знаменит излишней добротой, граничащей со снисходительностью. При его правлении Лавитадопо стояло на первом месте в экономическом развитии. Хакори любил и лелеял мир грёз, старался сделать всё лучше предшественника, который стёр столицу с лица Интермонда, объяснив тем, что это кровавое пятно репутации из-за Властителя Дуо. Но второй Всевышний игнорировал то плохое, что адресовывалось ему. К сожалению, появился новый претендент на власть. Его имя вряд ли вспомнят. Зато уверенно расскажут, что именно из-за него на сто сорок лет исчезли все радости. Столицу восстановили, туда переселили людей. Здоровых людей. Само Лавитадопо стало местом жительства всех неугодных. Мир потерял все краски, став чёрно-белым. Лишь красное подобие Луны имело цвет, озаряя кровавыми лучами больных. Именно тогда начало зарождаться нинье. Люди умирали от голода, холода и других недугов. Больные гнили на глазах, превращаясь в чёрную массу, смешиваясь с окружением. Совсем гнилых скидывали в ямы, где позже образовывались вредные, заразные испарения и болота, всасывающие в себя всех и вся. Когда править пришёл уже восемнадцатый Всевышний, известный в народе как Великий Благодетель, он попытался устранить этот мир, очистить его. У него не вышло. Сделать это смог лишь двадцатый Всевышний, который правит по сей день. Из дрёмы Вогеля вырвала резкая остановка и последующий прыжок рядом. Кровавый художник приоткрыл глаза, хмурясь и морщась, но в следующее же мгновение он с Марго удивлённо покосился на нового попутчика. Мужчина сидел, согнувшись над бумажной картой, рядом лежало длиннющее копьё, частично обмотанное грубой тканью. Вогель неловко улыбнулся. Это же Священный чёрный змей! Встретить хранителя людей — нереальное событие. Мысленно Кровавый художник подметил, что это, вероятно, потому что в его кармане лежит икона и что она, по-видимому, способна приносить удачу. Небеса благосклонны к нему сегодня! Вогель внимательно осмотрел Священного змея. Чёрные волосы с седыми прядями частично скрывали едва загорелое лицо, они были убраны в высокий хвост, но неаккуратно, будто хранитель научился данной причёске пару минут назад. Его светло-янтарные глаза, уходящие больше в желтизну, внимательно изучали свиток в руках, изредка моргая. Под тоненькой ниточкой губ, чуть справа, у Священного змея была тёмная родинка. Одет хранитель — скромно, возможно, даже слишком скромно для кого-то со статусом среднего божества, но удобно и практично: просторная рубаха, подвязанная поясом на талии, широкие штаны и армейские сапоги. Тем не менее Вогель приблизительно понимал, что под одеждой скрывается накаченное тело. — Вас что-то интересует? — вырвал из мыслей строгий, но негромкий голос. Священный змей проводил взглядом мимо проезжающий паланкин, высматривая, кто там сидит. — Вы же Священный чёрный змей? — Маргарет оттолкнула Вогеля и подсела ближе. Она не дождалась ответа и продолжила. — А куда Вы путь держите? Мы вот в Хохо, там наш знакомый живёт, мы решили его навестить. — Я еду туда со схожей целью. А также я потерял кое-кого. — Не ребёнка? — поинтересовалась Марго. Вогель насмешливо хмыкнул, ударив её в спину. Священный змей прищурился. — Просто недавно дух возродился, ребёночек, но Вы же за людьми приглядываете. — Да, я видел… Подозрительный тип. Дальше диалог как-то не клеился. Вогелю хотелось спать, а Маргарет было стыдно беспокоить тихого попутчика, который с головой зарылся в разного рода свитки: карта, записи о духах, о перерождении души, о печатях, об отрезанных друг от друга кусках одной души. Кровавый художник счёл этот набор странным, особенно последний учебник. Явление крайне редкое и почти неизученное. Да если и описывается, то обычно фокусируется всё на одном и том же: обычно отрывают безумный кусок, который только отравляет основную личность духа; этот кусок может приобрести собственную форму, иметь типичные обличия и формы духа, быть схожим с «основой», но отличаться излишней эмоциональностью, которая среди духов является аномалией и считается безумием. Оно почти не изучено из-за незаинтересованности людей к нечисти. По приезде в Хохо Священный змей отделился от Вогеля с Марго и ушёл в неизвестном направлении. Пара друзей нашла себе местечко для ночлега — полуразвалившийся трактир на окраине города — и решила отправиться к Йоши Бунеа завтрашним утром. Сумерки опустились на Хохо. Маленький город из разбросанных кое-как одноэтажных домов, уходящих порой под землю, в котором из развлечений — лепка фигурок из грязи. Ни дорог, ни приличных заведений, будто Хохо доживал свои последние деньки в унынии и тоске. Только огромный мраморный дворец, ограждённый от других построек белокаменными стенами с резьбой и тяжёлыми воротами, процветал среди этой грязи. Там, спрятавшись ото всех, жил Йоши Бунеа — второй сын покойной Авиталь Бунеа (девятнадцатой Всевышней). Он почти не показывался народу, последние годы выглядел обеспокоенно и напуганно. Вогель знал, что у него умерла жена пару-тройку сотен лет назад и что ему привозят ежемесячно по три невесты, которые не возвращаются домой. Для Кровавого художника это были всего лишь слухи ради слухов.***
Ситхом оттолкнулся от тела, в чьи объятья упал, из-за резкого запаха крови. Он судорожно огляделся, не понимая, как за пару секунд переместился с поля с интерлюмом во внутренний двор мраморного дворца. Безумие осматривал окружение прозрачным, растерянным взглядом, поправляя то причёску, то рукава, то наряд, качаясь из стороны в сторону, делая шаг то туда, то сюда, но не двигаясь с места. Наличие в этом пустынном дворе ещё каких-то невест и тем более господина Бунеа доводило его до внутренней истерики, которая вырывалась наружу судорожными выдохами и застывшими слезами. Другие люди выглядели менее напугано, даже радостно и восторженно. — Одной из невест уже не терпится упасть в мои объятия? — скрывая дрожь в голосе, нарочито ласково спросил Йоши и прижал к себе Ситхома. Безумие чувствовал, как трясущиеся кончики пальцев невольно стучат по его шее, само объятие было еле ощутимым, что несомненно радовало «невесту». Господин Бунеа отстранился и отошёл куда-то в сторону. — Ох, вы все так хороши, наверное, стоит всех оставить! Все девушки довольно завизжали. Слуги увели их внутрь дворца, в покои. Ситхом оценивал Йоши взглядом. Тот обернулся. Безумие сперва отвернулся, но почти сразу же принял наимилейшее выражение лица с нежной улыбкой. Господин Бунеа заметно вздрогнул. Ситхом продолжил улыбаться и ушёл за одной из служанок. — Постой, милашка, — позвал Йоши, хватая Безумие за плечо. Ситхом неохотно повернул голову. Неужели его поведение вызвало подозрения? Господин Бунеа спокойно улыбнулся. — Позволь узнать имя. Ситхом подозрительно прищурился и улыбнулся соответствующе. Он встал параллельно Йоши и в воздухе нарисовал два отзеркаленных современных иероглифа: «Тина» и «Безумие». Господин Бунеа застыл, удивлённо смотря на удаляющуюся спину Ситхома. Безумие оказался в просторной комнате на троих. Краем уха он слышал поворот ключа в замочной скважине, а это значит, что он наедине с двумя женщинами на неопределённый срок. Девушки уже выбрали себе по кровати, переоделись и обсуждали что-то, не касающееся в данный момент Ситхома. Он подбежал к окну. Решётки. Неужели только его смущает, что их заперли в странном замке? Казалось бы, слабые и хрупкие девушки, без макияжа смахивающие на пятнадцатилетних подростков, в дворце странного мужика. Но две другие невесты сохраняли позитивный настрой. Возможно, их, в отличие от Безумия, предупредили и о цели визита, и о дальнейшей жизни. В комнату вошли служанки с тремя наборами обеда. Девушки схватили по подносу и стали есть прямо в кровати. Ситхом же напряжённо осматривал обед. А вдруг он отравлен? Хотя жареный цыплёнок со свежими побегами бамбука выглядел аппетитно. Но это, вероятно, лишь приманка! Ах, а какой аромат разносился по комнате от нарезанной кубиками утятины, приготовленной на пару с вином! Когда последний раз ел Ситхом? Наверное, даже перед смертью дня три голодал от стресса, а с тех пор прошли тысячелетия… Жареные овощи в кисло-сладком соусе! Безумие прикусил палец левой руки, впился зубами так, чтобы точно не потянуться к палочкам. Правая кисть неловко схватила столовый прибор, но не смогла удержать из-за занятости преобладающей. Ситхом покосился на других невест. Они ели с большим аппетитом. Безумие освободил левую руку и сразу же схватился за палочки. Он уплетал и закуски, и основные блюда с такой скоростью, что девушки, начавшие есть раньше, закончили многим позже него. Еда и правда оказалась безумно вкусной, возможно, тысячелетний голод тоже сыграл своё дело. Что насчёт возможного яда? Ситхому показалось, что он готов опять потратить уйму усилий, чтобы возродиться, лишь бы наесться до отвала. Безумие и не ожидал, что той огромной порции ему не хватит. Он всё ещё был очень голоден. Ему так хотелось ещё бы крошки той еды, что ел до этого. Ситхом лёг на кровать и уставился в потолок. Он никогда не чувствовал такого сильного голода. Точно ли это нормально? Был бы здесь старший брат, он бы только обрадовался такому аппетиту. Старший брат… Ситхом до сих пор с ним не увиделся… Хотя Безумие слишком плохо себя вёл в их последнюю встречу и даже оскорбил старшего брата! Он точно не захочет его видеть и не обрадуется его возрождению! Но вдруг Ситхома посетила другая не менее ужасная мысль. От неё по телу холодным градом пробежали мурашки. «Я не могу проникнуть в совместный сон: либо он бодрствует, либо он… мёртв,» — подумал Ситхом и помотал головой. Старший брат не может умереть! Он слишком сильный, и у него нет слабостей, он бессмертный и не стареет. Разве есть что-то или кто-то, из-за кого старший брат умрёт? Безумие довольно улыбнулся. Конечно же, нет! Так Ситхом и погрузился в дневную дрёму, разбирая глупые беспокойные мысли.