***
После такого времяпрепровождения с братом Дисс чувствовал приятное покалывание где-то в солнечном сплетении. Если несколько дней назад он убить Фиму хотел, то сейчас это желание куда-то неожиданно пропало. Нет, он не простил его до конца, конечно, но стало как-то полегче. Преждевременно не хотелось радоваться, но, если старший сделает то, о чём он его попросил, и сможет сам раскопать информацию — так и быть. Они смогут поговорить по душам. Но не сейчас. Для младшего было мало всего лишь найти его, приехать и начать задавать глупые вопросы. Раз Фима так поздно спохватился, это его проблемы. Они не общались три года. Ничего страшного, если не поговорят ещё несколько дней. Он это переживёт. В дверь внезапно постучали. Парень настолько этого не ожидал, что и не подумал, какого хрена ему вообще стучат, а не звонят в домофон. Первая мысль, пришедшая в голову: «Ефим что-то забыл? Или это я успел у него в машине телефон посеять?». Желая разобраться, он открыл дверь и спросил у человека в тени: — Фима, что ещё? Если ты… Вперёд вышел молодой человек, так похожий на брата, но это был не он. И его Дисс не ожидал увидеть на пороге своей квартиры. Какого чёрта он здесь забыл? Они же не договаривались сегодня встретиться… — Ян? — Ага. А ты ждал кого-то другого? — Ян шагнул вперёд, не давая закрыть перед ним дверь. — Значит, его зовут Фима. Понятно. — Что? — непонимающе уставился на незваного гостя Одиссей. — Поговорить хочу. Впустишь? — Похуй, — с неохотой он пропустил Яна в квартиру, но дальше коридора не пустил. — Чего надо? — Что у тебя за тон? — парень скрестил руки на груди, зыркая в сторону своего партнёра. — Не рад меня видеть? — Какая разница? Зачем ты пришёл? — Хотел сюрприз тебе устроить, — Дисс насмешливо изогнул бровь. — Но не успел. Ты сделал его первый. Переступив с ноги на ногу, Ян провёл рукой по своим короткостриженным волосам, окидывая стоящего напротив парня взглядом. Он был взбешён, но всячески старался этого не показывать. Знал: если Дисс заведётся, его будет не остановить. Но странное чувство, царапающее изнутри, не давало ему быть до конца спокойным. — Меня пораньше с работы отпустили, и я, как дурак, побежал к тебе, чтобы тебя удивить. И что я вижу? Получается, на моей мазде ты ездить не хочешь, а на мерсе так пожалуйста? Прости, конечно, что у меня не G-класс, и я, видимо, недостоин подвозить Его Величество! Слова Яна заставляли Дисса медленно закипать и одновременно с этим смогли развеселить. Еле скрывая ехидную улыбку, младший подивился, насколько его секс-партнёр стал жадным по отношению к нему. И начал переходить все обговоренные границы. — Не понял, что за дебильные предъявы? Тебе завидно, что не твою задницу возят на дорогой тачке? Или что? — Ты специально сейчас прикидываешься дурачком? Тебе меня одного мало? Захотелось богатенького папика? — Тебя это ебёт? Не помню, чтобы обещал хранить тебе верность. Мы с тобой секс-партнёры. Не более. — А разве это не предполагает, что мы не должны трахаться на стороне? — похоже, эта тема нехило так задевала Яна. — Ты у меня один. И я думал, что… — Мне без разницы, что ты там думал, — перебил его Одиссей. — По-моему, ты начал в край охуевать. Напомнить, о чём мы изначально договаривались? — Я помню. — А значит, помнишь, что у нас свободные отношения. И то, что ты тут на меня права качаешь, мне нахрен не сдалось. Это всё? — Меня это не устраивает. Дисс, я хочу быть у тебя единственным. Я… Но младший Шерин жестом заставил Яна замолчать. Надоел, хватит. Слушать и дальше эти бессмысленные слова не было никакого желания. Что там надумал про их отношения Ян — не его проблемы. Свою позицию он чётко обозначил с самого начала. И ничего другого, кроме секса, ему было не нужно. — Хватит. Мне похуй на твои чувства. И то, что ты там хочешь. Мне надоело, Ян. Закрой дверь с другой стороны. — Но почему… — Ты не понял? Всё кончено. Вали из моей квартиры. Ян что-то ещё хотел сказать, явно несогласный с решением своего любовника, но ему оставалось только злобно выругаться, послать парня на все четыре стороны, а затем громко хлопнуть дверью, наконец покинув чужую квартиру. Оставшись один, Дисс дал волю чувствам. Криво ухмыльнулся и нервно захихикал, проводя рукой по всем своим украшения на лице. Холодный металл успокаивал, придавал уверенности. Что это вообще сейчас было? Какого лешего Жуйко перед ним сцену ревности закатил? И, что более странно, почему он не сказал ему, что его подвёз родной брат, а не какой-то новый хахаль? И сам себе ответил: не захотел. Пусть думает, что хочет. Даже к лучшему, что он увидел их вместе. Если он начал на него претендовать, то ни к чему хорошему их дальнейшая связь не приведёт. Жаль, конечно, потерять такого «одарённого» партнера… Но что поделать? Да, в их особом виде секса не так-то просто подобрать человека, который будет удовлетворять все необходимые потребности, но такое Одиссея тоже не устраивало. Что ж, пришло время найти кого-то получше. Вот и всё.***
Благополучно вернувшись в квартиру и выспавшись на неделю вперёд, Фима проснулся с необычной тревогой в душе. Можно было не копаться в себе, чтобы понять, что его так волновало — все эти дни причина беспокойства стабильно была одна. Его брат. А теперь к этому прибавился разговор с мамой, который мог преподнести новую порцию свежих переживаний. Но в нём проснулось любопытство и желание узнать, что от него скрывали собственные родители. Между ними и Диссом произошло нечто, о котором он не знал, и это здорово раздражало. Он, как старший брат и ответственный за семью, должен был быть в курсе всего, но оказался на обочине семейных разногласий. А так быть не должно. Первым делом мужчина заглянул в холодильник, соорудил себе бутерброд из продуктов, купленных накануне, заварил кофе из банки и взял в руки телефон. Ага, вот он, номер мамы. Разницы во времени у них не было, можно звонить. У неё как раз сегодня был выходной, и обычно она вставала довольно рано. Не хотелось с утра пораньше «радовать» мать серьёзными разговорами, но терпеть до обеда Ефим больше не мог. Довольно, он и так жил в неведении три с лишним года, и никто даже не подумал хоть что-то ему рассказать. И за чувства других он тоже не будет переживать. Хватит с него понимания, прощения всех и вся. Пора было побыть эгоистом. В телефоне слышались гудки, нескончаемые и однообразные, но отвечать не торопились. Странно, неужели мама совсем не переживала за собственного сына? А если с ним что-то произошло, и он звонил с просьбой о помощи? В общем-то так и было в какой-то степени, и в голову медленно пришло понимание, насколько их родителям было всё равно. На них, родных детей. Фима часто думал, что нездоровый пофигизм родственников по отношению к Одиссею в целом отдавал гнильцой, но раньше никогда не развивал эту мысль дальше. Что ж, как минимум эта поездка поможет открыть ему глаза на многие вещи. И это стоило того. Лишь с третьей попытки мама ответила на звонок. И от её бодрого голоса Ефиму мгновенно стало не по себе: — Привет, Фимуля, как здорово, что ты позвонил! Как раз думала сама тебе позвонить, мы с папой переживаем за тебя. «Ага, конечно. Я вижу, как вы переживаете». — Как твоя деловая поездка? Удачно? — продолжила щебетать мама, а на фоне усиленно гремела посуда. — Доброе утро. Всё прекрасно, мам, но ты же знаешь, что я в Питере не только из-за поставщиков. — А… — голос резко стал сдержанным и напряжённым. — Да, помню, конечно. — И ты не хочешь у меня что-нибудь спросить? Например, про Одю? — Хочу. Вы встретились? — Встретились. Выглядит неплохо, питается нормально, работает. Молодец, словом, — начал рассказывать о брате Фима, не понимая, зачем он отвечает на невысказанные вопросы. Родителям, судя по всему, было действительно всё равно на младшего. — Но я не поэтому тебе позвонил. Скажи честно, вы ничего с отцом от меня не скрываете? На несколько секунд воцарилась тишина, сквозь которую продолжала греметь посуда и литься вода. Почему она так резко замолчала? Столько всего скрывали, что нужно было обдумать, про что именно рассказать? — Что за странные вопросы! Мог бы ты уточнить, о чём сейчас речь? — Всё о том же. Про Одиссея. Расскажи, почему вы поругались. Только из-за его ориентации? — Ох, — тяжко вздохнула мама, — ты хочешь снова поднять эту тему? Ты же знаешь, как папа тяжело пережил эту новость. Зачем ты… — Раз спросил, значит надо. Ответь, пожалуйста, мне нужно знать. Мама медлила с чётким ответом. Было очевидно, что ей категорически не нравилось обсуждать прошлое младшего сына. Тщательно всё взвесив, она аккуратно ответила: — Ты знаешь, твой брат всегда был не таким, как ты. Характер у него сложный, и мы никогда не понимали, что творится в его душе. И его любовь к мальчикам — не более, чем подростковый бунт. От этих слов стало не по себе, неприятный холодок прошёлся по спине вдоль лопаток. Теперь он знал, что это было не так. Но раньше-то думал абсолютно так же. И понимал, что Диссу было на что злиться. Ему в его собственной семье никто не верил, придумывали тысячи отговорок, чтобы проигнорировать крик души. Как же всё это было бессмысленно… И ещё. Не такой, как ты. Звучало как издёвка по отношению к брату. — С чего ты решила, что он врал? А если нет? — Даже думать о таком не хочу! Прекрати об этом говорить, стоит только подумать об этом, как плохо становится. Всё, Ефим, не продолжай эту тему дальше. — Ладно, плевать. И что дальше? — Ты не жил с нами и многого не знал. Одиссей часто ругался с нами, вёл себя ужасно и постоянно спорил со мной и отцом. Не хотел слушать, что говорят ему взрослые люди. Ведь мы знаем, как ему будет лучше. И эта его глупая затея с поступлением… — Что? С каким поступлением? Про это Фима впервые слышал. О каком поступлении шла речь? Он знал, что Одя должен был поступить в их местный университет на экономиста, но об этом ли говорила мама? Сомнительно. — С каким-каким, тем самым. Он бесконечно ругался с нами по этому поводу. Мечтал поступить на робототехнику в престижный вуз Санкт-Петербурга, но мы понимали, что у него не получится. Как он, такой неуверенный и по-детски наивный, смог бы поступить в политехнический вуз в незнакомом городе? Кое-как объяснили ему, что нужно перестать бессмысленно мечтать и поступить туда, где он точно сможет пройти по баллам. Нужно было сказать отцу спасибо, что он готов был оплатить ему обучение в нашем университете, а как он нас отблагодарил? Такой удар… — Погоди, серьёзно? За что сказать спасибо? За то, что вы его сломали? Не дали решить, что ему нужно в жизни? — на Фиму накатывала волна неконтролируемого раздражения. Всё становилось понятно. — Зачем ты говоришь такие вещи? Ефим, я разочарована. Думала, что ты, как взрослый, сможешь нас понять, неужели это не так? Ты же его старший брат, должен быть ответственнее! — Ага, естественно. Я всё понял. Только одно интересно — получается, вы знали, что он собирается в Питер. Но я ведь спрашивал у вас, где он может быть, и вы отвечали, что не знаете. Как так? — Дорогой, мы ведь не знали об этом точно! Это были всего лишь пустые разговоры, и разве мы предполагали, что твой брат сбежит именно туда? Откуда нам… — Спасибо, — голос старшего был сух и холоден, — что уделила мне время. У меня дела. Всего хорошего. И прекратил звонок. Мозг усиленно работал, подкидывая новые темы для размышлений. Почему он не знал о мечте Дисса? И родители молчали, как партизаны, ни разу не упомянув про Питер и робототехнику! Как же глупо всё получалось, стыдно признаться. Он-то наивно думал, что досконально знает брата, а о таком важном аспекте ни сном, ни духом. Никто не подумал сообщить ему столь значимый факт, держали в неведении, а он, как идиот, бродил столько лет по кругу, не понимая, что вся нужная информация буквально перед носом! Одя постоянно был рядом, и Фима привык не обращать на него внимание, на то, что может тревожить младшего и заставлять переживать. Одиссей был во всём прав. Старший ничего о нём не знал. И пусть ему было ужасно больно и стыдно, виноват в этом был только он. Хороший брат, красавчик. Никудышная из него опора получилась, врагу не пожелаешь. Получается, семья Шериных была не просто неидеальной. Намного хуже: она была безразличной. Друг к другу, к чужим желаниям и чувствам. И не было полной уверенности, что это можно было ещё хоть как-то исправить. Пришлось дать себе время остыть, помогая ингалятором. В последние дни он слишком часто им пользовался, считай постоянно. Не хорошо. Возвращалась старая привычка, а кислорода в лёгких становилось всё меньше. За эту неделю он волновался больше, чем за последние несколько лет. Такими темпами его болезнь будет только прогрессировать. Нужно было успокоиться и получать исключительно позитивные эмоции, но как это было возможно в его ситуации? Жизнь подкидывала ему новые удары, один за одним. И при таких условиях лучше не станет. Успокоившись, Фима снова взял телефон и набрал сообщение Диссу. Брат сегодня работал, но лучше не тянуть и заранее договориться о встрече. Было, что обсудить. «Ты на выходных свободен? Сможем поговорить?» Младший ответил быстро. Ещё не на работе, это хорошо. Смогут быстро решить актуальный вопрос. «Да, свободен. Как понимаю, вы чудесно поговорили с мамочкой?». «Если понял, зачем спрашиваешь? Да, поговорили. Хочу и тебя послушать». «Вовремя ты. Но ладно, принял. Завтра клуб закрывается на инвентаризацию. Могу попробовать отпроситься». «Давай. Напишешь, если получится». Ответа пришлось ждать до самого вечера. Но Ефим не сидел без дела: он начал искать поставщиков, про которых и забыть успел, пока ему мама не напомнила. Изначальной причиной приехать в Питер был брат, но старший решил совместить приятное с полезным и найти новые источники косметики для шопа. Удивительно, как легко и просто Дисс заполнил его мысли, полностью выкидывая оттуда рабочие вопросы. Фима думал, что у него работа всегда была на первом месте, а оно вон как оказалось. Даже Наташа такое не смогла сделать. А jeune смог. Не становится ли его забота уже нездоровой? Или все братья так заботились друг о друге? Мужчине катастрофически не хватало опыта в сфере братских отношений. Им ещё многое придётся наверстать, и за выделенное изначально время сделать подобное казалось нереально. Часов в восемь вечера Одиссей ответил. «Узнал, не отпустят». «Жаль». «Но я всё равно уйду. Кто они такие, чтобы мне мешать? Так что говори, во сколько и где встретимся». Брат был в своём репертуаре. И это про него говорила мать, что он наивный и неуверенный в себе? Посмотрела бы она на него сейчас! «Ты уверен? Может, не стоит уходить?». «У меня нет времени с тобой болтать. Если хочешь поспорить, то иди в баню с такими идеями». «Прости. Я заберу тебя завтра днём. Готовься. Поедем ко мне». «Заманчивое предложение. Забились». Так легко согласился поехать к нему? И даже спорить не стал? Либо действительно торопился, либо начал ему доверять. Хотелось надеяться на второе.