Непостижимый план v 2.0

Адам и Ева горько оплакивали своего младшего сына. В один день лишиться двоих сыновей (и дочери)… Как же непросто складывалась жизнь людей нового мира. Азирафель печально вздохнул. После прекрасного Сада, где у них всего было вдоволь и не было никаких забот, в новой реальности людям жить оказалось очень несладко. Нужно было много и тяжело работать, добывать себе пропитание: возделывать землю, разводить скот. И далеко не всегда у них получалось так, как они задумали — бывало дикие животные нападали на стадо, земля вдруг давала неурожай. Так же неожиданно оказалось, что и сами люди, и животные, и даже растения умеют болеть, причем обычно в самое неподходящее для этого время. Но люди не опускали руки, как-то потихоньку справлялись, а бывало, что и начинали все заново. Азирафель с уважением и трепетом наблюдал весь процесс, он знал, что люди очень хотели заслужить у Бога прощение. И в общем-то, надо сказать, что шансы у них были — Она с ними иногда даже разговаривала, значит тоже была заинтересована. У Адама и Евы родились чудесные дети, и Ангелу было удивительно наблюдать, до чего они оказались разные. Разница в возрасте у них была совсем небольшая, но старший Каин казался намного-намного взрослей, с самого начала он был слишком серьезным и замкнутым, в отличии от жизнерадостного и улыбчивого младшего Авеля. Теплые отношения между братьями никак не складывались, но … сложно было представить, что будет такой финал. Ужасное испытание… Брат поднял руку на брата… и не просто лишил жизни, а попытался скрыть это от Всевышней, уйти от ответственности. Азирафель сокрушенно покачал головой. У него все еще звучал в ушах Ее исполненный печали голос, вопрошающий Каина: — Где твой брат Авель? И его ужасающе дерзкий (Ангел все же склонялся к тому, что от ужаса) ответ: — Не знаю. Я не сторож своему брату. Конечно, Она была весьма разочарована и разгневана. А Каин в смятении всерьез испугался кары и пустился в бега, а вместе с ним сбежала и родившаяся вместе с ним сестра, которая была очень сильно к нему привязана, а по велению Бога должна была стать женой Авеля. — Не думаю, что он в самом деле планировал его убивать… Азирафель вздрогнул и обернулся, услышав этот негромкий голос с до боли знакомыми нотками задумчивости и сомнения. Сердце заколотилось так, что ему показалось, что этот оглушительный звук, перекрыл даже плач людей, но, разумеется, это просто кровь так сильно стучала у него в висках. Азирафель, честно говоря, уже совсем перестал надеяться, что они еще увидятся с Кроуликом на Земле. А ведь он так и не понял, что тогда произошло. Это была их единственная встреча после Эдемского Сада. Демон внезапно ушел. И пропал. Без каких либо объяснений. И Азирафель очень боялся, что Демона тогда здорово наказали… Сколько же лет прошло? Пятнадцать? Нет, двадцать. Тогда у Адама и Евы как раз родился их младший сын. — О, я тоже так думаю, — Азирафель согласно кивнул, старательно пытаясь сделать вид, что он совершенно в полном порядке. — Хотя они, действительно, не сильно ладили. Кроулик оторвал взгляд от людей. Желтые глаза смотрели сейчас очень серьезно. — Тогда тем более не стоило подливать масла в огонь, — он кинул мимолетный взгляд на хмурое, наливающееся чернотой небо. Всевышняя гневалась, и снова собиралась нешуточная гроза. — Что ты имеешь в виду? — удивился Азирафель. — Ну, вряд ли стоило еще больше обострять их конфликт, — Кроулик поморщился. Порыв ветра подхватил его длинные рыжие локоны, кидая прямо в лицо, и Демон поднял руку, чтобы их поправить и придержать. Азирафелю показалось, что Кроулику и впрямь было искренне жаль убитого Авеля, и еще он с облегчением вздохнул от мысли, что его друг не имеет к этому отношения, а потом уже осознал, что именно он имеет в виду (не принятую Богом жертву от Каина и намеренье отдать за Авеля его сестру). Ангел нахмурился и хотел было снова ему напомнить, что они не вправе судить о поступках Всевышней. Но Кроулик опять заговорил: — Я его видел. Там, внизу. — негромко сказал он, кивком головы указывая направление. — Не сильно-то ему помогло быть у нее в любимчиках. — желтые глаза с печалью посмотрели на безутешных родителей. Демон скривил губы и повернулся к Азирафелю. — Ты же уже слышал про новое соглашение? Конечно, Азирафель слышал, причем лично от Гавриила. Люди не смогли бы жить вечно, они неизбежно будут стареть, а потом умирать. По изначальной задумке планировалось, что их души будут попадать в Рай. Но после того, как они обманули доверие Бога, это стало невыполнимо. Грешная душа просто не смогла бы находиться в Раю, она к этому не готова, сначала ей требовалось заслужить прощение. Однако, с душой Авеля нужно было что-то решать. И вот тут и было неожиданно заключено соглашение между Богом и Люцифером. Все души умерших людей будут попадать в Ад, под юрисдикцию Люцифера и его демонов, пока не получат прощение. — Да. Надо сказать, весьма неожиданное решение, — очень осторожно подбирая слова, заметил Азирафель. — То самое непостижимое? — хмыкнул Кроулик и обернулся. В желтых глазах вдруг заплясали смешинки, взметнулись, словно поднятые ветром тучи песка. Ангел предпочел на это не отвечать, только дернул уголком рта. Ну и сказать, ему, в общем-то, было нечего. Он не представлял, как уложить в голове это так называемое «сотрудничество», но, в сущности, кто он такой, чтобы пытаться это понять… так далеко, как Всевышняя, никто из них никогда не заглядывал. Стараясь не улыбаться, Кроулик отвел взгляд, он вовсе не хотел его как-то задеть, но Ангел так яростно цеплялся за эту «непостижимость», трудно было удержаться. А решение, и правда, было из ряда вон, глупо было бы отрицать. И, кстати, совсем было не понятно, зачем это нужно самому Люциферу. Но, конечно, в Аду не нашлось отчаянных, чтобы задать этот вопрос и… потом мучительно восстанавливаться после развоплощения. Вспышки неконтролируемого гнева у Короля стали вполне обычным делом. Тяжелая грозовая туча быстро затягивала небо. Она уже почти добралась до самого горизонта и была готова пролиться в любой момент. Порывы ветра усилились и настойчиво подталкивали в спину, как будто намекая, что им стоит уже поискать укрытие. И почему в каждую их встречу никак не обходится без дождя?

***

Двадцать лет до — Кроулик! Сегодня у Азирафеля снова сияли глаза. С того разговора на стене Эдемского сада они с ним больше не пересекались… и тот теплый шар, который поселился у Демона в груди, внезапно ожил, пульсируя и расширяясь. Сердце екнуло и участило ритм. Кроулик поспешно увел взгляд в сторону. — Азирафель, — кивнул, здороваясь. — Как проходят земные будни? Слышал, вроде как у людей прибавление? — поинтересовался он, спешно пытаясь справиться с непривычными ощущениями. Они хоть и были весьма приятными, но все же чересчур интенсивными, и к тому же напрочь лишали его чувства контроля. Это сильно тревожило. — Да, да. Сегодня с утра. Чудесные мальчик и девочка. Все прошло хорошо. — радостно заулыбался Ангел. — А ты теперь тоже в Земном отделе? — Да, получил назначение, — кивнул Кроулик, и через паузу спросил: — …Хмммм… вся эта история с яблоком… Обошлось? Ты и тот забавный архангел должны были следить за порядком… — Демону все еще было немного не по себе, что он вроде как их подставил. — Полагаю, что обошлось. Всевышняя на этот счет ничего не сказала, — Ангел пожал плечами и покачал головой. — Даже так? — Кроулик удивленно приподнял бровь. (Интересно, с чего бы такая лояльность?) — Повезло. — А как прошло у тебя? — с некоторым (несколько непонятным для Демона беспокойством) поинтересовался Ангел. — Выразили благодарность, — Кроулик хмыкнул. — Люцифер очень доволен. Все оказалось еще лучше, чем он ожидал. — Ну, разумеется, — Ангел сжал губы и понимающе покивал головой. — Теперь-то он может на людей влиять. И, я так понимаю, что он собирается это делать как раз с твоей помощью. — и он вдруг посмотрел на Кроулика каким-то особенно странным взглядом, от которого все сжалось внутри. — Ну… — Кроулик усмехнулся (попутно гадая, что собственно, черт возьми, происходит?) — … Ты же тоже здесь не просто в качестве наблюдателя. Ему действительно были выданы четкие указания: люди не должны превратиться в покорных и послушных рабов, только и вымаливающих у нее прощение. Они должны будут учиться принимать решения, видеть свою выгоду и в соответствии с этим совершать поступки — в общем, делать все то, что небеса называют грехом. Вот о чем ему сейчас говорил Ангел. Только не очень понятно, почему он так на этот счет нервничал, у него-то, наверняка, ровно противоположные указания. Такая уж у них здесь работа. — Да, ты прав. Мне поручено помочь людям сохранить чистоту и свет. — Азирафель решительно кивнул, а голос его наполнился значимостью, и Демон заулыбался на подобное оживление. — По итогу, все равно им самим выбирать, какую они захотят занять сторону, — он пожал плечами. — Наше дело только предложить варианты. Азирафель внимательно выслушал его рассуждение и вдруг печально покачал головой: — О, вот как ты называешь понятие «искушение»… Демон приподнял бровь и усмехнулся. Как же им прочно задурили голову, что он не хочет видеть очевидных вещей. Не зря же она заключила с Люцифером соглашение, и у Ада тоже появился Земной отдел. — Нууу… сам посуди, не велика заслуга выбора, если не из чего выбирать. Ангел действительно задумался. — Хочешь сказать, искушение — это часть Ее Плана? — голубые глаза смотрели на него серьезно и напряженно, вызывая у Кроулика непонятный внутренний зуд. — Ага, того самого… непостижимого, — кивнул Демон. Они оба обернулись на внезапный громкий крик боли и последующий безутешный детский плач. Маленький Каин воспользовался тем, что его мать спит, а отец занят, выскользнул наружу и каким-то неведомым образом упал в ярко горящий костер. По инструкции строго воспрещалось вмешиваться в естественный ход вещей, но Кроулик даже не успел подумать, что творит, щелчком пальцев он начисто потушил огонь, и в ту же секунду оказался рядом с ребенком и поднял его на руки. Осторожно обнимая легкое и худенькое тело, он повернул к себе заплаканное детское лицо. На щеке вздулся большой ожог, мальчик опалил себе ресницы, брови и частично волосы. Так же были сильно повреждены обе руки. В огромных темных глазах плескались боль и страдание, изливаясь наружу в виде прозрачных и горьких слез. Кроулику еще не доводилось лечить людей, но почему-то он был уверен, что вполне справится. Легко провел рукой, стирая с нежной детской кожи ожог и восстанавливая повреждения на маленьких ладонях и пальцах. Боль утихла, и, почувствовав облегчение, мальчик сразу же перестал плакать. Теперь большие глаза смотрели с удивлением и благодарностью. Прошло, наверное, не больше тридцати секунд… на крик, конечно же, прибежал его отец, Адам. — Оставь моего сына, демон! — в ужасе закричал он. Ну разумеется, он все совершенно неверно понял! Но Кроулик спорить не стал, осторожно поставил ребенка на землю. В сущности, он все важное уже сделал, а волосы, ресницы и брови еще отрастут. Мальчик сразу же побежал к отцу, обнял, а тот мгновенно подхватил его на руки, с подозрением и негодованием глядя на демона. — Костер тебе придется разжигать заново. — негромко сказал Кроулик и пожал плечами. — И, знаешь, лучше все же его оградить. В другой раз можно так легко не отделаться. — на этом он посчитал свою миссию завершенной, развернулся и пошел обратно в сторону застывшего в отдалении Азирафеля. Внезапно поднявшийся ветер жестко трепал его черный хитон и толкал в спину. Кроулик поднял голову на нахмурившееся грозовыми тучами небо, запоздало понимая, что за вмешательство ему теперь влетит, влепят строжайший выговор. Но о чем тут говорить, он бы все равно не смог поступить по другому, горький детский плач что-то перевернул у него внутри. Азирафель так и стоял там, где Демон его оставил. — Надеюсь, Адам сделает выводы… — Кроулик перевел на Ангела взгляд и замолчал, напрочь забыв, о чем хотел говорить. Лицо у Азирафеля было очень бледным, можно было подумать, что он испугался за мальчика, но потом Демон увидел его взгляд — в нем застыла небывалая смесь надежды, ужаса и стыда. Не успел он изумиться такому диковинному набору, как в груди вспыхнуло жаром, а от этого перехватило дыхание, но страннее было то, что стало происходить с реальностью вокруг. Бархатная чернота космоса, холодные огни далеких звезд, переливчатая прекрасная Туманность. Но он слышит голос, на который просто не может не обернуться: — Хочу, чтобы ты знал, эта Туманность не просто красивая, она еще и особенная… И он оборачивается и завороженно смотрит в сияющие голубые глаза. Наваждение быстро развеялось, и ошарашенный Кроулик смог судорожно вдохнуть. Только сердце все еще колотилось где-то у самого горла, и он почувствовал себя таким открытым и незащищенным и абсолютно потерял над собою контроль. И это было совершенно невыносимо. Прямо над ними небо прорезала молния, яростно осветив все вокруг и вызывая следом оглушительный раскат грома. Но Демон успел щелкнуть пальцами, прежде чем на него упали первые капли дождя.

***

Выговор ему, конечно влепили. А потом Вельзевул еще внушала, что тут может и закрыли бы глаза, если бы он в запале толкнул ребенка в огонь, но доставать из огня и уж тем более лечить — для Демона это уже за гранью. — Толкнуть ребенка в огонь, ты серьезно? — недоуменно переспросил он. — Это было бы весело! — встрял в их разговор Хастур. Он уже давно стал невыносим, но теперь, когда его повысили до князя, и он стал позволять себе открывать рот, от его высказываний Кроулика каждый раз передергивало. Он с некоторой надеждой посмотрел на Вельзевул, что она резко заткнет этого идиота, но она на это промолчала. А вот на самого Кроулика рявкнула. — Все, иди уже работай, и в следующий раз думай, что делаешь! Кроулик вышел от нее, кипя от негодования. Он решительно не понимал, что за удовольствие демоны находят в жестокости. Жестокость почему-то стала нормой, в Аду царило правило, кто сильный, тот и прав (Люцифер, где и когда мы все не туда свернули?), прежние товарищи превратились в соперников за тепленькое местечко. Девиз: «Никому нельзя доверять» — это точно не то, за что Кроулик пошел сражаться. Он быстро перестал общаться с другими демонами, чтобы не видеть их каждодневные чудовищные развлечения. И одно то, как Вельзевул обращалась с непосредственными подчиненными вызывало у него ужас и отвращение. Что-то ему подсказывало, что если он там задержится, то скоро будет очередь и за ним. Поэтому он проводил максимально много времени на Земле, но после последнего происшествия, старался пока не пересекаться с Азирафелем. Сначала нужно было понять, что в последний раз такое произошло, потому что повторения совсем не хотелось. Укрывшись в тени деревьев, он в очередной раз вызвал в памяти эпизод, сейчас это вроде было уже не так больно. Темная глубина космоса. Восхитительная Туманность. Чччччерт, зря он решил, что это не так больно. Больно, и еще как. Демон сжал зубы. Это ведь было его предназначение — творить звездные системы и создавать галактики. Больше он никогда такого не сделает. Кроулик мотнул головой, отгоняя непрошенные сожаления. Сейчас не об этом. Тот самый голос, от которого ТАМ у него встрепенулось все внутри, и он сразу же обернулся. — Хочу, чтобы ты знал, эта Туманность не просто красивая, она еще и особенная… Сердце екнуло. Сжалось. Но нет, дальше никак. Все остальное плавало в противном вязком тумане. Кроулик открыл глаза, чувствуя, что у него снова мокрые щеки, и соленые слезы текут по губам и по шее. Он быстро вытер их рукавом. Нужно что-то придумать, ему нужно как-то избавиться от тумана и досмотреть все до конца. Все постоянно упиралось в этот вязкий туман. Он долго размышлял над устройством трансформационных колец, через которые они все прошли во время Падения, и благодаря которым получили свой измененный облик. Головой он понимал, что устройство их совсем не сложное, особенно по сравнению с системами, с которыми ему доводилось работать до этого, но при попытке восстановить схему и принцип действия, он снова и снова наталкивался на вязкий туман. Он не мог просчитать даже простейшие варианты, и чувствовал бессилие и отчаяние. Это была его суть, и выходит он ее навсегда потерял. Принять этот факт казалось абсолютно немыслимым. Вернувшись в сотый, наверное, раз к странному эпизоду, Кроулик все же решился посетить Туманность, хоть и ясно осознавал, какую это вызовет у него боль. Но может оказавшись на месте события, он сможет увидеть, что же там было дальше? Он уже практически не сомневался, что это воспоминание. Он оборачивается и завороженно смотрит в сияющие голубые глаза. И голос и глаза. Он явно видел в этих воспоминаниях Азирафеля.