Мы в ответе за тех...

— Малфой? — было так странно видеть этого респектабельного господина на полукриминальной улочке магического Лондона. Он был как совершенно чуждый элемент среди здешнего сброда. — Как ты здесь оказался? — Шел за тобой. — Зачем? — Поговорить. — Серьезно? А есть о чем? — Да. Есть здесь место, где можно было бы посидеть за чашкой чая? — Конечно. Пойдем, это недалеко. Они зашли в небольшой бар, где в основном продавали алкоголь, но Гермиона знала, что чай для нее здесь найдется. Ее здесь знали, да и в целом, она привычно спокойно чувствовала себя на этих задворках, в стороне от фешенебельной Косой аллеи. Народу в баре было не так много, как можно было бы предположить в это вечернее время. Объяснялось это тем, что за напитки здесь брали дороже, чем в подобных же заведениях на этой улице, зато обслуга была лучше и помещение чище. В зале было по-своему уютно. Тусклый свет делал его похожим на пещеру, но на каждом столике стояла лампа, освещая небольшое пространство вокруг. В каждой лампе трепетал маленький открытый огонь, сжигая фитиль, подобно большой свече, и освещение за столиками зыбко мерцало и колебалось от движения воздуха. В этом не было волшебства, но выглядело волшебно. Официант узнал Гермиону, кивком здороваясь, указал ей на столик в дальнем углу, тут же принес заказанный чай и удалился. — Слушаю тебя, Малфой. Но должна заметить, я здесь по делу, ограничена во времени. Гермиона впервые взглянула в его лицо и была приятно удивлена: на нем напрочь отсутствовала высокомерная брезгливая гримаса, знакомая по школьным годам. Не было на нем и непроницаемого равнодушия, как при встрече два дня назад. Малфой был серьезен, а может чуть смущен, уголки губ опущены, что в целом придавало мрачности его чертам. Он сжимал обеими ладонями чашку с чаем и молчал, не отрывая от рук взгляда. Словно не знал, как начать разговор. Словно был под заклятием Силенцио. Словно не мог разжать губ и произнести хоть что-то. Словно в мозгу белым-бело. Словно в чашке с чаем было спасение. Гермиона, человек добрый и милосердный, сопоставила всё это, сжалилась и решила ему помочь. Начать разговор самой. Ни к чему не обязывающий трёп за жизнь при встрече бывших однокурсников. Можно же так. — Ты изменился. Как сложилась твоя жизнь? Я ничего не слышала о тебе. — Я прожил все эти годы в Америке. — Малфой словно очнулся ото сна, говорил медленно, с расстановками. — После суда в девяносто восьмом мы с мамой уехали туда. — Ну. Не молчи, расскажи. Там тоже существует магическое сообщество? — как маленького стала уговаривать Гермиона. Она терпеть не могла неловких ситуаций. Хотел поговорить, ну вот и… — Да, в штате Массачусетс, куда мы переехали, оно не такое большое, как Британское, — оживился Малфой и принялся рассказывать. Теперь он смотрел не на свои руки, а на руки Грейнджер, лежащие на столе, на ее плечи, за ее плечи в темноту зала, снова на руки, на отражение в чашке отблесков лампы. Словно выше поднять глаза у него не было сил. — Вся оставленная нам с мамой Министерством сумма ушла на переезд и обустройство на новом месте. Пришлось начинать все с нуля. Чтобы адаптироваться в Американском магическом сообществе и завершить свое образование, я отучился год в тамошней школе, в Ильверморни, затем в гуманитарном университете на факультете журналистики и связи с общественностью. — Ого! Ты окончил университет! Там так принято? — Да, иначе там нечего даже рассчитывать на достойную работу. — Магловский университет?! — Да. Я обучался заочно, то есть самостоятельно. Два раза в год являлся в университет для сдачи экзаменов. Параллельно вынужден был работать. Чтобы платить за учебу и за жилье. Из-за того, что магическое сообщество в тех краях небольшое и довольно разрозненное, найти работу было непросто. И я начал работать в Национальном банке Массачусетса. В магловском банке, заметь. Начинал даже не с клерка. С клининговой службы. — Чтоо?! — У Грейнджер округлились глаза в совершенно искреннем удивлении. — А как же концепция чистоты крови? — Ты сама сказала. Я изменился. Внутри гораздо сильнее, чем снаружи. Тогда, в восемнадцать лет, я пережил крушение всего, во что верил, что впитал с молоком матери и с кровью предыдущих чистокровных поколений. Звучит пафосно, но это так и есть. Мой разум какое-то время был чистым листом. Это больно, знаешь. Слом прежних идеалов и пустота… Такая пустота в душе. Но я пережил и это. И пустота постепенно стала наполняться мыслями, эмоциями, новыми идеями. Они помолчали. Гермиона не смела торопить его. Она была в некотором ступоре. "Трёп" не получался. Получался какой-то сложный философский разговор, неожиданно. Он рассказывал ей о своей жизни как… близкому человеку? В голове у нее ворочалось: Этого не может быть! Разбудите меня! Драко Малфой исповедуется передо мной. Тот самый высокомерный сноб, который даже взглянуть в мою сторону считал выше своего достоинства... Но вместе с этими мыслями, довольно ехидными по сути, его рассказ находил отклик и сочувствие в ее душе. Метаморфозы его личности вызывали уважение. Гермиона помолчала, не зная, что сказать дальше. — А как... Нарцисса? Как сложилась ее жизнь? — Она очень переживала разлуку с отцом. Но мы ничего не могли сделать, даже если бы остались в Англии. Потом пришло известие о его смерти в Азкабане. Был момент, когда она не хотела жить. Но... мы пережили это. Теперь она в порядке. Работает в Национальном Художественном музее, знаешь, есть там такие леди, которые следят за порядком в залах. Между прочим, занять место в штате этого музея было непростым делом, такой серьезный отбор! Она прошла, почти не применяя магии. Ее уважают в коллективе, и мама очень гордится этим. Ей очень важно уважение окружающих ее маглов, представляешь! — Она не приехала с тобой? — Я звал ее, но она отказалась. Очень дорожит своей работой. Своими подругами-маглами. Они и не знают ничего о ее происхождении. — Я очень рада за нее. Она сильная женщина, и весь ее послевоенный жизненный путь подтверждает это. — Спасибо. Ей бы было приятно это услышать. — А с чем ты приехал сюда? Или… с кем? У тебя шикарная невеста. Красивая. Богатая, со связями. Желаешь восстановить прежний престиж, женившись на ней? Малфой помолчал, не принимая ее иронии. — Мы познакомились, когда мне было 19. Одри преподавала у нас на потоке в магической школе. Она просто влюбила меня в себя. Разбудила меня от тяжелой, отчаянной спячки. Показала, как широк и прекрасен мир, даже если он не всегда дружелюбен. Я благодарен ей. И вдруг он резко отодвинул от себя чашку, расплескивая чай. Поднял глаза и уставился в лицо Гермионы немигающим взглядом. Отблеск огня подрагивал в его расширенных зрачках. Порывисто придвинулся, упершись грудью в столик между ними. — Грейнджер! — вдруг заговорил он отрывисто и бессвязно. Еще и громко, аж сидящие за соседним столиком оглянулись на них. — Ты измучила меня! Ты снилась мне во сне! Ты просто перевернула мне всю душу! Ты защищала меня, меня!.. А я!.. Прошу тебя! Прости мне твои испоганенные школьные годы! Я был чертовым идиотом, помешанным на чистоте крови. Я... — Стой! Стой!! Прекрати это. Ты преувеличиваешь свою роль в моей жизни. Ты не испоганил мои школьные годы. Да, подпортил, признаю, и я иногда плакала после стычек с тобой. Но я гораздо сильнее, чем ты думаешь. На суде я защищала не только тебя. Моя речь была направлена на всех тех, чьим разумом воспользовался в своих ужасных целях Темный Лорд, у кого не было выбора и кто сохранил в себе человеческую основу. И если хочешь знать, за десять лет я ни разу не вспомнила тебя. Всё в прошлом, прожито и забыто! И да, я прощаю тебя. Не мучайся! В конце концов Гарри с Роном гораздо больше попили моей крови, но при этом они были и остаются моими лучшими друзьями, — гораздо тише произнесла она, видя, что на них косятся с соседнего столика, да и официант делает знаки с напоминанием соблюдать относительную тишину в их заведении. — Мне просто необходимо было тебе это когда-нибудь сказать, — тихо произнес он. Они оба замолчали. Словно выдохлись. Это была странная эмоциональная вспышка, совершенно неожиданная, спровоцированная чувством вины Малфоя перед ней. Гермиона в ужасе осознала, что только что накричала на человека, который искренне повинился перед ней и, судя по всему, на самом деле мучился угрызениями совести. Совсем другим тоном, мягко, но убедительно она произнесла: — Прости! Это было неожиданно. Ты вывел меня на эмоции. Повторяю: я прощаю тебя, не держу зла, оправдываю тебя и предлагаю попробовать... все забыть. Малфой молча отрешенно смотрел на нее с противоположной стороны стола. На лице ни следа от показанных переживаний. Странный он какой-то. Исповедь окончилась, грехи отпущены. Ну и прекрасно. С нее на сегодня хватит этих его эмоциональных качелей. — Прости, мне надо бежать. — Гермионе категорически было необходимо обдумать все, что она сейчас услышала. — Если понадобится моя помощь — обращайся. Я так понимаю, мы и так время от времени будем видеться через, так сказать, эээ... общих знакомых. — Грейнджер, ты могла бы мне помочь? — уже совсем другим тоном произнес Малфой. — Долго не задержу. — ? — Я живу в гостинице, но собираюсь арендовать жилье. Квартиру. Лучше бы в магической части. Не посоветуешь? — У тебя же есть советчица, так ведь? Разве она не поможет тебе? — Я не хочу обращаться к ее советам. Это важно для меня. — Ладно, — пожала плечами Гермиона. — Дай мне адрес гостиницы, я совой пришлю тебе контакты маклера по съемному жилью. Он профи в своем деле. Он работает как с магами, так и с маглами. — Спасибо. Непременно воспользуюсь. Отель "Четыре во́рона". И, да. Грейнджер, ты права, я постараюсь всё это забыть. Я рад, что использовал свой шанс и сказал тебе… И я рад был поговорить с тобой и рад видеть, что у тебя всё складывается удачно. Они одновременно вышли из бара и, кивнув друг другу, аппарировали каждый в своем направлении. Гермиона так и не купила ни кроваво-пажитник, ни летучий морок, время вышло, и ей нужно уже было срочно лететь домой.