Bribe me, gambler.

Хотелось сначала нажать в лифте кнопку с цифрой три (за несколько дней сложилась привычка), однако Авантюрин вспомнил, что в письме, пришедшем на почту, изменились этаж и номер кабинета. Потому он поднялся на четвёртый. И, конечно же, вновь пришёл с опозданием (минут на пятнадцать), ожидая, что тот самый профессор Рацио даже не обратит на него внимание, вот только… — Вы почему опаздываете? — разнеслось эхом по лекционному залу, заставив всех взглянуть в сторону только что отпустившего ручку двери блондина. — Простите? — опешил Авантюрин, подняв глаза на преподавателя. А это ещё кто? Разве это Рацио? У него ведь не было фиолетовых волос… — Вы в курсе, что опоздали ровно на семнадцать минут и двадцать семь секунд? — Я… — парень совсем растерялся. — И? — И? Вы специально опоздали или же у Вас была веская причина? — продолжал профессор. Блондин окаменел от такой наглости в свою сторону. Да кто такой этот «Рацио», чтобы отчитывать его на глазах у нескольких десятков коллег, как школьника? — Знаете… Да, была. Очень веская причина. Подцепил красивого мужчину в баре после рабочей смены, — скрестил руки на груди он, облокотившись на стену позади. — Какое… бесстыдство, — побелел Рацио. — Господин Авантюрин, верно? — Ага. — Вы останетесь на беседу со мной после лекции, господин Авантюрин. — О, вот как? — поднял брови тот, издав недобрый смешок. — А ты в курсе, что я взрослый человек и меня нельзя насильно удерживать в этой аудитории? Я могу и в полицию обратиться, вообще-то. — Не «тыкайте» мне, — нахмурился Веритас. — В стенах этого учреждения каждый обязан соблюдать субординацию. «В чужой монастырь со своим уставом не ходят» — слышали такое выражение? Такого отношения в свою сторону Авантюрин точно не ожидал. Просто уму непостижимо… Что за детский сад? Опоздал и опоздал — какая разница? Он же не юный бакалавр, который только начинает познавать тонкости взрослой жизни, а топ-менеджер отдела стратегических инвестиций, очень серьёзный и занятой человек! В самом деле, кем возомнил себя этот тип, чтобы что-то ему указывать? — Сядьте уже. Из-за Вас мне пришлось прервать лекцию. «Ха?!» — так и норовило вырваться наружу. Но, к своему же удивлению, Авантюрин, похлопав глазами, всё же занял свободное место где-то на последнем ряду, не став продолжать перебранку. Вот только всё занятие вместо мыслительного процесса у него в голове был процесс язвительный — ну уж очень хотелось взять и поставить эту изменённую версию Рацио на место. Он старался делать вид, что ему в принципе не интересно слушать, но иногда всё же поглядывал на профессора, изучая внешность: то ли расстояние было слишком большое (хотя блондин никогда не жаловался на зрение), то ли просто показалось, но этот Рацио и правда походил на предыдущего. Но точной копией не являлся. По окончании лекции все засуетились и поспешили к выходу. Авантюрин был в их числе — он попытался незаметно улизнуть, протиснувшись сквозь толпу (сразу заметно — взрослый человек), но был пойман длинной сильной рукой и оттянут назад от двери. По телу пробежала дрожь. С ним, конечно, поступали по разному — уж к чему, а к грубому отношению в свою сторону он привык, — но не ожидал, что кто-то так настойчиво дёрнет его в лекционном зале. Хамоватые клиенты с различными наклонностями вроде как должны были остаться на работе, а капля уважения к себе у авгина всё же присутствовала. Перед глазами встала широкая мужская грудь, часть которой можно было увидеть благодаря вырезу на одежде. — Господин Авантюрин, я же сказал, что Вы остаётесь на беседу со мной. Вот оно что. Всё настолько серьёзно? Настолько, что этот цирк продолжается? Кажется, Авантюрин не успеет поужинать сегодня вечером, а ведь живот уже какое-то время урчит… «Нужно было не в бар идти после работы, а в забегаловку заскочить», — с досадой подумал парень, но его быстро вернула в реальность толстая книга, которой его голову подняли за подбородок. Сигонийское чудо генетики в виде пурпурно-голубой радужной оболочки столкнулось с холодным ореховым взглядом. Хотя… нет. У прошлого Рацио чувствовался холод во взгляде, напрямую говорящий о вселенском безразличии ко всему, что находится за пределами книжных страниц. А этот… Что ж, если бы пламя могло быть ледяным, то так бы и назывался взгляд, заставивший блондина ощутить пробежавшие по спине мурашки. — Вы, прошу прощения, оглохли? — наконец донеслось до ушей Авантюрина, и он осознал, что какое-то время находился в прострации и тупо пялился в лицо профессора, мысленно заполняя отчёт на тему цвета его глаз. «Ага, вот и она — профдеформация. Ох уж этот чёртов Алмаз со своими чёртовыми отчётами…» — почти что закатив глаза, про себя констатировал авгин. — Я прекрасно Вас слышу, — с ноткой не особо скрываемой дерзости ответил он. — И что же я сейчас сказал? — вскинул брови Веритас, сложив руки на груди. «Да твою ж…» Чувства, что вызывал этот загадочный Рацио, были невероятно схожи с теми, которые можно ощутить после заслуженной двойки по математике, стоя напротив страшной женщины, опасно держащей в руках линейку. И совсем не важно, что сигонийцы вели кочевой образ жизни и маленький Какавача совершенно точно не ходил в школу. А уж ни во время геноцида, ни во время нахождения в рабстве такой возможности тем более не представилось. Однако каждому в жизни суждено встретить её… математичку. Этого события невозможно избежать. Вот и настал тот самый момент, когда подошла очередь Авантюрина получать по затылку линейкой (точнее книгой, что явно хуже). — Что Вы… не имеете ко мне претензий и отпускаете, — решил съязвить парень. — Господин Авантюрин, — предупреждающе произнёс Рацио, — я попросил Вас присесть и прорешать тест, основанный на материале сегодняшней лекции. Всё становилось хуже с каждой секундой. Решить тест по теме, которую буквально несколько минут назад закончил объяснять этот настойчивый профессор… Несложная задача, где-то наравне с написанием отчёта о прошедшей командировке, которую блондин провёл, честно вникая в рабочие вопросы процентов на тридцать и с чистой совестью отдыхая на все семьдесят. Ведь лекцию он как раз пропустил мимо ушей почти полностью. — Слушайте, Рацио, — вздохнув, решил пойти в наступление Авантюрин. — Я… — Для Вас «профессор Рацио», — менторским тоном поправил Веритас. — Профессор Рацио, — раздражённо повторил тот. — Я понятия не имею, что у Вас в голове и почему Вы решили ко мне прикопаться, но… Ореховый взгляд внимательно проследил за тем, как тонкая бледная рука исчезает в глубине сумки и спустя всего несколько секунд вновь попадает в поле зрения, но уже в сопровождении с весьма интересным предметом — аккуратным бежевым конвертом. А в следующий момент этот самый конверт оказывается протянутым в сторону широкой, просвечивающей сквозь одежду груди. — Давайте решим всё быстро и без лишних проблем, — продолжил блондин. — Поверьте: так будет выгодно для обоих сторон. Я профессионал в нахождении компромиссов. — Что это? — А Вы как думаете? — Мои мысли сейчас сосредоточены на том, чтобы Вы наконец усадили свою пятую точку на стул и взяли в руки заготовленную мной распечатку, — находясь всего в шаге от того, чтобы подорваться на месте от возмущения, выдавил из себя Рацио. — А? — опешил авгин, после чего нахмурился и опустил протянутый конверт. — И Вы туда же? В этом учебном заведении все такие правильные? Какое чудесное место! А Эон собственной персоной у вас случайно не преподаёт? — Господин Авантюрин, Вы наивно полагаете, что Ваши никчёмные бумажки способны решить абсолютно любые вопросы. Спешу развеять Ваш дивный капиталистический сон: пока я мыслю, а, следовательно, существую, в этом мире всегда будет хотя бы одно место, в котором о важности количества нулей будут говорить исключительно в рамках точных наук. Светловолосый парень с почти что никогда не сползающей с лица фальшивой улыбкой за свою относительно недолгую жизнь успел повстречать различного рода людей, но в существование такого человека даже трудно было поверить. А ведь он прямо сейчас стоял напротив Авантюрина, грозясь сорваться и стукнуть увесистой книгой по пшеничной макушке. Если бы это действительно произошло, авгин бы начал задумываться, а настоящий ли вообще он сам. — Ну? Что Вы рот открыли? Я тут и до вечера могу стоять, мне непринципиально. — Я… — Ах, прошу прощения! Забыл, что только что заставил Вас поразмышлять вне коробки. Что ж, это весьма полезное занятие, поверьте мне. Для Вас уж точно. — Вы… всегда такой хам? — А Вы всегда так уверены в собственной неприкосновенности? Всегда всё делаете спустя рукава и избегаете ответственности? Никто из Ваших многоуважаемых коллег такого себе не позволяет, потому что они действительно взрослые люди, которые готовы, пусть и через силу, сделать то, что от них требуется, а именно прослушать курс и получить диплом о профессиональной переподготовке. Вы же не способны даже язык держать за зубами, не говоря уже о Ваших руках с этим замечательным предметом, который Вы всё ещё крепко держите, надеясь, видимо, на то, что меня можно так легко подчинить себе аккуратной стопочкой денег. Господин Авантюрин, скажу ещё раз более простыми словами, чтобы Вам не пришлось лишний раз напрягать свой мозг: не прокатит.      Авгина словно ведром холодной воды облили… или ошпарили. Что-то из этого, либо же всё сразу. Но ощущения явно были в новинку — давно он не слышал в свою сторону таких ярых нравоучений, если вообще хоть раз с ним кто-то так говорил. В жизни обычно всё было предельно просто: тебя или бьют, или пускают по кругу, но лучше, когда вообще не ставят ни во что, а потому и вовсе чхать на тебя хотели. Рацио же за жалкие несколько минут сломал сразу два шаблона, по которым обычно ориентировался Авантюрин: деньги решают, а если вдруг не решают, что практически невозможно, договориться можно всегда, потому что люди — мерзкие существа, что жаждут лишь собственной выгоды и которым плевать на других. Но в чём была выгода Рацио? Он наверняка потеряет много нервов, пока будет сидеть с учеником, которого можно назвать мечтой любого учителя-самоубийцы, и объяснять то, что в маленькую пшеничную головку настойчиво входить не хочет за нежеланием и ненадобностью. Почему он просто не возьмёт чёртов конверт с купюрами и не успокоится, отпустив парнишу восвояси? И ведь даже рукой махать на прощание не нужно. Почему он вообще обратил внимание на это пятно общества в лице авгина? Предыдущий так-то даже головы к нему не поднял, выразив абсолютное безразличие что к этому жалкому бывшему рабу, что к его грязным свеженапечатанным деньгам. Что же с этой новой версией Рацио не так? — А, — возможный ответ вдруг образовался в голове Авантюрина. — Вы ведь всего лишь пытаетесь самоутвердиться за счёт меня… Я прав? — Простите? — пуще прежнего распалился Веритас, держа наготове книжку. — Мне просто интересно… Нет, правда, объясните. Почему Вы не можете просто закрыть глаза на моё поведение? Я же ничего не значу в этой огромной человеческой массе, а Вы, как преподаватель, должны вытягивать из неё лишь самые лучшие умы, чтобы в дальнейшем преобразовывать эти неогранённые алмазы в драгоценные камни. На фоне таких студентов я всего лишь невзрачный уголь. — Если бы Вы учили химию в школе, то знали бы, что алмазы образуются как раз из углерода. А ещё, к Вашему сведению, на нём строится вся органика. Так что я бы посмотрел на того дурака, который действительно считает уголь невзрачным.  — Что ж… Жаль, но я не учился в школе, — пожал плечами блондин. — Что? — глаза профессора округлились. — Это шутка? — Вы слышали о Сигонии-IV?      И тут Рацио всё стало понятно. Точно, ведь не просто же так он пытался вспомнить, у какого из огромного множества живущих в каждой точке космического пространства видов такие невероятные глаза… Авгины с Сигонии-IV. Те самые, которые полностью вымерли. — Я Вас понял, — отвёл взгляд Веритас.  — Вот только не нужно меня жалеть, — по привычке предупредил парень, уже чувствуя, как его начинает выворачивать от ожидаемых сопливых извинений и слов поддержки. — Я и не собирался. Тест всё ещё ожидает Вас на столе. И, возвращаясь к Вашему вопросу о том, почему мне не всё равно…       Мужчина скрыл проступившее на секунду во взгляде сожаление, вернув себе прежнее суровое выражение лица. — Потому что я верю, что необразованность — это болезнь, которую можно и нужно лечить. А Вы больной, который считает себя здоровым или просто не хочет принимать лекарства, которые так заботливо протягивает врач. Поняли меня? А теперь сядьте наконец и прекратите трепать мне нервы! Поверить собственным ушам было трудно. Профессор казался блондину всё менее реальным с каждой секундой. Он точно настоящий? Точно не вышел из какой-нибудь прозы с идеальными протагонистами, меняющими мир, полный хаоса и зла? Ведь много чего бывает — тот же Стелларон способен на невероятные вещи… Может, он и вымышленных персонажей умеет оживлять? Как бы там ни было, Авантюрин по итогу сел напротив Рацио и взял в руки листок бумаги. Просмотрев всё, что было написано, он лишь похлопал глазками и с надеждой глянул на мужчину. В голове было пусто, а пространство вокруг них двоих ощущалось как что-то искусственное. — Что? — поднял бровь Веритас. — Спрашивайте, если что-то непонятно. — Понимаете… — начал парень, неосознанно вжав голову в плечи, — я не очень хорошо запомнил то, что Вы говорили на лекции.      Профессор, ожидавший именно таких слов, громко вздохнул и театрально закатил глаза. — В таком случае…      Послышалось печальное урчание. Авгин машинально обнял живот, будто бы это могло хоть как-то помочь. — Когда Вы последний раз ели? — вдруг спросил Рацио. — А? — растерялся Авантюрин, точно не ожидав подобного вопроса в свою сторону. — Утром…      Веритас бросил долгий взгляд в сторону блондина. Руки вновь сложились на груди. — Вам, быть может, нужна нянька? Вы даже в этом аспекте своей жизни несобраны.      Авантюрин уже собирался что-то ответить, но мужчина махнул рукой, добавив: — Идите. Идите и поужинайте. Нет смысла мучить Вас на голодный желудок.      Услышав то, что он сказал, парень кивнул и произнёс тихое «спасибо». Однако по непонятной для себя же причине продолжил сидеть на месте и ошалевшими глазами смотреть на недовольное лицо напротив. Всё это затянулось на несколько секунд, после чего последовало ощущение неловкого молчания. — Что-то ещё? — не выдержал Рацио. — Нет. Ничего, — замотал головой Авантюрин, наконец вскакивая. — До свидания.      Послышались быстрые шаги, затем неосторожный хлопок двери. Перед глазами предстал коридор учебного корпуса. Странные чувства прошлись покалываниями вдоль всего тела. Внизу живота словно застыл глубочайший интерес, тесно сплетённый с неким чувством эйфории. Дофамин накатил волной, заставляя ноги бежать в неизвестном направлении, а мозг думать, что срочно, вот прямо сейчас нужно что-то сделать. Позабыв про существование лифта, Авантюрин побежал вниз по лестнице.