Ruination of Lucifer

Аластор материализовался в своей комнате, наконец-то вдали от чужих глаз, и взорвался маниакальным смехом, его левая рука прикрывала лицо, но даже она не могла скрыть безумную улыбку, проглядывающую сквозь пальцы. О, Люцифер должно быть в бешенстве! Сколько пройдет времени, прежде чем он ворвется в комнату Аластора, снося дверь с петель? Или ему понадобится время, чтобы успокоить свои плотские рефлексы? Картина, как Люцифер отчаянно пытается скрыть собственное возбуждение от любимой дочурки четко стояла перед глазами, принося глубокое удовлетворение. Аластор включил радио, и музыка его юности озарила покои бодрым ритмом, где трубы смешивались с тромбонами в энергичном танце. Он направился к своей огромной, идеально заправленной кровати и удобно устроился на ней поверх одеяла. Потянулся, лежа на спине, и взял в руки сегодняшнюю газету, что ждала его на прикроватной тумбочке. Когда Люцифер появится, Аластор будет самим воплощением беззаботности. Прошло несколько минут, и Аластор уже прочел половину местных новостей, когда золотой портал открылся в центре комнаты с тихим шипением, и из него шагнул Люцифер, по виду едва сдерживающий свою злость, сжимая зубы настолько крепко, что они наверняка скрежетали. Портал растворился в воздухе, осыпаясь дождем злобных золотых блесток. Аластор перелистнул страницу газеты, взглянув на Люцифера с наглой усмешкой. – Что. За. Херня. Это. Была. – прошипел Люцифер, а его зрачки окрасились в золотой. – Что ты имеешь в виду? Я прекрасно себя вел, как и обещал. Лицо Люцифера исказилось, и он покачал головой. Он сощурил глаза, глядя на слишком спокойного и беззаботного Аластора, и едва сдерживал себя. Его взгляд подозрительно напоминал о вивисекции. – Ты настолько отчаянно хотел моего внимания? – мурлыча, сказал Люцифер, положив пальцы на свой подбородок. – Потому что это жалкое зрелище. Уголки губ Аластора слегка опустились. Тон Люцифера стал подозрительно игривым: – Ав-в, так ты соскучился по мне, Аластор? – Как по пуле в голове. – хмуро отозвался Аластор. Люцифер легко рассмеялся, и сделал несколько уверенных шагов по комнате, покачивая бедрами, явно не для того, чтобы казаться привлекательнее. – Хах, тебе ли не знать. В голове Аластора раздался звук повреждённой пластинки. – Что ты сказал? – его когти впились в газету, разрывая бумагу. – Я сказал, – лукаво произнес Люцифер, склонив голову на бок, – что тебе об этом лучше знать. Аластор онемел. Конечно… конечно нет. Люцифер никак не мог знать, как именно погиб Аластор. – Ты думаешь, я не заметил, пока ты громил мою комнату? – спросил Люцифер, его лицо выражало что-то среднее между жалостью и злорадством. – Отметина у тебя на лбу, это же оно? Аластор не смог придумать, что съязвить в ответ, его голова напрочь перестала работать после слов, сказанных Люцифером. – Почему ты так удивился? Не думал, что у меня есть способы разузнать о тебе? Что твоя душа и твои действия не оставляют следов? – Как? – задал Аластор очень уместный вопрос. Люцифер искренне засмеялся. – Ну нет, это так не работает! Знаешь, ты действительно очень, очень плохо вызываешь доброжелательность. Я все еще не отошел от херни, что ты устроил этим вечером. Аластор решил немного его поддеть: – А что? Тебе не понравилось? Люцифер усмехнулся: – Ты про свои теневые шпили-вили под столом? Лицо Аластора исказилось от отвращения. Ему обязательно было подбирать такие мерзкие слова, а? – Что, выражение не нравится? Развратно, тайно, грязно – вот что забавно – я никогда бы не подумал, что ты эксгибиционист. – Тогда на что ты жалуешься? – настаивал Аластор. – Какой же ты импульсивный и недальновидный, это просто невероятно. Аластор не мог понять смысл сказанных Люцифером слов. – Что бы ты делал, если бы я отреагировал? – Люцифер чеканил слова, словно сотый раз объяснял что-то старику с маразмом. – Если бы я посмотрел на тебя и сказал «Ой, Аластор, какой ты шалун! Ну не при детях же!» – он изображал краснеющую влюбленную школьницу. – «Подожди, пока мы не останемся наедине», а? Что бы ты тогда делал? – Очевидно, я верил в твой самоконтроль. Люцифер проигнорировал его слова: – А если бы я сказал «Просто Аластор потерял со мной девственность неделю назад, и ждет-не дождется повторения, что аж решил подергать меня за член у всех на виду во время объединяющего семейного вечера. Бедный маленький Радио-демон, хочешь, чтобы я оприходовал тебя прямо на этом столе и разрешил Энжелу все заснять?» Картина перед глазами была настолько омерзительной, что у Аластора внутри все сжималось от чувства некомфортно близкого к тошноте. – До тебя медленно начало доходить? – спросил Люцифер, его распахнутые глаза сияли в недобром ликовании. – Я предполагал, что ты хотел сохранить все в тайне? Но если ты правда хочешь всем рассказать, я не против. Я могу открыто объявить тебя своим любовником, и никто и глазом не моргнет в мою сторону, но ты? Можешь себе представить? Да Вокс просто с ума сойдет. Ты будешь главной темой всех разговоров, подкастов и сплетен отсюда и до кольца Гнева. Все кольцо Похоти будет в восторге и не будет стихать десятилетиям, обсуждая, как же чопорному Радио-демону больше нравится? Сзади? Спереди? А может с двух концов одновременно? Как он сосет член с этими желтыми зуб- – Я понял твою мысль! – прорычал Аластор, отшвырнув испорченную газету. – О, нет-нет-нет, я лишь слегка задел, – злорадствовал Люцифер, – А главную мысль я еще даже не озвучил. – Так может, я ее услышу в кои-то веки? – Аластор растягивал слова, безуспешно пытаясь унять возникшее напряжение в руках и ногах. Лицо Люцифера стало абсолютно серьезным. И это было более пугающим, чем слепая ярость. Его голос стал ровным, низким и тихим. – Я вижу, никто тебя не учил, что такое границы, Аластор, так что полагаю, эта сомнительная честь досталась мне. Думаю, я могу попытаться. То, как Люцифер сказал это, было… необычно. – Тебе нравилось трогать меня? – спросил он, в его голосе было лишь искреннее любопытство. – Зная, что я не могу пошевелиться? Аластор хотел ответить «да», потому что это правда, но он знал, что Люцифер не спустит это ему с рук. – Посмотрим, как тебе понравится ощутить это на своей шкуре, – сказал Люцифер, щелкнув пальцами, и Аластор почувствовал, как что-то тянет его в стороны и вниз, к звуку гремящих цепей. Когда он смог понять, что происходит, обнаружил, что его запястья были растянуты к противоположным краям кровати. Он попытался вырваться, но наручники держали крепко. Попытка использовать ноги как рычаг тоже не увенчалась успехом, он понял, что они тоже были прикованы – блестящие золотые кандалы сверкали вокруг его лодыжек. Он был прикован к полу. Люцифер приковал его к полу как гребаное животное. – О, кажется ты не в восторге, – нагло сказал Люцифер. Он издевается, эта сволочь. – Может это научит тебя не откусывать кусок, который не сможешь прожевать? Аластор не мог сдвинуться далеко, но, Дьявол его дери, он пытался изо всех сил – почти вывихнул себе плечо, пытаясь подняться с кровати, и вытягивал шею, чтобы держать прямой взгляд с Люцифером. – Отпусти меня. – Надо же, требования! – воскликнул Люцифер в притворной радости, – Я не думаю, что ты в том положении, чтобы что-то требовать, тебе так не кажется? Аластор ощетинился. – Не смотри на меня этим наглым взглядом, – предупредил его Люцифер. – Каждый раз, когда ты плохо себя ведешь, цепь будет укорачиваться на звено. Аластор подумал, что они уже достаточно тугие, так что пошел он. – Я был бы признателен, если бы ты отпустил меня, – попытался он. Люцифер засмеялся где-то у подножия кровати. – Угроза в этот раз? Хм, нет. Не могу сказать, что меня хоть сколько-то волнует твоя признательность. – он щелкнул иссиня-чёрными пальцами, и послышался тихий звон, когда каждая из цепей утопала в полу на одно звено. Аластор дернулся в своих путах, и понял, что свободы стало еще меньше. Если цепи продолжат укорачиваться, наручники начнут резать ему запястья. Его тени вырвались и ринулись на Люцифера, но тот в ответ заполнил комнату золотым сиянием, и тени завизжали от ужаса, мгновенно спрятавшись обратно в пределы тела Аластора. – Ты забыл условия нашей сделки? – спросил Люцифер, слегка раздраженный. – Давай еще раз по ним пройдемся, ты не против? Аластор начинал чувствовать себя в ловушке. Возможно, подыграть, будет лучшим вариантом. – Мы заключили сделку, что я буду развлекать тебя. – Ага, – протянул Люцифер, явно пытаясь донести какую-то мысль. – Не могу сказать, что я развлекался сегодня, так что это провал. И если ты до конца дня опять попытаешься вытащить свои тени, при любых условиях, пока я еще здесь, меня это развлечет еще меньше. Это понятно? – Предельно, – выдавил из себя Аластор через искаженную улыбку. – Итак, какая была вторая часть условия, о котором ты говорил? Аластор закипал. – Что я приду, когда тебе будет одиноко? – Аластор улыбнулся кривой язвительной улыбкой. Люцифер издал резкий звук неправильного ответа. – Неправильно! К ужасу Аластора, цепи утонули еще на одно звено. Его руки были так растянуты, что пальцы пересекли край кровать, за который он немедля схватился. – Попробуешь перефразировать? – спросил Люцифер, полный притворной доброжелательности. Аластор задумался о сказанных словах и понял свою ошибку. Вот черт. – По условиям сделки… когда тебе будет одиноко, ты меня позовешь. – Верно! Дайте этому парню приз! – энергично обратился Люцифер к несуществующей аудитории. – И что? Я подавал тебе какой-то знак? Ха! Да он игнорировал Аластора всю неделю. – Нет, не подавал. – уступил Аластор, несмотря на внутреннее сопротивление. – Знаешь, мне так нравится тот факт, что ты способен вести себя вежливо только когда загнан в угол. Потрясающе! – сарказм сочился из всех щелей. – Вместо того, чтобы манипулировать мной под носом у моей дочери у всех на виду, знаешь что ты мог сделать – если бы был нормальным человеком? – Просвети меня, – прошипел Аластор, прежде чем цепи снова щелкнули, и металл наручников до боли впился в его запястья. Начинает напоминать средневековую пытку. – Я в восторге, что ты предпочитаешь, чтобы к тебе относились с уважением, но абсолютно не способен ответить взаимностью, даже если от этого зависит твоя жизнь. Жизнь? – Ты не можешь меня убить, помнишь? – напомнил ему Аластор. Люцифер рассмеялся, как будто Аластор рассказал уморительную батину шутку. Он нагнулся вперед, схватив голени Аластора обеими руками. Умышленно некомфортное прикосновение по многим причинам. – Неужели смерть это худшее, что ты можешь себе представить? Глаза Аластора непроизвольно распахнулись. Он еще помнил угрозы публичного унижения чуть ранее, и должен признать, такая судьба действительно казалась хуже смерти в каком-то смысле, но он не готов это признать, особенно перед Люцифером. – Смерть это конец. – Это Ад, – томно прошептал Люцифер, – Наказание, которое должно быть вечным. По скромному мнению Аластора, Ад был прекрасен. Никаких законов против разврата, выживания сильнейших – столько злых и наглых душ, с которыми он может безнаказанно расправиться – это ведь замечательно. Он был уверен, что помер бы со скуки в Раю. – Я с тобой согласен. – Как любезно, – улыбнулся Люцифер и наконец-то, наконец-то, убрал от него руки. – Раз уж мы сошлись во мнении, я спрошу еще раз – что ты должен был сделать вместо того, чтобы приставать во время кино? Первая мысль Аластора была, что он должен был сделать намного хуже. Но он был достаточно умён, чтобы не сказать это. Не когда Люцифер уже задет его действиями. По крайней мере с этим он справился. – Я должен был сказать «ну пожа-алуйста»? – Аластор похлопал ресницами. – Вау, – хмуро отозвался Люцифер. – Так близко к успеху, но все равно умудрился извратить элементарные правила приличия. Полагаю, я должен быть впечатлен твоей смелостью, раз уж больше нечем? – с щелчком пальцев цепи укоротились еще на одно звено, и Аластор вскрикнул. Все суставы в его руках были болезненно растянуты до предела, и в ногах было не намного лучше. Музыка на радио колебалась и затихала от помех. Больно, черт возьми! Аластору, конечно, нравилось щелкать суставами, но не так – что бы это ни было. Наказание, наверное. – Вот почему я назвал тебя идиотом – ты ничему не учишься. Аластор оскалился. Если бы он мог, он бы вцепился Люциферу в глотку. – Знаешь, ты мог бы подойти ко мне лично, и сказать «Эй, Люцифер, мне очень понравился кофе в тот раз, может, пригласишь меня снова?», или даже что-то более приземленное, вроде «Хочешь потрахаться?», и это привело бы тебя куда дальше, чем то дерьмо, что ты решил провернуть. – Люцифер покачал головой. – Но тебе ведь это даже в голову не пришло? Второй раз за вечер, Аластор почувствовал себя пойманным. – Ненавижу, когда я прав, – Люцифер вздохнул. – Что ж, ты хотел моего внимания, ты его получил. Это все, на что ты надеялся? Аластор выдавил из себя правду. – Не совсем. Люцифер на мгновение выглядел искренне гордым за него. – Честность освежает, правда? Трудно было? Аластор с каждой секундой все больше скучал по их предыдущему стилю разговора. Ему больше нравился Люцифер, захваченный эмоциями. С этим Люцифером он не знал, как взаимодействовать. – Итак, как говорила Чарли, «все начинается с извинений»? Аластор нахмурился. – Ты хочешь, чтобы я извинился? – А что, это ниже твоего достоинства? – спросил Люцифер, его улыбка сверкнула в тусклом свете камина. Аластор хотел сказать да, именно так оно и есть. К тому же, довольно сложно извиняться, когда ты ни о чем не сожалеешь. – Ох, милый, – протянул Люцифер, – Я знаю, какой ты гордый - ты оказался здесь не случайно. – Так зачем заставлять меня извиняться? – спросил Аластор, и в этот раз, это был искренний вопрос. Люцифер сверкнул самодовольной ухмылкой. – Потому что тебя это бесит? А, это месть за унижение, что он испытал ранее? Это Аластор уже мог понять. – А если я откажусь это делать? – Да ладно тебе, исповедь полезна для души! – Возможно для овечек. – А ты у нас не овечка, – сказал Люцифер до отвратительного сладким голосом. – Именно, – зыркнул на него Аластор. – Ну конечно нет, – мягко проговорил Люцифер. – Ты же олень! – хитрая улыбка расползлась по его лицу, – Хищное животное. Ирония от Аластора не ускользнула, но с годами он привык этого не замечать. Слабости этого травоядного животного больше не были тем, с чем ассоциировался образ Аластора, он приложил много усилий, чтобы этого добиться. – Рогач, технически, – сказал Аластор, только чтобы поспорить. – И этим ртом ты целуешь свою маму? – усмехнулся Люцифер. Аластор зарычал. Как он смеет втягивать в это его мать? – По крайней мере, у меня была любящая мать. Люцифер втянул воздух через плотно сжатые губы. – Это должно было быть оскорбление? – Я не знаю, получилось? – глаза Аластора светились злостью, – по крайней мере, мой собственный отец не смог выкинуть меня из моего же дома. У Люцифера отпала челюсть, он стоял не зная, злиться ему или смеяться. – Ты вообще понимаешь, что твои действия имеют последствия? Или ты позволил своей крошечной победе окончательно вскружить тебе голову? Аластор почувствовал обиду. – Я предупреждал тебя, – напомнил ему Люцифер, – не сможешь сдерживать свой длинный язык, надену на тебя намордник. – Нет! – рыкнул Аластор, но в тот момент, когда он дернулся, нижнюю часть лица сжало железом, а тугие ремни впились в затылок и шею. Он взглянул на Люцифера взглядом полным пылающей ненависти. – Ммм… – Люцифер оценил свою работу, – как я и думал, тебе идет. Получить брошенные в лицо его же собственные слова было обидно, если честно. – Что же мне с тобой делать, – размышлял вслух Люцифер, пока вышагивал по коврику у кровати. – Отпустить меня, и я пообещаю хорошо себя вести? – предложил Аластор, вкладывая в слова лишь долю шутки. – А, мы уже перешли к торгу? – уколол его Люцифер. – Это мне нравятся больше, чем угрозы… но к несчастью для тебя, я думаю, что ты еще не усвоил урок, – произнес он с искренним сожалением и опустился на край кровати, на безопасном расстоянии от когтей Аластора (и зубов). Люцифер почти ласковым движением убрал волосы с его лба. – Ты потеешь, мой милый. Ты знал об этом? Аластор замер и испуганно понял, что Люцифер был прав – его кожа была влажной и липкой. У него паническая атака? Даже мысль об этом заставила его мир пошатнуться – Люцифер увидит его в таком состоянии искренней тревоги и уязвимости. Разве может быть что-то хуже? Выражение лица Люцифера смягчилось. – Дыши, Аластор. Аластор не понимал, чего он от него хочет. Он и так дышит. – То, что ты сейчас делаешь, называется гипервентиляцией. Тебе нужно успокоиться, пока не получил сердечный приступ. – Пошел нахуй, – отрывисто прохрипел Аластор между торопливыми мучительными вздохами. Люцифер вздохнул. – А ведь это могло бы случиться, будь ты чуть более терпеливым, знал об этом? Как я должен был догадаться, что ты хочешь еще? Аластор бросил на него испепеляющий взгляд: – Мы заключили сделку. – Да, по которой я должен был сделать первый шаг, а не наоборот. Аластор не мог вздохнуть, легкие болезненно сжимались при каждом прерывистом вдохе. – Это… сработало… верно? Захватил… твое внимание… просто прекрасно… – И чего ты хотел после того как заполучишь мое внимание? – спросил Люцифер с безграничным терпением, поглаживая Аластора по волосам, словно тот был больным лихорадящим ребенком, которого успокаивал родитель. Это было еще некомфортнее, чем цепи, удерживающие его руки и ноги. Но что еще хуже, Аластор больше не был уверен, чего он хотел. Он хотел разозлить Люцифера. Хотел, чтобы тот выбил дверь в его комнату, начиная горячую ссору, чтобы Люцифер раскраснелся, плевался огнем от ярости, пока Аластор не возьмет его в свои руки и… И что тогда? Неуверенно Аластор подумал, что хотел бы вновь вкусить ангельской крови, но если это была основная мотивация, почему она оставляла его таким неудовлетворенным? Он жаждал подчинить Люцифера. – Будь честным, – мягко сказал Люцифер, – чего ты на самом деле хотел? Аластор сглотнул. Он не мог сказать Люциферу правду – он точно не воспримет ее хорошо. Как вообще вежливо сказать владыке Ада, что ты хочешь сделать его своей собственностью? Однако он понимал, что ему придется рассказать какую-то часть правды, если он хочет выбраться из своего затруднительного положения, сохранив хотя бы толику своего достоинства. – Я хотел снова взять тебя, – проговорил Аластор, его грудная клетка судорожно сжималась. Люцифер снисходительно рассмеялся над ним, аккуратно снимая с него монокль. – Вот этим вялым членом? – он кивнул в район брюк Аластора, где, ожидаемо, не было и тени возбуждения. – Ну же, мы оба знаем, что это ложь. Попробуй еще раз. Аластору было отвратительно, когда его видели насквозь. – Мне не нравится быть связанным, – в отчаянии признался он. – Хорошо, это была правда, спасибо, – кивнул Люцифер и положил монокль Аластора на прикроватную тумбочку рядом с лампой. Потом он спокойно направил остатки уничтоженной газеты в мусорное ведро, прежде чем снова взглянуть на Аластора. Так же легко, как дышать(неудачный каламбур), Люцифер принялся развязывать его галстук-бабочку. – Что ты делаешь? – Аластор с удивлением понял, что его голос был охвачен паникой. – Облегчаю тебе дыхание. Перестань шипеть как дикая кошка и дай мне помочь тебе. – Я не хочу – отпусти меня! – Вау, снова правда! Да ты сегодня в ударе! – саркастично сказал Люцифер, даже не взглянув на него, и продолжил развязывать галстук. – Убери, – гортанно прорычал Аластор, – от меня руки! – Раз уж ты искренне расстроен, я не буду наказывать тебя за такой тон, – спокойно сказал Люцифер, цепи не тронулись с места. – Я не расстроен! – прошипел Аластор. Люцифер сохранял свое спокойное мягкое выражение лица. – Нет? Тогда может возмущен? Зол? Унижен? Что-то из этого? Аластор практически слышал звук гвоздей, забиваемых в крышку гроба. – Почему ты это делаешь? – Аластор был отвратителен сам себе от того количества отчаяния, что просочилось в его слова. – А как еще я научу тебя эмпатии? – Люцифер склонил голову, смотря на него. Аластор непонимающе моргнул. Значит, все это только для того… чтобы показать Аластору, как Люцифер чуствовал себя во время кинопоказа? Король Ада может заворачивать это в сколь угодно красивую обертку, но это была элементарная месть – просто и понятно. Аластор почувствовал, как волосы встают дыбом. Мышцы вдоль позвоночника свело судорогой, а пронизывающий холод поглощал его руки и ноги. – Все еще не можешь дышать, да? Я ведь даже ничего не делаю. – Ничего кроме цепей? – Это меры предосторожности, – пожал плечами Люцифер, – не хочу, чтобы ты выцарапал мне глаза. Аластор прикусил язык, и кровь, по вкусу напоминающая болотную тину наполнила его рот. Если бы взгляд мог убивать, от Люцифера бы осталось лишь обугленное пятно на стене. – Я расстегну твой плащ, ладно? – Нет, – решительно ответил Аластор. – Хорошо, – Люцифер поднял руки, убирая их подальше, – хороший пример границ. Ты не хочешь, чтобы тебя трогали, правильно? – Что меня выдало? – съязвил Аластор, пытаясь вырваться из кандалов, как животное, пойманное в капкан. – Хорошо, значит прикосновения – это за пределами твоих границ. Я не буду тебя трогать, пока ты не позволишь. – Хах! – Аластор судорожно пытался освободиться, – Сомневаюсь! – Так, что я могу сделать, чтобы снизить твой дискомфорт? Расстегнуть плащ? Я могу это сделать не касаясь. – Я сказал нет! – Ладно, хорошо, никаких прикосновений, ни физических, ни эфирных, не трогать твою одежду. Понял, – Люцифер опустился на кровать, все еще сидя рядом с Аластором, но на приличном расстоянии, – скажи, что я могу сделать, чтобы помочь тебе? – Убери эти штуки! – рыкнул на него Аластор, сверкая глазами. – Слушай, если я их уберу, ты на меня набросишься, и в результате кто-то пострадает, а я этого не хочу. Но смотри, я могу их ослабить, – спокойно сказал Люцифер, и три звена появились из пола, – так лучше? Мгновенное облегчение накрыло Аластора волной, его суставы вернулись к своему обычному положению, больше не растягиваясь до болезненного напряжения. – Черт, ты поранил запястья, – заметил Люцифер, и Аластор впервые взглянул на свои руки. Ну конечно, на них были красные, разодранные следы от наручников. Люцифер поднял пальцы, но остановился, – я могу их вылечить? – Ты сам это сделал, зачем теперь любезничать? – зло проговорил Аластор. – Потому что я это начал не для того, чтобы ранить тебя, придурок! Я не знал, что ты словишь паническую атаку. – Оправдания, – яд капал с его слов. – С тобой очень сложно быть хорошим примером – большую часть времени я хочу придушить тебя. – Тогда зачем ты согласился на нашу сделку? – спросил Аластор, ожидая, что Люцифер сейчас взорвется прямо у него на глазах. Но вопрос заставил его замолчать. Выражение его лица стало удивленным, а затем задумчивым. Тишина тянулась между ними, будто мир поставили на паузу. – От скуки? – сказал Люцифер, пожав плечами. – Это был шанс почувствовать что-то после десятилетий одиночества? Черт, если б я знал. Аластор замер на кровати. Люцифер был честен. А если Люцифер был с ним честен, это могло означать только одно. Это трещина в его доспехах, которую Аластор может использовать, чтобы выбраться из своего затруднительного положения, если даст Люциферу то, что он хочет услышать. Стоило попытаться. – Я позволю тебе меня вылечить, – тихо сказал Аластор. Люцифер взглянул на него, искренне удивленный. – Правда? – и его лицо сразу осунулось. – И чего ты ждешь взамен на эту великодушную услугу, а? Аластор хотел сказать – твою кровь, твою корону, но остановился. – Ничего, – сказал он вместо этого. Люцифер внимательно на него посмотрел, словно пытался понять, что за игру он ведет. Его плечи расслабились, и он обратился к Аластору почти с нежностью: – Не будешь усложнять мне задачу, как неожиданно. Знаешь что, если ты пообещаешь мне – никаких сделок – только обещание, что ты не укусишь меня сегодня, я в подарок сниму с тебя намордник. Аластор сощурил глаза. Во что Люцифер играет? Что бы это ни было, Аластор не видел причин отказываться. – Обещаю, я не буду сегодня кусаться. Люцифер расслабленно осел: – Ну слава богам! Я так боялся, что ты снова начнешь все усложнять до полной невозможности – считай, уже сделано, – и с этими словами и взмахом руки Люцифера, намордник сам собой развязался и исчез без следа. – Спасибо, – произнес Аластор настолько равнодушно, насколько мог. – Так, есть еще одна проблемка… – смущенно начал Люцифер. – Ну что еще? – раздраженно огрызнулся Аластор, но быстро вспомнил, что он вообще-то собирался изображать милашку.– Прошу прощения, кажется, у меня нервы сдают. – Ух ты, это на самом деле было извинение? – Не заставляй меня пожалеть об этом, – буркнул Аластор. Уж он заставит Люцифера пожалеть об этом. – Полагаю, я тоже должен извиниться – я действительно не хотел поранить тебя. Это должно было быть уроком, чтобы ты не устраивал больше подобных выходок, только и всего. «Ха! – подумал Аластор. – Какой забавный способ замаскировать месть». – Ты ведь уже извинился за это, разве нет? – Да, но… Я не извинялся за то, что сейчас скажу. Я, эм, раз эти раны были, хоть и случайно, нанесены моими силами, технически, мне придется прикоснуться к тебе, чтобы вылечить, – самое забавное, что Люцифер выглядел, как будто действительно сокрушался от этого факта. То, что он беспокоился о комфорте того, кто по сути был его врагом, да это просто смешно. – Слушай, я правда стараюсь соблюдать границы. По крайней мере, сейчас ты выглядишь намного спокойнее. Аластор проверил свое дыхание и слегка напряг мышцы, чтобы почувствовать их состояние, и Люцифер оказался прав. Как он смог заметить это раньше Аластора? – Если это необходимо, – уступил Аластор. – Ты разрешаешь мне прикоснуться к тебе? Аластор сощурил глаза, смотря на Люцифера: – Для того, чтобы вылечить меня, да. Люцифер приободрился, будто скинул свое прежнее уныние как змея сбрасывает старую кожу. – Отлично! – Люцифер подполз поближе к нему, хотя все еще вежливо держал дистанцию, чтобы не нависать над Аластором, и неуверенно потянулся к нему руками, остановившись в паре дюймов: – Ты готов? Аластор закатил глаза: – Да, давай уже. Люцифер улыбнулся: – Ииии ты вернулся. Ладно, будь по твоему. Его движения были осторожны, как будто Аластор какое-то запуганное животное, и он совсем не понимал, к чему такие нежности. Он же дал свое согласие, чего еще ждет Люцифер? Палец аккуратно опустился на ссадины на его запястье, и легким как перышко движением залечил рану, оставляя после себя безупречно чистую кожу. Аластор задрожал. Люцифер заговорил тихим низким голосом: – Одно есть, осталось еще одно… все в порядке? Вспухший язык Аластора, казалось, окаменел у него во рту, лишая его способности говорить. Он лишь коротко кивнул. Люцифер потянулся через него ко второму запястью, но понял, что рост не позволяет ему дотянуться с его места, и покраснел от смущения. Он взглянул на Аластора, и его голос слегка дрогнул: – Эм, мне нужно перелезть через тебя, чтобы дотянуться, ты не против? Аластор хотел указать, что Люцифер мог бы просто встать и обойти кровать с другой стороны, но посмотреть на его возню было слишком заманчиво. Аластор попытался сказать «да», но вышло только утвердительное хмыканье. Люцифер опустил глаза и залез с ногами на кровать, задумавшись на мгновение, а потом перекинул ногу через Аластора. Румянец все еще не сошел с его лица, и Аластор удивился, почему тот так нервничает? Конечно, это не самая удобная поза, но… Люцифер склонился ниже, его лицо было ближе чем Аластору бы хотелось, но его глаза были направлены только на парную ссадину на его запястье. Губы Люцифера приоткрылись, пока он был сосредоточен на исцелении, но в этот раз Аластор смотрел не на свою руку – что-то в лице Люцифера заворожило его взгляд. Что-то скрытое, какое-то чувство, которое Аластор мог уловить, но не был способен расшифровать. В этот раз прикосновение пальцев к его запястью было неожиданностью, и небольшое покалывание разлилось по его руке. Аластор чувствовал, как оно проскользило по его позвоночнику и осело теплом где-то глубоко в груди. – Ну вот и все, – сказал Люцифер и взглянул на Аластора с неуверенной улыбкой, – теперь я пожалуй уберусь с глаз долой. Когда Люцифер застыл всего на краткое мгновение дольше необходимого, Аластора озарило – вот он шанс, как глупо было бы не воспользоваться им! Теперь, когда цепи были достаточно свободны, чтобы дать ему минимальную возможность движения, он мог приподняться на кровати, чтобы застать Люцифера врасплох. Тот даже не протестовал – не считая удивленных глаз – когда губы Аластора коснулись его губ. Ощущение было плоским, кожа к коже – всего лишь соприкосновение плоти. Без святой крови Люцифера, что приносила удовольствие, Аластор не видел другой ценности в процессе. Но в этот момент он был уверен, что это было именно то, чего хотел Люцифер в своем секундном замешательстве, но был слишком принципиален, чтобы попытаться. Аластор не углублял поцелуя, и был очень рад, что Люцифер тоже не торопился. Несмотря на то, что это не было приятным ощущением, это было не самое неприятное, что он испытывал. Покалывающее отвращение, что обычно отзывается где-то в основании шеи, не давало о себе знать. Люцифер отстранился с тихим вздохом и сглотнул. Его змеиные глаза смотрели без тени злости – такие же безмятежные как нетронутая гладь озера, при условии, что это было озеро крови. – Ты сбиваешь меня с толку, – тихо сказал Люцифер. Аластор подавил желание бросить в ответ «Отлично!». – Почему? – спросил он вместо этого. – Потому что я знаю, что… что все вот это для тебя мало что значит. – Это не правда, – возразил Аластор. Из их сделки он вынес немало замечательных вещей – жаль, что об этом нельзя было упомянуть. – Ты же знаешь, что… – продолжал Люцифер, – когда я сказал, что ты меня развлечешь, я имел в виду буквально? Аластор непроизвольно склонил голову на бок: – Прошу прощения? – Хочу сказать, секс это, конечно, неплохо, но… – Люцифер смущенно отвел взгляд, – Я не против заняться чем-нибудь другим. Танцевать было здорово? Я был бы не прочь повторить. Теперь была очередь Аластора быть сбитым с толку. – Ты хочешь… потанцевать? – Думаю, да? – отмахнулся Люцифер, как будто для него это пустяк, но Аластор чуял его слабость. – Посидеть за чашкой кофе, послушать музыку… Слушай, можешь считать меня жалким, но мне нравятся такие вещи. А ты интересный собеседник, если не пытаешься вывести меня из себя каждый гребаный раз. – Хочешь, чтобы мы были… друзьями? Люцифер залился безумным смехом: – Друзьями? Ты не заводишь друзей, Аластор! Рабов, приспешников – да, но друзей? Да ладно тебе! – Как ты тогда это назовешь? – Понятия не имею, – пожал плечами Люцифер. – Не могу придумать ничего подходящего. – Значит… ты не ждешь от меня сексуальной близости? – Я ничего от тебя не жду, придурок. Ты думал, что я собираюсь вломиться к тебе в комнату средь бела дня, требуя мне отсосать? – Если честно – да, – хмуро отозвался Аластор. Люцифер неверяще покачал головой с легким ужасом на лице: – Как вообще работает твоя башка? Я похож на того, кому нравится сексуальное насилие? Аластор не был уверен, есть ли конкретные параметры, как должен выглядеть человек, которому нравятся подобные вещи, поэтому не осмелился предполагать. – Вау. Даже не попытался разубедить, – Люцифер изобразил страшную обиду, но его выдавала улыбка на лице. – Я могу доверять тебе, что ты не набросишься на меня, если я уберу цепи? Аластор слегка опешил от такой резкой смены разговора. Как это вообще было связано? – Слово скаута, – задорно пообещал Аластор, и Люцифер рассмеялся, но его лицо быстро приобрело снисходительное выражение. – Ладно, – и с небрежным взмахом черных пальцев, все четыре цепи растворились в воздухе. Аластор с интересом следил за Люцифером, ведь ангел с него так и не слез. Чего он ждал? – Ой! Прости, я пойду, – прошел в себя Люцифер и поднялся, стараясь слезть с Аластора как можно скорее. Должен ли он его отпускать? Настроение Люцифера может оказаться довольно выгодным… – Тебе не обязательно уходить? – Аластор не решился это утверждать, оставив фразу вопросом. Люцифер неловко потер затылок, стоя рядом с кроватью: –Я думаю, обязательно. Аластор нахмурился, не понимая, почему Люцифер так категоричен. Ему нужно было это понять, поэтому он спросил: – Почему? Люцифер сделал несколько шагов от кровати, заламывая руки. Он остановился по центру комнаты, и немного повернулся, чтобы увидеть Аластора, сидящего на кровати в недоумении. – Я думаю, мы оба вымотаны, и любое дальнейшее взаимодействие будет… бессмысленным. Слушай, я знаю, по условиям сделки я должен прийти к тебе, но я не буду против, если ты сам решишь сделать первый шаг – пока ты не повторяешь то, что устроил сегодня. – Ты уверен? – Ага, – рассеянно кивнул Люцифер, сделав глубокий вдох. Он снова повернулся к Аластору спиной, и перед ним открылся портал, урывками показывая за собой, как предполагал Аластор, спальню Люцифера. Вид его спины, исчезающей в золотом свечении портала, оставил внутри Аластора странный осадок. Последние золотые искры угасли, оставив его комнату залитой привычным зеленоватым светом. Наконец, он снова мог дышать.