Ruination of Lucifer

Оказалось, это может занять дохрена времени, потому что Люцифер игнорирует его. Какая наглость! Сначала Аластор думал, что его отстраненная вежливость всего лишь последствие усугубившегося уныния, но после недели абсолютного безразличия, Аластор начинал медленно закипать. Отель был уже полностью отстроен, и все еще практически пуст. Черри Бомб обычно крутилась возле их бара, или же заваливалась в одну из комнат, но пока не была полноценным постояльцем. Он заметил еще несколько бродящих в округе потерянных душ, но Аластор полагал, это либо бродяги, которым некуда идти, либо новички, недавно прибывшие в Ад, которые искали убежище. Он не уделял им никакого внимания, Ниффти сама могла позаботиться о повседневной рутине. Чем больше у нее дел, тем маниакальнее она становилась, и по крайней мере, это отвлекало Аластора от того, что Люцифер возмутительно полностью его игнорирует. А хуже всего то, что Люцифер и Чарли теперь проводили много времени вместе, от чего они оба едва не искрились, заполняя коридоры радостными визгами. Это было так умиротворяюще и мило, и так невероятно скучно, что Аластор был готов уже из кожи вон лезть. Что произошло? Когда все пошло не так? Когда абсолютное одиночество и отчаяние Люцифера сменилось на полное безразличие? И что хуже всего (а это список на много пунктов), что даже оленина стала на вкус… пресной. Аластор обычно наслаждался приемами пищи, блаженство от вкуса прекрасного блюда было одним из немногих удовольствий, на которое он всегда мог с уверенностью рассчитывать, но теперь? После того как он попробовал святую кровь Люцифера, даже редчайший свежий стейк потерял свою привлекательность. Если раньше он находил глубину и многообразие вкуса, то теперь вкус напоминал только… мертвую тушу. Что справедливо, конечно. Увы, его вкусовые рецепторы дрожали от воспоминаний о вкусе жизни, колебания вселенной, и Аластор не мог выбросить это из головы. Попробовав это однажды, любая другая еда меркла в сравнении. И он очень надеялся попробовать снова, если бы только Люцифер соизволил выполнить свою часть сделки, а не был таким раздражающе учтивым. Несмотря на то, что это было одним из условий их сделки, Аластор не рассматривал возможность того, что Люцифер будет заставлять его ждать. Как невероятно грубо. Он должен преподать ему урок. Поэтому, когда Чарли объявила киновечер, обязательный для посещения всеми работниками и постояльцами отеля для "укрепления отношений", Аластор решил присоединиться. Не только чтобы осчастливить милую Чарли, а чтобы позлить Люцифера, украв долю ее внимания. Это меньшее, что он заслуживает за то, что не дает ему полакомиться любимым блюдом. Теперь, когда стадо заблудших ягнят, ищущих искупления увеличилось, одну из комнат пришлось превратить в локальный кинотеатр с небольшой сценой, полотном для проектора и дюжиной круглых столов, покрытых черными скатертями. Некоторые столы были полностью пусты, за некоторыми сидели одинокие грешники, с осторожностью оглядываясь по сторонам. Толпа собралась только за центральным столом, за который было заставлено множество стульев – явно больше, чем было возможно. Предсказуемо, за этим столом собрались все знакомые лица – Чарли сидела во главе, по левую руку от нее сидел Люцифер, а по правую расположилась Вэгги, смотря на нее влюбленным взглядом. Ах, любовь молодая! Как очаровательно бессмысленно. Слева от Люцифера сидели Энжел Даст и его взбалмошная взрывоопасная подружка Черри Бомб. Перед ними был поднос шотов, треть которых были уже пусты. К его удивлению, Энжел не принимал участия в этой попойке, а только скромно потягивал какой-то цветастый коктейль с торчащим из него маленьким радужным зонтиком. Хаск смешал это специально для него? Какая подозрительная инициатива от ленивого бармена. Справа от Вэгги расположились Хаск и Ниффти, Хаск потягивал из своего стакана что-то крепкое, пока Ниффти крутилась на своем месте как крупная чихуахуа. Аластор поймал обрывок ее фразы: – А в фильме будут плохииие мальчики? А? А? – Понятия не имею, Ниф, – буркнул Хаск, и Ниффти уставилась на белый пустой экран маниакальным взглядом. Аластор очень надеялся, что в фильме будут плохие мальчики, что придутся ей по вкусу. Это меньшее, что она заслуживает за то, что избавила всех от Адама. Чарли наконец заметила его, подпрыгнув на своем стуле. – Аластор! Ты пришел! – Ни за что бы не пропустил, моя дорогая! – великодушно провозгласил Аластор. У Люцифера дернулся левый глаз. – Ох, я так рада, что все здесь, – и ее лицо опечалилось, – Серу Пентиусу бы понравилось. В этом фильме есть сцена с фехтованием, он оценил бы её… Люцифер и Вэгги напряглись, готовые в любой момент кинуться на спасение, если снова начнутся водопады. Аластор решил оставить их в покое, отодвигая последний стул и присаживаясь рядом с Ниффти. Она взглянула на него с безумной ухмылкой, и он ласково улыбнулся ей в ответ. Она такая милая, когда окружена аурой безумного маньяка-убийцы (а это случалось почти всегда, к радости Аластора). – Итак, что смотрим? – подал голос Энжел. Чарли просияла ослепляющей улыбкой на десять тысяч ватт. – Придворного шута! Люцифер оживился: – Звучит забавно, милая! Это комедия? – Да! – Чарли хлопнула в ладоши, – Фильм был снят в 1955. – Воу, какое-то древнее дерьмо, да? – усмехнулась Чарри Бомб, и облокотилась на стол, помахивая пустым шотом в руках. Это было после его смерти, и Аластор еще не слышал о таком фильме. А ещё он был глубоко оскорблен словами Черри. Древнее дерьмо? У нынешней молодежи ни капли воспитания! Аластор краем глаза не переставал следить за Люцифером, но тот не обращал на него никакого внимания, сосредоточившись на своей дочери, которая радостно рассказывала о каких-то мелочах, относящихся к фильму – Аластору было наплевать, честно говоря. Внутри него закипал гнев. Люцифер должен был быть сломлен – тот же плавился в его руках, когда он играл с ним – а теперь делал вид, что Аластора не существует. Все, что Аластор получил от него за последние несколько дней, это коротко брошенное «Доброе утро». Даже не кивок, не улыбка, не даже вздох раздражения. Чарли восприняла это как чудесное примирение – они ведь больше не ссорились, но Аластор чувствовал себя глубоко неудовлетворенным. Он был не против соскочить с их сделки, поскольку ему не особо хотелось участвовать в плотских утехах, и еще меньше хотелось быть у Люцифера на побегушках; но чтобы его не вовсе не вызывали? Нет, так не пойдет. Если Люцифер хочет поиграть, Аластор с радостью присоединиться к его игре, выбросив книгу правил в окно. – Пап, можешь погасить свет? – спросила Чарли, и Люцифер с взглянул на нее с безграничной любовью в глазах. – Конечно, милая! Изящным росчерком пальцев (сделанный явно чтобы повыпендриваться перед дочкой), он приглушил свет до привычного для кинотеатра полумрака, и спустя несколько секунд перешептываний, все успокоились, смотря на экран, где оркестр начал играть чрезмерно веселую мелодию, на экране мелькали средневековые щиты, а незнакомый актер в костюме шута начиналал петь. Песня была вступлением к фильму, а так же начальными титрами. Пока что это было не так плохо как он ожидал, хотя слишком уж жизнерадостно, на его вкус, а шапка шута выглядела абсолютно нелепо. Аластор бросил взгляд на Люцифера, тот выглядел очень довольным. Хах. Ну конечно ему нравится – ему нравится все, что напоминает цирк (включая его самого). Когда в титрах появилось имя злодея, Аластор неожиданно для себя его узнал - Бэзил Рэтбоун – разве это не он играл мистера Мэрдстона в «Дэвиде Копперфильде» еще в середине тридцатых годов? Там была сцена наказания, которая в свое время произвела на него неизгладимое впечатление. Что же там было? Приемный ребенок этого мужчины не смог решить простую математическую задачку, и был наказан за это палкой. Обычное дело для его времени. Его отец тоже не жалел прута, но Аластору запали в душу слова, сказанные героем фильма: «Если мне приходится иметь дело с упрямой лошадью или непослушной собакой, как я должен поступить с ними? Я бью их. Я заставляю их дрожать и корчиться от боли. Уж поверь, я уломаю упрямца, даже если для этого пришлось бы выпустить из него всю кровь.» И хотя Аластор не считал избиение детей хоть сколько-то полезным, рядом с ним сидел упрямый паршивец, которому не помешала бы хорошая порка. Какая жалость, что ему может не выпасть шанс пройтись своей тростью по открытой коже Люцифера… К счастью, есть множество способов достичь желаемого, и Аластор уже знал, как заполучить внимание Люцифера. Он ухмыльнулся про себя; Люцифер ведь даже не догадывается. Нужно только выбрать правильный момент. Он пытался вникать, что происходит на экране, честно пытался, и даже были моменты, которые показались забавными. Тексты были смешные, пение живое, хореография интересная. Правда костюмы немного резали глаз, и в некоторых сценах были дети, одетые как гномы из Белоснежки, хотя это мог быть умышленный выбор, но это выглядело глупо даже для фальшивого средневековья. Главный герой слабак, который всего добивается чистой удачей, а не здравым смыслом, но, по крайней мере, главные женские персонажи интересы – они более живые и предприимчивые, чем Хокинс. Дева Джин была капитаном стражи и воином под командованием Черного Лиса и его банды лесных повстанцев. Принцесса Гвендолин, дочь короля-тирана, дерзкая и невероятно пылкая, но склонная к эмоциональным манипуляциям, что само по себе достойно уважения. Но когда протагонист, Хьюберт Хокинс, начал петь колыбельную для малыша, который был законным наследником (и под защитой Черного Лиса и его вышеупомянутых повстанцев), Аластор окончательно начал терять интерес. Джин смотрела на Хокинса так, словно он получил премию «Отец года» и обязательно станет идеальным мужем и отцом для их будущего ребенка, и Аластор закатил глаза. Естественно, когда он взглянул на Чарли, она смотрела на своего отца так, как будто он был ее героем, и Люцифер обнял ее крепче, поглаживая по волосам. Вэгги без слов передала Чарли носовой платочек. Аластор посмотрел на остальную компанию – Энжел набивал рот попкорном, Черри зевала, а Хаск выглядел озадаченным. Атмосфера что в фильме, что в комнате была слишком милой, чтобы что-то предпринимать сейчас, но позже обязательно будет больше динамики, чтобы прикрыть действия Аластора. Когда он снова перевел взгляд на экран, Джин и Хокинс обсуждали брак, а через секунду уже целовались на сеновале. Ну и чушь, на сене и так неудобно лежать, а они еще полны сил и вдохновения для любовных утех, ну конечно. – О, они так мило смотрятся вместе! – выкрикнула Черри Бомб, и Энжел рассмеялся, добавив: – Не надейся, это дерьмо для детей, – и Черри захихикала. – Тсссс, – Вэгги бросила на них строгий взгляд. На экране капитан Джин пыталась составить достойный план, хоть какой-то здравый смысл, даже если этот план подразумевал, что Хокинс будет под прикрытием как бродячий артист, с которым они случайно столкнулись (что неизбежно закончится полной катастрофой). И тут Бэзил Рэтбоун снова появился на экране в роли сэра Рэйвенхерста, рассказывая, что шут нанятый им, был убийцей, и конечно же, Аластор оказался прав. – О-о-о, какой плохой мальчик, – Ниффти задыхалась от восторга, – убей их всех! – А он не староват, чтобы быть плохим мальчиком? – усмехнулся Энжел с противоположного конца стола. – Он явно плохой - плохой папочка. – Плохой папочка! – воскликнула Ниффти, ей совершенно снесло крышу от этой идеи, и большая часть стола рассмеялась (Аластор точно не среди них). Аластор ненадолго заинтересовался сюжетом, поскольку снова появилась принцесса Гвендолин, одетая во все черное, как прекрасная, эффектная злая королева, угрожая убийством придворной ведьме Гризельде. Ах, женщины, искусно размахивающие острыми предметами, всегда как бальзам на душу. – Она мне нравится… – сказала Ниффти, явно восхищенная красиво исполненными угрозами смерти. Ох, если бы только Гвендолин делала это не ради суженого, обещанного ей Гризельдой (которая солгала ей в целях самосохранения, очевидно же), было бы намного лучше. Если Гвендолин хотела избавиться от брака, ей всего лишь нужно было убить своего жениха! У такой прекрасной женщины не должно возникнуть проблем с осуществлением ее планов. Когда Гризельда зачаровала Хокинса, чтобы тот соблазнил принцессу, Аластор еще больше ее зауважал! Если бы он тоже так мог, Люцифер бы не доставлял ему никаких проблем. Но к сожалению, ему приходится двигаться своим путем. Кстати о Люцифере, он смотрел на экран как приклеенный, смеясь и вздыхая на каждом важном моменте. Пока заколдованный Хокинс соблазнял Гвендолин для необходимого сюжетного поворота и юмора, Аластор молчаливо изучал Люцифера и рассуждал. Как ему подступиться? Он мог бы пошалить ногой под столом, и был уверен, что это встрепенёт Люцифера. Он уже представлял себе, как очаровательный румянец, что он помнил, расцветает на алебастровой коже; и все же, за столом было слишком много людей, к тому же чувство направления может подвести(а это рискованно). Боже упаси, если он случайно заденет ногой Энжела - в жизни от этого не отмоется. Количество сальных намеков, что свалится на его голову, не будет иметь конца… Аластор внутренне содрогнулся. Начинать нужно с малого. Всего лишь небольшая провокация как первый залп. Пока Хокинс выставлял себя идиотом, притворяясь шутом, Чарли и Люцифер счастливо заливались звонким смехом. Шут продолжал корчить рожи, а Аластор позволил своей тени стечь на пол, осторожно и мягко направляя ее к ногам Люцифера, пока она была надежно скрыта от посторонних глаз под столом. Сюжет на экране разворачивался дальше – череда непониманий, одно натянутей предыдущего, а в это время теневое щупальце Аластора ползло вверх по ногам Люцифера, обтянутым толстой кожей сапог. Он знал, что Люцифер пока не чувствовал прикосновений, тени не были полностью материализованы, но наблюдал за ним краем глаза, и улыбка расползалась шире по лицу. Одна только мысль о том, чтобы поддеть Люцифера, когда все могли увидеть его реакцию, приносила нетерпеливое удовольствие. Закричит ли он? Покраснеет? Попытается ударить, перегнувшись через стол? Каждый из вариантов по-своему забавен. И вдвойне приятно, что Люцифер не может его убить, что бы Аластор ни делал. Щупальца взобрались на колени Люцифера и остановились. Аластор придавал им форму, сохраняя эфирность, он представлял, какого было бы действительно ласкать Люцифера под столом. Он вспоминал преступную мягкость его безупречных бедер, и как Люцифер нетерпеливо подавался навстречу прикосновениям. Темная лиана развернулась за мгновение, и легонько погладила колено Люцифера через ткань штанов. Люцифер инстинктивно дернулся и настороженно посмотрел вниз. Тень Аластора снова потеряла форму, прилипнув под стол как жвачка, выжидая своего часа. Люцифер встряхнул головой, уверенный, что ему всего лишь показалось. Аластор пытался смотреть фильм, даже немного радовался, наблюдая за попыткой тройного отравления протагониста. Ох, Гризельда, какая очаровательно находчивая старая карга! Сюжет развивался стремительно, и через несколько минут Аластор уже не мог сдерживать свой порыв попробовать снова. На этот-то раз до Люцифера дойдет? Или он продолжит сомневаться? Любой вариант будет гарантированно забавным. Его тень отлипла от стола и повисла над левым бедром Люцифера. Аластор медленно вздохнул, сосредоточившись на том, какое прикосновение он пытался симулировать. Люцифер же помнит поглаживания его щупалец? Узнает ли он его, когда почувствует? Тень проскользила нежным касанием по внешнему шву его брюк, и в этот раз Люцифер испуганно дернулся на своем месте. – Пап? – непонимающе прошептала Чарли. – Ничего! – шепотом ответил Люцифер, явно обескураженный, но пытающийся скрыть это от дочери. – Просто удивился, как плохие парни поняли, что Хокинс не настоящий шут, милая. Чарли хихикнула и снова повернулась к Вэгги, прижавшись к ней. Пока она отвернулась, Люцифер бросил взгляд под стол, пытаясь найти виновника нарушения его спокойствия, но ничего не увидел – тень Аластора была надежно спрятана в тени ножек стула. Его внимательное выражение лица было просто очаровательно, но сейчас он был слишком насторожен, а Аластор хотел, чтобы он снова погрузился в ложное чувство безопасности, прежде чем кольнуть его еще раз. Он расслабился на своем месте, периодически посмеиваясь, пока Хокинса торопливо посвящали в рыцари, и выжидал. Когда хромающего протагониста вызвали на дуэль, которую он должен был проиграть, дорогая Гвендолин снова угрожала ведьме смертью, и Аластор молча ей поаплодировал. Из этой женщины вышел бы прекрасный демон! Остальные зрители в зале смеялись над очень затянутой сценой, вероятно перед смертельной битвой между Хокинсом и жестоким женихом Гвендолин. Пока персонажи играли словами в театральной перепалке, Аластор чувствовал, как учащается его пульс. Было так сложно сдерживаться, чтобы не провести тенями по телу Люцифера, что Аластор прикусил себе язык. Терпение. Он игнорировал чушь, происходящую на экране, вместо этого придумывая, что бы еще он мог сделать со своей жертвой. Он мог заставить свою тень заползти Люциферу в рукав и обернуться вокруг его запястья, как он делал, когда связывал его в их первый раз. Воспоминание о том, как Люцифер лежит перед ним, голый и растрепанный, отозвалось горячей пульсацией в груди. Когда Хокинс проявил милосердие к негодяю, которого победил по чистой случайности, Ниффти громко его освистала, заставив весь стол засмеяться. Хаск что-то съязвил, и Энжел дал ему пять через стол, а Черри уважительно подняла свой бокал, но все это просто фоновый шум для Аластора, все его боковое зрение было до боли сосредоточено на Люцифере и его беззаботном смехе, который Аластор нестерпимо желал прервать. Еще немного, еще совсем немного. Пока весь актерский состав этой вычурной сказки собрался на экране, устроив кошмарное столпотворение в тронном зале, Аластор осторожно переместил свои тени под слегка раздвинутыми ногами Люцифера, и нежно схватил оба его колена. Люцифер выпучил глаза, замерев на своем стуле. Аластор наблюдал боковым зрением, как Люцифер перестал дышать, и на его на лице растянулась наглая самодовольная улыбка. Уверенным четким движением он сильнее раздвинул колени Люцифера. Люцифер издал тихий задушенный звук, и тут же заткнул себе рот. Яростные красные глаза безошибочно метнулись в сторону Аластора, тот не смог сдержаться и засмеялся. – Вау, видел того парня на трапеции? – воскликнула Черри заплетающимся языком. – Он такой милашка. Энжел рядом рассмеялся, и закинул руку ей на плечи. – Да ты напилась, подруга. – Эт точно, – поддакнул Хаск низким голосом. Убийственный взгляд Люцифера угас. Аластор держит знаменитого короля ада под контролем, не давая пошевелиться или что-то сказать. Потому что если он попытается, весь стол заметит. И что важнее, заметит его невинная дочурка, а Аластор знал, что Люцифер никогда не позволит его дражайшей доченьке узнать, что его трахает оверлорд, один из жалких грешников. Король. Под контролем. Радиодемона. Нижняя половина тела Аластора, которая хранила безмятежность всю прошедшую неделю, дрогнула. Мимолетное чувство, едва ли больше чем полсекунды, но оно было. – Ха-ха-ха, они действительно собираются запустить всех этих парней в воду? – засмеялся Энжел. – Будут плавать с рыбками, – пробубнил Хаск. Энжел радостно пискнул и одарил Хаска похабной улыбкой. Аластор закатил глаза. Энжела он с трудом терпел и в лучшие времена, но по крайней мере этот парень предсказуем. Пока все отвлеклись, Аластор направил теневые руки вверх по бедрам Люцифера. Мышцы рефлекторно сокращались под его прикосновениями, но Люцифер замер от его действий. Началась яростная битва на мечах между бестолковым героем и сэром Рэйвенхарстом, Хокинс переключался с мастера меча до абсолютного неуча буквально по щелчку пальцев (еще одно заклинание ведьмы). Хаск усмехнулся где-то позади, Чарли хихикала, даже Вэгги выпустила пару смешков вместе с ними. Единственный голос, что не присоединился к всеобщему веселью, был голос Люцифера. Он был нем, словно окаменел, единственная часть его тела, что еще сохраняла способность к движению, это кадык. Теневые руки Аластора выпустили притупленные когти, пробегаясь от верхней части бедер к коленям; большие пальцы дразнили чувствительную нежную кожу на внутренней стороне бедра, которую можно было почувствовать под белоснежной тканью. Люцифер хватался за призрачные руки, но они рассеивались, стоило к ним прикоснуться. Он сжал губы в тонкую линию. Аластор обнажил зубы, улыбаясь от уха до уха. Чувствовал, как гнев и паника волнами исходят от Люцифера, пока его бедра дрожали и сжимались. Вдохновленные столь прелестной реакцией, руки снова материализовались и потянулись застежке на брюках. Когда первая пуговица выпала из петельки, Люцифер коротко вздохнул, его колено дернулось, ударившись об стол. Он распахнул глаза и ударил кулаком по столу, выдавливая из себя неубедительное: –Ха! Какая смешная битва, согласны? Чарли охотно согласилась, и Люцифер успокоился на секунду, прежде чем сощурить глаза в сторону Аластора. Люцифер пытался отогнать теневые пальцы Аластора под столом, но они распадались и тут же восстанавливались обратно – и еще одна пуговица расстегнута. Правой рукой, скрытой ото всех, Аластор сжимал край своего стула до белых костяшек. Если бы он мог, он бы кричал про свой триумф во всеуслышание – Люцифер Морнингстар пал от парочки секретных ласк и не способен сказать ни-чер-та, потому что находится у всех на виду. Какой еще грешник может похвастаться таким достижением? – Хватай его, папочка! – крикнула Ниффти, вскинув свои тонкие ручки в воздух в маниакальном ликовании. Весь стол взорвался смехом, все глаза были прикованы к экрану. Все, кроме глаз Люцифера. Аластор чувствовал тяжесть его взгляда, как эти глаза прожигают дырки в его черепе. Слюна наполняла его рот, пока швы не давали улыбнуться еще шире. С диким восторгом, он схватил левое бедро Люцифера теневой рукой, но тот стремительно перехватил ее как змея в прыжке, и сжал. Вспышка триумфа на лице Люцифера погасла в следующее мгновение, когда другая рука Аластора добралась до его ширинки, сжав через ткань брюк его член, и он дернулся под его призрачными пальцами. Кровь Аластора кипела. И тогда, как последний гвоздь в гроб Люцифера, тени Аластора обмякли и стекли по его бедрам как пролитые чернила. Спину Люцифера свело короткой судорогой, и прикосновение исчезло, возвращаясь обратно в убежище телесной формы Аластора. Злодей снова появился на экране, его катапультировали в море с осадных стен, а фильм заканчивался провозглашением малыша наследником, к всеобщему ликованию. Аластор издал воркующий звук и хлопнул в ладоши, наблюдая за счастливым концом. – Как чудесно! – воскликнул он, впитывая горячую энергию, что исходила от Люцифера, который, кажется, пытался тайком застегнуть штаны, пока все остальные делились эмоциями от фильма. Ниффти всхлипывала рядом с Аластором, а потом разразилась безутешными рыданиями. – Неееет, плохой папочка плавает с рыбкамиииии… Довольный Аластор громко рассмеялся. Его смех становился только сильнее, когда к нему присоединились все остальные, даже Люцифер, который едва держал натянутую улыбку. Его работа здесь окончена. С идеальной грацией, Аластор поднялся со своего места. – Спасибо за прекрасный вечер, моя дорогая. – обратился он к Чарли, хотя его слова предназначались для других ушей. – О, ты уже уходишь? – опечалилась Чарли. Взгляд Люцифера мог плавить собой сталь. Аластор ответил беззаботным тоном: – Боюсь у меня был длинный и кошмарно тяжелый день, мне действительно нужно поспать, если я хочу выспаться. И как завершающее «выкуси», Аластор отвесил глубокий дразнящий поклон. – Это было абсолютным удовольствием. Он растаял в тенях у всех на глазах, наслаждаясь напоследок взглядом полным кипящей ярости, который бросил него Люцифер, прежде чем тот исчез.