Ruination of Lucifer

– Располагайся поудобнее, – Люцифер указал на диван и повернулся спиной к Аластору. Тот подумал, как неразумны этот жест и действия, но решил придержать свой язык. Он опустился на мягкую обивку и должно признать, у Люцифера был вкус хотя бы в выборе мебели, даже если вся остальная обстановка была... мерзкой. Каждая возможная поверхность была усыпана резиновыми утками - они пялились с книжных полок, были насыпаны в кучу под столом, сидели на стульях, вываливались из шкафа, свисали с потолка - все пространство буквально кишит этими проклятыми созданиями. Потрясающе. Что было еще более потрясающим, это семейные портреты, развешенные по стенам, до невозможности приторные, изображающие невероятную семейную идиллию счастливого Люцифера, Лилит и малышки Чарли. Потом он заметил детские чашечки, марионетку, висящую на стене и в целом преобладающий мотив цирковых шатров и чудес... Всплеск воды вернул его из глубоких размышлений, и он заметил, что Люцифер уже успел наколдовать что-то вроде небольшого умывальника, чтобы умыться. – Ты слишком громко пялишься, – небрежно кинул Люцифер, зарывшись мокрыми ладонями в свои светлые волосы, убирая их назад со лба. – Я ничего не говорил, – Аластор пожал плечами, делая вид, что внимательно рассматривает кончик своего когтя. Люцифер закатил глаза и сбросил с плеч свое пальто, закинув его на спинку по-злодейски выглядящего стула. Аластор даже задумался, где бы он мог приобрести себе похожий. – Раздевайся. – потребовал Люцифер, закатывая рукава своей рубашки. –Прошу прощения?! – оскалился Аластор. – Да ради всего свят... думаешь я что, покусаю тебя? – прыснул со смеху Люцифер, как будто рассказал самую смешную шутку в мире. – Серьезно, тебе обязательно все так усложнять? Ты хочешь, чтобы я слил в одно целое все эти слои ткани с твоей плотью? – Это было бы... неприятно, – он сухо констатировал факт. Люцифер сделал жест "ну может тогда начнешь?" и Аластор ощетинился от такой команды. Люцифер на самом деле ждет, что он разденется перед ним, как будто это какая-то ерунда? У Аластора были определенные причины надевать на себя так много одежды. – Чтоб тебя, ладно, – Люцифер всплеснул руками и демонстративно повернулся на пятках, – Не собираюсь я пялиться на твое девственное тело, бога ради. Аластор недобро сощурился. Он был уверен, что особенности его сексуальной жизни не были известны Люциферу. Он никогда никому не рассказывал. Конечно, Рози в курсе, что у него не бывает никаких сексуальных или романтических или каких-либо еще желаний такого рода, но то, что он никогда не спал с другим человеком, никогда не всплывало в их беседах, и Аластор хотел, чтобы так все и оставалось. В конце концов девственник в аду явление чрезвычайно редкое, не то что бы он придавал какое-то значение этому, однако, многие обитатели Ада могли счесть это важным, и это было то, чем Аластор мог бы воспользоваться при заключении сделки, чтобы выйти победителем. Так что чем меньше о нем известно, тем лучше. – Чем дольше ты тянешь, тем хуже становится... – напомнил Люцифер. – О, я польщен, что сам король ада жаждет увидеть меня голым. – подцепил его Аластор, ослабляя галстук-бабочку. Он заметил легкую дрожь раздражения в руках Люцифера, и счел это своей небольшой победой. Кинул галстук на подушки рядом с собой, отставил свою трость туда же, к подлокотнику дивана, продолжил расстегивать пуговицы на плаще. – Должно быть, давненько тут такого не случалось, судя по состоянию этой комнаты - я сомневаюсь, что ты приводил сюда любовников. – Твою мать! Ты можешь просто заткнуться? – Люцифер застонал перед ним, ссутулившись, и Аластор остановился, хищным взглядом оценивая уязвимый изгиб его шеи, твердую линию спины, очертания его задницы в этих белоснежных прекрасно сшитых брюках, идеально сидящие черные сапоги, и задумался, попал ли он в яблочко. У него были свои подозрения, что Люцифер может быть до боли одинок, по крайней мере, пока он не в метре от своей ненаглядной дочурки, интересно, сможет ли он воспользоваться этим фактом. Он сбросил с плеч плащ, расстегнул рубашку и стянул с себя и ее. Все, что осталось это окровавленные бинты, которые у него не было сил снимать. Он решил, пусть Люцифер этим займется, раз уж он делает все это настолько некомфортным, насколько возможно. – Я готов, – пропел Аластор, игриво присев, как очаровательная озорная инженю, которая старается выглядеть хорошенькой для богатого старого джентльмена. – Ну наконец-то, – воскликнул Люцифер, и Аластор услышал, как тот закатывает глаза еще до того как повернулся к нему и... этот момент был просто бесценен, как и ожидал Аластор – Люцифер подавился воздухом, широко распахнув глаза, и яблочки на его щеках дозрели до очаровательного пунцового оттенка. – Ты специально это сделал, больной ты придурок! – Сделал что?, – спросил Аластор, наклонив голову, улыбаясь во весь рот и делая вид, что совершенно не понимает, о чем речь. – Фу, – Люцифер вздрогнул, когда его взгляд упал на окровавленные бинты, обхватывающие грудь Аластора. – ещё хуже, чем я думал. Обычно Аластор бы подумал, что это был укол насчет его внешности, но проблеск эмпатии казался искренним. Как мило. – Колени вместе, – приказал Люцифер и Аластор недоверчиво зыркнул на него, – ты можешь перестать быть говнюком хотя бы на минуту? Я слишком многого прошу? – Было бы намного проще, если бы к приказам было небольшое дополнение, почему я должен подчиняться, м? – Потому что мне нужно сесть тебе на колени?, – произнес Люцифер, как будто это было максимально очевидно, и Аластор был идиотом, раз решил спросить. – Зачем? – он вложил в слова столько презрения, сколько смог. – Потому что стоять на коленях на полу неудобно. – Мы можем постоять на ногах. – Ха-ха, нет, – проговорил Люцифер сквозь смех, – это будет адски больно. Ты упадешь в обморок, а мне не очень хочется чинить твою голову, если уж ты сам решил расшибить ее об пол. – Почему бы не сесть рядом? – Потому что мне, возможно, придется сдерживать тебя, пока я перебираю твою плоть по кусочкам. Ты попытаешься сопротивляться. Поверь мне. Аластор зыркнул на него. – Слушай, ты не первый засранский демон из которого я пытаюсь вытянуть ангельскую силу. Почему бы не посотрудничать, хотя бы раз? Я совершенно не в настроении бегать за тобой по комнатам как за тараканом, когда тебе взбредет в голову, что я пытаюсь убить тебя. – Что случилось с вышеупомянутым демоном? – спросил Аластор, отчасти из любопытства, отчасти в целях самосохранения. – Он вырвался в процессе исцеления и разорвал саму свою сущность - бам! - мгновенная смерть - в этот раз навсегда, кстати говоря. Чарли плакала неделями. Лилит забрала ее после этого на три месяца-, – Люцифер прервал себя на полуслове, очевидно напрягшись, что сказал слишком много. Аластор решил побыть благородным и не обращать внимания: – Ох, как неразумно с его стороны. Постараемся не повторять его ошибок. Люцифер вздохнул с облегчением, убирая волосы с лица. – Прекрасно! Раз уж мы сошлись во мнении, могу я, пожалуйста, сесть тебе на колени? Что-то в этой искренней, хоть и не менее раздражающей просьбе, заставило что-то Аластора приятно сжаться. Он решил подумать об этом позже. – Ко мне, дружок! – весело крикнул Аластор, распрямив ноги и приглашающе похлопав себя по коленям. Люцифер буркнул что-то неразборчивое, но не стал возражать, забравшись и оседлав колени Аластора. Если бы Аластор не был, ну, собой, то мог бы охарактеризовать эту позу как весьма интимную, особенно когда Люцифер опустил левую руку на спинку дивана, рядом с его ухом, и наклонился ниже, достаточно близко, чтобы можно было почувствовать его дыхание. Но так как он все еще был достаточно собой, он просто нашел эту вынужденную близость достаточно занятной. Люцифер без суеты устроился поудобнее у него на коленях, и Аластор был слегка удивлен тем фактом, что его вес не был раздражающим или неудобным. Как странно. Просто ситуация была достаточно забавной, чтобы не обращать внимание, что кто-то находится чрезмерно близко, чтобы он мог чувствовать себя комфортно. О, и наверное еще то, что он умирает может иметь к этому какое-то отношение. Люцифер щелкнул пальцами и маленькие изящные ножнички выплыли из его рабочего стола в дальнем конце комнаты, сделав небольшой пируэт в воздухе, и приземлившись прямо на его протянутые пальцы. Аластор признал, что магия Люцифера была весьма эстетичной, и та легкость, с которой он ей управлял, была хорошим напоминанием, что он имеет дело с существом скрывающим в себе немеренную силу, не сравнимую с его собственной. Пока что. – Заранее извиняюсь, это будет больно. – пробормотал Люцифер с поднятыми вверх ножницами. – Постараюсь не задеть тебя в процессе. Странно, но Аластор ему верил. Люцифер совершенно не выглядел садистом по натуре. Во всяком случае по меркам Ада. Сказав это, он снова сосредоточился на ярком пятне, что расползалось по некогда белым бинтам, которые Аластор сменил не больше трех часов назад. Люцифер занес левую руку, черную до локтя (или вероятно выше), над его кровоточащей раной и замер в неуверенности, будто боясь прикоснуться. Золотой металл сверкнул на его пальце - обручальное кольцо. Аластор задумался, почему он все еще носит его, несмотря на то, что жена от него ушла семь лет назад. Раздался тихий звук разрезаемой ткани, и Аластор почувствовал, как тяжесть, опоясывающая его грудную клетку, исчезла. Методично, без каких-либо эмоций, Люцифер снимал промокшие бинты, аккуратно отделяя их от гноящейся раны. Аластор даже глазом не повел, он видел ранения и похуже (на других конечно же), хотя надо признать, это было самое сокрушительное увечье, что он получал, и, к счастью остался жив. Он ждал, что Люцифер будет насмехаться над ним, но король хранил молчание, работая, и Аластор почти уважал его за это. Ленивым щелчком пальцев, Люцифер наконец распутал неподдающиеся бинты и кинул их в ведро с водой. Аластор удивился, почему бы просто их не сжечь или уничтожить таким же щелчком пальцев, но его поток мыслей был грубо прерван, когда рука опустилась на его открытую рану. Аластор взвыл, болезненный вой оленя разрезал воздух: – Предупреждение было бы весьма кстати, – он рыкнул, и Люцифер поднял на него глаза. – Тебе бы это никак не помогло. – сказал он категорично. – Она заживет, но будет больно, извини. Аластор не успел ничего возразить до того, как это произошло - ослепляющая, плавящая его изнутри боль вспыхнула его в венах как пожар, разрывая остатки его души на кусочки. – Тише-тише, – пробормотал Люцифер и наклонился лбом ко лбу Аластора, правая рука мягко поглаживала его волосы, – Это не займет много времени, пока ты сидишь на месте, я обещаю. – Тебе обязательно меня трогать? – прошипел он в ответ, непрошенные пальцы, перебирающие его волосы, хоть и нежно, заставляли его кожу покрываться мурашками. – Заткнись, пока я тебе язык не откусил. – пригрозил ему Люцифер, – Вытаскивать кого-то с порога смерти требует много сил. Аластор пытался выровнять дыхание, несмотря на боль, и упрямо держал глаза открытыми, впитывая каждую деталь происходящего. Ему это пригодится однажды, он был уверен. Он заметил выступившие капельки пота на лице Люцифера, если ангелы вообще способны вспотеть. Либо его зрение начало расплываться. – Что именно ты со мной делаешь? – прошипел он сквозь сжатые зубы. – Оно распространилось, высокомерный ты кретин. Поэтому ты не мог использовать свои силы. Я пытаюсь вытащить это из тебя, а ты мешаешь мне сконцентрироваться, поэтому, ну пожалуйста, заткнись к чертовой матери, пока я тебе кляп в рот не засунул. Картина нарисовалась довольно забавной, и обычно Аластор бы отреагировал тихим смехом, но вместо этого болезненный стон вырвался через его оскал. Наверное, ему бы стоило побеспокоиться, что Люцифер вытянет из него часть его демонических сил, отправив оверлорда в творческий отпуск, но агония захватило все его тело, мешая думать. Раскаленный метал в его венах стал концентрироваться, хоть и медленно, приближаясь к открытой ране, значит Люцифер не врет ему. Кто знал, что быть раненым может быть так выгодно? – Уже почти, – успокаивающе сказал Люцифер, и Аластор удивился, со всеми ли он так нежно обращается, или он потерялся в воспоминаниях, где лечил синяки и ссадины на коленках Чарли, пока она была маленькой. Он бы сделал ставку на второй вариант. – ты хорошо держишься. – это звучало как неосознанный комплимент. – Не надо со мной нянчиться! – рыкнул в ответ Аластор. – Оу, как всегда, приятный, как кактус, – сообщил Люцифер, и Аластор оскалился, обнажив зубы, насколько это было возможно. – Мхм, я тоже люблю тебя, милый, – пробормотал Люцифер и нахмурился, разглядывая, как рана начала сужаться под его пальцами. Аластор хотел было ему ответить, но в этот момент разрывающая его тело боль, вероятно буквально, была вырвана из его тела за один короткий вздох. Люцифер убрал липкую руку с кожи Аластора, которая срослась за мгновение ока, не оставив даже шрама, который напоминал бы о его агонии. Как только он был исцелен, Люцифер отстранился, убрав руку с его головы и слез с колен. Аластор провел кончиками пальцев по своей свежеизлеченной коже, и издал одобряющий звук. В чем нельзя было обвинить Люцифера, так это в небрежности в его работе. – Вот так, намного лучше. – гордо сказал Люцифер с улыбкой, пока мыл руки под маленьким водопадом, льющимся из кувшина, поднятого с помощью магии. – Спасибо, – чопорно сказал Аластор и стал приводить себя в порядок. – Не стоит рукоплесканий, – небрежно бросил Люцифер, вытирая руки кристально чистым белым полотенцем, которое он где-то достал. Возможно, они лежали где-то в ящиках его стола, или же он снова так легко воспользовался магией. – Я и не планировал. – коротко отрезал демон. – Хорошо. – заключил Люцифер. – Хочешь ли выпить чаю? Аластор скривился: – Нет, спасибо. Люцифер опешил на мгновение, но взял себя в руки. – А, да, конечно. Прости, у меня давно не было гостей. Немного заржавел. Аластор кинул взгляд на владыку Ада: – Ты меня не понял, я имел ввиду, что чай мой не самый любимый напиток. – О! – Люцифер ударил кулаком по ладони другой руки как мини-молотком. – Понятно! Может хочешь кофе? Или что-то еще? У меня где-то был алкоголь, я уверен... Аластор был в замешательстве. Он был уверен, что Люцифер выкинет его к чертям собачьим через секунду как выполнит условие их сделки, вероятно через портал, вероятно метров на шестьдесят над Пентаграм Сити, чтобы он хорошенько впечатался в землю, но похоже миниатюрный король не был столь кровожаден, как он предполагал. – Кофе был бы кстати. – предложил Аластор, поправляя бабочку. – Отлично! Я тогда спущусь на кухню - можешь взять что-то из книг или что-то еще, если захочешь. – Люцифер дружелюбно махнул в сторону своих покоев, подхватил умывальник себе подмышку и исчез за двойными дверьми. Тишина окутала аляписто украшенную комнату, и Аластор воспользовался возможностью сделать глубокий вдох. Впервые за прошедшие дни его ребра не сдавливало болью. Он протяжно потянулся, разминая заскорузлые мышцы, и призвал свои тени, тут же поползшие по стенам и потолку, рога стали становиться все больше и больше, пока не заняли все пространство комнаты, и Аластор облегченно выдохнул. Он окутал себя как коконом своей силы, пока та не впиталась под кожу, и наконец расправил плечи. Какое удовольствие снова ощущать себя целым! Он поднялся с дивана и окинул комнату пристальным взглядом. Почему Люцифер оставил его здесь одного? Это какая-то проверка? По крайней мере было приятно заметить, что здесь отсутствует телевизор, и на одной из полок устроилось небольшое радио. Не такое классически помпезное, как было в его время, но все равно радио. Сотни разных мелочей расположились на стене над рабочим столом Люцифера, а на самом верху одинокая резиновая уточка в праздничном колпаке. Не в силах сдержать любопытство, Аластор открыл один из ящиков стола, разглядывая содержимое. Если ему повезет, он найдет дневник, или еще какое-нибудь грязное белье, чтобы использовать в своих целях. Но то что он обнаружил оказалось куда более приземленным - тонна детских каракулей, изображающих небольшую семью и разнообразных домашних питомцев. Ага. Он наткнулся на кучку ностальгического барахла, которое Люцифер бережно хранил. Помимо этого в ящике валялись только сломанные мелки, обертки из-под конфет и одинокая детская пинеточка из нежно-розовой пряжи. Аластор и без того прекрасно знал, как король ада обожает свою дочку, но это было слишком даже для него. Он закрыл ящик, и потратил секунду на раздумья, открывать ли ему следующий. Если там еще одна куча сентиментального мусора, его просто стошнит, но всегда была вероятность, что там может быть что-то действительно полезное. Вздохнув, он продолжил свои поиски, заглянув внутрь следующего ящик и обнаружил... Шелковый пеньюар темно-фиолетового цвета. Ах. Это должно быть Лилит. Рядом лежала давно засохшая роза, и Аластор хотел закатить глаза и захлопнуть ящик, когда золотой отблеск поймал его взгляд. Почти незаметное под потрескавшимися лепестками лежало небольшое золотое кольцо. Он распахнул глаза. Ого, значит это расставание было чуть более… необратимое, чем все думали? После тысячелетий вместе, какие-то семь лет разлуки едва ли что-то значат, но если Лилит оставила свое кольцо... это совсем другая история. Аластор бесшумно закрыл ящик. Он должен взять какую-нибудь книгу, если он не хочет, чтобы его поймали. Он сомневался, что он сможет найти что-то еще в этой комнате, поэтому направился к книжной полке, бережно проводя пальцем по корешкам книг, пока не заметил знакомое название. Он вытащил книгу, рассматривая ее тяжелый старинный переплет в выцветшем зеленом цвете и тисненой винтовой лестницей с драконом у подножия на обложке. С тихим хрустом корешка раскрыл книгу - первое издание, напечатанное в 1933. Пролистав несколько страниц, его взгляд остановился на знакомом стихотворении, и он не смог удержаться, чтобы не прочитать его вслух. Ни страха, ни надежды в глазах погибшей твари. А человек - невежда, страшится, умирая: Сколь часто умирал, Столь много оживал. Великий муж гордыней в противоход толпе бросает Смерти Вызов наперекор судьбе; Он знает Смерть в лицо, придумавший её. – "Смерть" Йейтса, да? Аластор вздрогнул и оглянулся, обнаружив Люцифера стоящего в дверях с серебряным подносом, на котором стояли пара витиеватых чашек и такой же изящный кофейник. – Как давно ты там стоишь? – Достаточно, – уклончиво ответил Люцифер, и прошел в комнату, ни капли не раскаивающийся. Он поставил поднос на столик и сел. – У тебя действительно великолепный голос для радио. Не думал начать читать поэзию в своих трансляциях? Может немного окультуришь весь этот сброд. – Или напугаю их до полусмерти, – Аластор захлопнул книгу и вернул ее на свое место, прежде чем сесть за стол напротив Люцифера, который одарил его легкой улыбкой. – Может и так. – уступил он, расставляя чашки и блюдца перед Аластором. – Нужен сахар? – Абсолютно нет. Люцифер засмеялся: – Конечно, нет, – и продолжил наливать Аластору дымящийся ароматный кофе, прежде чем налить себе. А, значит в этом тощем тельце еще осталась капля этикета. Аластор сложил пальцы, наблюдая как над его чашкой поднимаются лозы ароматного пара, позволяя напитку остыть. Люцифер бросил себе два кубика сахара, изящно размешав их тонкой ложечкой прежде чем аккуратно положить ее на блюдце. – Ммм... замечательно. Аластору до безумия было интересно, о чем это он - о кофе, или о ситуации в целом, но спрашивать сейчас об этом казалось неосмотрительным. Если он сохранит молчание, рано или поздно Люциферу придется что-то сказать, а Аластор пока с радостью понаблюдает за его потугами. Минуты шли, а Люцифер выглядел полностью удовлетворенным сидеть здесь в тишине, попивать кофе, только изредка издавая довольные звуки. На какой-то момент Аластор подумал, что Люцифер вообще забыл о его существовании. Что ж, он тогда хоть кофе попробует, по крайней мере, ему будет что покритиковать. Аромат был многообещающим, пахло горечью, но не жженым зерном, и он сделал небольшой глоток. Вкус расцвел у него на языке, богатый, горький, и разнообразный. – Мои комплименты, кофе прекрасно сварен. – Правда же? – засиял Люцифер, тонкий белый фарфор чашки завораживающе контрастировал с его черными как смоль пальцами. – Конечно! – промурлыкал Аластор. – Есть ли... определенная причина, почему ты решил сыграть в гостеприимного хозяина? Блаженная улыбка Люцифера спала с его лица, и он нахмурился: – Вот тебе обязательно было испортить момент, да? Аластор пожал плечами, закинув ногу на ногу: – Я не заметил, что между нами был какой-то момент, который можно испортить. – Поверить не могу. – Люцифер фыркнул. – О, уверяю тебя, я очень даже настоящий. – Скорее просто заноза в заднице, – надулся Люцифер и спрятался за своей чашкой, делая большой глоток. Впервые разум Аластора решил понять буквально значение этих слов. Как это будет ощущаться, войти в самое могущественное существо ада, заставить Люцифера Морнингстара подчиняться его прикосновениям, удовлетворять любую похоть? Вопреки всем ожиданиям, он почувствовал, как самая забытая часть его тела проявила пульсирующий интерес к его воображению. Ах, но как же это будет неразумно. Аластор мог быть дьявольски умен, но в вопросах силы он знал, что Люцифер может стереть его с лица земли и глазом не моргнуть, если захочет, и все же, что если... Что если он сделает так, что Люцифер не захочет? Как ему разыграть свои карты, чтобы получить желаемое? Терпение, Аластор, напомнил он себе. Многие гениальные планы были разрушены поспешностью. Его безвременная кончина является, к сожалению, уместным примером. Если бы только эта чертова охотничья собака не подняла лай, из-за отрубленной ноги, которую Аластор нес с собой, он бы никогда не получил пулю 300 калибра из винтовки Саваж 99 модели промеж глаз. Как унизительно. – Прошу прощения, – слегка склонил голову Аластор, – возможно я слишком привык к нашим устоявшимся антипатическим отношениям. У Люцифера аж челюсть отпала, полудопитая чашка кофе громко звякнула о блюдце, пока он пытался ее удержать, чтобы не пролить на свои прекрасно сшитые брюки. – Отношения? Какие к черту отношения? Ты, кажется, живешь только чтобы противоречить и выводить меня из себя! Аластор издал уклончивый звук: – Что ж, виновен. Ты хорошо меня знаешь. – Ладно! Ты хотел, чтобы я перешел к делу? Я перейду к делу. - рявкнул Люцифер и громко поставил чашку на стол, ложечка издала слишком громкий звон в неожиданно опустившейся тишине. Аластор получил пристальный взгляд, и решил не перебивать, в его интересах было подыграть. – Ты видимо сдохнешь, если дашь мне насладиться моментом покоя прежде чем заставишь меня тянуть дальше этот разговор, блядь-! Ухо Аластора заинтересованно дернулось. Заставит? О, никто никого не заставляет. Пока что. Люцифер взял себя в руки и сел неестественно ровно. – Так, теперь ты послушаешь меня, без единого ехидного комментария, или боже упаси, я забуду про всю сделанную работу, и сотру тебя в порошок. Скажу Чарли, что было слишком поздно, и спасти тебя не удалось, и поверь мне, смогу ее убедить. Аластор сглотнул. Это... представлялось возможным. Принцесса несмотря ни на что любит своего отсутствующего отца и скорее всего поверит его словам, особенно если Люцифер пустит в ход свой яркий талант к драматизму. Пара слезинок, теплое объятие, тихое "Мне так жаль, солнышко", и вся тяжелая работа Аластора пойдет прахом. Хмм... да, такой вариант не подходит. Аластор показал, что застегивает свой рот на замок, и кажется это удовлетворило Люцифера, по крайней мере временно. – Слушай, я честно скажу, Аластор - я не доверяю тебе. Я узнаю, как выглядит змея, когда вижу ее, а я провел почти вечность в этой адской дыре, так что я прекрасно понимаю, как ставить таких как ты на место. Сообщение получено, подумал Аластор. Люцифер выглядел все менее и менее жалким с каждой минутой, и в этом было что-то освежающее. – Как было сказано, мы больше не будем ссориться перед Чарли. Она единственная, кто мне дорог, и я не хочу видеть ее расстроенной. И вопреки тому, что ты думаешь, я прекрасно знаю, как я ее подвел и что она заслуживает лучшего. – Так.... ты предлагаешь... что именно? Стать друзьями? – Аластор не смог сдержать злую усмешку. Какая интересная стратегия разговора: угроза смерти, а вслед за ней мольбы о дружбе! Люцифер перегнулся к нему через стол, указывая на него пальцем в самой безобидной манере за весь этот день. – Видишь? Вот об этом я говорю, напыщенный ты придурок. Ты просто не можешь удержаться, да? – Ладно, ладно, – Аластор поднял руки в примирительном жесте. – Предлагаю мир. Люцифер прерывисто выдохнул. Нос Аластора защекотал едва заметный флер кофе и карамельных яблок. – Это называется притворство, малыш-олененок! Или актерская игра, уж в этом ты показал себя просто прекрасно, пока манипулировал моей дочерью. Так что используй это. – Ауч. – Аластор изобразил, что его подстрелили в грудь. – Какое изумительное оскорбление! Мои поздравления. – шум помех затрещал в воздухе, когда раздался звук записи аплодисментов. Он игриво наклонился ближе, – Я уже малыш для тебя? Вы слишком быстры, Ваше величество, я едва поспеваю! Люцифер зарычал, встав так резко, что стул оглушительно грохнулся на пол позади него. В секунду из его головы выросли рога, белки глаз покраснели, а зрачки засверкали золотом. Его резонирующий голос эхом отдавался от стен и звучал абсолютно беспрекословно, и Аластор в шоке смотрел, как появившийся из ниоткуда кнут обвился вокруг его шеи, перекрывая дыхание, и он ничего не мог сделать, только трепыхаться в кресле, пока Люцифер сильнее натягивал призванный кнут на себя. – Вот так ты хочешь со мной сыграть? Потому что я с большим удовольствием сломаю тебя. Впервые Аластор чувствовал, что его превзошли. Не как Адам, у которого было много силы и ни грамма ума - нет, это было по-другому. Пламя разгоралось между рогов Люцифера как обещание наказания, праведного ли или демонического, едва ли это имело значение. Сейчас не время подстрекать его. Очень жаль, у Аластора уже были наготове несколько хороших шуток. Но вместо них он сказал лишь: – Это... совсем не обязательно. Люцифер снова дернул хлыст на себя, и Аластор почувствовал весь вес этого тихого предупреждения. А еще подумал, что на белой алебастровой шее ошейник бы смотрелся намного лучше. Вместо того, чтобы заставить кнут исчезнуть, Люцифер ослабил хватку и позволил ему выскользнуть из пальцев. Сколько еще он будет угрожать ему? Аластор начинал задумываться, что король только лает, но не кусает. Он поднял хлыст за рукоять, подведя по нему пальцами. Гладкий как шелк, и он бы очень приятно прошелся по голой коже, при условии, что кто-то наслаждается такими вещами. – Какой чарующий цвет, – пробормотал Аластор себе под нос, и удивился, когда щеки Люцифера снова покраснели, а его демонические черты исчезли, оставив более знакомую ангельскую внешность. Люцифер поднял стул и плюхнулся на него всем весом. – Можно я оставлю его себе? – спросил Аластор. Люцифер уронил лицо в ладони и сдавленно закричал. Вся его поза просто кричала о невероятном негодовании на грани отчаяния, он щелкнул пальцами, и кнут выскользнул из чужих когтей на пол, уползая в сторону ящика, который сам открылся, чтобы его проглотить. Аластор решил больше не испытывать судьбу. – Приношу свои извинения, – Аластор прочистил горло. – Я признаю, мне нравятся наши споры, но кажется я увлекся. Моя вина. Люцифер поднял на него недовольный и недоверчивый взгляд. – Я думаю мы начали не с той ноги. – снова попытался Аластор. – Я более чем готов это исправить. Мы же разумные люди, уверен мы справимся с тем, чтобы вести беседу не прибегая к... радикальным мерам. – Спасибо! – Люцифер откинулся на спинку стула. – Это буквально всё, о чем я прошу. В качестве оливковой ветки Аластор решил сделать комплимент: – И это был действительно великолепный кофе. Я давно так не наслаждался чашкой кофе, не сваренной своими руками. – Всегда пожалуйста, – неуверенно ответил Люцифер. Аластор посмотрел на стоящее на полке радио, и оно проснулось, заиграв приятную джазовую мелодию. Он проговорил, не позволив успеть Люциферу разозлиться, что его вещи кто-то трогает: – Мирное предложение - я заметил твою любовь к искусству, и подумал, что немного музыки на пользу нашей беседе. – Я предпочитаю классику. – угрюмо сказал Люцифер, и взяв свою чашку, печально уставился на кофейную гущу на донышке. – Уже сделано, – Аластор махнул рукой и радиостанция переключилась на оркестровую музыку, скрипки плакали на заднем плане, и нежная мелодия заполнила собой комнату. – Ты сейчас серьезно? – Люцифер поднял бровь. – Что? – мягко, насколько мог, спросил Аластор. – Не нравятся "времена года" Вивальди? – Удивлен, что ты не включил "Лето", больше на тебя похоже. – О, нет. Весна звучит легче, не думаешь? Мы же не пытаемся вести тяжелый разговор, верно? – Действительно. – Люцифер потянулся к кофейнику, мрачнее тучи, и налил себе вторую чашку кофе, в этот раз даже не добавляя сахар. Когда скрипки переходят к кульминации, а клавесин аккомпанирует, он наконец начинает говорить, опустив глаза и глядя в никуда. – Вчера была наша годовщина свадьбы. Аластор вперил в него взгляд. Наконец-то, правда. – Мы отмечали ее каждый год, на протяжении веков, – бормочет Люцифер едва слышно, и уши Аластора дергаются в нетерпении. На лице Люцифера задумчивость и благоговение, но он печален, все это выражение таких глубоких чувств, что Аластор не может себе даже представить. Каково это, когда чувства захватывают каждую клетку тела, каждую мысль в голове? – Первые несколько лет после того как она ушла, я просыпался в этот день счастливым, только, чтобы вспомнить... – Люцифер тяжело вздохнул и поднял на него взгляд полный застенчивости, – Я становлюсь сентиментальным, тебе же не интересна моя жалкая личная жизнь. На самом деле Аластору было невероятно интересно, только по другой причине, нежели думал Люцифер. Это была трещина в его броне, которую можно использовать, чтобы пробраться внутрь и обосноваться там. – Ты не удивишься, если я скажу, что я не могу понять эти эмоции в полной мере, учитывая, что я никогда не был женат и не обзавелся потомством, однако… я располагаю прекрасной парой ушей. Если ты хочешь поговорить об этом, я слушаю. – Хах. – Люцифер криво улыбнулся. – Это очень достойно с твоей стороны. Спасибо. – Так вот почему ты не хотел рассказывать об этом Чарли – ее бы это расстроило. – Очевидно, – усмехнулся он. – Ее ведь тоже бросили, и я не настолько жесток, чтобы заставлять ее вспоминать об этом. Бросили. Какое красноречивое слово. – Понятно, – коротко бросил Аластор. – Я и без того причинил ей много боли своим отсутствием, когда она нуждалась во мне больше всего, и я не хочу добавлять еще. – Это можно понять, – Аластор звучал в собственных ушах как заевшая пластинка. "Весна" Вивальди закончилась, и Аластор незаметно переключил ее на Чайковского. Мягкость произведения как нельзя лучше подходила Люциферу. Повелитель ада вздрогнул на своем кресле. – Это… Лебединое озеро? – Совершенно верно. Я могу переключить, если тебе не нравится. – Нет, это одно из моих любимых! Не слушал его уже почти столетие. – Ох, как чудесно. Аластор смотрел, как Люцифер слегка покачивается из стороны в сторону, напевая себе под нос вместе с ритмом вальса. Великолепная идея поразила Аластора как молния. – Когда ты последний раз танцевал?