Ruination of Lucifer

– Аластор, можно тебя на секунду? Звонкий голос Чарли звучал для Аластора как скрежет металла по стеклу, но он все равно повернулся к ней, сияя яркой улыбкой, застывшей на его лице. Это был первый раз, когда он вышел из своего убежища после того как Адам надрал ему задницу, и все силы уходили на то, чтобы не дергаться от лишних движений. Его тело сопротивлялось каждому шагу, и неожиданная смена ритма его походки заставила рану вспыхнуть такой резкой болью, что в глазах невольно потемнело. Однако он не мог позволить себе потерять лицо, и постарался ответить самым нежным и мягким тоном, на который был способен. – О, Чарли! Добрейшего утра! Чем я могу помочь, моя дорогая? Она подняла на него свои большие наивные глаза, пока нервно переминалась с ноги на ногу. – Эм, мне очень жаль, что нагружаю тебя работой, но это... больше личная просьба. Я хочу сказать, ты фундамент, на котором держится наш отель, и... Как правило, Аластора забавляли попытки принцессы держать под крылом всех обитателей отеля, но сейчас его терпение стремительно истончалось. Единственное, что он хотел, чтобы она сразу перешла к делу, а после оставила его в покое. – Ну же, не стоит ходить вокруг да около. Какой друг откажет в маленькой личной просьбе? Обычно он бы предпочел сожрать мешок ржавых гвоздей, чем упустить возможность выжать из ситуации все возможное, но сейчас были дела поважнее. Сейчас было важно исчезнуть из поля зрения Чарли, пока ее радар на всех раненых, сирых и убогих не обнаружил зияющую рану в его груди. Буквально, дыру в его груди, а не метафорическую пустоту в сердце, кстати говоря. Принцесса облегченно вздохнула и слегка улыбнулась своей неуверенной улыбкой, которую Аластор нашел бы даже очаровательной, если бы не хотел рвать на себе волосы. Вместо этого он прикусил язык, и почувствовал как вкус крови наполнил его рот. Жаль, что его собственный вкус больше напоминал болотную тину, иначе он бы делал это чаще. – Видишь ли, мой отец... Аластор тут же пожалел, что согласился на ее маленькую просьбу. Только не Люцифер, этот слабый бесхребетный идиот. Быть наделенным такой безграничной ангельской силой и растрачивать ее на протяжении вечности - ох, Аластор бы мог столько всего сделать, имей он такую мощь... Чарли не заметила, как скривилась его улыбка (и на том спасибо) и продолжила: – Каждый раз как я пытаюсь поговорить с ним, он отшучивается и делает вид, что все в порядке, но я вижу, что он мучается. Я пыталась понять, что его беспокоит, но он никогда не расскажет, потому что не хочет меня волновать. Она повесила голову, представляя собой воплощение печали и несчастья, и Аластор оживился. Постоянные провалы Люцифера в попытках сблизиться с Чарли это такой лакомый кусочек его страданий, а Аластор сейчас будет рад чему угодно, лишь бы отвлечься от собственных мучений. – И ты хочешь, что бы я сделал... что именно? – Поговори с ним! Я знаю, вы не то что бы лучшие друзья... Аластор подавил желание фыркнуть: – Что заставило тебя думать, что твой папочка будет меня слушать? Он мой не самый большой фанат. Чарли выглядела невероятно неловко, прежде чем вывалить на него всю свою идею: – Слушай, у тебя просто невероятный талант бесить моего отца, и если он на тебя разозлится, то может выдать всю правду и не заметить. Можешь попробовать? Аластор распахнул глаза в удивлении, и его улыбка стала чуть более искренней. – Какая великолепная идея! – и в этот раз он и правда так считал, – Полагаю, яблочко от яблони недалеко падает, – Аластор похвалил ее, оперевшись всем весом на свою трость, – буду рад воплотить твой план в жизнь. Скорее он радовался очередной возможности поиздеваться над Люцифером и его жалкими сердечными делами, вопреки постоянным просьбам Чарли с ним помириться. Этого он точно сделать не сможет. – О, спасибо, Аластор! – она ликующе пискнула, и Аластор на мгновение ужаснулся, что она кинется его обнимать, но девушка только радостно подпрыгнула, ее светлые волосы подлетели вокруг нее как сияющий нимб, – Я знала, что могу рассчитывать на тебя! – Конечно, моя дорогая, - спокойно проговорил Аластор, небрежно похлопав ее по макушке, и усмехнувшись про себя тому, как она растаяла от этого. Боги, Люцифер был кошмарным отцом, если ее восхищение можно купить одним глупым жестом. Было приятно иметь что-то, чем можно уязвить Люцифера, даже если только в своих мыслях. – Расскажи мне потом обо всем! – она счастливо захихикала и умчалась дальше по коридору, помахав ему, прежде чем завернуть за угол. Аластор наконец смог выдохнуть, а его обаятельная улыбка заметно ослабела. Что ж, нет покоя нечестивым.

***

Он нашел Люцифера в свеже-восстановленном баре, сидящего в полном одиночестве за столиком, так далеко от барной стойки, как это было возможно. Аластор был уверен, что Хаск был этому даже рад - чем меньше ему приходится работать, тем лучше. В такой поздний час, или же стоило сказать ранний, ведь на часах было 5:34 утра, бар пустовал, и Аластор посмотрел на Хаска взглядом, который тот понял мгновенно. – Не смею вмешиваться, босс, – Хаск усмехнулся и, кивнув на прощанье Люциферу, покинул свой пост с бутылкой в руке. Люцифер угрюмо смотрел на свой полупустой стакан, и напоминал забытого щенка даже больше, чем это обычно удавалось Чарли, хотя он был менее милым и в большей степени выглядел просто жалко. А ещё на нем не было его привычной шляпы-короны. Аластор вежливо прочистил горло, и на фоне пробудилось радио, разбавляя задумчивую тишину тихим блюзом. Люцифер оторвал наконец взгляд от своего стакана, и его лицо тут же исказилось от отвращения, стоило ему заметить Аластора. – Ну прекрасно. Что тебе нужно? Закончились грешники, которых можно сожрать? – Ха-ха, – Аластор наиграно усмехнулся, – это очень мило с Вашей стороны переживать о моем питании. – Отвали. Я не в настроении выслушивать твою язвительную чушь. – Значит ли это, что такое настроение иногда бывает? – подколол его Аластор, склонив голову на бок. Люцифер тяжело вздохнул, с трудом сдерживая раздражение, и откинул голову на спинку дивана, все его небольшое тело растеклось по дорогой обивке. Его голос больше походил на скрипучий скулеж. – Почему ты здесь, а? Что во мне так и кричит «О да, пожалуйста, доебись до меня»? Аластор хотел заметить, что эта реакция, это именно то ради чего ему так и хотелось «доебаться», но он сдержался. Однако, его акулья улыбка не ослабела ни на йоту: – Возможно вы не заметили, Ваше Высочество, но Ваша бесконечная хандра беспокоит нашу милую Чарли, и она возложила на меня задачу разобраться с этим, – проговорил Аластор приторно сладко, очень гордый тем, сколько камней в сторону Люцифера он смог кинуть всего в одном предложении. Вся вялось исчезла с лица Люцифера и он выпалил: – Чарли волнуется обо мне? Аластор честно говоря даже представить не мог, почему она так переживает за такого жалкого отца, но опять же, человеческие эмоции никогда не имели для него особого смысла, ни до, ни после его кончины и падения в ад. – Ну конечно же! – Аластор произнес, театрально вскинув руки, игнорируя пульсирующую боль, которую вызвало это движение. – Чарли волнуется обо мне, – глухо произнес Люцифер, как будто его согревала сама мысль, что кто-то о нем переживает, и это было так нелепо, что Аластор едва сдерживал смех. А затем лицо Люцифера утратило всякую радость, и он обмяк за столом, плюхнувшись на него как какой-то угорь-альбинос, брошенный на прилавок торговца рыбой, – я не хотел, чтобы она заметила, – проскулил Люцифер, – это не ее проблемы. Аластор изогнул бровь: – И что же за проблемы Вы пытаетесь скрыть от Вашей любящей дочери? Люцифер окинул его раздраженным взглядом и выплюнул: – А с какого хрена мне рассказывать об этом тебе? Аластор почти поаплодировал тому количеству яда, что сочилось из каждого сказанного слова, и на секунду даже замер, чтобы насладиться этим. – Потому что если Вы продолжите в том же духе, бедная Чарли придет поплакать на моем плече, что она совсем ничем не может помочь своему бедному несчастному папочке и... впрочем, этим ты сделаешь мне одолжение, приятель! В конце концов провести побольше времени с этой очаровательной девочкой вряд ли можно считать тяготой... Люцифер оскалился и наконец отлип от стола, метая взглядом кинжалы - Аластор явно задел его. Так ему и надо. – Сволочь. – Ха-ха, – Аластор пропустил слабенькое оскорбление мимо ушей. Ничего нового, чего бы он еще не слышал. Со всей возможной грацией он опустился на диван рядом с Люцифером, и тот отпрыгнул от него, как будто Аластор был болен особо смертельным вирусом испанского гриппа, – ну-ну, мы же оба взрослые люди. Я уверен, что мы придем к компромиссу, который устроит нашу дорогую Чарли. – Я не собираюсь заключать с тобой никаких сделок, – твердо сказал Люцифер, схватив свой почти опустивший стакан, и сделал большой глоток. – А кто говорил о сделках? – невинно сказал Аластор, – Всего лишь небольшой разговор. – Ага-а, – Люцифер усмехнулся, скептицизм сочился с каждой поры его вечно юного ангельского лица, – как будто ты не попытаешься использовать даже это против меня. Улыбка Аластора приобрела противный оттенок. - Я всегда могу сказать бедной Чарли, что ее отец решил обратиться к алкоголю в качестве решения своих проблем и подает просто ужасный пример для всех душ ищущих искупления в нашем славном заведении. Люцифер зыркнул на него и набросился быстрее, чем Аластор смог заметить, тыкнув указательным пальцем прямо ему в грудь. – Если ты посмеешь что-то сказать моей дочери, я прикончу тебя. Аластор вздрогнул, и его горло сжало мучительной болью, прострелившей всю грудную клетку, отдаваясь рикошетом в каждом нерве его тела. Абсолютно непроизвольно вырвавшийся крик раненого оленя разрезал тишину, выскользнув через непрошибаемую защиту Аластора, и он окаменел не хуже окоченевшего трупа. Проклятье. Не может быть, чтобы Люцифер этого не услышал, это было неминуемо как сама смерть. Его бледное лицо, охваченное раздражением раньше, выражало удивление, а потом щелкнуло к пониманию ситуации, и аккуратные губы растянулись в зловещей усмешке, пока он сильнее надавил пальцем на рану Аластора, вжимая грубые бинты в открытое мясо. Аластор зашипел, призывая свою тень для защиты, но ничего не произошло. Его рога увеличились на пару дюймов, но было очевидно, что ни одна из его способностей больше не работала. Пока улыбочка Люцифера не стала еще более поганой, Аластор оторвал от себя его руку, сжав бледное запястье в тисках своей хватки, на волосок от того, чтобы пронзить кожу своими когтями. Люцифер даже глазом не повел от такой угрозы и тихо промурлыкал: – Какое интересное стечение обстоятельств. Больше всего Аластор хотел разорвать его на кусочки от такого унижения, но он все еще не мог произнести ни слова от боли, сжимающей грудную клетку. – Ты ранен, – Люцифер пропел, расслабившись и скрестив ноги - просто воплощение беззаботности! Желание оторвать и сожрать его руку стало только сильнее. Ох, к сожалению это было бы последним, что он бы сделал в своей жизни (или после смерти?), Люцифер бы без сомнений оставил от него только мокрое место и парочку воспоминаний. Аластор имел много талантов, но совершение самоубийства было не одним из них. Он задумался о своих эмоциях на секунду, но различить смог только одну - сожаление. Люцифер, однако, не дал ему надолго задуматься. – Видимо Адам все-таки достал тебя, – протянул Люцифер до тошноты милым голосом, – ах, я бы хотел послать ему открытку с благодарностью, да уже не могу, благодаря твоей крошечной приспешнице. Какая жалость. Аластор сощурил глаза. Да как он посмел так оскорбить его. – О, да, Нифти сыграла большую роль в этой битве, в отличии от кого-то, кто ждал до последнего момента, чтобы сыграть в спасителя, – выплюнул Аластор, его зрачки сузились до тонких полос, выдавая в каком бешенстве от находился. Люцифер только усмехнулся. – Ну же, не стоит завидовать. Я же не виноват, что ты слишком слаб, чтобы защитить мою дочь. Аластор с отвращением отбросил от себя запястье Люцифера. Как будто он бы играл в няньку для сопливой принцессы, если бы не эта проклятая сделка! – Знаешь, наш разговор меня заинтересовал, – спокойно сказал Люцифер, поправляя манжет смятой рубашки. – Правда? – сказал Аластор саркастично, – как великодушно. – О, я считаю, что я весьма великодушен. Noblesse oblige, знаешь ли. Аластор не выглядел впечатленным: – Это было до моего рождения. Люцифер рассмеялся, ясно и звонко, как церковный колокол. – Да-да... давай я перейду сразу к делу, пока ты окончательно не слипся с этим диваном, – его пренебрежительный тон раздражал особенно сильно, но Аластору ничего не оставалось, кроме как ухмыльнуться и проглотить это. Пока что. – Чистая ангельская сила, вроде той, что поразила тебя, абсолютно не совместима с демоническим телом. Она буквально пытается разложить тебя на атомы, пока мы беседуем. Радиопомехи потрескивали в опустившейся тишине, скорее как тихий протест, нежели реальная угроза. – И хотя ты пытаешься настроить мою дочь против меня, я признаю, что ее сердце будет разбито, если она потеряет тебя и твою помощь. И это единственная причина, почему я еще не размазал твою башку по своей стене. Улыбка Аластора превратилась в злобный оскал. Он прозорлив как всегда, ну разве не чудесно? – Поэтому сейчас ты можешь завершить свое чудесное превращение в гангренозный гнойник, или заключить со мной сделку. Загнанный в угол, Аластор мог только уступить. Временно. – Условия? – спросил он, изображая невозмутимый тон. Люцифер колыхнул жидкость в стакане, смакуя всю эту ситуацию больше чем какую-либо выпивку. – Я остановлю твою неминуемую гибель, а в замен... – Люцифер сделал вид, что размышляет некоторое время, прежде чем расплыться в улыбке, более мягкой, чем все эмоции, что Аластор видел на его лице за это утро, – В замен ты скажешь моей дочери, что мы зарыли топор войны. – А мы зарыли? Люцифер снова рассмеялся, схватившись за бок. – Пока это касается ее, да. Аластор сощурился. – Она захочет узнать подробности. Люцифер залпом проглотил остатки напитка. – И правда. Хорошо. Сделаем, как она захочет. – Только не падения на доверие, пожалуйста. Ты ведь не хочешь, чтобы я скончался от ран до того, как условия сделки будут выполнены? Бедняжку Чарли это просто уничтожит. Люцифер взвился, как гадюка, и ударил ладонью в грудь Аластора, вжимая его в спинку дивана. Тот зашипел в агонии, из уголка его рта покатилась тонкая струйка крови. – Не смей. Произносить. Имя. Моей. Дочери. Своим. Грешным. Ртом, - Люцифер проговорил медленно и четко, как будто пытался вбить немного здравого смысла в непослушного ребенка,- понял? Боль ослепляла его. Радиопомехи полностью стихли, и Аластор смог выдавить только тихое короткое "Да." – Ну вот, теперь мы к чему-то пришли! – Люцифер тепло улыбнулся и вытер руку о костюм Аластора, как тот сделал при их первом рукопожатии. Квиты. – Что ж, условия сделки. Я исцелю тебя, а ты перестанешь меня доставать и использовать Чарли как прикрытие. Потому что, знаешь, это просто отвратительно. Учитывая все обстоятельства, сделка казалось ему более чем приемлемой. Возможно, не стоило так сильно донимать Люцифера. Его отношения с дочерью были явно его слабой точкой. И Аластор не настолько глуп, чтобы жаловаться, что сделка не самая справедливая, и он просто протянул руку. Люцифер кивнул с облегчением и пожал ее. – Договорились, – произнесли они в унисон, и Аластор почувствовал дрожь, когда связывающее их обещание теплым пульсом заскользило по венам, ядовито зеленый туман и ангельское золото переплелись в воздухе между ними. Глубоко вздохнув, Люцифер отпустил его руку и щелкнул пальцами, открыв сияющий портал рядом с их столиком. – Куда мы идем? – спросил Аластор, внутри него нарастало дурное предчувствие. – В мой замок. – Зачем? – А Чарли никогда не вламывалась к тебе в комнату? – беспечно спросил Люцифер. – Иногда, – признал Аластор. – Аналогично. Разве что... ты хочешь, чтобы она увидела, как мы стали близки, застав, как я трогаю твою голую грудь... – Я понял, – отрезал Аластор и радиопомехи снова просочились в его голос. Люцифер поманил его за собой, поднявшись со своего места, грациозно, как змей: – Идем. Лишенный выбора, связанный условиями сделки все еще сияющей под его кожей, Аластор последовал за ним.