Shadows of the Past, Waters of the Future

Яркая вспышка ослепила глаза — и Катара подорвалась со своего спальника. Сердце отбойным молотком колотилось в груди от ужаса; в ушах стучал пульс так громко, что, казалось, внутри, прямо в голове, сейчас что-то взорвется. Задрожав, Катара усилием воли взяла дыхание под контроль. Просто прикрыть глаза. Просто выдохнуть как можно медленнее. И снова вдохнуть через нос. Выдох. Вдох. Обнять себя за плечи, чуть похлопав, и прислушаться к окружающей реальности: к тому, как шумит зеленой листвой лес, как звонко поют птицы, как с окна потягивает прохладный утренний ветерок, щекоча кожу ласковыми, почти игривыми, едва заметными наплывами. Катара в очередной раз выдохнула и осторожно открыла глаза. Вот и новый день. Пустая комната встретила ее красивым узором темного дерева. Пол, стены, потолок — просто дощечка к дощечке. И кто только построил такое чудо посреди лесной глуши? А главное, почему он пуст? Катара здесь уже сорок семь дней — и никто сюда не заходил. Ни одного прохожего. Никого, кто мог бы претендовать на собственность. Не то чтобы она жаловалась, все-таки в этом доме, пусть он и был практически совершенно пуст, она нашла свое пристанище — все лучше, чем ночевать под открытым небом. Ей, конечно, не привыкать: выросшая на Южном Полюсе, девушка в последний год кочевала с друзьями и братом по разным странам, и очень нередко они разбивали лагерь на природе, где вокруг на много километров не было никого. Но, конечно, крыша над головой, особенно в непогоду, успокаивала. Вот только это единственное, что успокаивало, ведь вот уже второй месяц она совершенно одна. Ни души вокруг. Ни одного живого человека. По телу от этой мысли снова пробежала дрожь, и Катара поспешила подняться, одеться и заняться делами. Она собрала свой спальник, хотя в этом не было абсолютно никакого смысла, кроме как занять руки, и аккуратно уложила его в углу, к остальным вещам. Их было немного — два рюкзака со спальниками — и оба были найдены здесь же, в этом самом доме, в этой самой комнате, и девушке оставалось только гадать, как они здесь оказались. Идеи не было ни одной. И спросить было не у кого. Хотя не то чтобы это было единственной вещью в мире, которая ее беспокоила, но по крайней мере мысли об этом помогали отвлечься от значительно более серьезных проблем. Катара с сомнением посмотрела на светло-розовый рюкзак. Любопытство уже заставляло ее заглядывать туда, и она знала, что внутри него лежал комплект женской одежды. А Катара уже полтора месяца ходила в одном и том же. Совесть просто не позволяла ей взять чужое, но… Полтора месяца все-таки было достаточно, наверное? Уж за такое время кто-то мог бы вернуться за этими вещами, если сильно надо было бы. Свои вещи она, конечно, стирала, но проблема была в том, что потом ей приходилось надевать мокрое, ведь запасной одежды на время стирки у нее не было. В этом месте у нее вообще не было ничего, кроме того, что было на ней. Ничего и никого. Она даже не знает, как она вообще сюда попала. И вообще где она. Хорошо хоть, привыкшая кочевать, Катара и еду добывать себе умела, иначе бы она с голоду умерла, не дождавшись помощи. Катара, не думай об этом, опять уплывешь в мысли и будешь рыдать! Девушка решительно схватила рюкзак и открыла его, заставив себя отвлечься от мучительных мыслей о том, что она не знала, где она, как сюда попала, где ее друзья, живы ли они вообще, и как их найти, если да, потому что ни о чем из этого она не имела понятия, а узнать ей об этом было неоткуда, и думать об этом — только изнурять себя. Она достала вещи и осмотрела их. Синие шорты выглядели коротковато на ее вкус, но красная удлиненная кофта без рукав должна была быть вполне компенсирующей. Главное, что она могла это надеть на сменку, ведь размер был вполне подходящий. В рюкзаке имелось еще кое-что, что Катара не знала, как это определить. Это была красная лента с металлической пластиной, на которой был изображен символ, значения которого Катара не знала. Такая же лента, только черная, с такой же пластиной и таким же символом на ней, была и во втором рюкзаке. Логика подсказывала, что такую ленту можно использовать как ободок, но необходимости в этом ей не было, поэтому Катара все-таки остановилась на шортах и кофте. В них и переоделась. А раз уж она все-таки решила использовать чужие вещи, то само собой пришло решение постирать собственные. И, пока они сохнут, сходить поймать рыбу и пожарить ее. А потом снова переодеться в свое — мало ли, вдруг хозяйка вещей именно сегодня решит за ними вернуться — и попробовать снова кого-нибудь найти. Путников или какое-нибудь поселение. Кто знает, может, именно сегодня получится. Да. Звучит, как план. План, мало чем отличающийся от того, что был вчера. И, скорее всего, от того, который будет завтра, тоже.

* * *

Тоби матерился про себя, глядя на кучку шиноби внизу. Ни один из них не представлял особенной угрозы для него, кроме Хатаке Какаши. Шаринган этого мужчины (который на самом деле ему вообще не принадлежал!) к его, Тоби, сожалению, показывал достаточно, чтобы гений Конохи сделал выводы, которые Тоби не хотел, чтобы тот сделал. К примеру, Камуи приходилось использовать крайне, крайне осторожно, поскольку Тоби уже знал от Дейдары, что Какаши этой техникой овладел. Не идеально. Но даже этого хватит, чтобы он сообразил, как Акацуки в маске пропускает удары «сквозь» себя. И это раздражало! Потому что, с одной стороны, он, конечно, не позволял им атаковать, успешно отбиваясь и уворачиваясь (или все-таки незаметно пропуская «сквозь» себя то, от чего увернуться возможным не предствлялось), а с другой, и разобраться с ними в прямом противостоянии он тоже не мог: их все-таки было восемь, и трое из них уже побеждали других Акацуки в бою — в смертельных, на секундочку, схватках! — и это нельзя недооценивать. И уйти нельзя, поскольку они за ним не пойдут: их цель Саске или Итачи, а лучше оба! И что самое главное, оба ведь совсем недалеко. В данный момент происходило судьбоносное событие: братья Учиха, наконец, встретились в бою. Тоби ждал этого дня много лет, ведь от его исхода зависело очень многое. Это будет буквально точкой невозврата для поганого мира, в котором он уже семнадцать лет вынужден жить! Сам бой братьев Тоби мало интересовал: он знал, кто из них двоих кому проиграет. Важно было то, кто доберется до Саске и, что критично, уже погибшего Итачи первым. Итачи, невероятно умный и очень искусный шиноби, позволит себя убить только брату. Восемь лет назад Тоби не решился связываться с тогда еще юным гением Учиха, так вот сейчас тот стал куда более опасным противником, чем в свои двенадцать*. Сталкиваться с ним в бою Тоби не желал: мало ли какие козыри у того в рукаве, никто не мог дать гарантию, что Тоби выберется из этого боя живым. А так Итачи уже решил оборвать свое бренное существование рукой младшего брата, так зачем ему мешать? Пусть сделает, что запланировал, а там Тоби и Саске на свою сторону перетянет, и Коноху можно будет атаковать без препятствия в лице того же Итачи. А значит, можно будет переходить, наконец, к более активной фазе плана Мадары. Поэтому нельзя было убегать. Через Камуи нельзя потому, что Какаши может догадаться до личности Тоби, что тоже было недопустимо на данном этапе, а другим способом нельзя, потому что вероятность того, что они доберутся до братьев достаточно быстро, чтобы забрать с собой хотя бы одного из них, слишком высока. А ему нужны оба. Черт бы побрал этого Какаши! Вечно он все портит! Ведь час спустя Зецу возвращается с отвратительной новостью: Саске, победив в бою, умудрился полуживым уковылять оттуда, грохнувшись без сознания где-то в лесу. Зецу за ним, конечно, пошел, конечно, поднял его, бессознательного, и умыкнул в убежище. Но вот когда вернулся за трупом Итачи — того и след простыл.

* * *

Катара знала главное правило путника: ищешь людей — иди по реке. Людей, как таковых, она не искала, но она искала хоть какое-нибудь поселение, где можно остановиться и послушать, собрать информацию, чтобы понять хотя бы, где она. Впрочем, она догадывалась, что ответ ей не понравится. Если с флорой все было более-менее понятно, то фауна в местном лесу сильно отличалась от знакомых ей видов, а уж она по миру много животных повидала. Вполне было вероятно, что она попала в другой мир. Или в какое-то другое время, как однажды Аанг проснулся — а оказалось, что он проспал целый век. Чувствовал ли он себя так же одиноко, как сейчас себя чувствовала Катара? Сердце кровью обливалось от мысли, что произошло, скорее всего, как раз что-то подобное. Да и вообще, что, возможно, тогда, полтора месяца назад, по крайней мере, по ее времени, она стала свидетелем гибели Аанга. Когда он примчался, чтобы вызволить ее, а Азула создала молнию, и... Неожиданно яркая вспышка осветила все вокруг. Катара задержала дыхание, завороженно глядя на ужасающе красивый рисунок молнии где-то далеко в небе, и только раскат грома привел ее в чувства. Это не сон. И не воспоминание. Это происходит здесь и сейчас. Она даже не успела уловить мысль, за которой ее тело само по себе бросило ее к реке: девушка сделала взмах рукой — и вода, поднявшись, быстро помчала ее вперед, в сторону, где она видела неестественно закрученный в форме дракона узор молнии. И лишь по дороге Катара поймала себя на мысли, что надеется, что это кто-то из магов огня, овладевший молнией, за которым она потом может проследить и каким-нибудь образом все расспросить. Она даже пока не придумала, как именно она к нему подойдет, кем представится, что будет спрашивать, она просто мчалась вперед, уверенная, что на ходу сымпровизирует, если что. Однако путь привел ее к руинам. Такое ощущение, словно тут передрались два очень сильных мага земли - примерно то же самое она могла наблюдать и в Омашу, и в Ба-Синг-Се, когда оказывалась в центре жарких битв. Здесь явно было уничтожено немаленькое здание. Но что самое странное, перед этими руинами жарко полыхало стеной абсолютно черное пламя, закрывая большую часть обзора. Любопытство однажды меня убьет… Решительно вздохнув, Катара снова сделала взмах рукой, чтобы с помощью воды поднять себя над этим черным пламенем и заглянуть за него. Благо только что прошел сильный ливень, а значит, воды здесь предостаточно. Увиденное ее впечатлило: черное пламя стоит не просто стеной, оно замкнуто вокруг этого места. И в самом центре его лежит парень, явно без сознания. Первый человек, которого она видит за полтора месяца, что она в этом мире. Ладно… действуем аккуратно и без резких движений. Если он жив, он может быть единственным, кто сможет мне помочь. Если захочет, конечно… Катара старалась не думать о том, что незнакомец может ее убить. Отчасти — потому что боялась смерти, отчасти — потому что жутко было признаваться себе, что терять ей, кроме жизни, особо нечего, а на фоне этой мысли уже и смерть не так страшна… Она аккуратно обогнула языки пламени сверху и подошла ближе. И ахнула. На лбу парня была повязана уже знакомая ей черная лента с металлической пластиной. Вот только символ — такой же, как на пластинах на лентах «дома» был перечеркнут.