Файрвоид

      Слушай свою историю.       Как прекрасен и хрупок твой мир. Терзай себя, собирая его осколки, или отдай их уже мне.       Глаза слепят вспышки сознания. Секунды плывут месяцами и растекаются по мутным стенам в кроваво-алое месиво. Сворачивается мозг в кипящей каше мелькающей мазни. Гул проминает изржавевший череп. Знакомься, это и есть жизнь. А ты - оживаешь.       Ты легкие наполняешь жестяной окисью, затхлой массой воздуха. Сжимаешь веки, стремясь унять дробящую мигрень. Дергаешь телом, словно проколотый могильной иглой. В измождении тянешь руку к голове. Кладешь раскаленную докрасна ладонь на багровеющий лоб. Ощущаешь ее.       А краски вокруг всë продолжают стекать вниз, словно по холсту, оставляя кисельный шлейф в глазах. От его вида мутит. Остановись! - кричишь-умоляешь. Приказываешь левой руке уцепиться хоть за что-нибудь. И она не подводит. Вслепую нащупывает поручень, обхватывает его скользкими от пота пальцами. Ты убиваешь жизнь в карусели пространства, она цепенеет. Умиротворение…       Разжимаешь веки. Ты озираешься по сторонам, будто бы ищешь что-то, но на самом деле - ничего конкретного, мозг просто пытается понять, где оказалась его беспомощная туша. Алые тона перед глазами - не расплескавшиеся внутренности черепной коробки, лишь аварийный свет в тесной трубе коридора. Гул и далекий скрежет в ушах, редкие покалывания тонкого писка - не предсмертная песнь забвения, а продукт работы тонны аппаратуры, которой набито душное помещение.       По обе стороны тоннеля - чернеющая пустота, ты застыл в центре колодца, пробившего земной шар, но что снизу, что сверху: ни капли дневного света, ни крупицы свежего воздуха.       Пытаешься опуститься ногами на металлическую твердь; понимаешь: чтобы стоять этого вовсе не нужно; делай, что хочешь - не упадешь. Ты отпускаешь поручень, теперь не касаешься ни пола, ни потолка, ни стен, а все равно остаешься на месте.       Всë не так, как надо, всë неправильно! Порой страх на лицах узнать невозможно, только не на твоем. Твой страх и в согнутом теле, и в распахнутых глазах, и в бледной коже, синюшных губах. Ты в настоящем кошмаре.       Значит, позволишь себе помочь вновь?       – Очнулись, Вик?       – Кто здесь?! – Отскочил к стене, вварился глазами в черноту. Сперва: ту, что справа, затем - слева. Никого, конечно же.       – Это Шпайхер – бортовой искусственный интеллект.       – Где ты?       – Мой голос внутри вас. Ядро ИИ находится в системном центре.       – А я где?       – На космической станции, мистер Касседи. Датчики фиксируют повреждения головного мозга - у вас амнезия.       – Да… Это я так… приложился сильно? Поверить не могу… Ни черта не помню.       – Вашей вины в этом нет. По неподтвержденным данным электромагнитная вспышка на солнце выжгла импланты у вас в голове и повредила мозг. Помогите оценить степень поражения нейронных структур. От нуля до восьми баллов, какой масштаб утери воспоминаний применим в вашем случае?       – Я знаю, что ли? Говорю же, ничего не помню! У меня и так башка болит, а ты еще тут… грузишь. Станция, вспышка, импланты, ИИ… Я сейчас с ума сойду!       – Совет: сохраняйте спокойствие, не поддавайтесь панике. Имеет место обширное поражение мозга в ряде структур: гиппокамп, префронтальная кора, энное количество участков коры больших полушарий. Требуется медицинская помощь. Корректировка: ситуация на станции занимает более приоритетное положение среди остальных задач.       – Естественно… и что там с ней? – Ответить самому на свой вопрос не составило бы труда, ты понимаешь это, когда в очередной раз оглядываешься.       – Вследствие электромагнитного скачка активировалась автоматическая система защиты и остановила работу энергозатратных процессов, чтобы не вызвать перегруз. В числе упомянутых процессов: свет, система шлюзов, вентиляция, работа датчиков и внешних сенсоров, работа ИИ и еще девяносто семь процессов. Вам следует отправиться в системный центр. Оттуда же вы сможете подать питание и вернуть контроль Шпайхеру, вашему бортовому ИИ.       Делать что-то, понимаю, так трудно сейчас. Но решительность берет верх, - это настрой настоящего космонавта.       – Шпайхер, значит… Веди меня в свой центр.       Ты скользишь в воздухе: медленно, вымученно, осторожно, не без зудящего любопытства и леденящего страха.       По пути много спрашиваешь обо всëм: в первую очередь - об экипаже, потом о себе, потом о станции и вновь об экипаже.       – Где остальные? Они есть вообще?! Я не один тут, верно?       – Персонал станции состоит из двенадцати человек. Вы не один. Однако доступ к их датчикам ограничен. ИИ не знает местоположения… Здесь поворачивайте направо. – Алые огни позади гаснут, сенсоры движения зажигают другие такие же впереди. Позади топит коридор тьма, впереди - кровь.       – Ладно. Расскажи тогда обо мне.       – Вик Касседи, мужчина, сорок шесть лет. Остальная информация скрыта.       – Всë?!       – У вас еще будет время взглянуть на характеристику.       Ты растерянно молчишь, продолжаешь путь, стараясь не увлекать разум тревогами. Но терзающая рассудок пустота в голове не дает так просто оставить расспросы.       – Что это за станция, Шпайхер?       – Фебруус-1. Главный пояс астероидов. Научно-исследовательская станция в области астрогеологии. Подробности скрыты системой безопасности.       – Чем я тут…       – За этим шлюзом системный центр. Вы на месте.       По всему периметру потухшие экраны. В их черном блеске ты видишь очертания своего лица. Слишком темно, чтобы начать беспокоиться о внешнем виде; в то же время, ты глядишь достаточно долго, и грудную клетку проклевывает совсем другого рода волнение. Техника игнорирует тебя, лишь продолжает отражать мутный образ.       – Не работает?       – Биометрический сканер вас не распознаëт. Он отключен.       – И-и… что теперь?       – Нужен пароль.       – Пароль?! Ты шутишь! Я родную мать не помню! Какой пароль?!       – Допущение: он где-то записан.       Ты ищешь, пытаешься игнорировать бесполезные записи. Это непросто; ты готов вкушать любые крупицы сведений о себе, об этом месте, но натыкаешься лишь на технические заметки. И каждый листок, каждая тетрадка, что ты бы ни вытащил, в конечном итоге провожалась обратно печальным вердиктом: не то. Проходит время, ты прислоняешься к стене, удрученно вздыхаешь.       Что-то случилось. Это не усталость и не нахлынувшая печаль или апатия. Ты не просто измучен бесплодными поисками. Ты погибаешь. В невесомости тело и виду не подает - всë только плывет себе по инерции. Зато твои глаза - обессиленно закрываются; твой рот - словно жабры выброшенной на сушу рыбы - отламывает шматы воздуха; твоя кожа - леденеет.       – Вик, оставайтесь в сознании. Ответьте мне. Вик, что вы чувствуете? Вам хуже? Вик! Вик! Мистер Касседи! …