Во имя любви

Когда Гидеон отправил свое последнее сообщение, его охватило чувство удовлетворения. Он не смог сдержать легкой улыбки, лежа на кровати и размышляя о переписке с Вивьен. Его тянуло к ней, и он не мог этого объяснить. В глубине души Гидеон понимал, что им не суждено быть вместе, что она заслуживает кого-то лучше, с кем у нее могли бы быть нормальные отношения. Однако, несмотря на его рациональное понимание ситуации, влечение к ней было непреодолимым. Гидеон достал телефон и открыл фотографию Вивьен. Его пристальный взгляд скользил по чертам ее лица, с восхищением впитывая каждую деталь. Несмотря на осознание того, что они никогда не смогут быть вместе, фотография послужила напоминанием о связи, которая все еще существовала между ними, пусть даже невысказанная и чреватая осложнениями. Гидеон продолжал смотреть на фотографию, и волна смешанных чувств захлестнула его, еще больше усиливая желание получить то, чего он не мог иметь. Стук в дверь прервал его размышления. Гидеон быстро отложил телефон в сторону. Мягкий голос его матери наполнил комнату, когда она обратилась к сыну с другой стороны двери: «Милый, это я». Знакомый звук на мгновение принес утешение и тепло, немного отвлекая от беспокойных мыслей, которые все еще крутились у него в голове. Гидеон быстро взял себя в руки, пытаясь отбросить мысли о Вивьен, и ответил теплым, но немного усталым тоном: «Открыто, входи, мама». Когда его мать вошла и остановилась в нерешительности у дверного проема, Гидеон почувствовал укол дурного предчувствия. «Гидеон, отец хочет видеть тебя», — тихо произнесла она. Гидеон ответил с оттенком вызова: «В такое время? Зачем?». Несмотря на свое раздражение, он не мог отрицать, что испытывал едва уловимые страх и беспокойство. «Не имею понятия. Гидеон, ты же знаешь, он не любит ждать», — произнесла мать с мольбой в голосе. Гидеон вздохнул, почувствовав укол смирения, услышав слова матери. Упоминание о нетерпеливости отца только усилило его тревогу. Он слишком хорошо знал все последствия. Со стоном покорности он пробормотал: «Я знаю, знаю. Иду». Когда Гидеон уже собирался уходить, он остановился и повернулся к матери, заметив в ее глазах проблеск страха и беспокойства. Он слегка нахмурился и не смог удержаться, чтобы не спросить: «Мама, с тобой все в порядке?» Беспокойство о ее благополучии на мгновение затмило его собственные тревоги. Гидеон почувствовал нежное прикосновение к своей щеке. Слова матери «Все хорошо, сынок» были успокаивающими, они на время утихомирили бурю его эмоций. Мимолетный момент утешения стал бальзамом для его измученного ума, позволив ему обрести подобие самообладания перед встречей с отцом. Остановившись перед его кабинетом, Гидеон глубоко вздохнул, пытаясь взять себя в руки. Он уже чувствовал, как в нем нарастает напряжение, а перспектива увидеть отца вызывает у него смесь страха и гнева. С чувством тревоги Гидеон поднял руку и постучал в дверь кабинета. В животе у него все сильнее сжимался узел страха. Гидеон услышал, как из-за двери раздался строгий голос отца, приказывающий ему войти. Сделав глубокий вдох, он толкнул дверь и шагнул в кабинет, готовясь к предстоящему разговору. Когда он вошел, воздух моментально стал тяжелым от напряжения. «Сядь», — стальной голос отца разнеся по кабинету. Гидеон подошел к стулу перед столом и сел на него со смесью страха и смирения на лице. Он просто сел за стол, но это было все равно, что оказаться в эпицентре бури. Несмотря на эмоции, бушевавшие в нем, Гидеон молчал, ожидая, когда отец заговорит первым. Отец начал: «Завтра мы с тобой едем на ужин с Уилсонами. Там будет их дочь», — после этих слов он многозначительно посмотрел на сына. Сердце Гидеона пропустило удар, когда он понял, с какой целью был устроен предстоящий ужин. Упоминание о дочери Уилсонов в сочетании с пристальным взглядом отца не оставляли места сомнениям относительно того, чего от него ожидали. Гидеон молчал, в его голове проносились разные мысли, но на его лице не отразилось никакой видимой реакции, он был полон решимости сохранять внешнее спокойствие. Молчание затягивалось, и с каждым мгновением, казалось, невысказанное напряжение между ними усиливалось. Отец закатил глаза и произнес: «Ты же помнишь Ирину?». Смысл был ясен: ему нужно было быть обаятельным, чтобы расположить к себе семью Уилсонов, особенно Ирину. Гидеон кивнул. «Отлично», — произнес отец, — «На кону очень важная сделка, так что без глупостей». Голос Гидеона звучал ровно и уверено, когда он ответил: «Я понял, отец». Признание было простым, но в нем чувствовалось понимание того, что он поступит так, как от него ожидают, чего бы это ему ни стоило. Отец кивнул и пренебрежительным взмахом руки прекратил разговор. Гидеон встал, его движения были точными и размеренными, разговор тяжелым грузом лег на его плечи. Не говоря ни слова, он повернулся и вышел из комнаты, все еще размышляя о предстоящем ужине в резиденции Уилсонов. Когда Гидеон вошел в комнату, он увидел, что мать ждет его. Ее глаза расширились от беспокойства при виде напряженного выражения его лица, и она быстро поднялась: «Что случилось? Ты в порядке?» Усталый вздох сорвался с губ Гидеона, когда он изложил план своего отца, в его тоне слышалась нотка смирения: «Похоже, отец снова решил поиграть в свата. На этот раз с дочерью Уилсонов». Мать покачала головой, что было отражением ее внутреннего смятения от этой новости. Этот едва заметный жест говорил о многом, в ее глазах читалась забота о благополучии сына: «Милый…» — прошептала она, и в ее голосе послышались сочувствие и нотка беспомощности. Уголки губ Гидеона тронула кривая улыбка, а в его словах прозвучало смирение: «Ну, на самом деле у меня нет выбора, не так ли? Ты знаешь, что происходит, когда он недоволен». Его мать заметно вздрогнула, воспоминания о прошлом все еще преследовали ее. Ее голос был полон искренности и сочувствия, когда она прошептала: «Мне так жаль, сынок». Неподдельная боль и раскаяние в ее голосе звучали с оттенком беспомощности. Она отчаянно желала, чтобы было что-то, что она могла бы сделать, чтобы оградить его от требований и ожиданий, возлагаемых на него. Гидеон подошел ближе и обнял мать — успокаивающий жест, который говорил о многом. Он тихо прошептал: «Все будет хорошо, мама. Я обещаю.» В его голосе звучала смесь успокаивающей уверенности и решимости. Слезы навернулись на глаза его матери, когда она посмотрела на него со смесью боли и нежности на лице. Мягким голосом она прошептала: «Я знаю. Спокойной ночи, милый». С тяжелым сердцем Гидеон кивнул, понимая, что их разговор подошел к концу. Когда мать вышла из комнаты, он остался наедине со своими мыслями. Тяжесть предстоящего мероприятия и возложенных на него ожиданий заставили его устало вздохнуть. В нем смешались разочарование и непокорность, смесь эмоций, которые он изо всех сил старался подавить. Он опустился на край кровати и закрыл лицо руками. В суматохе своих мыслей Гидеон рассеянно взял телефон и обнаружил, что фотография Вивьен все еще была на его экране. Глубоко вздохнув, Гидеон еще несколько мгновений смотрел на нее. Затем он сжал челюсти и нажал кнопку «Удалить», стирая изображение со своего телефона.