Уитнот-холл

Каждый раз тишина накрывает с головой, хуже тумана, ветра, ненастья. Ненастью можно сопротивляться, тишине - нет. Эту тишину невозможно смыть звуками с пластинки, прекрасными и возвышенными. Тишина сдавила сердце и проникла во все тело. Выдохнула. Мэгги умылась над раковиной. Потом вновь. В своих решениях нет пути назад. Кухарка мадам Крамер стояла за спиной. Ее дыхание ни с каким другим спутать невозможно. Ее шаги всегда легки и незаметны, несмотря на внушительную фигуру. Мадам Крамер умеет быть призраком и тем, кто властвует безраздельно над всеми слугами в Уитнот-холле, ни дворецкому с выправкой военного, ни экономке не придет в голову перечить мадам Крамер - камню в женском обличии, от нее веет властностью, жестокостью и притягательностью. Мадам Крамер хамелеон, принимающий всегда нужный цвет. Мэгги вздохнула. Она успела оставить в своей комнате промокший плащ. Откинула одним движением головы короткие темные волосы и развернулась к мадам Крамер лицом, покрытым водой в перемешку со слезами. Мадам Крамер махнула рукой. Этот жест означал, что нужно следовать за ней. В комнате кухарки маленькая антикварная лампа с ангелочками. Мэгги предложили стул все тем же властным жестом. Мадам Крамер опустились на второй. Между женщинами только лампа с ангелами. - Барклей, - произнесла кухарка Мэгги кивнула. - Она опасна, Мэгги? - как будто участливо спросила мадам Крамер, придвигаясь вперед. На ее лице разгладились морщины, легкая улыбка осветила его. На щеках выступили ямочки, теперь не так заметные, как двадцать лет назад. - Я не знаю. - Старуха умный игрок в карты. Из какой масти, Мэгги, Барклей черный или красной? - Джокер, - усмехнулась Мэгги, окончательно распрощавшись со слезами на лице. Стерла их остатки. Потрясла головой. - У тебя есть что мне рассказать? - мадам Крамер встала со стула и нависла над Мэгги. Мэгги прокрутила в голове свой путь прочь от Уитнот-холла по вязкой почве. Дерево. Свет фар. Громкий удар на округу. Ливень. Пар над двигателем. Тело мистера Гарольда Уитнота… Тишина и горесть внутри, когда Мэгги устремлялась вместе с ним в поместье. Она должна была сделать иначе, но не сделала. Черные сожаления, удавка тишины около горло и вновь подступившие слезы. Она выдержит еще один круг и дойдет по конца. Монастырь всегда кажется близким и ужасно далеким, как путь от деревни до Лондона на поезде с вензелями на всем - занавесках, кофейных кружках, тарелках в ресторане, предназначенном для избранных пассажиров. Их чемоданы из мягкой кожи, их тела источают свежесть итальянского и французского мыла и парфюма. Мэгги не ответила мадам Крамер. - Ты выяснила про американца из Далласа? - спросила Мэгги, переводя тему. - Я бы опасалась лысого мистера Свифта и… Барклей. Если старуха приехала за деньгами от Чарльза Уитнота, то ничего удивительного… а если, Мэгги… - мадам Крамер вновь опустилась на стул напротив, приняв позу хозяйки или даже самой королевы Виктории с парадных портретов, - Ивэнджелин Барклей очень опасна, - кухарка покачала головой, рыжие волосы аккуратно убраны, фигура с широкими плечами и всегда заинтересованный взгляд делали ее старше своих сорока шести. Мадам Крамер тепло улыбнулась. Этот хамелеон умел менять молниеносно обличия. Перед Мэгги теперь сидела деревенская простушка, готовая успокоить в любой момент. У некоторых людей не одна душа в теле к такого заключению пришла Мэгги за время, проведенное в помощницах у мадам Крамер. - Ив Барклей не дьявол. Она всю жизнь гоняется за бабочками, - Мэгги попыталась улыбнуться. - Хуже, Мэгги, леди Барклей непредсказуема. Она гоняется за теми бабочками, которых хочет получить, изучить, описать и чертовски внимательная ко всем деталям. Терпение у нее больше нашего… Мэгги недовольная двинула плечом. Раздался женский крик. Женщины переглянулись.