Последняя поездка в Париж

Тихое утро наступило холодным рассветом и лёгким летним дождём. В Париже на удивление солнечно, несмотря на кропот капель по крышам и асфальту. Чуть ли не с самого рассвета Поль сидел на крохотном диванчике, поджав по себя ноги, в попытках согреться с кружкой уже значительно остывшего кофе. Он листал страницы в Word'е, вычитывая и проверяя стихи своего возлюбленного, которого он сейчас мог официально назвать не только бывшим напарником и другом, но и партнёром, любимым и парнем. А главное, что все это было сейчас и уже не приходится цепляться за образ из прошлого, в попытках найти его снова средь серой толпы, со страхом в глазах пытаясь представить светлое и безоблачное будущее, что в общем-то парадоксально. Строчка за строчкой, слово за словом, буква за буквой... Постепенно работа текла, в целом без проблем и трудностей. Поль работал быстро и довольно качественно, а текстом управлял, как мастер, хотя в случае с Артуром даже можно было и не утруждаться, не читать, а просто листать страницы, в проверке пунктуации и грамматики, которая тоже не страдала. В комнате тихо играла классическая музыка, которая может и казалась старомодной кому-то, но была вечной для Верлена и требовала особенного умения слушать и улавливать её настроение, её звуки, её заливистый голос клавиш и струн. Утро казалось недурным. И усталость, недосып и ливень не могли помешать насладиться свежим ветром, задувающим в квартиру. Время близилось к восьми, поэтому с улицы начали шуметь, пищать, как ранние пташки, кричать и гудеть дороги и тротуары. Человеческий топот с каждой минутой становился громче и выносить это становилось всё тяжелее. Поэтому Поль закрыл окно и сделал перерыв на стояние у мокрого стекла с наполовину пустой кружкой остывшего черного эспрессо. Он зевнул, когда на экране его телефона всплыло новое сообщение. - Артур! Верлен обрадовался, беря свой телефон и с предвкушением и радостью открывая мессенджер, гадая, что же там может быть. Красивые французские буквы сразу же сложились в мелодичные звуки нежного голоса Артура в голове: "Доброе утро. Как твои дела, как идёт работа? Пишу по делу, возможно к твоему сожалению, но у меня есть ещё несколько стихотворений, которые мне бы хотелось добавить в выходящий сборник. Не мог бы ты заняться этим? Я буду тебе безумно благодарен! В следующий раз, обещаю, напишу, чтобы пригласить тебя на свидание." Поль схватился за домашнюю футболку, кладя руку на грудь и потирая её пальцами, чувствуя, как внутри что-то одновременно теплеет и трепещет. Он поспешил отправить ответ, отметив, что Рандо ещё в сети: "Доброе, мой милый. Отправляй, я буду счастлив помочь тебе. Как раз занимаюсь твоими стихами." Следующим сообщением был файл, а за ним пара смайликов - сердечко и поцелуй. Поль ответил схожими эмоциями и переслал документ на ноутбук, тут же метаясь обратно к дивану и раскрывая файл. Он скопировал эти несколько страниц, перенёс их в конец. Он не дождался того, чтобы поработать с ними позже, поэтому начал их читать с замиранием сердца. Глаза мне застелены чёрной вуалью, А руки же скованы плотью огня, Я жил или умер давно, я не вспомню, Я в Ад провалился сквозь хрупкий слой льда. Мой путь Долороза, я грешник и льстец. Мне скверна расскажет, как Боже гневить бы. Но слышишь... Поёт мне Горгона и смерть Открывает обратно, из черни мне двери. Я принял ошибки, но знаешь хотел бы, Чтоб были там вы, где-то в городе Дит. Чтоб встретились мы не в Раю, так в могиле, Но в смерти нет жизни иль жутких темниц. А здесь города, подземелья и тени Искал лучик света, чернее угля. Морозный и робкий, вернусь через время, Сквозь годы и стены из камня и льда. Рассветы не ярче и всё так же серо, Пусть снова вдохну, но не мил мне весь мир. Пусть ветер же шепчет и жизнь - это бремя, Я вспомнил касание вашей руки... Пусть годы бы шли, игра солнца с метелью, Крылья порвутся и перья летят. Ваш свет ослепил и отправил в забвенье. Я жизнь вашей речи услышал опять. Верлен бегал взглядом по строчкам, закрыв рот рукой. Божечки... Неужели? Палец дрогнул, матая страницы дальше, к новым стихам. Тонкий свет проникает сквозь шторы, Сквозь пальцы льётся холодное море, Запах которого я никогда не забуду, Но и наверное не вспомню. Мой сон - это ты, это снег, это звёзды. Это всё то, чего у меня нет И не было, и скорее всего и не будет, Пока жду возвращения на тусклый рассвет. Кричу: "Ты урод, ты ублюдок и падаль!", "Нельзя было верить, нельзя было помнить", Доверюсь тебе совершенно случайно. И снова сквозь тучи пробьётся луч солнца. До костей каждая фраза затрагивала всё новые нервные точки, о которых раньше Поль даже не подозревал, но сейчас будто впервые ощутил самого себя: кожу, дыхание, биение сердца, моргание глаз. Он был поражён, как стрелой, понимая, что каждое слово адресовано ему. Точно ему! Это личное, но Артур смог доверить это, пусть и косвенно, но всё таки донести эти душевные письма до адресанта. Эти стихи не нужно было дорабатывать. Они идеальны, откровенны, при этом чисты и разглажены, они были отправлены в таком виде, в котором должны быть, в котором они и должны предстать миру, а хотя весь этот мир был в одном единственном человеке для Рандо. И этот человек - Поль Верлен. Страница опустилась, открывая глазам ещё одно стихотворение, которое было последним, к сожалению. Но, как говорят, волшебства понемногу. В бокале пустом загорится портвейн. Небо серое вспыхнет тысячей красок. И жизнь кажется так же, как раньше милей. Маскараду оставим мы все свои маски. И солнце воспрянет, как будто весна, Хоть вечером летним ко мне грянет холод. В камин кину дров и смотрю из окна, Как дождь омывает из памяти боли. Я сяду у кресла, читая стихи, Где-то в городе дальнем, но жутко родном. Мне снова тепло, хоть и пламя не греет. Я вновь в твою грудь утыкаюсь плечом. Для самого себя была поставлена точка. Крышка ноутбука захлопнулась, хотя работы оставалось совсем немного. Поль вышел на балкон продышаться, а дождь к тому времени прекратил раздражать слух, да и люди, как муравьи, разбежались по офисам и домам, попрятавшись, как мышки в норах. Что это за чувство? Сердце сжалось, но робко забилось, при этом будто стараясь пробить грудь с такой скоростью, с которой только могло сокращаться человеческое сердце. В груди будто вместо сигаретного дыма вспорхнули неловкие, только рождённые бабочки. В желудке пустота, которая сковала и обвила все тело тяжёлыми железными цепями и точно такое же одиночество и тишина были в голове. И впервые за столько лет это не было чем-то пугающим и вгоняющим в ужасающую тоску. Дрожащие, замёрзшие пальцы еле подняли телефон, открывая переписку. Артур на удачу был в сети, что одновременно отталкивало и заставляло остановиться, но и подводило к действию. Что-то внутри шептало: "Он ждёт твоего ответа." "Артур... Твои стихи великолепны. Я тронут, поверь, до самого сердца, но могу ли я задать вопрос? Я правильно понял, что эти стихи адресованны..?" Ответ незамедлительно отправился, буквально через секунду: "Кому?" "Мне?" "Тебе." И на этот раз стрела Амура попала точно в цель, пронзая не плечо, а грудь насквозь и застревая острием в самом сердце. Но это было не больно. Так влюбляются не в первый раз. Так влюбляются в последний - навсегда и до конца. "Я закончу сегодня. Завтра работа будет лежать в издательстве на столе."