Не от мира сего

Ким наблюдал. В первую седмицу парень только и делал, что изучал замок, набегами обнося библиотеку, осматривая клумбы и кусты, заваливая горой вопросов Сайласа. Совсем не рвался за двор замка, словно в отдаленной ото всех громаде чувствовал себя уютно. Порче старался проводить с колдуном много времени, читая рядом или прогуливаясь по двору. Даже напросился с ним в лабораторию, смотреть, как Кимхан варит свои настои. Колдун тогда обдумал свое поведение и решился на разговор. – Ты можешь уйти, если захочешь. Парень поднял взгляд от банки с сушеной белладонной и посмотрел на него так обиженно, что захотелось вернуть сказанное. Убедить, что мальчишку хотелось оставить себе навсегда, что не желает отпустить. – Гонишь меня? Ежели мешаю, так ты скажи, я уйду. Ким взмахивает рукой, замораживая время над рабочим столом, и подходит к мальчишке, беря тонкие белые кисти в свои, почерневшие от Силы, жуткие и пугающие. Порче меняет их руки местами, подносит его ладони ко рту и дышит, словно хочет согреть теплом живого тела его вымерзшие пальцы. – Не гоню. Но не могу держать тебя на силу. Не хочу, чтобы ты со мной оставался из страха, Порче. Мальчишка озорно и светло улыбается и вдруг резко движется вперед, обхватывая его плечи. Кимхан остается стоять столбом, раздвинув руки и не мешая парню прижиматься к нему, шумно дыша почти в самое ухо. – Мне тут хорошо. Если тебе не в тягость, я бы остаться хотел, – парень отодвигается, являя ему горящие алым светом щеки и уши, – Только к тетушкам бы сходил один раз, да на рынке купил кустов рассадить. Ким улыбается, кивая. – Оставайся. А к деревне тебя сопроводят. Парень кивает в ответ, возвращаясь к разглядыванию склянок. Кимхан развеивает стазис над котлом и возвращается к настою. В груди неожиданным теплым клубком сворачиваются искренние и живые слова мальчишки. «Мне тут хорошо». Мальчишка все же не ушел. До границы деревни его проводили стражи – те же мертвяки, только в доспехах, чтобы не было видно тел. Порче провел в деревне все время до самых сумерек, Ким даже решил, что парень больше не вернется. Но уже после заката тонкая мальчишечья фигура въехала в ворота замка, везя с собой в переметных сумах свои пожитки. Порче привез к нему все вещи и мелочи, какие у него были, устроил их в выделенной комнате и больше за весь долгий оборот назад не просился, и сам за двор не выходил. Зато бездушный, сияющий черной землей двор внезапно зацвел и заблагоухал множеством цветов и кустов. Гончие обзавелись плетеными из плотной тесьмы и лент драной ткани игрушками для перетягивания. Из грозно рычащих охранников стали совсем похожи на щенков, подставляющих костяные морды под хрупкие ласкающие ладони Порче. Умертвии оказались приодеты в туники, скрывающие их внешний вид, но не мешающие выполнять работу. В светлых залах невесть откуда появились ковры и украшения, канделябры засияли начищенными медными боками. В какой-то момент Кимхан обнаружил, что и в его комнате, темной и мрачной, стало больше света, появлялись небольшие, но ярко и вкусно пахнущие букеты, а окна закрывал ситцевый молочный занавес. Его мрачное жилище стало походить на дом. Кимхан выглянул в окно. Порче сидел в одной из больших клумб у подъездной дорожки, опустившись коленями, затянутыми в плотные холщовые штаны, в рыхлую черную землю. Тень липы, полоскающей ветвями пасмурное небо, закрывала тонкую фигуру от нечастых солнечных лучей. Рядом, на самой дорожке, сидел огромный белый кроль ангорской породы. Животное вылезло к мальчишке из лесной чащи на второй день и отказывалось покидать выбранного хозяина. Его собственный фамилиар – огромный манул Антарес – устроился рядом с кролем, уложив недовольную морду на передние лапы и лениво мотылял хвостом. Вся живность тянулась к хрупкому смертному, словно знала, кто тут настоящий хозяин, словно чувствовала рядом с парнем такое же спокойствие, как и сам чернокнижник. – Господин Вегас прислал вам письмо. Сайлас проплыл сквозь стену, неся в руках поднос с рулоном пергамента. Ким всегда хотел узнать, как полуматериальный слуга умудрялся проносить сквозь вполне физические преграды что-то не менее твердое. Он сам мог только перемещаться в пространстве, перенося физическое тело в зеркальную грань мира и просто проходя нужное расстояние там, где материальное состояние вещей было весьма условным. Ничего нового кузен не писал. На границе снова было неспокойно и Кинн, по старой привычке, просил его о помощи. Кимхан вздохнул и прикрыл глаза. Брат никогда не писал ему напрямую, несмотря на оставленного в княжеском замке ворона и попытки Кима добиться от брата признания. Кинн его боялся. Кинн боялся и Танкхуна, только вот пифия большую часть времени блуждал по планам слишком далеким и эфемерным, или предавался разврату в своих комнатах, пользуясь совершенным безволием стражей перед потусторонней красотой своего Господина. – Вегас пришлет посланника, – Ким бросил взгляд на дворецкого, прежде чем снова вернуться к мальчишке, – скажи Порче… Договорить он не успел. Ворота замка распахнулись, впуская внутрь двора стаю. Волки расползлись по территории, но парочка особо бесстрашных медленно приближалась к сидящему в клумбе парню, который был слишком погружен в свое приятное дело, чтобы заметить опасность. Порче доверял Киму блюсти его безопасность. Охвативший сердце страх на секунду сменился теплом, прежде чем заиграть в нем с удвоенной силой. Гончие, даже с расстояния почувствовавшие настроение своего создателя, окружили парня плотным кольцом, рыча на посетителей, являя пасти, горящие алым огнем Инферно. Антарес поднялся на массивные лапы, злобно шипя и перебирая мелкий песок между плитами, глаза песчаного кота зажглись серым светом. Порче на все происходящее отреагировал неоднозначно. Заметив, что его окружили плотным кольцом, парень поднялся на ноги и оглядел двор. Стоило его взгляду опуститься на оскаленные волчьи пасти, от которых его защищали кимовы псы, как мальчишка тут же вскрикнул, уронив лопатку, и повернул голову в сторону замка, безошибочно находя его окно. Ким дернулся, исчезая в тенях, чтобы тут же оказаться рядом с Порче, позволить вжаться испуганному мальчишке в свою грудь, накрывая тонкую спину полой появившегося плаща. Морок спал, являя истинное лицо некроманта. Кимхан повел кистью, заключая их с Порче в молочно-серый полог, чувствуя, как парень ежится от холода его силы. Он посмотрел на свои руки, словно по самый локоть закованные в черные перчатки, на твердые острые когти, призванные раздирать кожу, и зажмурился. На лице все ярче проступали алые полосы, глаза смотрели на мир белыми змеиными щелочками зрачков на черном яблоке. Ким мотнул головой и отодвинул Порче от себя. Не так он хотел, чтобы парень впервые увидел его лик. Но выбора не было. Стая Вегаса, почуяла слабого смертного и если не дать ей отпор сейчас, то будет нападать на мальчишку постоянно. А им еще дела вести. Если, конечно, смелый парень не сбежит от него, увидев то, во что его превратили годы служения Госпоже и собственный неуемный интерес к магии. Перед его лицом раздался тихий вздох. Порче стоял, закрыв рот кистью, испачканной в черной сырой земле, и смотрел на него оленьими глазами, расширившимися от ужаса так сильно, что, казалось, теперь занимали половину совершенно бледного лица. – Мне нужно поговорить с ними. А потом я тебя выпущу. Порче только кивнул, не отнимая руки от лица, и осел на землю, провожая ступившего в серый туман защитного полога некроманта пустым и неверующим взглядом. Кимхан вышел на дорожку, стараясь выпустить из головы перепуганный взгляд и саму мысль о том, что сейчас под защитным куполом сидит мальчишка, ставший слишком дорогим для черствого сердца колдуна, за столь короткое время. Стая окружала купол все таким же плотным кругом. – Разошлись и приняли человеческий вид, – колдун собрал клубок из темных нитей, потянувшись к самым дальним уголкам своего владения, – или я из вас ковер сошью. Голос некроманта был сух и безэмоционален. Показывать слабости перед теми, кто сейчас оказался в статусе врагов, было бы слишком глупо. – Все в строй! Во двор въехала тонкая фигура. Молодой короткостриженый парень с волчьим клыком, болтавшимся в разрезе черной рубахи, скрываемой плотный плащом, богато украшенном шкурами, спешился с коня и бесшумно опустился рядом с колдуном. Стая, услышав командный голос, прижала уши и отступила. Через мгновение на дорожке уже стоял десяток крепко сложенных мужчин в полном доспехе. – Прошу простить нас, – парень отвесил Кимхану поясной поклон, – Стая приняла смертного за добычу. Колдун смерил стоящий отряд тяжелым взглядом и распустил тьму из рук, все также не возвращая морок, заставляя отводить от себя взгляд. – Лучше бы больше им не совершать таких ошибок, дорогой кузен. – Всенепременно. Я доложу Вегасу об их поведении. Они обменялись улыбками, и Кимхан прищелкнул пальцами. Умертвие в черной тунике появилось из воздуха, забирая лошадь и уводя ту в стойло. Живность, почувствовав изменившуюся обстановку, разбрелась по владению, только Антарес, прошипев на хозяина что-то нечленораздельное, прошел сквозь плотный полог к Порче. – Проходите в замок. Я сейчас подойду. Макао кивнул и повел стаю за собой внутрь. Стоило последнему мужчине скрыться за дверьми, как Кимхан вернул себе прежний вид и глубоко вздохнул, перенося себя и Порче в комнаты мальчишки. – Что это было? Они едва ступили на ковер, как парень развернулся к нему лицом, смело глядя в глаза и задал свой вопрос. Ким смотрел в ответ, боясь сказать хоть слово. Не зная, что будет с ними дальше. – Это было мое лицо. – Ты носишь морок? – парень сделал шаг ближе, заставив Кимхана дернуться. – Да, – он кивнул, складывая руки за спиной, – мой настоящий облик пугает людей. Порче кивнул его ответу, и сел на край кровати, закрыв руками лицо. Ким чувствовал, как парень мечется в своих страхах и решил, что лучшим выходом будет дать мальчишке время, чтобы принять решение самому. – Мне нужно идти, – Порче поднял на него взгляд, – стража проводит тебя, если решишь уйти. Мальчишка только и мог, что кивнуть. Ким вышел за дверь, стараясь думать только о предстоящем разговоре, и о том, как бы не убить стаю и собственного нерадивого кузена за порушенные теплые отношения с Порче. От одной мысли о том, что избранник может просто покинуть замок в его отсутствие, внутри тяжело сжималось там, где у людей находится сердце.