Не от мира сего

Темные камни замка Князя, намокнув от дождя, превращались в черный мрамор, без единой жилы. Только горящие окна витражей желтели, как будто паря на дождливом небосклоне. Несколько всадников въехали во двор, разнося по гулкой тишине цоканье копыт о кладку двора. Вороной конь тряхнул головой, остановившись у самых ступеней. С коня спрыгнула тонкая фигура, облаченная в широкую тунику, спускающуюся почти до середины бедра и плотные изумрудные широкие штаны, заправленные в сапоги из кожи, подозрительно похожей на змеиную. Тяжелый плащ цвета мокрого мха, подбитый шерстью, и с массивным черным воротом опустился следом так, словно ничего не весил. Фигура что-то тихо прошипела своим спутникам и те галопом выехали со двора, растворившись в ночи без следа и звука, стоило только последнему всаднику пересечь ворота. Темный плащ качнулся от внезапно подувшего промозглого ветра и бледное лицо, расчерченное красными горящими полосами от глаз, обернулось. Вороной конь посмотрел на хозяина алым глазом и громко фыркнул, являя миру кровавый свет, исходящий изнутри. Фигура огладила круп животного, успокаивая разбушевавшийся огонь. Конь слабо кивнул, словно согласившись подождать наездника, отходя вслед на конюхом, размахивая хвостом и гривой, сотканными из сизого тумана. Фигура широкими шагами преодолела подъездный двор и взмыла по лестнице, как если бы не касалась ступеней вовсе. Двери, у которых не было никого, распахнулись сами собой совершенно бесшумно, впуская гостя в замок Князя. Посетитель вошел в широкий холл и сбросил объемный плащ, растворившийся в ворохе тумана даже не достигнув пола. Стража поежилась от могильного холода, который рванул от тонкой и хрупкой фигуры во все стороны. Под плащом скрывалась тонкая жилетка из черного шелка, вышитая красным узором, больше похожим на древние письмена. Молодой мужчина оглядел помещение и широкую лестницу, устланную ковровой дорожкой. Не успел он сделать и шага, как из тьмы лестницы соткалась другая фигура. Тоже тонкая, выше гостя на целую голову и яркими белоснежными волосами, водопадом стекающими по острым плечам до самого пояса. Облаченная в широкое черное пончо с золотой вышивкой с ворохом тонких браслетов, звеневших при каждом резком движении. – Здравствуй, Кимхан. Фигура проплыла по полу босыми ногами и, приблизившись к гостю, склонилась в издевательском поклоне. Гость слегка закатил глаза и улыбнулся, заставляя полосы на своем лице засветиться алым огнем. – Приветствую, Танкхун. Брат, я так понимаю, затерялся в шкурах на своем же ложе? Фигура рассмеялась, глухо и самую малость безумно, открывая острые клыки в разрезе бескровных губ, вперив в гостя насмешливый взгляд светло-серых глаз. Тонкая кисть опустилась вниз, словно погладив что-то рядом с гостем и воздухе материализовался костлявый пес, светящийся потусторонним светом. Колдун поморщился. – Не мечтай, мой славный ворон, – мужчина кивнул на гончую, – пополнение в стае? Гость кивнул и сделал шаг в сторону, направляясь к лестнице. Светловолосый поплыл следом, позволяя широкому одеянию растекаться за ним. Гончая потрусила за мужчинами, совершенно бесшумно перебирая костлявыми лапами. – Тогда чего не встречает? Ты же знаешь, я не люблю эту юдоль скорби. – Да будет тебе известно, брат мой, что эти стены не видели скорби с тех пор, как умерла наша мать. Тяжелый голос с верха лестницы заставил их поднять глаза к говорящему. Мужчина, полностью облаченный в кожаный костюм с меховыми наплечниками, смотрел на них слегка насмешливо, но серьезно. За его спиной маячила охрана, запакованная в доспехи, как будто в доме кто-то мог стать ему угрозой. – Отец желает тебя видеть. Гость тряхнул плечом и завязал растрепанные волосы, стянув пряди шнурком на затылке. Видеть старика он не хотел: ничего хорошего ждать от манипулятора, продавшего своих детей тьме, не приходилось. Просьбы, больше звучащие, как приказы, игнорировать которые было нельзя, с каждым разом становились все опаснее и смертельнее. Кимхан, дернув плечом, направился за братом, внезапно свернувшим в жилое крыло вместо привычного рабочего кабинета отца. Он подобрался, ощущая странное напряжение, скользившее в каждом движении наследного Князя. Тонкая фигура Кхуна рядом по-прежнему источала ауру могильного спокойствия. Они зашли в комнаты отца. Разом поседевший, осунувшийся и очень бледный, с темными венами, ползущими под тонкой кожей, патриарх выглядел так, словно в любой момент мог испустить дух. Братья оставили его в комнате одного, предвидя тяжелый разговор, который предстоял Князю с младшим сыном. Отец посмотрел на него черными, подернутыми дымкой глазами, и подозвал ближе. Кивнув на странный вид младшего сына, старик просипел: – Что за маскарад? Колдун возвел очи горе и слегка повел ладонью. Морок рассеялся, являя длинные, спадающие до самых плеч, черные вьющиеся волосы, обрамляющие впалое и осунувшееся бескровное лицо с кровавыми росчерками шрамов, лучами расходящимися от глаз. Кисти колдуна подернулись черной дымкой, ползущей вверх по предплечьям под рукава. Черная туника сменилась молочной, с болтающимися шнурками у ворота. У ног фигуры соткались еще два костлявых пса – вечных спутника некроманта. Молодой парень стал больше похож на живого мертвеца с жутким оскалом бледных губ. За спиной мороком подрагивали черные крылья. – Ты звал? Голос колдуна был тих и тверд. Его словно не волновало состояние отца и собственный вид. Даже гнетущая обстановка в покоях правителя не колебала его. – Ты можешь исправить это, Кимхан. Старик не спрашивал. Знал, что братающийся с Госпожой младший сын мог ему помочь. Не просил, снова будто приказывал. Ким усмехнулся. – Могу, – ухмылка стала еще страшнее, являя истинное лицо младшего наследника, – но не стану. – Ты мой сын. Это я дал тебе силу. Кимхан скосил взгляд на гончую, костлявой мордой повернутую к хозяину, покорно сидящую у его ног. Отец был прав – он продал свою душу в обмен на силу уже давно, получив взамен аномально долгую жизнь и почти безграничную власть. Заплатил за нее ребенком – дарованный Матери Танкхун стал почти порождением Силы, немного тронувшись умом из-за проклятого дара. – Моя Сила дана мне Матерью. Как и моим братьям, – он почувствовал, как воздух сгущается за его спиной и низко склонился, опустившись на колено, – Госпожа. – Встань, дитя. Полупрозрачная фигура темноволосой девушки проплыла мимо, устроившись по другую сторону ложа Князя. Бледноликая улыбалась, предчувствуя скорый конец того, чья душа была ей обещана. Отца, не побоявшегося заплатить душами своих детей за право повелевать тем, что было ему неподвластно. – Достаточно, Кимхан, – девушка посмотрела прямо в темные глаза колдуна, – отдай. Колдун склонил голову и взмахнул рукой. Мелькнуло алое пламя, и в руках Кима соткался тонкий жезл, покрытый черным рисунком и увенчанный камнем, внутри которого клубился сизый туман – Око Смерти. Колдун расчертил острым краем руку, выпуская наружу кровь и силу, и развернул открытую ладонь над кроватью отца.х00 Старик смотрел на действо, едва дыша. Он пытался двинуться, но тело сковали незримые путы, связки перехватило спазмом, не позволяя сказать ни слова. Некромант выполнял поручение своей Госпожи с точностью лекаря. Темный маг, которого он, как ему казалось, держал под контролем, ровно и четко отчитывал гортанные звуки картена, разделяя душу и смертное тело. Сила младшего наследника клубилась в ногах тьмой, поглощая фигуру плотными лентами. Вместе с последним звуком литании упала и последняя капля крови. Старик страшно захрипел, глаза его закатились. Тело забилось в постели, пока сквозь шкуры и ткани в него впитывались кровь и магия младшего сына. Старик закричал, но этот крик не покинул пределов кровати, собранный в тонкую сферу алым пламенем. Тело обмякло и тонкая рука с почерневшими от Силы кистями, подхватила сферу. – Это ваше, Госпожа. Колдун снова низко поклонился, игнорируя разрывающую боль в теле от проведенного ритуала и могильный холод, оплевший ноги по самое бедро. Девушка улыбнулась и забрала сферу из рук мага. Оплыла ложе мертвого Князя и приблизилась совсем близко к тонкой фигуре. – Ты – лучший из моих детей, Кимхан. Бледная кисть коснулась впалой щеки, обводя красные полосы, полыхающие пламенем. Боль и холод покинули тело колдуна, повинуясь воле их владелицы. Молодой парень склонился снова. – Это честь для меня. – Ты оказал мне услугу. Проси плату, Жнец. Кимхан задумался. Слуги Косы, к которым относились немногие темные маги, были единственными, кто брал плату за свою работу с любых сущностей. Он мог бы просить что угодно – земли, богатства, Силу и Власть. Но темное сердце хотело иного. – Человека, Госпожа. Девушка подняла черную бровь и усмехнулась. – Человека? Ты можешь заполучить любого, подчинить, сделать слугой. Колдун посмотрел на девушку твердо и уверенно, не скрывая своих мыслей от могущественной сущности. Жнецы были одиночками – слишком темной и опасной была их работа. Слишком пугающей была сила, темные ритуалы и спутники из адских тварей не давали никому и близко к ним приблизиться. – Своего человека, Госпожа. Если мне будет позволено, я хотел бы разделить свою жизнь с человеком. Девушка рассмеялась, развеяв смехом густую тьму в комнате, и кивнула. – Твоя воля, дитя. Ты можешь выбрать человека и, когда придет время, разделить с ним свое посмертие. Колдун встал на колено, благодаря могущественную суть за оказанную милость. На темную макушку легла рука, закрепляя данное Богиней слово. Тьма рассеялась вслед за растворившейся девушкой. В комнату вошли братья и стражи. Морок снова закрыл жуткий вид колдуна от глаз. Только Танкхун, которому на это было все равно, все еще смотрел на его суть самую малость беспокойно. Пифия знал, как он не любит эту свою сторону. Колдун поднялся с колен, возвращая жезл обратно в тени. Братья поняли, что произошло. Танкхун улыбнулся, взмахнув широкими рукавами своего балахона, обошел кровать, вставая вплотную к мертвому телу отца. Удлинившийся ноготь вскрыл тонкую кожу щеки старика, отобразив на ней руну «смерть». Старший сын запечатал пустующий сосуд. Словно ему было не достаточно воли Госпожи, забравшей душу, словно не доверял брату, разделившему тело и силу. Кинн смотрел на отца без толики сожаления. Князь на закате жизни почти обезумел, превратив жизни всех в своем окружении в вечную игру. А жизни своих подданных в борьбу за выживание в вечных склоках. Средний сын и, теперь уже, полноправный Правитель княжества Тирр ухмыльнулся. – Дайте знать всем – Князь изволил опочить, прощания не будет. Стражник за спиной правителя поклонился и исчез в дверях. В комнате остались только братья и начальник дворцовой стражи. – Что теперь? Кимхан повернулся к брату, смотря проницательно и холодно, рукой оглаживая затягивающийся порез на ладони. Кинн посмотрел на брата в ответ и, улыбнувшись, кивнул. – Ты свободен. Дальше я без тебя разберусь. Кимхан знал, что брат так и скажет. Отношения у них не складывались: более слабый Кинн боялся его до икоты, не зная точно пределов его силы. Поэтому возможность избавиться от пугающего братца, получив власть, была ему только на руку. – Я буду на коронации. Твой ворон всегда найдет меня. Брат кивает и Кимхан выходит за дверь. Гончие выскальзывают следом. Через несколько минут тонкая фигура, укутанная в массивный плащ, растворяется в тьме за воротами замка Князя.