Бояться нечего

Когда раздался стук, Скотт чуть ли не побежал к дверям, взволнованный тем, что снова видит Питера. Когда он открыл двери, он не мог не окинуть его оценивающим взглядом. "Вау, Питер, ты отлично выглядешь!" - сказал он, впечатленный. У мужчины, очевидно, была возможность подстричься, поскольку теперь его волосы были короче, уложены модно, а одежда была такой же стильной и безупречной, какой Скотт помнил ее по своей первой временной шкале. Кроме того, теперь шрамы от ожогов полностью исчезли с его лица. "Я думаю, ты выглядел бы дьявольски красивым с щетиной", - добавил Скотт, подумав. "Я не знаю, должен ли чувствовать себя польщенным или неловко, получая такую похвалу от подростка", - размышлял Питер. "Итак, ты хочешь еще немного полюбоваться моей привлекательной внешностью или планируешь пригласить меня зайти в ближайшее время?" Скотту хватило такта покраснеть. "Извини", - быстро извинился он. "Входи, пожалуйста". Он завел мужчину внутрь и представил его своей маме и Айзеку. Питер, увидев свою мать, улыбнулся маленькой загадочной улыбкой, которая заставила Скотта уставиться на него в замешательстве. "Я очень благодарен за приглашение, Мелисса", - сказал Питер, задерживая ее руку в знак приветствия на мгновение дольше, чем это считалось вежливым между незнакомцами. "Я должен признать, что встреча с такой милой женщиной, как ты, уже делает этот вечер особенным". Флирт был настолько откровенным , что Скотт подумал, что его мать посмеется над этим, но, к его удивлению, она действительно покраснела. "Любому другу Скотта рады в любое время", - любезно ответила она. Айзек и Скотт недоверчиво посмотрели друг на друга, Айзек одними губами произнес "в любое время?", а Скотт в ответ беспомощно пожал плечами. Пока его мать и Питер продолжали флиртовать, не обращая внимания на двух подростков, все еще присутствующих в комнате, Скотт понял, что, возможно, приглашение Питера было не лучшей его идеей, в конце концов. "Давай, приготовим ужин", - пробормотал он Айзеку, который сразу кивнул, желая иметь предлог сбежать из гостиной. *** Во время ужина Айзек продолжал бросать на новоприбывшего настороженные, граничащие с недружелюбием взгляды. "Так ты оборотень?" спросил он, злобно отрезая себе кусок стейка. "Действительно, это так, однако, поскольку Скотт тоже один из них, я не понимаю, какое это имеет отношение к делу или является новшеством", - спокойно ответил Питер, но его брови слегка приподнялись от удивления, что к нему обращаются таким образом. "Ты мне не нравишься. На самом деле, я тебе не доверяю, так что это ясно", - прямо сказал Айзек, все еще крепко сжимая нож для разделки мяса. "Айзек!" - запротестовала Мелисса. "Так не разговаривают с гостем. Извинись перед Питером, сейчас же". "Нет, позволь мальчику высказаться. Мне любопытно, что вызвало в нем такую ... бурную реакцию", - сказал оборотень с вежливым любопытством, но блеск в его глазах был гораздо менее дружелюбным. "Знаешь, у Айзека отличные инстинкты", - спокойно вставил Скотт. "Питер, под хорошо воспитанной внешностью ты в душе хищник. Мы оба это знаем, и я думаю, Айзек тоже способен это почувствовать. " Питер кивнул. "Да, это довольно подходящее описание", - признал он. "Но если я хищник, то и ты один из них. Так почему же он не испытывает к тебе недоверия? " "Несмотря на то, что Айзек человек, он принадлежит к моей стае. Он не чувствует угрозы от меня, только безопасность", - объяснил Скотт. "И поскольку вы не считаете себя частью моей стаи, я думаю, что Айзек может быть немного… территориальные". "Чертовски верно", - недружелюбно сказал Айзек. "Ему здесь не место". "Айзек, посмотри на меня, пожалуйста", - попросил Скотт, и мальчик подчинился, хотя его челюсти все еще были крепко сжаты. "Питер, может, и не считает себя частью моей стаи, но с моей точки зрения, он уже один из них. Я не прошу тебя вдруг полюбить его, но, пожалуйста, постарайся терпеть друг друга, ради меня?" "Прекрасно. Но для протокола, я не думаю, что ему следует доверять", - настаивал светловолосый мальчик. "В нем есть что-то… изворотливое, что мне не нравится". "Хотя я протестую против того, что меня включили в твою стаю, я думаю, что ты прав, Скотт. Похоже, у Айзека действительно отличные инстинкты", - сардонически сказал Питер. "Интересно... ты подумывала о том, чтобы укусить его? Из него получился бы великолепный оборотень, если можно так выразиться". Айзек ощетинился, в то время как Мелисса громко запротестовала. Скотт сильно стиснул зубы и заставил себя успокоиться. Он сосредоточился на том, чтобы избавиться от своего гнева и разочарования из-за того, что его товарищи по стае были так не в ладах друг с другом, и сосредоточился на том, чтобы просто радоваться, что они живы. Он выдохнул и просто так снова почувствовал контроль. "Знаешь что? Поскольку обсуждение твоих проблем, похоже, не работает так, как ожидалось, я собираюсь попробовать кое-что другое", - спокойно сказал он. "Я собираюсь показать вам, что значит для меня стая и как вы все в нее вписываетесь". "И как, скажи на милость, ты собираешься это сделать?" - скептически спросил Питер. "Все, возьмите за руки человека рядом с вами", - сказал Скотт в ответ. "Сблизиться, держась за руки, правда?" Спросил Питер, глядя на него с плохо скрываемой жалостью. "Отнеситесь к этому со всей серьезностью, пожалуйста", - сказал Скотт твердо, безжалостно, и, наконец, они подчинились. Как только они встали в круг, держа друг друга за руки, Скотт закрыл глаза и позволил своим узам с ними зажечься, наполниться любовью и признанием. Сначала его мама, усердно работающая, чтобы обеспечить его в одиночку после того, как его отец бросил их, пытаясь дать ему детство, которого он заслуживал, пренебрегая при этом своими собственными мечтами и потребностями. Быть рядом с ним, как бы тяжело это ни стало со временем. И, наконец, принять его без колебаний, не важно, что теперь он оборотень, совершенно другого вида. Несмотря на все это, он любил ее любовью, наполненной благодарностью, которую он никогда не мог выразить словами, поскольку она была его основой, на которой он построил свою жизнь. Она пустила ему корни, которые были похоронены глубоко в самой его душе, и не важно, куда приведет его жизнь, он знал, что никогда не забудет, откуда он пришел. Тогда, Айзек. Застенчивый, неуверенный, иногда саркастичный мальчик, у которого было сердце льва, хотя он еще не знал этого о себе. Но Скотт знал цену Айзеку, его несгибаемой силе, бессмертной преданности и любящему сердцу, которые были ему так дороги, что он с радостью рискнул бы собственной жизнью, только чтобы спасти его от любого вреда. Вот почему Скотт любил его с нежностью, которая не знала границ, любовью чистой и искренней, рожденной не из влечения или похоти, поскольку они пришли позже и не изменили того, что он уже чувствовал. Айзек был дорог ему, и он всегда будет дорожить временем, проведенным с ним, поэтому он пообещал себе любить мальчика столько, сколько ему будет позволено, и в конце концов отпустить его, если Айзек когда-нибудь захочет двигаться дальше. И Скотт с радостью отпустил бы его, если бы только увидел, как Айзек полностью раскрывает свой мужской потенциал. И, наконец, Питер. Это была самая тяжелая любовь в его жизни, пока. Его чувства к Питеру имели источник в глубоком понимании тьмы внутри человека, всех уродливых, жалких, отвратительных мыслей и поступков, которые этот человек когда-либо совершал или развлекался, совершая. Эта любовь родилась из неподдельного благоговения и уважения к тому, как много пережил этот человек, как глубоко он был сломлен только для того, чтобы выйти победителем. Его любовь к Питеру была любовью товарища по оружию, когда он знал свои сильные и слабости и принимал их все. Это было осознание того, что иногда Питера нужно спасать от самого себя, и Скотт был готов стать тем, кто сделает это. Эта любовь была твердой как сталь и купалась в крови, но в то же время это означало принять тьму друг друга, чтобы проявить свой внутренний свет, потому что один не мог существовать без другого. Скотт позволил себе почувствовать все это и зажег свою душу, как факел, маяк, позволяющий им узнать и понять себя и друг друга. Они были его стаей. Здесь не было места мелким ссорам или недоверию, потому что он нуждался в них, во всех них, рядом с ним. А затем он отпустил их руки и снова открыл глаза. Неудивительно, что его мама и Айзек открыто плакали, тронутые до глубины души чувствами, которые они смогли ощутить через него. Однако Питер, как только его руки были освобождены, встал и быстрыми шагами вышел из дома, хлопнув входной дверью за собой. Скотт был разорван, ему нужно было утешать трех человек, и на мгновение он не мог заставить себя сделать выбор. "Иди за ним", - сказал Айзек хриплым голосом. "С нами все будет в порядке, но он сейчас в плохом положении. Помоги ему". Скотт поцеловал Айзека с глубокой благодарностью, прошептав сердечное "Спасибо". Он быстро обнял свою маму, затем пошел за Питером, легко следуя по его следу. Полная луна уже ярко светила в ночном небе, и Скотт позволил своим чувствам привести его к товарищу по стае. *** Питер бежал так, как будто за ним гнались как на Дикой охоте. Его разум был оцепенел, и он позволил себе действовать, руководствуясь чистым инстинктом, который говорил ему убегать, спасаться, иначе ему снова будет больно. Он не знал, как долго бежал и как далеко ушел. Спустя, как ему показалось, вечность, он замедлился и огляделся. Он был один в маленьком парке, тускло освещенном городскими огнями, и устало сел на одну из скамеек, затем спрятал голову в руках. То, что Скотт показал ему, было довольно горько-сладкой картиной. Он увидел сердца Мелиссы и Айзека, отраженные в чувствах Скотта к ним, и все они были прекрасны, чисты, светлы. Именно Питер был измученным и сломленным, а также убийцей. Он был подобен болезни, и ему приходилось быть осторожным и ни к кому не приближаться, чтобы не заразить их. Но он ничего не мог с собой поделать и почувствовал крошечную робкую надежду. Скотт знал, кто он, что он сделал, и, казалось, был готов принять его, несмотря ни на что. Раньше такого никогда не случалось. Людям всегда больше нравилось его общество, если он притворялся кем-то меньшим, чем он сам. Менее манипулирующий и контролирующий, его слова менее резкие, поступки менее дикие. Но иногда ему просто хотелось быть всем этим и наслаждаться этим. Мог ли Скотт действительно принять это, задавался он вопросом. Или Альфа-подросток тоже хотел иметь рядом слабую, смягченную версию Питера, а не зверя внутри? Как по команде, он услышал приближающиеся шаги и увидел Скотта, направляющегося в его сторону. На мгновение Питера посетила мысль о том, чтобы снова убежать, но потом он понял, что это бесполезно. От альфа-оборотня просто невозможно было убежать, когда он выходил на след. Подросток сел рядом с ним, долгое время не говоря ни слова, просто глядя вперед, на заброшенный парк. Наконец молчание нарушил Питер. "Я не принадлежу к твоей стае", - настаивал он, ему ни капельки не понравилось, как раздражительно и незрело это прозвучало. "Я знаю", - легко согласился Скотт. "Сначала тебе нужно это почувствовать, а ты еще не там". "Почему ты продолжаешь настаивать, что это только временно и что ты, наконец, заставишь меня присоединиться к твоей веселой группе неудачников?" он насмехался. "Потому что я не могу придумать причину, с какой стати мне вообще этого хотеть". "И я думаю, что ты уже боишься, но ты борешься со своим собственным желанием, и это заставляет тебя набрасываться", - сказал Скотт, наконец взглянув на него. "Я знаю тебя, Питер Хейл, возможно, даже лучше, чем ты сам себя знаешь". "Ты ничего не знаешь обо мне и о том, через что я прошел", - прорычал Питер, инстинктивно выпустив когти из пальцев. Скотт продолжал смотреть на него, не впечатленный. "Я знаю достаточно. Даже твою безумную идею об убийстве всех сверхъестественных существ в Бикон-Хиллз. Бассейн смерти, правда, Питер? О чем ты думал?" Питер побледнел, услышав это. "Как? Как ты мог узнать об этом? Ты снова покопался в моих мыслях без моего ведома?" он обвинил, чувствуя себя обиженным и преданным. "Мне не нужно было. У меня есть свои способы узнавать вещи, но это ни к чему". Питер страстно желал, чтобы это спокойное, приводящее в бешенство выражение исчезло с лица мальчика. Удовольствия от этого могло быть даже достаточно, чтобы он рискнул напасть на Альфу, и плевать на последствия. "Я знаю, о чем ты сейчас думаешь. Брось, Питер, это на тебя не похоже - так долго подавлять свои насильственные побуждения. Попробуй, - подбодрил его мальчик с нежной улыбкой, которая стала последней каплей. Питер бросился на него, его когти были готовы нанести удар, но Скотт быстро встал и уклонился от его атаки. Питер снова нанес удар, но только для того, чтобы увидеть, как мальчик почти обвился вокруг его руки, двигаясь позади него. Пару минут Питер пытался напасть на подростка, который почти без усилий уклонялся от ударов. Это приводило в бешенство, бить Скотта было все равно что пытаться поймать воду или ухватиться за сам воздух. “Перестань избегать меня и борись со мной!” Питер закричал. “Я сражаюсь с тобой”, - говорит Скотт с тем же невозмутимым спокойствием. “Я просто показываю тебе уклончивый характер моего стиля боя, которому меня научил мой предыдущий наставник. Значит, ты хочешь, чтобы я был более агрессивным?” “Да!” - почти по-звериному прорычал Питер. Быстрый, как молния, Скотт осыпал его стремительными движениями, которые у Питера не было ни единого шанса заблокировать, а затем нанес последний мощный удар прямо ему под ребра, отчего Питер отшатнулся и упал на колени. Схватившись за торс, Питер с трудом дышал, каждый вдох заставлял его грудь вспыхивать от боли. Он не знал, что чувствовать. Он только что был побежден, полностью и без малейших сомнений, молодым оборотнем, но почему-то он больше не чувствовал злости или разочарования, только ушибы и смертельную усталость. Он больше не хотел драться, ни физически, ни словесно. Скотт опустился на колени рядом с ним, и Питер напрягся. “Я думаю, ты только что сломал мне ребра”, - с трудом произнес он. “И ты Альфа, они быстро не заживут”. “Дай-ка я посмотрю”, - пробормотал мальчик и расстегнул рубашку Питера, обнажив обнаженную кожу под ней. Затем Скотт положил руку ему на грудь, и Питер почувствовал сильное тепло, разливающееся по всему его телу. Мальчик не просто унимал свою боль, понял он, поскольку не видел черных линий, пересекающих руку Скотта. Нет, это было что-то другое. “Силы Альфы - любопытная штука, ты знаешь”, - размышлял Скотт, все еще посылая волны тепла в грудь Питера. “Ты когда-нибудь задумывался, почему раны, нанесенные Альфой, заживают гораздо дольше? Все зависит от силы воли, от намерения, стоящего за ударом. Вот почему раны, нанесенные Альфой, могут заживать именно с той скоростью, с какой он или она этого желает... В конце концов, было бы не очень удобно, если бы Альфа случайно повредил своих Бет во время тренировки, и они бы медленно заживали. Скотт убрал руку, затем сказал: “Теперь попробуй дышать ”. Питер осторожно вздохнул, ожидая, что снова почувствует укол боли, но ничего не почувствовал. “Это ... невероятно”, - сказал он, пораженный. “Как ты узнал, что это вообще возможно?” “Я настоящий Альфа, и притом сильный. Я не думаю, что когда-либо раньше был такой Альфа, как я, и говорю тебе это не для того, чтобы похвастаться. Эта сила и знания, которыми я обладаю, не даются даром, ты же знаешь. ” Скотт встал и раскрыл ладонь. Старший оборотень взял ее и позволил поднять себя на ноги. “За все есть цена”, - согласился Питер, затем тихо признался: “Мне больше не хочется драться”. “Хорошо”, - улыбнулся ему мальчик. “Я вообще никогда не хотел с тобой драться".