Брат против брата (Brother Against Brother)

      Лея остановилась у двери в комнату Пиетта, отчаянно борясь с собой. Но у нее больше никого не было…               Она взглянула на Скрэпса, стоящего на страже: — Вы можете сделать передышку, лейтенант. Я свяжусь, когда закончу.               Он отдал честь, все еще не избавившись от привычки. Это было очень мило.               — Да, мэм, — он заколебался. — Эмм… ваше высочество? Доктор Бракстен что-то говорил о госпитальном корабле? Неужели мы?..               Юноша явно был очень привязан к их пленнику. Последние четыре дня, пока Пиетт боролся со своей болезнью, Скрэпс был как ценным помощником Бракстену в уходе за капитаном, так и добрым голосом для Пиетта.               Лея задавалась вопросом, что сделал низкорослый имперец, чтобы Скрэпс так привязался, но Вирс заверил ее, что дело было просто в личности его друга.               — Он — хороший человек, принцесса. Людей тянет к нему. Не всех, согласен, — и тут его лицо потемнело при воспоминании, — но те, у кого хватает ума и сердца распознать, какой он офицер — человек, — склонны с радостью за ним следовать.               Она вздохнула и уперла руки в бедра: — И... вы не думаете, что он заставляет Скрэпса рассказывать ему слишком многое?               Вирс бросил на нее ВЗГЛЯД: — Что именно парень ему бы открыл? Вы знаете, что можете доверять ему в том, что он не будет обсуждать корабль, расписание дежурств или наши передвижения. И вы знаете, что я разговариваю с Пиеттом. В основном, я слышал, что они обнаружили общий интерес в парусном кораблевождении, и что Скрэпс откопал свою старую коллекцию документальных фильмов о парусных кораблях, чтобы показать Фирмусу.               Она не смогла сдержать улыбку, и генерал улыбнулся в ответ.               — И только. Учитывая, что Пиетт даже не в состоянии читать, это было очень любезно. Я не думаю, что вам на этот счет нужно беспокоиться. И... мы оба знаем, что Скрэпс сейчас чувствует себя довольно уязвимым. Я точно знаю, что Фирмус несколько раз заставлял себя бодрствовать, чтобы ребенок мог поболтать о своем любимом корабле и попросить кого-нибудь его выслушать.               Семья Скрэпса отреклась от него за то, что два года назад он присоединился к Восстанию. Лее снова стало грустно из-за того, как эта война разлучала семьи.              — Если придется, лейтенант, — сказала она. — Мы не желаем держать его присутствие в секрете ценой его жизни.               Молодой человек нахмурился: — Да, мэм. Если... ээ... если нам придется это сделать, я вызываюсь отправиться с ним. Полагаю, ему все еще понадобится охрана.               Лея похлопала его по руке: — Шаг за шагом, мистер Скрэпс, — ответила она и вошла в каюту капитана.               Он спал.               Карковы преисподние. Она отчаянно нуждалась в совете, и, поскольку Вирс покинул корабль, Пиетт был единственным, с кем можно было поговорить о ее уникальной ситуации. Лея сжала дрожащие руки, ненавидя свою эмоциональную реакцию и, в то же время, признавая, что ей давно пора было сдаться.               Нет. Долг. Всегда долг превыше всего. Перед Альянсом. Перед своими людьми. Даже если прямо сейчас они не были здесь с ней...               Скрепя сердце, Лея дотронулась до руки Пиетта и легонько ее потрясла.               Тот медленно очнулся, растерянно моргая, прежде чем его глаза прояснились, и он понял, на кого смотрит.               — Принцесса, — прохрипел он. Она села в кресло рядом с ним и дала ему воды. В данный момент Бракстен уложил его спать в наклонном положении, чтобы сделать все возможное для помощи его легким. Пиетт пил, и ей не нравилось, что каждое движение казалось рутиной. Доктор чувствовал, что в ближайшие два дня придет время принять решение о том, где лечить капитана.               — Я прошу прощения, что вас разбудила, — сказала ему Лея, забирая стакан обратно. — Уверяю вас, я бы не стала, если бы... если бы в этом не было необходимости. Но вы — единственный, с кем я могу поговорить, поскольку генерал в данный момент находится вне корабля...               Эти усталые глаза слегка сузились, и он открыл рот, как будто хотел что-то сказать, затем снова его закрыл. Но даже за то короткое время, что Лея знала этого имперца, она почти уверилась, что знает, о чем он хотел спросить.               — Да, кампания. Я буду рада сообщить вам о его статусе, когда что-нибудь узнаю.               На его лице промелькнула благодарность: — Что... я могу для вас сделать, принцесса? — тихо спросил он.               Она шумно выдохнула. Мон бы не одобрила то, что она собиралась сделать, поделившись этим с имперским пленником. Да еще и капитаном Вейдера. Но в данный момент она не видела другого выхода. И генерал ему доверял…               — Мне нужен совет, — начала она, все еще чувствуя себя неловко, когда разговаривала с офицером, которого допрашивала лично. Но ей нужно было разобраться с этой проблемой. — И я не имею права просить вас об этом. Пожалуйста, знайте, что вы не обязаны отвечать...               Она не отрывала взгляда от его лица, потому что не была трусихой.               — Я... признаюсь, теперь мне любопытно, — ответил он после паузы. — Что могло привести вас к вашему заключенному за советом?               В его тоне не было снисходительности. Он нравился Лее. На самом деле, так было с самого начала. И дело было в том, что… ну, дело в том, что у нее всегда было чутье на людей. Бейл тоже это заметил. Ее первые впечатления редко бывали ошибочными. Ее «компас характера», как говорил отец.               — Генерал Вирс вам доверяет, — ответила она, вместо того чтобы попытаться объяснить свои чувства. — Я доверяю ему. Но я... я чувствую, что не имею права после того, что я сделала... — она замолчала, отчаянно надеясь, что он не согласится и не отправит ее прочь.               — Это в прошлом, — твердо сказал мужчина, его карие глаза были убедительными на слишком бледном лице. — И вы изо всех сил стараетесь проявить ко мне доброту. — Он взглянул на синее покрывало, прикрывавшее его. — Если я могу вам помочь, я это сделаю.               Она почувствовала прилив облегчения от того, что не была одинока в том, с чем имела дело.               — Спасибо, — сказала она, сложив руки на коленях. — Я действительно сожалею, что побеспокоила вас, но...               Держи себя в руках, Лея.               — Я получила сообщение, — начала она, и в ней снова пробудилось мучительное, противоречивое чувство надежды. Она часто чувствовала, что ее внутренности, должно быть, уже разорваны на куски из-за всего того эмоционального подавления, которым она занималась последние три года. — От Люка.               Брови Пиетта поползли вверх: — Коммандера Скайуокера? Это... хорошо... разве нет?               Она стиснула зубы и встретила его пристальный взгляд: — Я... не уверена. Видите ли, передача пришла с «Палача».               Очень долгое молчание.               — Понятно, — пробормотал имперец. — Вы... боитесь, что его принуждают?               — Или... контролируют, — ответила Лея. — Я... может ли лорд Вейдер это сделать? Просто… контролировать разум людей?               Он казался таким похожим на ее Люка. Искренним. Страстным. Прямым. Но то, что он сказал…               Капитан на мгновение задумался, и Лея заметила, что его волосы были влажными от пота и поэтому слегка вились. Возможно, он оценил бы стрижку. Ведж неплохо владел машинкой для стрижки …               Она действительно была напряжена, если размышляла о таких вещах.               — Я видел, как лорд Вейдер делал много... необъяснимых вещей, — ответил он, наконец. — Но... я не знаю. Возможно, я полагаю.               — Он может вторгаться в разум, — сказала Лея с ужасающей уверенностью. — Я это знаю. Что помешает ему его контролировать?               На его лице промелькнуло сильное сочувствие. — Да, — тихо ответил он, — я тоже это знаю.               Верно. Да. У него, бедняги, тоже был подобный опыт.               — Мне очень жаль, — сказали они одновременно, и губы Пиетта слегка изогнулись.               — Мой опыт был... неприятным, ваше высочество. Я сомневаюсь, что это было то, от чего вы пострадали.               Она отвела взгляд от этих добрых глаз, не готовая обсуждать свой допрос с имперцем, будь он хорошим человеком или нет.               — Во всяком случае, Люк однажды сказал что-то о том, как генерал Кеноби проделал какой-то трюк с разумом, чтобы заставить людей делать то, что он хотел. Я бы предположила, что лорд Вейдер обладает, по меньшей мере, подобным уровнем силы.               — Ммм, — кивнул Пиетт.               — Но... дело также в том, что Люк мне сказал, — продолжила Лея, взяв себя в руки для действительно трудной части. — И... и именно поэтому я здесь с вами. Потому что, если бы Мон или кто-либо другой из высшего командования это узнал, я боюсь того, что они подумали бы. О Люке.               — Принцесса, — сказал капитан, прерывая ее голосом, хриплым от сильного кашля, — у вас есть передача?               Она кивнула, благодарная за то, что он перешел к делу.               — Тогда, очевидно, вы пришли… желая мне показать. Возможно, так было бы лучше всего.               Поэтому она вытащила маленький голопроектор и коснулась кнопки, держа его в руке.               Появилось изображение Люка, который явно сидел за терминалом, смутные очертания обзорного экрана виднелись у него за спиной. На лице Пиетта появилось выражение узнавания, когда Люк заговорил.               — Лея. Я понимаю, что для всех нас это было ужасное время. Мне так жаль, что я не смог связаться с тобой раньше, дабы сообщить, что жив. Могу только представить, через что ты прошла... с Хэном, а потом не знала обо мне и… Мне очень жаль. Жаль, что прямо сейчас я не могу тебя обнять.               Она почувствовала, как слезы снова защипали ей глаза, но она не должна была сломаться. Не перед капитаном Вейдера и не тогда, когда ей нужно было принять несколько важных решений.               — Послушай, у нас не так много времени... И я должен сообщить тебе много информации. Мне так жаль. Лея, Вейдер собирается меня отпустить.               Пиетт издал испуганный звук и закашлялся. И продолжил кашлять. Лея остановила изображение и ждала, наблюдая, как капитан у нее на глазах практически разваливается на части. Ей очень хотелось ему помочь, но все, что она могла сделать, это положить руку ему на плечо.               Любопытно, что это, казалось, помогло Пиетту взять себя в руки, поскольку, едва она к нему прикоснулась, как он сразу же сделал вдох. Поэтому она держала свою руку там, пока он лежал неподвижно, пытаясь вернуть дыхание к управляемому ритму. Мониторы сменили оранжевый цвет на желтый, когда он повернул к ней голову и сделал рукой движение «продолжайте», слишком измученный, чтобы говорить.               Она коснулась голопроектора, и Люк продолжил.               — Я понимаю, в это трудно поверить, но… у него есть причины. Главной из них является...               Голографический Люк сделал паузу, хмуро глядя на стол, прежде чем снова поднять глаза: — Нет простого способа это сказать. Лея, я — его сын.               Дыхание Пиетта снова участилось, его глаза расширились.               Он не знал.               — Здешний доктор сделал анализ крови, чтобы меня убедить, но… Я уже знал. Сила сказала мне об этом. Вейдер не хочет, чтобы я подвергался опасности со стороны императора. Так что мы организуем «побег», когда я буду в состоянии. Мне э-э... нужно еще немного прийти в себя. Я обещаю, что со мной все в порядке. Лея, если ты сможешь подтвердить, что получила мое послание, то можешь отправить ответное сообщение с этим кодом в течение следующих 48 часов.               Эти голубые глаза были такими умоляющими, и у нее защемило сердце.               — Пожалуйста, Лея. Я... Ты — моя единственная надежда на то, что кто-то мне поверит.               Передача закончилась.               Ее собственные слова эхом вернулись к ней: «Оби-Ван Кеноби, вы — моя единственная надежда».               Именно это больше всего на свете заставляло ее цепляться за веру в то, что это было реально — это Люк, а не манипулировавший им Вейдер.               Она встретилась с капитаном взглядом. — Это действительно с «Палача»? — спросила она. — Я знаю, что это немного, но...               — Да, — пробормотал Пиетт, обмякнув на подушке, лихорадка сжигала его у нее на глазах. Но его челюсть была решительно сжата, и что-то в его лице сказало девушке, что он был так же увлечен этим, как и она.               — А... его заявление? О том, что лорд Вейдер является... его отцом? — это она почти прошептала.               — Я... не знал, принцесса, — сказал ей имперец, прежде чем снова сделать паузу, чтобы перевести дыхание. — Но это бы... многое объяснило.               — Что вы имеете в виду? — спросила она, потянувшись за полотенцем на прикроватном столике и промокая пот, собирающийся на его висках.               — Спасибо. Я имею в виду... нам приказали... под страхом смерти... захватить коммандера живым и невредимым. Лорд Вейдер часто это повторял. Искал его лично... часто. Так что... я был бы склонен... поверить этому утверждению.               Она не была уверена, как к этому относиться. Ее дорогой Люк. Сын того... демонического монстра, который преследовал ее в ночных кошмарах…               Капитан наблюдал за тем, как она боролась, с жалостью на лице. Она не могла этого допустить — не прямо сейчас.               — Он не может быть, — настаивала она, вставая и расхаживая по комнате. — Люк — полная противоположность Вейдеру: свет против его тьмы, доброта против его ярости, самопожертвование против его геноцида!..               — Вы верите… что все мы наследуем… недостатки наших родителей? — тихо спросил Пиетт.               Она остановилась и уставилась на него.               — Нет. Нет, мы можем выбирать… Я просто... Вейдер — это особый вид ужасного...               Офицер вздохнул, и она снова почувствовала себя виноватой. Он выглядел таким измученным.               — Принцесса. Я не могу утверждать, что лорд Вейдер... хороший. И все же… Я видел, как он делает хорошие вещи.               Она сузила глаза и сердито открыла рот, но он поднял руку.               — Пожалуйста. У меня... не так много... воздуха... или сил. Он командует… с фронта. Он спасал... людей на поле боя. Ему это... не было необходимо. Он освободил... лично меня. Я один из... немногих, кто знает... что он лично финансировал... освобождение... целой... партии рабов... от хаттов.               — Ничто из этого не перевешивает того зла, которое он совершил, — ответила Лея, стараясь не повышать на капитана голос. Тот не был в этом виноват.               Пиетт кивнул: — Я знаю. Но... дело в том, что... люди редко бывают... чисто темными или чисто... светлыми.               Это перекликалось с тем, что Бейл однажды ей сказал после очень трудной сессии Сената.               — Как они могут быть такими БЕСЧУВСТВЕННЫМИ? — кипела Лея от злости. — Как будто все за пределами Ядра ничего не стоят?               И приемный отец с нежностью посмотрел на нее: — Потому что многие действительно в это верят. Из-за «науки».               — Злобные ублюдки, — тихо прорычала Лея, когда они шагали по огромному коридору за пределами галереи Сената.               — Некоторые — да, — согласился Бейл, обнимая ее за плечи. — Но другие слабы или невежественны. Существует очень широкий спектр между самым черным злом и звездообразной чистотой. И большинство людей оказываются посередине, очень похоже на туманность Клибличар.               — Тогда им нужно стать НЕ-невежественными и набраться смелости! — настаивала Лея со всей своей семнадцатилетней страстью.               Бейл улыбнулся: — Ну что ж. Это то, что мы пытаемся поощрять, не так ли? И у нас есть ты — самый крепкий характер, который я когда-либо видел.              Лея закрыла глаза от боли при воспоминании, особенно в свете того, что произошло из-за ее «характера»...               Ее грудь болела от попыток сдержать свое горе, горло горело…               — Принцесса? — Пиетт снова закашлялся, и она открыла глаза, чтобы увидеть, как их пленник с беспокойством смотрит на нее.               — Это... — она прочистила горло и попыталась снова. — Вы напомнили мне о том, что сказал отец... Просто... Человек, которого вы защищаете, удерживал меня на месте, пока они взрывали мой мир. В буквальном смысле. Всеми возможными способами.               Теперь она дрожала — что, крифф, с ней было не так?               — Ваше высочество... Простите меня, если это слишком прямолинейно, но... У вас было время погоревать?               Она снова опустилась на стул рядом с ним и задумалась, у кого из них двоих сейчас легкие болят сильнее.               — Не было времени, — прошептала она, отчаянно желая, чтобы ее обняли руки Хэна. Люка. Бейла. Брехи…               — Моя дорогая, вам нужно… — он остановился, когда ее глаза встретились с его, слезы дрожали на грани потока.               — Я... меня никто не звал... после того, как Бейл...               Он прикусил верхнюю губу, но выдержал ее взгляд: — Мои извинения, принцесса, это вырвалось...               — Нет. Вы добры и... я...               — Вы несете бремя целой галактики, принцесса, — мягко сказал он ей. — Я узнаю эти признаки. Здесь только я. Уверяю вас, моя конфиденциальность в вашем распоряжении. — И он протянул ей руку.               Лея опустилась на колени, и плотина рухнула. Она сильно рыдала у него на плече — все ужасные страдания от Альдераана, Хота, Беспина и всех других потерь изливались из нее яростным штормом.               Она смутно осознавала, как его рука приглаживает волосы у нее на затылке, и, когда выдохлась, поняла, что он бормочет что-то мягкое и утешительное. Она чувствовала жар его тела сквозь тонкую медицинскую рубашку и упрекнула себя за то, что не была более внимательной.               Она вытерла лицо и отстранилась.               Последовало мгновение, пока они смотрели друг на друга, и она могла видеть глубоко затаенное горе в его открытом выражении лица.               Этот человек так же хорошо знал потерю, как и она. Лея не могла объяснить, откуда ей это было известно, — она просто знала. И ее только что утешал капитан Вейдера. Сила определенно знала, как с ней шутить.               — Спасибо, — сказала она.               — Думаю, вам нужно было это сделать, моя д… ваше высочество.               Лея кивнула, проводя пальцами по щекам, затем похлопала по одеялу, прикрывающему его грудь: — Да. И... — Она сделала паузу. — Мне нравится «моя дорогая». Теперь меня так больше никто не называет...               Уголок его губ изогнулся, и девушка была обеспокоена тем, насколько измотанным он выглядел.               — Я должна вас оставить. Но… Я собираюсь ответить Люку. Чтобы я смогла поговорить с лордом Вейдером.               — Да... — согласился он, замолчав, а затем его глаза закрылись. Взгляд Леи метнулся к мониторам. Температура сильно подскочила, и она выбежала за дверь, чтобы позвать Бракстена.               Он посмотрел на монитор, а затем провел сканером по Пиетту, прежде чем встретиться с ее встревоженными глазами.               — Время для битвы, принцесса. Если мы не сможем взять эту лихорадку под контроль, мы должны доставить его на госпитальный корабль.               Она выдохнула и закатала рукава: — Скажите мне, что делать.              ********              Вирс изо всех сил старался поторопиться, не подавая виду, что чем-то встревожен. Когда он вернулся на «Победу», на его датападе немедленно замигало сообщение от Бракстена, говорящее, что он должен явиться в лазарет для проверки.               Он в этом не нуждался. И даже если бы это было так, за медицинскими осмотрами Вирса и его людей обычно наблюдал не Бракстен. Это было из-за Пиетта.               И от этого у него похолодело внутри.               Пожалуйста, пусть с ним все будет в порядке. Макс не был уверен, что его больше беспокоило — болезнь друга или возможность того, что Мадин узнает, что тот был заключенным.               Наконец, он вошел — усталость от своей кампании была забыта, когда он направился прямиком в комнату, которую занимал Пиетт. Кливиан стоял там и кивнул ему, когда он набрал код для входа…               …только для того, чтобы остановиться прямо внутри, дверь задела его китель, с шипением закрываясь. Принцесса спала в кресле рядом с кроватью, положив одну руку на живот, а другую на руку его друга.               Друга, который тоже мирно спал под мониторами, демонстрировавшими зеленые огни нормы. Бракстен повернулся с другой стороны от Пиетта и приложил палец к губам, закончив что-то делать с одной из капельниц. Он тщательно укутал одеялами грудь капитана, и Вирс смутно задался вопросом, откуда взялось синее.               Бракстен подошел к нему и, скрестив руки на груди, посмотрел на принцессу и своего пациента.               — Лихорадка спала прошлой ночью, — прошептал он. — Ее высочество оказала мне в этом неоценимую помощь. По какой-то причине, когда она была здесь, ему становилось легче. Теперь мы можем сосредоточиться на восстановлении его сил.               Вирс почувствовал мощную волну облегчения.               — Спасибо, доктор, — тихо ответил он. — Мне нужно заняться делами, но я вернусь. Напишите мне, если он до этого проснется.               Ему также было весьма любопытно взглянуть на принцессу, когда он изучал эту маленькую руку, собственнически лежащую на предплечье капитана. Она была беззаветно предана и защищала всех, кто находился под ее командованием. Но она не могла быть найдена у постели такого человека, как этот. И генерал был хорошо осведомлен о ее чувствах к имперцам в целом.               Значит, что-то произошло, Вирс был почти уверен, но приходилось подождать, пока он не закончит доклад о миссии и свои отчеты, прежде чем спрашивать.               Его друг все еще спал, когда несколько часов спустя он вернулся, хотя принцесса исчезла. Скрэпс дежурил в комнате и с широкой улыбкой поднял глаза, когда вошел генерал.               — Сэр! — тихо воскликнул он, вставая и отдавая честь. — Так приятно снова вас видеть. Генерал, вы слышали? Капитан идет на поправку...               Лейтенант был слишком молод, чтобы успешно скрывать свою привязанность к Пиетту. Друг явно его покорил, просто оставаясь самим собой, и этот отверженный мальчик, жаждущий привязанности, был рад, что их имперский пленник идет на поправку.               Хотя Макс и не думал, что Пиетт попытается манипулировать ребенком, за этим все равно стоило бы понаблюдать. Когда капитан выздоровеет, у него будет больше возможностей для побега.               — Я слышал, Скрэпс. Действительно, очень хорошие новости. Спасибо, теперь я могу вас подменить, — он улыбнулся младшему офицеру, который бросил счастливый взгляд на Пиетта, прежде чем снова отдать честь и широкими шагами выйти из комнаты.               — Фирмус... — Вирс тихо вздохнул, устраиваясь на том месте, где только что был Скрэпс. — Теперь все будет гораздо сложнее.               Пиетт очнулся час спустя. Он был слишком худым, впадины на его щеках были слишком заметными, а темные круги под глазами слишком темными, но этот карий взгляд был ясным и спокойным, и Вирс попытался вспомнить, когда в последний раз он видел капитана таким расслабленным.               — Любишь доводить дело до крайности, а? — спросил он, приподнимая бровь в сторону своего друга и небрежно возвращая внимание к своему датападу.               Но боковым зрением он мог видеть широкую улыбку Фирмуса.               — Очевидно. Значит, вернулся целым и невредимым?               Вирс откинулся назад, и они вдвоем просто перевели дыхание.               — И что теперь? — спросил Пиетт через некоторое время.               Большой вопрос.               — Ты поправляешься. И пытаешься не быть идиотом, делая это...               Пиетт слабо улыбнулся и покачал головой: — У тебя... уже было время поговорить с принцессой?               Это был странный вопрос.               — Нет, — ответил Макс, нахмурившись. — Что случилось, Фирмус?               Эти выразительные глаза пристально посмотрели в ответ: — Я думаю, это она должна тебе сказать. Но... крайне важно, чтобы мы нашли способ меня отпустить, Макс.               Опять это. И его друг настаивал каждой частичкой своего командного голоса. Если бы он был более неопытным или более слабой личностью, Вирс почти мог бы поколебаться.               — Мне трудно представить, что я узнаю что-нибудь, что убедило бы меня в этом, друг мой.               Пиетт сжал губы, а его пальцы играли с синим одеялом. — Ну, что ж. Поговори с принцессой. Я буду здесь. Очевидно.               Генералу было очень любопытно. Но он подождал, пока Фирмус снова уснет, прежде чем встать, чтобы отправиться искать ее высочество.