Коврик в Чертогах, аксиома и неделя чистки

Прошло уже четыре месяца с того дня, как Мэри умерла. Джон как-то особо не заострял на этом внимание, ведь острая колющая боль в груди, вызывавшая кошмары и истерики, сменилась тупым, ноющим бездействием. Он теперь мог, проснувшись ночью от нестерпимого желания пить, подолгу смотреть в стену, обняв подушку и вызывая в памяти образ Мэри. Хотя, он до сих пор не понимал, как он мог любить её даже сейчас, когда вся правда раскрылась. Спустя несколько недель после её смерти Джон наткнулся на её любимую книгу: "Убить пересмешника". Сглотнув подступающий к горлу предательский комок, он поспешил взять книгу в руки, нежно огладив переплёт и раскрыв её на первой странице. "Незадолго до того, как моему брату Джиму исполнилось тринадцать, у него был сломан локоть..." Джон не понимал влечения жены к этой книге, ведь ему самому имя Джим сразу било по инстинкту самосохранения фамилией Мориарти. Тем не менее, он не порицал интересы своей супруги, считая, что это по-детски наивно. Теперь имя Джим и неизбежно следовавшая за этим проклятым именем фамилия Мориарти привела его к Шерлоку. Но Джон тут же с яростью отверг такие мысли, захлопнув книгу и поставив её на место. Однако, он, скорее всего, не до конца задвинул книгу на полку, поскольку в следующую секунду она сорвалась со своего места и полетела на пол. Джон поднял книгу и выпавший из неё конверт. До боли знакомый почерк на обратной стороне нежно гласил: "Моему бесконечно любимому и вечно страдающему Джону". Джон закусил губу и, разорвав конверт, достал письмо. Эти строки он может рассказать наизусть прямо сейчас. "Дорогой Джон, Я знаю, как тяжело тебе в эти дни. Я очень хочу, чтобы ты пережил это, ведь страдания, выпавшие на твою скромную солдатскую долю, ещё не закончены. Мне очень трудно писать это, но, я считаю, лучше сразу перейти к сути. Рози - не твоя дочь. Мне следовало сказать тебе об этом с самого начала. Мой интерес к тебе был вызван увлечением на почве ссоры с моим любовником. Но я не ожидала, что наши отношения продлятся так долго, а отказать тебе в помолвке не смогла. Я продолжила встречаться с Райаном. Прошу, пойми меня и постарайся простить. Я думаю, тебе лучше отдать Рози ему. Я оставила адрес на другой стороне письма. И настоятельно тебе рекомендую: вернись к Шерлоку. Он единственный, кто может помочь тебе сейчас. С любовью, Твоя Мэри" Первый порыв Джона был подскочить, поехать к миссис Хадсон и убить Рози. Но потом он остановил себя. В самом деле, незачем ему было убивать это маленькое порождение непонимания. И, в конце концов, виноват-то был он сам. Он мог бы и догадаться о симпатии Мэри к кому-то другому. Только сейчас Джон действительно сопоставил её частые отлучки к докторам по поводу беременности, желание погулять отдельно от него, факт того, что он никогда не мог найти её телефон... Джон очень хотел, чтобы Мэри была счастлива рядом с ним, но, оказалось, что на самом деле ей просто было комфортно с мужем, который ни в чём её не подозревал и никогда даже не сомневался в её верности, несмотря на то, что знал, что она - убийца... Теперь Джону лишь хотелось, чтобы Рози получила всё, что может ей дать её настоящий отец. Поэтому окончательным, обдуманным его решением, сформировавшимся лишь через неделю, было забрать девочку от миссис Хадсон и подкинуть под дверь дома этого Райана с объясняющей ему всё запиской, что он и сделал через пару дней. Следующий месяц Джон провёл в компании потолка и кровати, размышляя о последнем совете Мэри. Вернуться к Шерлоку... В принципе, Мэри была права. Он постепенно тонул в своём поглощающем все остальные мысли горе, как это и было в его приезд в Лондон несколько лет назад. Тогда Шерлок буквально за волосы выдернул его из этого водоворота, поставив на ноги и не дав даже времени одуматься и поблагодарить. Сейчас же он может окунуться в его бесконечный океан скорби, доплыть до него, почти сдавшегося, через огромные волны сомнений, протянуть руку и поплыть обратно, к берегу, проходя тот же путь колебаний, недоверия и отстранённости. А дальше они бы выбрались на тёплый, шершавый песок, долго лежали бы рядом, пытаясь принять своё чудесное спасение, а потом, возможно, Джон бы повернулся к Шерлоку, притянул его к себе, запустил ладонь в тёмные кудри и поцеловал... Джон не понимал, откуда у него возникали такие мысли. Иногда он часами лежал в постели и думал о необычной, притягивающей форме губ его бывшего соседа по квартире. Он, получается, впервые осознал то, что Шерлок на самом деле довольно привлекателен. Да и как иначе было объяснить заинтересованные взгляды проходящих мимо девушек и оценивающие взоры женщин? Раньше Джон не обращал на это внимания, будучи увлечён делом или же разговором с Шерлоком. Однако теперь он серьёзно задумался над этим, вспоминая родные и, как оказалось, любимые черты лица. Джон никогда не считал себя геем. Но как тогда можно было истолковать непонятных бабочек в животе каждый раз, когда он смотрел на их фотографии, которые у него сохранились? Шерлок занимал теперь все его мысли, и Джон сравнивал его с Солнцем, вокруг которого крутился он, небольшой Меркурий, с одной стороны, холодный к нему, с другой стороны, горячий и жаждущий его прикосновений и стонов... Джон с удивлением понял, что он любил Шерлока всё это время, просто не задумывался об этом. Считал это само собой разумеющимся. Отсутствие детектива же разрушало все его привычки и устои. Джон страдал от нехватки оглушающего стука сердца в ушах, адреналина, разрывающего вены, погонь, когда только жгучее желание поймать нарушителя закона заставляет бежать дальше, крепкой хватки руки Шерлока, повисшего на краю здания, почти также, как в то роковое дело с Мориарти, и объятий потом на крыше, пока Джон пытался прийти в себя, сжимая Шерлока, который всё продолжал повторять, что всё хорошо, что он не упал и не умер, что история не повторилась... Джон выныривает из своих воспоминаний, вставая с кровати. Он начинает судорожно собираться, натягивать свой любимый свитер и джинсы, чтобы было удобно, расчёсывать волосы. И, действительно, есть ради чего. Он только что вывел путём долгих вычислений, давно и лишь сейчас доказанных теорем, сложных и позабытых формул свою личную аксиому. "Шерлок - это центр его вселенной. А он, – планета, – вертится вокруг него. И одного у другого категорически нельзя отнять". И поэтому сейчас Джон берёт куртку, зонт и вызывает такси. Потому что баланс космоса должен быть сохранён. И потому что и надменное, немного детское Солнце, и храбрая, надёжная планета этого заслуживают. Мне страшно с Тобой встречаться. Страшнее Тебя не встречать. Я стал всему удивляться, На всем уловил печать. По улице ходят тени, Не пойму — живут, или спят. Прильнув к церковной ступени, Боюсь оглянуться назад. Кладут мне на плечи руки, Но я не помню имен. В ушах раздаются звуки Недавних больших похорон. А хмурое небо низко — Покрыло и самый храм. Я знаю: Ты здесь. Ты близко. Тебя здесь нет. Ты — там. Александр Блок "Мне страшно с тобой встречаться"