Я тебя не помню

Леон открыл дверь в кабинет главврача и, зайдя в него, спросил: - Что случилось? В кабинете, помимо самого доктора, находился ещё и Рональд. - Это я попросил тебя вызвать, - произнёс мужчина. – Иначе тебя слишком сложно выловить. - И зачем же меня вылавливать? – поджал губы Леон и скрестил руки на груди. – Если это не касается Дориана, то, извольте, я пойду к нему. - И Дориана это тоже касается, - вздохнул Фишер. Ну, что ему делать с этим мальчишкой? В последнее время он совсем спятил и не хотел слышать ничего, что не касалось брата. Конечно, Рональд и сам всем сердцем переживал за Дориана, но нужно было видеть хоть какие-то границы и постепенно возвращаться в реальность. Услышав, что речь пойдёт о Дориане, Леон кивнул и сел в кресло около дивана, на котором сидел продюсер. - Хорошо, - произнёс он. – Я тебя слушаю. - Леон, ты в курсе, какое сегодня число? Леон подумал несколько секунд, затем ответил: - Двадцать первое июня. А какое это имеет отношение к Дориану? – последнюю часть высказывания он произнёс раздражённо. - А такое, что месяц вашего отпуска подходит к концу. Остались всего четыре дня. Леон нахмурился, в недоумении смотря на Рональда. Как это – прошёл уже целый месяц? Кажется, он действительно потерялся во времени и даже не заметил того, что наступило лето. - И? – произнёс он. – Что ты хочешь этим сказать? - Леон, ей Богу, - покачал головой Фишер, - иногда у меня складывается такое ощущение, что это не Дориану, а тебе голову отбили. На челюстях парня дрогнули желваки. - За словами следи, - чётко проговорил он. - Я обидеть тебя не хотел. Я просто хочу, чтобы ты услышал меня и спустился на землю. - А я, по-твоему, в облаках витаю? – по всему было понятно, что Леон вскипает. - Леон, - вздохнул Рональд, - иногда складывается такое ощущение, что именно так оно и есть. Видя, что подопечный открыл рот, чтобы ответить ему и, скорее всего, грубо, он поспешил продолжить: - Не кричи и дослушай меня. Леон, я могу продлить ваш отпуск ещё на две недели, в самом крайнем случае, если вы будете готовы потом не есть и научиться спать в вертикальном положении во время записи, на месяц. Но это максимум. И, думаю, до него не стоит доводить. - Ты намекаешь на то, что нам пора возвращаться к работе? Рональд, ей Богу, - Леон всплеснул руками, - ты о чём-нибудь другом думать можешь?! Как Дориан сейчас будет записываться? Да он разговаривать нормально только недавно начал! - Во-первых, разговаривать нормально он начал уже давно, - поправил парня продюсер. – Во-вторых, ты слишком опекаешь его. Конечно, я понимаю, что вы братья, ты его очень любишь и произошедшее ужасно, но не нужно перегибать палку. Он не стал инвалидом и ему будет лучше вернуться к прежнему образу жизни. Леон сначала открыл рот, чтобы гневно ответить, но передумал, нахмурился, обдумывая слова Фишера. - Допустим, - произнёс он. – Но так сходу бросать его в пучину работы тоже нельзя. - В этом я с тобой согласен, но постепенно его нужно вводить в курс дел и возвращать к прежней жизни. В конце концов, он любил музыку и сцену, пожалуй, больше вас всех и есть шанс, что они ему помогут. Леон не ответил. Месяц пролетел слишком быстро, и он пока был морально не готов возвращаться к работе. Не готов из-за того, что к этому мог быть не готов Дориан. - Хорошо, - вздохнул он и откинулся на спинку кресла, - я поговорю с Дорианом об этом. - И покажи ему тексты ваших песен, может быть, они натолкнут его на что-нибудь. Леон кивнул. Подумав какое-то время, он сказал: - Но, Рональд, работать в прежнем ритме Дориан пока что не сможет. Надеюсь, ты понимаешь это? - Понимаю, но что-то мне подсказывает, что он быстро втянется. Вспомни, как он горел работой. - Так или не так, но лишние стрессы ему сейчас ни к чему. Так что я настаиваю на том, чтобы Дориан работал в расслабленном темпе: когда ему будет удобно и когда он будет того хотеть. - Чтобы захотеть – надо сначала попробовать. - Рональд, - прикрикнул Леон, ударив ладонью по подлокотнику, - твою мать, тебя хоть что-то интересует, кроме работы и денег?! - Меня-то интересует, а вот ты, кажется, забыл о том, что у вас есть обязательства. - Ты сам пару минут назад сказал, что наш отпуск можно продлить ещё на месяц. - И смысл это делать? Леон, думаешь, Дориану будет проще начать работать, если он месяц проведёт в больнице, а потом ещё один дома? Я понимаю, что он не сможет сразу вернуться к прежнему ритму работы, и поэтому мы все будем стараться помогать ему и облегчать его жизнь. Но так не может продолжаться вечно. И чем раньше он это поймёт, тем лучше. И будет правильнее, если он будет возвращаться к прежней жизни постепенно. А для того, чтобы было так, это стоит начать делать в самое ближайшее время. Слова Рональда были логичны, и потому Леону было просто нечего ответить. Да, он перебарщивал со своей опекой. Да, он готов был забить на их карьеру и успех, если Дориан скажет «Не хочу». Да, он был готов сидеть около него двадцать четыре часа в сутки, как курица-наседка, и всё делать за него. Да, кажется, он начал сходить с ума на почве заботы о нём, и им обоим пора было возвращаться к нормальной жизни. В конце концов, Дориану самому так будет лучше, это наполнит его темноту новыми яркими воспоминаниями, поможет ему снова почувствовать себя полноценным человеком. В таком случае у Леона просто нет поводов для того, чтобы психовать и сомневаться. «Кажется, мне нужен отдых, - подумал он, вздыхая и прикрывая глаза. – Когда Дориану окончательно полегчает и разберёмся с альбомом, обязательно куда-нибудь съездим. Вдвоём. И пусть Рональд хоть ядом плюётся, хоть слюной брызжет, мы этого заслужили». - Надеюсь, что ты не заснул, а обдумываешь мои слова, - произнёс Фишер. Приоткрыв один глаз и скосив его в сторону мужчины, Леон вытянул руку и показал ему средний палец. Да, всё возвращалось на круги своя. - Никогда не думал, что я это скажу, - проговорил Рональд, - но я хочу, чтобы Дориан показал мне этот жест. Это будет самым ярким подтверждением того, что с ним всё хорошо. У вас же обоих это было ответом на большинство вопросов. Леон вновь вздохнул и опустил взгляд. Увы, теперь Дориан мог таким образом послать весь мир к чертям только при помощи одной руки. - Слушай, - произнёс он, - наверное, нужно Дориану… протезы поставить. Последние слова застревали в горле, раздирая его. Говорить о боли близнеца, о его травмах, было слишком больно и в крови стремительно вскипало желание разорвать в клочья того, кто посмел так поступить с его братом. Жаль только, что он не знал, кого раздирать, ни одного свидетеля произошедшего не нашлось да их и не искали, стараясь сохранить всё в строжайшей тайне. - Я тоже так думаю, - согласился Рональд. – Только нужно замеры сделать. Леон кивнул. - Хорошо, тогда, завтра я поговорю с ним и об этом. «Главное, чтобы Дориан не начал задавать вопросы, - подумал он. – Я не знаю, как объяснить, каким образом он лишился пальцев от того, что на него наехала машина». Сердце гадостливо сжало и внутри зашептала совесть. Врать Дориану было низко и нечестно, но Леон успокаивал себя тем, что делал это только ради его блага, ведь так оно и было.