Я тебя не помню

Не умирай! Это как будто Пасмурный рай, Сонное утро, Искорки слез, Черепки перламутра Тают... J-Морс, Не умирай©

Леон практически бежал по коридорам больницы. В висках гудело и в голове стучало одно: «Господи, пусть с ним всё будет в порядке». Он просто не верил в то, что с Дорианом могло случиться что-нибудь серьёзное. Он ведь просто подвернул ногу? Так? Или у него случился астматический приступ и он, испугавшись, сразу же обратился за медицинской помощью. Версий произошедшего могло быть много, но, увы, ни одной из них не суждено было сбыться, потому что Леон даже в самом страшном кошмаре не мог себе представить того, через что пришлось пройти его близнецу. Распахнув дверь, Леон влетел в комнату ожидания, где его уже ждали друзья и продюсер. Рональд был хмур, между бровей залегла глубокая морщинка, взгляд тяжёлый, он нервно помешивал кофе. Эван мерил шагами комнату и остановился только тогда, когда в неё ворвался Леон. Леонард сидел на небольшом диванчике, заламывая пальцы. Он поднял взгляд на запыхавшегося друга. - Где Дориан? – даже не отдышавшись, спросил Леон, оглядываясь с таким видом, будто думал, что брата спрятали от него. - Леон, сядь, пожалуйста… - Где он?! - Леон, сядь, - твёрже попросил Фишер. - Где он?! Что с ним случилось?! - Леон, сядь, - продолжал настаивать на своём Рональд. Леон переводил лихорадочный взгляд с одного друга на другого, к горлу подступала паника. Почему они молчат? - Мистер Фишер? – позвала Рональда медсестра, заглянув в комнату. Рональд вышел к ней. Леон продолжал сверлить взглядом оставшихся товарищей. - Где Дориан? – уже спокойно спросил он, голос звенел от напряжения. – Что с ним случилось? Рональд ушёл, теперь хоть вы можете мне рассказать всё? Что случилось? - Леон, сядь, пожалуйста, прошу, - попросил Леонард и взглядом указал на место рядом с собой. Шумно выдохнув, Леон всё-таки сел, впился в друга выжидающим, требовательным взглядом. - Рассказывай, - напряжённо произнёс он. - Леонард… - непонятно обратился к Норвату Эван и покачал головой. Он тоже сел на диван, с другой стороны от Леона, готовясь, если понадобится, держать его. - Что случилось с Дорианом? – сквозь зубы процедил Леон, зверем смотря на друзей. – Где он? Эван вздохнул и наконец-то ответил на один из множества вопросов: - Он в реанимации. - Что? – Леону показалось, будто из лёгких выбило воздух, а сердце перестало биться. – К-как в реанимации? – он не заметил, как сжал край дивана так, что побелели костяшки пальцев. - Леон, прошу тебя, успокойся, - попросил Леонард, но Леон прорычал в ответ: - Что случилось с Дорианом?! - Его избили, - озвучил ещё одну часть страшной правды Эван, смотря вперёд, а после взглянул на побледневшего Леона. Никогда ещё он не видел у друга такого взгляда – будто весь мир в этот момент рушился для него. Несколько секунд Леон только открывал и закрывал рот, не имея сил, чтобы сформулировать мысль, затем резко вскочил, крича: - Кто это сделал?! Леонард силой усадил его за место и на всякий случай продолжил придерживать за плечо. Видя состояние друга, Эван и Леонард не знали, как рассказать ему всю правду, но понимали, что будет лучше, если он узнает её от них. - Леон, прошу тебя, успокойся! – прикрикнул Леонард. - Где он?! – будто не слыша друга, продолжал кричать Леон. – Мне нужно к нему! Его нужно было привести в себя, и это взял на себя Леонард. Схватив Леона за грудки, он с силой тряханул его, после чего заглянул в глаза, спрашивая: - Успокоился? Уголки губ Леона нервно дрогнули, но кричать он перестал. - Что с ним? – уже нормально спросил он. - Сейчас с ним всё в порядке. Относительно. - Что значит «относительно»? - Леон, прошу, выслушай нас спокойно, - попросил Леонард и взял друга за руку. – И, желательно, не перебивай. Леона уже едва не трясло, к горлу подступала истерика. - Хорошо, - выдавил он из себя. Вздохнув, Леонард посмотрел на Эвана, после чего вновь перевёл взгляд на Леона и начал сложный и страшный рассказ: - Дориана не просто избили, а очень сильно избили. Леон сжал край дивана так, что свело суставы, но даже не почувствовал этого. Леонард продолжал: - У него разрыв селезёнки, ушибы печени, толстого кишечника, печени и желчного пузыря. Он говорил и наблюдал за реакцией Леона. Тот становился бледнее с каждым словом, почти перестал дышать. - Ему выбили челюсть и сильно отбили голову. Врач сказал – множественные смешанные травмы, не знаю, что это значит. Леону казалось, что он сейчас потеряет сознание. Но он заставлял себя держаться и продолжать слушать. - И, Леон, - произнёс Эван, - его не только избили… - Что ещё? – севшим голосом спросил Леон. Леонард опустил взгляд, после чего вновь взял друга за руку. - Ты только крепись… - произнёс он. - Что с ним ещё сделали? – голос звенел от напряжения, в голове гудело. - Его изнасиловали, - смотря вниз, ответил Эван. – Просто и… каким-то предметом. У Леона закружилась голова. Нет, это не может быть правдой, это не могло ею быть! Сжав его ладонь сильнее, пытаясь хоть так поддержать, Леонард начал объяснять: - У него сильные разрывы прямой кишки. Как видно, то, чем его… было острым. Леон согнулся и закрыл ладонями лицо, с силой давя, причиняя себе боль. Он заслужил её. - Пожалуйста, - тихо произнёс он, - отведите меня к нему. - Он только после операции, - попытался объяснить Леонард, - к нему нельзя. - Я договорюсь. Мне просто нужно его увидеть. Очень. - Хорошо, пошли, - вздохнул Леонард и встал. Эван тоже поднялся с дивана. – Но, если тебя не пустят к нему, обещай не ломиться. Ты так ничем ему не поможешь. Леон сдавленно кивнул, даже толком не поняв, что ему сказали. Все его мысли сейчас были там, в пока ещё неизвестной ему палате, в темноте, которая поглотила его близнеца. Он не помнил, как шёл по коридору, ноги просто двигались вперёд. Когда они зашли в отделение реанимации, Леонард постучался в дверь какой-то служебной комнаты и, когда оттуда вышла медсестра, сказал, указывая на Леона: - Можно ему пройти к брату – Дориану Ихтирам-Кателю? Медсестра посмотрела на Леона. - К нему нельзя. - Пожалуйста, - Леон подошёл к ней, - мне очень нужно к нему, нужно его увидеть. Ему так тоже будет лучше. - К нему нельзя, - повторила медработница, исподлобья смотря на парня. – Ему только что сделали операцию. - Я ничего ему не сделаю! – воскликнул Леон, взмахивая руками. Нервы рвались, как гнилые нити. – Я могу надеть халат и что там ещё надо. Хотите – разденьте меня и облейте дезинфицирующим раствором, замотайте в стерильный костюм! Может быть, деньги? Сколько нужно? Просто пустите меня к нему! Леон не привык о чём-то просить, ему давно всё давали сами. Но сейчас он готов был встать на колени и умолять о том, чтобы его пустили к брату. Медсестра поджала губы. Оглядевшись и убедившись, что никого из коллег нет рядом, она нехотя согласилась. - Хорошо, вы можете зайти к нему. Но не трогайте ни его самого, ни аппаратуру. И не шумите. Никто не должен узнать о том, что вы там. Леон с готовностью закивал. Вздохнув, она велела Эвану и Леонарду возвращаться в комнату ожидания и, выдав Леону халат, открыла перед ним двери палаты. В лицо ударило прохладой и стерильностью с запахом смерти. На негнущихся ногах Леон зашёл внутрь. - У вас полчаса. И помните – никакого шума, - сказала медсестра и закрыла за спиной парня дверь. С минуту Леон просто стоял там, около порога, смотря на брата, которого бы он в жизни не узнал, если бы не знал, что это он, если бы не чувствовал. Дориан лежал на кровати, обвитый проводами капельниц и датчиков, слева от него мерно попискивал аппарат фиксации жизнедеятельности. Лицо было отёкшим от побоев, сине-бардовым с примесью черни, на всех открытых участках тела было слишком много бинтов и повязок: забинтована была голова и правая рука, челюсть была зафиксирована повязкой. Подойдя к Дориану, Леон замер около его постели, смотря в самое родное на свете лицо – в собственное лицо, вышедшее из зеркала. Его лицо было изломано непонятными эмоциями. Леон не понимал, что он чувствовал в этот момент. Внутри было холодно и пусто. А ещё очень страшно. - Ди… - прошептал Леон, горло сдавило от внутренней боли. – Ди, прости меня, пожалуйста… Он опустился на колени, не сводя с лица Дориана взгляда, положил руку рядом с его ладонью, не решаясь дотронуться. - Ди, я такой идиот… - голос дрожал, грудь рвало изнутри. – Я столько всего наговорил тебе… И это всё… - он гулко сглотнул, глаза защипало от слёз, - из-за меня. Из-за меня, Ди… Прости меня, пожалуйста… Он уткнулся лицом в матрас и расплакался, продолжая надрывно шептать: - Прости меня, пожалуйста, Ди. Ты только приди в себя, только выздоровей. Пожалуйста… Он всё говорил что-то, а, когда слова закончились, то просто замер, прислушиваюсь к пиликанью аппарата, повторяющему пульс брата, и слушая собственное сердцебиение. Они не совпадали, кажется, впервые в жизни; сердце Дориана сильно отставало. Слёзы закончились, но на душе от этого не полегчало, даже стало хуже. Подняв голову, Леон вновь скользнул взглядом по лицу брата, по его телу, укрытому по пояс одеялом. Опасаясь того, что он может случайно задеть провода, Леон перебрался к другой стороне кровати, вновь встал на колени и, дотронувшись до руки Дориана, осторожно погладил тыльную сторону ладони. Вместо ощущения кожи под подушечками пальцев был лишь шероховатый белоснежный бинт. Прикусив губу, он взял Дориана за руку, на ней не хватало двух пальцев: среднего и безымянного. - Скоты, - прошептал Леон, осторожно держа руку близнеца. Ему так хотелось сжать его ладонь, но этого нельзя было делать. Ему, вообще, было страшно прикасаться к Дориану сейчас, он был изломан и разбит и, казалось, мог рассыпаться от любого неосторожного движения. Он просто боялся сделать ему больно, ещё больнее. - Не волнуйся, Ди, - вновь зашептал Леон, - всё будет хорошо, я обещаю. И я… больше никогда тебя не оставлю, не скажу дурного слова. А сосед этот… - он прижался лбом к ладони Дориана, - это твой выбор. Если хочешь, пусть хоть живёт с нами, я слова тебе не скажу. Ты только приди в себя… - Время вышло, мистер Ихтирам-Катель, - сообщила медсестра, заглянув в палату. – Пожалуйста, покиньте палату. Леон поднял голову и прикусил губу. - Хорошо, - кивнул Леон и встал. Отходя к двери, он до последнего не сводил с Дориана взгляда. - Ваши друзья ждут вас в конце коридора, - известила медработница и, постояв ещё немного рядом с Леоном, ушла, возвращаясь к своим делам. Эван и Леонард невесело и напряжённо перекидывались односложными фразами, с ними стоял и Рональд. Когда Леон подошёл, мужчина спросил: - Как ты? - Где здесь можно покурить? – словно не слыша вопроса продюсера, спросил Леон. - Пошли, - кивнул Фишер. – Как раз, мне тоже нужно… Первые две сигареты Леон выкурил молча, не чувствуя жара и горечи в горле. Рональд не пытался заговорить первым и только поглядывал на подопечного. Выглядел он неважно: бледный, с красными от недосыпа и слёз глазами и отсутствующим взглядом. Но когда он достал уже пятую сигарету, Рональд всё-таки обратился к нему: - Не убивайся так, это ничем не поможет Дориану. - Лучше бы я там лежал сейчас… - Леон бросил только-только подкуренную сигарету под ноги и достал новую, закурил. - Не говори так, Леон… - продюсер подошёл к нему и похлопал по плечу. Им всем сейчас было нелегко, потому что они уже давно стали одной семьёй, но в том, что Леону было сложнее всего, никто не сомневался. И никто даже представить себе не мог, что он сейчас чувствовал. - Что говорят врачи? Леон спрашивал и отвечал невпопад. Вздохнув, Фишер ответил: - Прогнозы пока что очень расплывчатые. Дориану ещё предстоят две операции: на голове и брюшной полости. Леон снова прикусил губу. - Когда их проведут, - продолжал Рональд, - его перевезут в частную клинику, я уже договорился. Нам лишняя шумиха ни к чему. Леон поморщился и взглянул на продюсера. - Как ты можешь сейчас думать об этом? – кривясь, спросил он. - Леон, сам подумай, что будет, если об этом узнает пресса? И самому Дориану покоя не дадут, и нас порвут. Леон вновь поморщился. - Рональд, ты думаешь, что об этом ещё никто не знает? Кто-то же вызвал скорую для Дориана и здесь, в больнице… его же должны были узнать? - Не узнали, - вздохнул Фишер и достал новую сигарету. – И это очень хорошо. Он поступил в больницу в качестве неизвестного лица. Его нашли какие-то подростки на заброшенной стройке, и они же позвонили в скорую. Леон непонимающе посмотрел на него. - Как его могли не узнать? Он же… - Ты его видел сейчас? – перебил Леона Фишер. Это было неприятно говорить, но необходимо. Леон потупил взгляд. - Видел… - И сейчас он ещё выглядит более или менее по-человечески. Перед глазами Леона вновь встало изувеченное лицо близнеца, и от мысли о том, что было ещё хуже, у него всё внутри сжалось. Он облокотился на стойку с пепельницами и закрыл ладонями лицо, потёр уставшие глаза. - А когда ты узнал о том, что случилось? – спросил он. - Около девяти. Дориана опознала медсестра, та, которая тебя к нему провожала, и она же как-то узнала мой номер и сообщила о том, что Дориан здесь. Но я решил сначала съездить сюда сам и убедиться в том, что это не ошибка. Нехорошо так говорить, но я так надеялся на то, что она ошиблась, и пострадал какой-то другой парень… - Я просто не понимаю, Рональд, - тихо произнёс Леон, - что Дориан мог такого сделать, чтобы его так искалечили. За что? - Думаю, ни за что, - вздохнул Фишер и встал рядом с парнем. – Скорее всего, он просто попался на пути каким-то уродам… - Их нужно найти, - Леон сжал кулаки. - Не волнуйся, найдём. Я не пожалею на это ни сил, ни денег. Леон только кивнул в ответ, не зная, что ответить и не видя смысла это делать. Все его мысли были не здесь, а там – в стерильной комнате под страшным, изъедающим душу названием: «Палата интенсивной терапии». - А теперь, Леон, иди домой, - Рональд вновь ободряюще похлопал парня по плечу. – Тебе нужно отдохнуть, нам всем нужно. Леон отрицательно покачал головой. - Нет. Я никуда не пойду. - Леон… - Нет, - твёрже повторил Леон, не дав Рональду договорить. – Я останусь здесь. - Леон… - Я никуда не уйду, пока не уверюсь в том, что с Дорианом всё будет в порядке, пока он не придёт в себя и сам не скажет, что чувствует себя хорошо. Фишер тяжело вздохнул, но спорить не стал. Сейчас Леона не следовало трогать. Лучше всего было дать ему время, что успокоиться и принять то, что случилось, а потом уже пытаться как-то на него воздействовать. - Хорошо, Леон, - вздохнул Рональд. Леон вновь закурил, но, сделав несколько отрывистых затяжек, выбросил сигарету. Он даже не мог нормально курить, его рвало изнутри на куски и увлекало туда, к нему, к его ожившему отражению. - Я пойду к Дориану, - сказал он и направился к двери. - К нему нельзя, - напомнил Рональд. - Я посижу около палаты. - Леон, - Фишер подошёл к парню, смотря в глаза и надеясь достучаться до него, - не нужно всё время маячить там. Я же уже говорил, что нам ни к чему огласка. - А что ты мне предлагаешь? Прятаться? Или, может быть, маскироваться?! - Я предлагаю тебе поехать домой. Ты всё равно ничем здесь не поможешь. - Нет, - отрезал Леон, мотая головой, - я останусь. Я должен остаться. Я должен быть рядом с Дорианом, когда он придёт в себя. - Леон, давай будем реалистами. Дориан так быстро не придёт в себя, у него слишком серьёзные травмы. Слова Рональда звучали жёстко и приносили невыносимую боль. Зажмурившись, Леон упёрся лбом в дверь, стукнулся об неё. - Пошли, - кивнул Фишер и приобнял подопечного, - раз ты так хочешь, то поищем, где тебя посадить. Заодно попрошу кого-нибудь принести тебе успокоительного. - Мне ничего не нужно, - угрюмо ответил Леон, мысленно добавляя: «Только чтобы с Дорианом всё было в порядке».