5 глава
Чудо на 34-й улице
1998г 24 декабря Мартин ходил между рядами стоек с пластинками под пристальным взглядом продавца. В канун Сочельника маленькие лавочки закрывались раньше, и неспешный выбор винила откровенно выбешивал хозяина музыкального магазина. Парень в кепке и майке с принтом AC/DC на всю спину раздраженно постукивал пальцами по столу. Пять минут назад он демонстративно встал и перевернул табличку «Открыто». — Может, вам что-то подсказать? — Нет, спасибо. Я почти выбрал. Проведя пальцами по черно-белому лицу Эллы Фитцджеральд, взяв плотную картонную упаковку в руки, Мартин нырнул обратно в свои мысли. Две недели назад, после того как слезы высохли, а запасы сахара и быстрых углеводов в доме Нельсона закончились, они лежали на диване в полуобнимку. Мартин рассказал все, что произошло в тот год, умолчав лишь об эпизоде в музыкальном классе. Пока воспоминания прорывались из дамбы памяти, все отчетливее приходило осознание: он кое-что упустил. С высоты прошедших лет становилось ясно, как день, что Мартин был влюблен. Но не в того человека. — Я знал, что Донни — придурок, — горячие ладони прижались к спине, провели между лопаток. — У него бывали вспышки агрессии. Но Барт напоминал ему про Скинера*, и тот затыкался. В комнате горел торшер, окно закрыли, и стало намного теплее. Прижатый к его боку, Мартин начал клевать носом. — Отметим Рождество вместе? — предложил Нельсон, поглаживая его по волосам. В полусне он согласился. — Вы будете это брать? — продавец вынырнул рядом и почти вырвал из его рук пластинку. Мартин вздрогнул. Поправив указательным пальцем очки, он рассеянно кивнул. — Ну слава Богу. Температура на улице опустилась ниже нуля. Солнце почти свалилось за горизонт. Прижимая подмышкой Эллу Фитцджеральд, Мартин оглянулся: мимо с набитыми сумками сновали прохожие; стайка разрумяненных детей бегали и пытались лепить снеговика из редкого сухого снега. На самом деле он сомневался о совместной встрече Рождества, но прошло три дня, а он так и не заставил себя набрать номер Нельсона и сказать об этом прямо. И вот наступил Сочельник. Мартин жалел о своей откровенности. Все было так хорошо, а теперь… поцелуй, слезы и осознание, что влюбленность тянется со школы. Господи, какой кошмар. Нажмите кто-нибудь на перемотку. С самого утра звонил телефон. Трезвонил надрывно, пока Мартин мыл посуду; призывно звал, смешиваясь с тихими звуками радио. Лори сел напротив и внимательно смотрел на трубку, а потом бросил такой осуждающий взгляд на хозяина, что стало стыдно. — Я не знаю, что ему сказать. Ближе к вечеру тревога усилилась. Закончив все дела, он вышел на прогулку с Лори, и на очередном повороте у озера учуял знакомый запах сигарет. Тут же перед глазами встал образ грустного Нельсона, оставшегося в одиночестве на Рождество. Воображение выкрутило краски, добавив в картину столько уныния, сколько не найдешь в дешевой мелодраме, и это растрогало Мартина. «Встретим вместе?» Звучало как крик о помощи, просьба не оставлять его одного. Вернувшись домой, Мартин захватил упакованную в праздничную бумагу пластинку и побежал к остановке. Стрелки часов показывали девять вечера. Уже приближаясь к дому, заметил - но отчего-то не придал значения - свет в кухне и мелькающие тени за шторами. В глубине дома грохотала музыка. Но Мартин проигнорировал и это, и только когда спустя пару минут дверь наконец открыли, до него начало что-то доходить. — О, Нел, Золушка даже успела на бал, — губы Барта растянулись в неприятной ухмылке. — Заходи. Мы уже начали делать ставки. В коридоре появился Нельсон. С макушки на бок сползла картонная корона на прозрачной резинке, больше напоминавшая ореол младенца Христа, запуталась в каштановых вихрах. В синем пластиковом стаканчике колыхалась темная жидкость. — О, ты пришел. Я пытался тебе дозвониться и сказать… — Закройте дверь, тянет! — донеслось с кухни, кажется кричала девушка. — Ну ты входишь или валишь? — поторопил его Барт, язык у него слегка заплетался. Он повернулся к Нельсону и, обхватив его за плечи, размашисто лизнул в заросшую щетиной щеку. — Нелли, ты как крекер. Соленый и колючий. — Свали, от тебя воняет, - Нельсон раздраженно фыркнул, оттолкнул Симпсона от себя. Мартин скривился, крепче перехватив пластинку. — Я пой… Нельсон пнул Барта в сторону кухни, и тот, пошатываясь, скрылся в проеме. — Он пьяный придурок, не обращай внимания, — Мартин слегка уперся, когда Нельсон взял его за рукав куртки и потянул внутрь, но все же поддался и переступил порог. В доме пахло дешевыми сигаретами, пряностью и выпечкой. Было так жарко, что на шее и пояснице тут же появилась испарина. Сбросив куртку, он молча проследовал за Нельсоном в кухню. Да уж, с чего он вообще решил, что Нельсон будет страдать от одиночества? Только потому, что последнее время они часто зависали вместе? С того, что никогда не слышал о его друзьях не с работы? Вот же простофиля ты, Мартин Принс. Зайдя на кухню, от удивления сперло дыхание. Господи, как тут поместилось такая толпа? Люди теснили друг друга, но умудрялись двигаться, танцевать и разговаривать. Барт стоял у радиоприемника и крутил громкость, то выкручивая на полную, то резко обрывал песню на полуслове. Удивительно, да тут собрались почти все, и, если бы он знал, дважды подумал приходить или нет. Мэгги, зажатая между двумя незнакомыми парнями, прижавшись к одному спиной, завлекательно двигала бедрами; Лиза сидела на коленях у Милхауса, сверкая обручальном кольцом на безымяном пальце; Шона с Джереми стояли у раковины, пока она мыла посуду, он ловко протирал ее полотенцем и ставил на тумбочку рядом. Тут был даже Монти! Вот засранец, мог бы и предупредить. «А ты мог бы снять трубку сегодня», — ехидно заметил внутренний голос. Барт наконец, перестав развлекаться с радио, переместился к двум девушкам, которых, как и тех парней, Мартин не знал. Стоило ему войти, как радостные пьяные голоса наперебой поприветствовали его, отсалютовав стаканчиками. Мэгги высвободилась из крепких объятий парня, - пьяным взглядом он пожирал вырез ее блузки, - и подошла к нему. Встав на носочки, она смачно чмокнула его в щеку. На коже остался липкий след. Пряный запах алкоголя ударил в нос. — Давно вы развлекаетесь? — взяв предложенный напиток, Мартин принюхался: удивительно, но спиртным не пахло. - Отойдя к тумбе рядом с холодильником, он вжался в нее поясницей. — Мы начали в семь, — Нельсон посмотрел на настенные часы. — Через час многие из них пожалеют, что решили начать с водки. — А ты почему не с ними? — Ну, во-первых, этого парня, — он показал на себя большим пальцем, — грохнет его спонсор, если в нем окажется хоть капля этанола. — Ммм, — ревность, которая еще минуту назад, чуть не развернула его в сторогу дома, сейчас, наоборот, подталкивала к чрезмерной игривости. — Когда ты говоришь на языке химии — это заводит. Нельсон повернулся к нему, оперся рукой о столешницу, прищурился с довольной улыбкой. — Моя работа вынуждает меня самообразовываться. — Например? — в висках пульсировала кровь, то ли от жары, то ли от алкогольных паров. Весь внешний шум отодвинулся назад, оставляя узкий туннель, в котором только этот игривый взгляд, только эти губы. — Чтобы сделать моторное масло плотным, нужно его нагреть, — Нельсон слегка наклонился, и сейчас его голос звучал ниже и интимнее. — И босс считает, что нет лучшего прикуривателя, чем я. — Кажется, мое масло уже стало плотным, надо бы проверить — Кого проверить? — между ними возник Барт, и Нельсон отодвинулся с явной неохотой. — О чем языками чешете? — Симпсон, тебе хватит налегать на водку с колой. — Завали, Нел. Так что тут у вас? Секретики? И вообще, — он развернулся, неожиданно оказавшись вплотную к Мартину. В нос ударил сильный запах хвойного одеколона и перегара. — Давненько тебя не видели. Слыхал, ты закончил Гарвард, и папаша тебя куда-то пристроил. Купаешься в деньгах? Порыв сжаться быстро сменился яростью. Да сколько можно? Он терпел это дерьмо в школе, неужели придется проглотить и сейчас? — Эй, Бартоломью, отвали от моего брата, — подал голос Монти, слегка обернувшись на стуле. Но Мартин его перебил. — Рад, что ты следишь за моими новостями. Я-то о тебе вот ничего не слышал все эти годы. Может, просто не о чем слушать? — О, уважаемая публика, у кого-то отросли яйца, — Барт присвистнул, обращаясь то ли к Монти, то ли к остальным. — А я думал, чего наш Нел с тобой возится. Так-то поинтереснее будет, а то раньше… Несколько событий произошло одновременно: в дверь позвонили, Мэгги убежала открывать, Мартин бросился на Барта, но кулак не успел смазать нахальную улыбку, потому что их оттащили друг от друга. Очки свалились с носа, отлетели в угол кухни, и на пару мгновений мир потерял четкость. Поднялся гвалт. В возникшем переполохе силуэты метались из стороны в сторону, его несколько раз дернули за плечо, вжали в тумбу. На фоне послышался надрывный пьяный ржач Барта. А затем очки вернулись, а с ними и фокус. — Мартин? Словно в замедленной пленке, он обернулся на до боли знакомый голос, чтобы увидеть его — Донни Грейса. Они застыли в немой сцене. Донни вообще не изменился. Возможно, у глаз и рта залегла сеть морщинок, а волосы чуть осветлились и поредели, но возраст ему явно шел. Кожаная куртка сменилась модным бомбером, распираемым на раскаченных руках, узкие джинсы облегали сухие, мышечные ноги. Сердце Мартина готово было побить все рекорды по бегу. Что он должен чувствовать? Радость, страх, гнев? Испуг, да, испуг. На пульте жизни включили плей. Люди вокруг суетились, пытались успокоить разбушевавшегося Симпсона. Его окружили сестры и наперебой пытались вразумить. — Пойдем подышим? — шепнул Нельсон, подхватив его под локоть. Прошел мимо Донни Грейса, который смотрел так, словно увидел призрака. Мартин думал, что они вернутся в прихожую, но Нельсон повернул в гостиную, прошел мимо дивана и телевизора — это новый синтезатор? — и открыл дверь на задний двор. Ночь в сочельник выдалась морозной. Стоя в одной кофте сейчас здесь, в темноте, где только звезды и полумесяц луны давали слабый источник света, Мартин начал дышать. Жадно и глубоко. Похоже, в прокуренной кухне ему не хватало воздуха. — Что он тут делает? — наконец спросил он, обняв себя за плечи, пытаясь сохранить быстро уходящее тепло. — Без понятия. Я его не звал, — Нельсон крутил в руках зажигалку, но не закуривал. — Мы даже толком и не общались никогда. Видимо, Барт его позвал. — Да уж, подарочек на Рождество. — Я скажу ему, чтобы он ушел. — Не надо, — отчего-то это испугало сильнее. — Давай просто постоим здесь. Пару минут. Нельсон явно колебался. Он молча разглядывал звездное небо: Большая медведица, хвост Малой медведицы, квадрат Пегаса, Орион и Семь сестер. Мартин знал их все, но не знал, что скрывает молчание рядом стоящего парня. Ты злишься, что я чуть не врезал твоему лучшему другу? Или что я слишком активно флиртую? Или что я просто порчу все в твоей жизни? Но, будем честны, воля бы Мартина, он вернулся в кухню и доделал начатое. Бил бы Барта до тех пор, пока не услышал треск ребер. Ужасное откровение. Не страшили даже возможные последствия — разборки и полиция, которую обязательно бы вызвала слишком умная и правильная Лиза. А вот затягивающееся молчание нервировало. И то, что таилось за ним. Отец был прав: он жалок. — Я все жду, что ты сорвешься и врежешь мне, — признался Мартин, переступая с ноги на ногу. — Почему последнее время, стоит мне открыть рот, сразу хочется помыть его мылом? — Ты меня боишься? — Нельсон наконец оторвался от созерцания. — Я надеялся, что мы выросли. Пойдем в дом, ты замерз. Они вошли в гостиную. Похлопав себя по плечам, стараясь разогнать кровь, Мартин подошел к синтезатору. — Вчера привезли, — услышал он ответ на незаданный вопрос. Отодвинул табуретку и сел. Правая рука привычно легла на клавиши первой октавы. Нельсон принес еще один табурет и сел с ним рядом. — Магда, мой спонсор, предложила мне вернуться к музыке, — пояснил он. — Забавно, мой терапевт сказал мне то же самое. Ты же когда-нибудь мне расскажешь о своих группах? Или мне нужно вступить в секту? — Ну, — Нельсон постучал по подбородку костяшкой пальца, словно о чем-то размышлял. Колени их соприкоснулись. Как и тогда на диване, Мартин почувствовал прилив возбуждения. — Тогда секта не разрешит нам встречаться. Это бы меня огорчило. В голову ударила кровь. Он вроде не успел ничего выпить, но отчего же так вело. Ощущение сродни тому, когда ему единственный раз на уроке физкультуры удалось попасть по мячу, и он побежал против часовой стрелки по полю к дому. И оказался быстрее противников. — Нет, мы этого не допустим. Нельсон встал и обошел Мартина со спины, наклонился с левой стороны, на пробу наиграл мелодию. Тепло его тела согревало плечо и часть спины. Низкий басовый звук приятной вибрацией отдался в груди. — Так что ты говорил про то, что я врежу тебе? — голос его звучал так же интимно, как на кухне, и Мартин, слушая трезвучие до, ми, соль, подумал, что у Нельсона приятный тембр и, скорее всего, баритон. Низ живота пылал. Пытаясь успокоиться, он наиграл те же ноты синхронно на октаву выше. — Это как привычка. — Защищаться? — у мелодии появились знакомые очертания. — Нарываться. — Так ты хочешь, чтобы я сорвался или нет? — О, определенно. Мартин наконец понял, что за песню играл Нельсон, и вступил, вспомнив правильный темп. Парень кивнул в такт мелодии и напел: И вот я сделал все, что мог, На ощупь выбрав каждый слог Сказал я правду и тебя ведь не дурю я. Хоть все пошло совсем не так. Мартин припомнил, какие там были дальше слова, и их голоса сплелись: Я, перед Господом представ, Скажу одно лишь только: Аллилуйя! Нельсон наклонился к самому его уху, слегка зарывшись носом в волосы, и от макушки по спине побежали мурашки. — Я бы с радостью сорвался прямо здесь, но предпочитаю это делать без лишних глаз, — он сел обратно на табуретку и придвинулся ближе, медленно повел ладонью по коленке Мартина выше, к паху. Лица их были совсем рядом. — Какой ты старомодный. Секс после третьего свидания? — шепот ударялся в приоткрытый в улыбке рот. Горячее дыхание обжигало. В гостиную в любую минуту мог кто-нибудь войти, но, Господи, впервые в жизни — плевать. — В этом деле спешка ни к чему, — рука в противовес его словам замерла в сантиметре от напряженного члена Мартина, и тот всхлипнул. — И на какой фильм мы пойдем? На мгновение шум в коридоре усилился, а затем в дверном проеме появился Монти. — Что делаете? Черт. Мартин откинулся назад и не упал с табурета лишь благодаря тому, что чужая рука удержала его за бедро. — Вспоминаем старый репертуар, — без тени стеснения ответил Нельсон, помогая ему вернуть равновесие. — Кстати, нас пригласили… выступить! Давайте соберемся и… и… короче, давайте соберемся. Сбивчивая речь, расфокусированный взгляд, глуповатая улыбка на обычно серьезном лице брата. Монти выглядел неестественно расслабленным. — Он что, накуренный? — спросил Мартин, вставая. Пришлось незаметно оправить джинсы. — Ну, здесь Барт. Поэтому возможно все. Шона, — Нельсон повысил голос, — Закругляйтесь и тащите сюда свои задницы. Нас ждет «Чудо на 34-й улице».***
Маленькая Сьюзен достала красный сундучок из ящика у подоконника. Внутри лежало только самое ценное: ленты, награды, вырезки из журналов, памятные кулоны. И письмо. Когда мистер Крингл спросил, чего она хочет на Рождество, ей не требовалось много времени на размышления. Она уже давно знала. Вернувшись на кровать, Сьюзен протянула листок Кринглу. Он медленно развернул его и увидел фотоколлаж, где помимо девочки и ее мамы был изображен мужчина и еще один ребенок. — Вот что я хочу, — с грустью сказала она. Мэггс громко шмыгнула носом и прижалась к одному из парней, светловолосому качку, с которым до этого танцевала. В обнимку они лежали на кресле, а второй, рыжий, худощавый, с крупными темными веснушками на пол-лица, обнимал ее за ноги, сидя на полу. Наверное, кто-то из ее одногруппников, предположил Мартин. Диван, рассчитанный на двоих, сейчас вмещал четверых: Нельсон закинул руку на спинку, прижимал его к подлокотнику, рядом теснилась Шона с Джереми. Барт всхрапнул на полу и перевернулся на бок. Остальные растащили подушки по всей гостиной, устроились неподалеку от него. Лиза положила голову Милхаусу на плечо, тот нежно поглаживал ее большим пальцем по плечу. Иногда Мартин косился на них, а затем на Нельсона, но ничего. Ни одного намека на интерес или напряжение. Ледяная гладь равнодушия. Взгляд его вернулся на экран. Я всегда думал, что говорят в магазине, возвращая обручальное кольцо, — произнес Брайан, открывая дверцу такси для мистера Крингла. Мартин не очень любил этот фильм. Вероятно, он посмотрел его слишком взрослым. Раздражал даже не сюжет — шестилетняя Сьюзан, которую воспитывает лишь мама, не верит в Санта-Клауса. И хотя Сюзан, как и все ребята, составила свой Рождественский список, она не рассчитывала получить самые желанные подарки в жизни: новый дом, папу и маленького братика. Но помощь приходит, и девочке является Санта-Клаус в виде обычного человека. И все ее заветные мечты сбываются. Та-дам. Сладкий счастливый конец. Понятно, что сценарист хотел показать, что Санта-Клаус живет внутри каждого из нас, ведь все мы можем творить чудеса. Но… Мартин ходил на премьеру с отцом и вышел из кинотеатра с чувством, что его надули. Если бы люди были добрее, мир бы не пришел к тому, что имеет сейчас — холодная война, растущая бедность населения, высокий риск депрессии и суицидов в США. Четыре года назад, когда фильм выпустили в прокат, подобные вещи казались ему плевком, издевательством над страданиями обычных людей. А потом он начал пить антидепрессанты. Теперь, спустя несколько лет лечения, когда болезнь отступила, а дыра в груди почти затянулась, фильм воспринимался терпимо наивным. Он оглянулся на Нела и почему-то выражение его лица — мрачное, с тяжелым взглядом — заставило Мартина забеспокоиться. Преодолевая типичную для него неловкость, словно плывя против течения, он слегка разжал сжатый кулак и взял Нельсона за руку. Тот неожиданно выдохнул, точно все это время забывал дышать. Надо будет спросить, что для него значит «34-я улица». К полуночи на экране наконец пошли титры. В этот самый момент видеоплеер издал сухой кашель. Пленка вылезла из кассеты, запутавшись внутри плеера. — Отлично, блин, — пробормотал Нельсон и подошел к телевизору, на экране которого шел белый снежок. — Я взял ее напрокат. — А, что, эта нудятина наконец закончилась? — широко зевнул Барт, кулаком прикрывая рот. — Продолжим? У меня еще осталась травка. — Пожалуй, мы поедем домой, — сдержано улыбнулась Лиза, краем глаза наблюдая за Нельсоном. Тот стоял на коленях и с нечитаемым выражением заматывал пленку внутрь кассеты. — И вы, Мэгс, Барти, едете с нами. От ее властного тона у Мартина побежали мурашки по спине. Вот уж железная леди. — Нел, милый, тебе нужна помощь? — Шона наклонилась над ним, положив ладонь на плечо. Происходило нечто странное: все вокруг словно поддерживали какую-то тайну, и это очень нервировало. Ему тоже стоит уйти? Или все же остаться. Мысли вернули его к Лори: он пообещал сегодня без ночевок, и пес его ждал. Гости засобирались домой. Девушки помогали убирать грязную посуду, Джереми возвращал подушки на диван. Когда на плечо легла рука, Мартин вздрогнул и не смог унять дрожь, увидев за спиной Донни. — На пару слов. Давай выйдем? Никто не обращал на них внимание, занятые своими делами. Деваться было некуда, и он последовал за ним в прихожую. — Давно не виделись. С момента, как ты меня бросил, точнее говоря. Ох, ну началось. — Как я помню, ты недолго страдал, — Мартин сложил руки на груди. — Вдвойне странно, что ты так начинаешь разговор. Угли гнева слегка горели, но в любой момент могли превратиться в пожар. Воспоминание о их последней встрече перед тем, как автобус увез его в аэропорт Спрингфилда, отдалось холодком в солнечном сплетении. Это случилось тридцатого августа, температура скакнула под сорок уже в девять утра. Вентилятор гонял по комнате горячий воздух, и единственное, чего хотелось — забраться в морозилку и дожить до зимы. Мама прокричала, что на трубке Донни. Мартин скрепя сердце подошел к телефону: неделю он ходил с намерением разорвать отношения, но трусил, и вот теперь настал тот решающий момент. Сейчас уже не вспомнить, о чем они говорили, но по итогу Мартин бросил трубку, распираемый от клокочущей ярости. Поднялся на второй этаж, заперся в ванной и, находясь в состоянии полутранса, достал отцовский набор для бритья. Как в тумане полоснул себе по предплечью и чуть не вскрикнул от боли. Из надрезанной кожи хлынула кровь. Хватило одного раза, чтобы Мартин в ужасе выронил лезвие в раковину, открутил краны, подставив рану под воду. Розовые струи пугающе смотрелись на белоснежном фаянсе. Единственный раз, когда он осознанно причинил себе вред. Шрама не осталось, ранка затянулась спустя неделю, но порой Мартин находил пальцами то место на коже, напоминая, почему не хочет строить отношения. Удивительно, что последние полгода он начал забывать о своем обещании. — Ты мог быть и повежливее, — Донни надулся, — после всего, что между нами было. Мог бы хоть позвонить разочек. Я вот о тебе часто вспоминаю. — А я отмечаю в календаре дни с дня нашего расставания. — Зачем? — Как самое счастливое время. — Может, ты перестанешь грубить, — на шее Донни выступили вены, лицо некрасиво покрылось пятнами. — Разве я сделал что-то плохое, разве я был груб с тобой? Я не делал ничего, чего бы ты сам не хотел. Грудь сжало в тиски, боль отдалась в голову, и Мартин скривился. Вот тут он всегда оступался. «То, что ты сам хотел». Элен говорила, что в подростковом возрасте отношения — предмет исследования. Ты еще не знаешь, чего хочешь, ты пробуешь, ищешь, отказываешься. В любом случае, ответственность лежит на обоих. — Мне не нравилось. — Тогда почему ты не сказал «нет»? — взгляд Донни смягчился, он сделал шаг назад, и от этого знакомого осторожного движения Мартин оцепенел. Звериный ужас мурашками пробежал по спине. Как и много лет назад, на него смотрели глаза хищника. — Ты мог меня просто попросить, и я бы остановился. Нет. Ты бы не остановился. Как и сейчас, ты не остановишься. В прихожей появилась Лиза. Извинившись, она пролезла между ними и сняла свою куртку с крючка, протянула плащ Милхаусу. — Приятно увидеть тебя, — вежливо сказала девушка и, не дожидаясь ответа, вышла на улицу. За ней последовали остальные: Мэгги под ручки со своими кавалерами, которые так и остались инкогнито, Милхаус, смущенно кивнув ему на прощание, даже Барт, сонный и слегка помятый, вышел за ней, словно она была их духовным лидером. Наконец появился Нельсон с хмурым выражением на лице. Мартин тут же рванул к нему, вцепившись в предплечье. — Я тоже поеду домой, — поспешно сказал он. Его ледяные пальцы накрыла теплая ладонь. — Ты замерз? Я бы хотел тебя довезти, уже поздно. — С праздником, ребят! — раздался удаляющийся голос Донни, дверь за ним закрылась, и они остались одни. — Все нормально? — Нет, да. Не знаю. Мне правда очень нужно домой. Там Лори, — накатила волна дрожи, зубы отбивали чечетку, тело словно вышло из-под контроля. — Тебя трясет. — Это про-про-просто адрена-на-налин. — О чем вы говорили с Донни? — Нельсон посмотрел на дверь, точно размышлял, стоит ему рвануть и догнать парня. — Прости, я не хотел оставлять вас двоих. Просто этот фильм… — Ра-ра-расска-ка-кажешь по до-до-дороге? Кивнув, он мягко отцепил руки Мартина от своих и на минуту скрылся в кухне. Выключив весь свет, Нельсон вернулся с пакетиком в руках. На бумаге маркером было выведено «для Лори». Сняв ключи от машины с гвоздика у двери, он оделся, и они покинули дом. Подарочная виниловая пластинка так и осталась лежать на тумбе в прихожей. В дороге с Мартином произошла странная метаморфоза. Стоило ему захлопнуть дверь тойоты, как его переключило на другую волну. Страх сменился таким сильным желанием, что весь путь домой он бросал нетерпеливые взгляды на Нельсона, сосредоточенного на дороге. От накатывающих волн возбуждения все внутри распалялось и хотелось поскорее оказаться в квартире. В лифте, когда двери со скрежетом закрылись, Мартин почти напрыгнул на него с поцелуями, впечатав спиной в стенку. Лифт протяжно заскрипел и чуть просел. Из-за дрожащих рук ключ не с первого раза попал в замок, но когда и это препятствие было преодолено, он втащил Нельсона в квартиру, стаскивая с него шарф, куртку, забираясь руками под рубашку. Тот пытался поспеть за скоростью, но явно отставал. Из комнаты выбежал Лори. Пес счастливо лаял, путался под ногами и норовил забраться лапами на Нельсона. Атакованный с двух сторон, тот оступился, и они повалились на пол. Мартин упал сверху, носом ударившись о чужую ключицу. Лори принялся вылизывать лицо Манца. Отодвинув навязчивого пса, Мартин начал покрывать шею Нельсона влажными поцелуями, но тот перехватил его за плечи и слегка отстранил. — Полегче, гонщик. Этот жест встряхнул его, из глубины подняв обжигающую волну гнева, и Мартин зарычал, вскочил на ноги и с силой пнул обувной шкаф. Послышался звон ключей в металлической чаше. Лори испуганно заскулил и забежал за спину приподнявшегося на локтях Нельсона. Тот смотрел на него спокойно, даже с сочувствием. Господи, как хотелось на него наорать. Почему он просто не мог его трахнуть, как делали другие. Без лишних слов. — Что? — вскинулся Мартин. Грудь распирало от гнева, кулаки сжимались так, что ногти проткнули кожу. — Да почему мы просто не можем… — Потому что это не сработает. Нельсон сел и приобнял Лори, нежно погладил его по спине. Тот прильнул к нему всем телом, с опаской поглядывая на хозяина. От этой сцены ярость достигла своего пика, все преграды рухнули, и внутри внезапно стало очень тихо. — Запри Лори в комнате, — не своим голосом произнес Мартин и пошел на кухню. — Марти, — встревоженно окликнул его Нел из коридора. — Что сказал тебе Донни? — Все хорошо, Нельсон, просто посиди с псом в комнате. Я скоро приду. Вошел в свою маленькую кухню: здесь он уже несколько лет принимал учеников, проверял домашнюю работу, готовил себе завтрак и полгода назад кормил Нельсона блинчиками с кофе. Мартин открыл шкаф с посудой. Достал тарелку. Смотрел на нее с минуту: красивая, кремовая, одна из немногих, взятых из родительского дома; кажется, бабушка подарила ее маленькой маме на трехлетие. Темный скол слегка портил идеальную форму — дефект времени. Мартин знал, что она прослужит еще десяток лет, если заботиться о ней и быть бережным. Когда Нельсон вошел в кухню, она упала ему под ноги и разлетелась на осколки. Звук бьющегося стекла о кафель распустил узел в солнечном сплетении, вызвал облегчение. — Донни сказал, — не отрываясь от посуды, расставленной на металлической сетке над мойкой, глухо произнес Мартин. — Что я не сказал «нет». И его прорвало. Тарелка полетела в стену, затем чашка, а затем он перестал обращать внимания, что находила его рука. Между звоном стекла из комнаты раздавался испуганный вой Лори. Нельсон перехватил его руку в полете, когда Мартин очередной раз замахнулся. — Марти, остановись, — стало пусто, когда пальцы перестали сжимать — что там? — его любимую кружку. — Остановись. Мартин невидящим взглядом оглядел кухню. Осколки, осколки, осколки. Он сделал шаг и только тут заметил, что в ладони Нельсона застрял крупный осколок. О Господи. Его прошиб пот. Реальность ворвалась сквозь тонну воды, возвращая звуки, возвращая ощущения боли и давления в груди. — Господи, прости, — прошептал он, поворачивая раненую ладонь к себе. — Пойдем в ванну. Осторожно переступая через крупные осколки, Мартин включил свет и усадил Нельсона на бортик ванны. Открыл ящичек над раковиной и достал оттуда бинт, пинцет и спирт. — Зачем тебе пинцет? — Ээээ, — вопрос застал врасплох. — Однажды Лори подцепил клеща на прогулке. Пришлось купить, чтобы вытащить. Так, сейчас может быть больно, — он крепко зацепился за край осколка и потянул на себя, Нельсон даже не дернулся. Промыл водой, приложил спиртовую повязку, вновь виновато посмотрел. — Есть ощущение покалывания? — Вроде нет. — Хорошо. Еще куда-то попало? Нельсон помотал головой. Все это время он следил за Мартином, сложно было догадаться о его мыслях, хотелось верить, что сейчас он не продумывал план, как сдать его в дом для душевнобольных. — Извини, я вышел из себя. — Не буду врать, ты меня напугал, — Нельсон похлопал здоровой рукой рядом с собой. Мартин сел рядом и тут же вскочил. — Ты хорошо закрыл Лори? — Не беспокойся. — Мне нужно объяснить свое поведение? — спросил Мартин и сел рядом на ванну. Он коснулся пальцами век под очками, слегка нажал. Ноющая боль растеклась от висков к затылку. Да уж, он точно все испортил. Истерика в сочельник — вот уж кому такого не пожелаешь. Он с ужасом ждал, что скажет Нельсон. — Я однажды тоже перебил всю посуду. Правда, я был в стельку. До сих пор не до конца могу все вспомнить. Мартин покосился на него, Нельсон крутил бинт на руке. — Ненавижу «Чудо на 34-й улице». Мы смотрели его с матерью в больнице. Точнее, смотрел я, она уже ослепла к тому времени. Просила меня пересказывать, что происходило на экране. Я пытался скрыть рыдания, поэтому делал большие паузы. А когда она спросила, не простыл ли я, — она очень боялась заболеть, — пришлось сказать ей, что у меня аллергия на местную еду. Мартин догадывался, что с Мерлин Манц что-то произошло: комната ее пустовала, в доме была всего несколько фотографий. Но они никогда не говорили об этом. — Чем она болела? — СПИД. Умерла от пневмонии. — Господи, мне очень жаль, — он обхватил его за плечи и привлек к себе. Нельсон не сопротивлялся, уткнулся виском в его плечо. — Зачем ты себя так мучаешь? — Это последний фильм, который мы с ней посмотрели. Это как проверка себя. Я верю, что станет легче. Вот сегодня мне захотелось вырубить на пятнадцатой минуте. Три года назад я не смог даже включить. Выбросил кассету в окно. Пришлось платить штраф видеопрокату. Мартин вспомнил лица Лизы и Шоны. — Твои друзья знают про это? — Симпсоны и Шона, да. Лиза, потому что мы расстались в начале того года, когда матери уже поставили диагноз. Шона, потому что по пьяни переспал с ней после расставания с Лиз. Не горжусь собой. Самое ужасное, что я почти ничего не помню. Я столько тогда пил, удивительно, что не отправился следом за мамой. — Нельсон невесело хмыкнул. — Шона меня утешает. Но она слишком добра ко мне. — Значит, ты тогда начал пить? — догадался Мартин, пропуская мимо информацию, которая даже сейчас вызывала в нем жгучее чувство ревности. Да что он за человек такой? — Да. После похорон я пришел в бар к Мо. Попросил налить его самое дешевое и крепкое. А следующий раз очнулся уже спустя месяц. Помню отрывки. Как перебил всю посуду. Как пришел к Шоне. Как Барт достал мне дурь. Как Лиза выгнала меня из ее дома и почему-то плакала Мэгги. Остальное в тумане. — После этого ты попал в секту к АА? — Да, — впервые за весь разговор его губы тронула улыбка. — Теперь только сухой алкоголизм. Они сидели в ванной, Мартин поглаживал его по плечам и думал о том, что Нельсон тоже слишком добр к нему. В комнате залаял Лори, надо было убраться на кухне и успокоить пса. — Марти, — произнес Нельсон, когда тот встал и пошел к двери. По тону, с которым он произнес его имя, Мартин замер, ожидая наказания. — Вот поэтому нам не нужно спешить. Давай попробуем узнать друг друга лучше. Возможно, ты когда-нибудь расскажешь, что произошло в тот год между вами с Донни.