Жемчужина коллекции

      Вэй Усянь никогда еще не видел таких красивых мужчин. Да, сюда приходили люди с разной внешностью, да и коллекционер был симпатичным, хоть и вел себя порой омерзительно. Но эти двое словно сошли со страниц древних свитков. Им бы больше подошли не их строгие светлые костюмы, а белоснежные летящие одежды с широкими рукавами, вышитые серебряными нитями. А в длинные волосы прямо просились сложные украшения со сверкающими самоцветами и жемчугом.       Он любуется ими, пока они проходят вдоль дальней стены, вслед за коллекционером, вероятнее всего, в его кабинет. Сапфир торгует многим: древними религиозными текстами, оружием всевозможных народностей и исторических эпох, магическими и псевдомагическими артефактами, всевозможными редкими и экзотическими животными. Какие-то экземпляры он выкупает по дешевке у тех, кто даже не представляет их реальной ценности, что-то добывает при помощи других артефактов. Иногда кто-то даже лишается жизни, а Сапфир все равно получает свое.       Но жемчужиной своей коллекции мужчина называет именно Вэй Усяня. Самое невероятное, что он когда-либо видел, экземпляр, которому никогда не будет цены, единственный оставшийся в своем роде. Так Сапфир иногда разглагольствует, сидя возле стеклянной стенки с бутылкой дорогого бурбона, который он пьет прямо из горла.              Усянь ему не верит, но и выбора у него никакого. Уже больше двадцати лет он та самая «жемчужина», и знает, что ему никогда не выбраться из этого плена. Он обречен. Сапфир никогда его не продаст и, уж тем более, никогда не выпустит по собственной воле. Вэй Усянь только молится, чтобы это ублюдок не двинул кони на каком-нибудь очередном рейде, оставив его самого медленно умирать от голода.       Он настолько погружается в свои мысли, что даже не замечает, как один из мужчин оказывается возле самого стекла, напротив него. Шарахнувшись назад от неожиданности, Усянь издает угрожающий звук и только потом фокусирует зрение.       Мужчина удивлен, даже немного растерян, но спокоен и не напуган. Его янтарные глаза, горят словно полная луна, низко висящая над океаном. Он смотрит недоверчиво, но очень внимательно — залегшая меж бровей морщинка выдает его смятение.       Усянь привык, что его разглядывают. С нескрываемым недоумением, детским восторгом, отвращением. Даже хищное вожделение на некоторых лицах его больше не удивляет. Но во взгляде этого мужчины он видит чистое благоговение. Вэй Усянь вновь приближается к стеклянной стене и наблюдает, слегка склонив голову набок. У мужчины светлая, нефритовая кожа, длинные ресницы, тонкая линия губ. Внезапно напротив его лица ложится ладонь. Аккуратные длинные пальцы, с очерченными костяшками, плотно прилегают к стеклу и Усянь, повинуясь непонятному порыву, повторяет его движение. Его собственная ладонь меньше, пальцы тоньше, а маникюр не в пример острее.       Мужчина слегка поворачивает голову, не разрывая зрительного контакта, словно его привлекает какой-то звук. Усянь поднимает взгляд и видит второго мужчину, который пришел к Сапфиру, но пока они стоят поодаль.       — Брат, — зовет его визави.       Тот что-то еще говорит коллекционеру и подходит ближе, с теплой улыбкой, но глядя на брата с сомнением.       — Ванцзи? О, — он наконец поднимает на Усяня взгляд. — Какой интересный экспонат.       «Ванцзи» — повторяет Усянь одними губами услышанное имя, наблюдая как от такого простого жеста теплый янтарь затапливает черными зрачками, в которых он видит свое отражение.       Ванцзи поворачивается к мужчине и, хоть они не обменялись ни единым словом, Вэй Усянь уверен, что между ними состоялся полноценный диалог.       — Я же правильно понимаю, диди? — уже облекается в звук, словно подтверждая его догадку.       — Мгм.       — Господин Сапфир, — зовущий мягкий голос того, кого Ванцзи назвал братом, медом вливается в уши даже через толщу стекла и требуется несколько секунд, чтобы скинуть накатившее наваждение.       Усянь встряхивает головой и хмурится, внимательно наблюдая за мужчиной. Что-то внутри заставляет распознать в нем высшего хищника и порождает мурашки вдоль хребта.       — Брат, — снова обращается к нему Ванцзи, но на этот раз чуткий слух улавливает нотки укора.       — Ох, прости, диди, — мужчина виновато улыбается, — кажется, я не успел до конца перестроиться.       — Мгм. Как прошла сделка?       — О, великолепно.       Мужчина демонстрирует лакированный футляр из красного дерева с изящной резной крышкой. Усянь знает, что в нем лежат две бамбуковые флейты белого и черного цветов. Буквально несколько дней назад пьяный Сапфир показывал их, рассказывая, как тяжело они ему достались, одновременно довольный тем, что сможет выручить за них очередное состояние. Он даже пытался играть на черной дицзы, и Усянь едва не пробил себе барабанные перепонки, дабы не слышать этот кошмар.       — Господин Лань? — коллекционер кажется немного обеспокоенным. — Нашли что-нибудь еще достойным вашего внимания?       — Кажется, да. Господин Сапфир, вы не говорили, что среди ваших… сокровищ есть такой чудесный экземпляр.       — Ох, это? Это Вэй Ин, — Усянь на это скалит зубы. Ему не нравится, когда Сапфир обращается к нему этим именем — оно не для него, и уж тем более не для этих чужаков. — Он хоть и диковатый, но цены ему не сложить.       — Вэй Усянь, — шипит он достаточно громко, чтобы его услышали снаружи, скаля зубы.       — Ха-ха. Видите? — он стучит пальцем по стеклу, словно привлекает внимание аквариумной рыбки, на что — как замечает Усянь — Ванцзи бросает недовольный взгляд и даже порывается что-то сделать, но брат останавливает его едва заметным жестом. — Не думаю, что таким благородным господам нужно такое приобретение.       Сапфир выглядит уверенным, ему не раз уже приходилось отваживать подобных толстосумов. Он либо беззастенчиво врал, либо заламывал такую цену, что даже сильнейшие мира сего уходили ни с чем. Некоторые, правда, пытались даже угрожать, но участь их постигала незавидная.       Усянь отстраняется от стекла, закатив глаза и складывая руки на груди. Как ни странно, его поведение вызывает легкий смешок со стороны «господина Лань».       — Господин Сапфир, позвольте нам самим решать, какое приобретение нам нужно, а от какого стоит воздержаться, — в его голосе появляется странная вибрация.       Коллекционер хмурит брови задумавшись и словно погружаясь в себя, его взгляд на миг теряет ясность. Усянь напрягается, следя за всем этим. Он чувствует изменения, но пока не может определить их точную природу. Сапфир тянет губы в вежливой, как он сам думает, улыбке.       — Господин Лань, он остался единственным в своем роде. Его цена исчисляется даже не…       — Господин Сапфир, — тон уже не приветливый — снисходительный. Господин Лань кладет руку ему на плечо. — Я уверен, мы сможем с вами договориться.       Сперва Усянь видит. Видит неестественный отблеск в ореховых глазах, видит, как поплыл взгляд Сапфира. А потом его накрывает волной энергии, которую люди привыкли называть магией. Волосы на затылке встают дыбом, все инстинкты вопят от ужаса и призывают бежать и прятаться. Только вот — ему некуда. Да и двинуться он не может. Очень медленно, словно боясь выпустить господина Лань из виду, Усянь переводит взгляд на Ванцзи. Тот выглядит так, будто ничего не произошло, но где-то в глубине этих янтарных глаз видно довольство. О, так Ванцзи прекрасно знает, что делает его брат, и не просто знает — по его безмолвной просьбе все и произошло.       Но какой же… какой же силой должен обладать господин Лань, что на него не среагировал ни один защитный артефакт? Это место — неприступная цитадель, еще никому не удавалось проникнуть сюда ни силой, ни хитростью без воли на то ее хозяина. И никому не удавалось забрать с собой больше, чем предполагала сделка. Сапфир вложил огромные ресурсы в охрану своих сокровищ. И Усянь уверен, будь коллекционер сейчас в ясном уме, он бы сделал всё, чтобы заполучить и это.       Сапфир уходит в свой кабинет и Усянь понимает, что видит его сегодня в последний раз. Ему вдруг становится страшно. Да, не было и дня, чтобы он не думал, как выберется отсюда, но вот этот момент настал, а он очень не уверен, что открывшаяся перспектива его прельщает.       — Что ж, — господин Лань смотрит на него теплым приветливым взглядом, и Вэй Ин не совсем уверен, видит он перед собой маску или искреннюю эмоцию. — Позвольте представиться, господин Вэй Усянь, — он акцентирует голос на том имени, которым тот представился сам, — меня зовут Лань Сичэнь, а это мой брат — Лань Ванцзи. И должен вам сообщить, что теперь вы, видимо, будете жить с нами.