***
И снова днём она была героиней, лидером, а он её раздражающим, но очень полезным спутником. Астарион и ранее много раз спасал ситуацию в битвах, сейчас же он будто бы превратился в дирижёра сражений. Он наслаждался. Каждым нанесённым врагу ударом и метким выстрелом. Он освоил крохи тёмного искусства Некромантии Тхая — и уже это дало Астариону (а с ним и всему отряду) огромное преимущество. И это не говоря о его скорости, ловкости и рефлексах. Они успешно зачистили подводную тюрьму Горташа и спасли всех пленников, включая отца Уилла и Омелума из Общества, — благодаря тому, что с ними был Астарион. При этом ему было совершенно наплевать на происходящее. Словно всё это было игрой, а не смертельно опасным мероприятием. И только на борту корабля после того, как проклятая тюрьма взорвалась, Астарион хрипло и немного нервно рассмеялся. — Ещё пара мгновений — и мы бы пошли на корм рыбам? До чего дерзкие и опасные развлечения ты выбираешь, моя дорогая, — проговорил он, подтянув к себе Лив. После чего прошептал ей на ухо и крепче сжал в объятьях: — Или ты надеялась, что это я пойду на корм рыбам, отстав во время отступления на корабль? Ты меня недооцениваешь, милая. Лив куснула его за ухо и вырвалась. С ним у них куда больше шансов победить Абсолют, но чёрт побери, она хочет освободиться от него… Как только они вернулись на сушу, за головой дварфа, управлявшего подводным кораблём, явились грозные жрицы Умберли. Лив не хотела выдавать им дварфа, но тут воля повелителя явила себя: Астарион отдал приказ очень тихо, чтобы никто не услышал. «Не вмешивайся». И жрицы Сучьей Королевы забрали дварфа, а Лив даже досталась награда в честь охоты на железного зверя, убившего ранее одну из служительниц — весьма откровенное одеяние из блестящих чешуек. — Какая прелесть. Я хочу увидеть его на тебе, — хищно ухмыльнувшись, сказал Астарион. — Порадуй меня сегодня ночью, радость моя. Надень. А теперь самое время разнести завод, где клепают горташеву Стальную стражу. Чтобы наш политикан не успел натравить её на нас. Веди же, моя сладкая, — потрепав Лив за подбородок, снова незаметно приказал вознёсшийся. Как он аккуратен при остальных. Никто и не стал вникать, что там происходит между Лив и Астарионом. Чужие любовные игры, насколько бы извращёнными они ни были, в конце концов, не касаются тех, кто в них не вовлечён. Более того, Лив чувствовала странный и обидный холодок в свой адрес. Остальные, похоже, тихо её осуждали, считая, что она сама выбрала такую участь — стать вечным слугой Астариона. Это ощущение лишь подпитывало её беспомощную злость. Так и Император защищал лишь от приказов старшего мозга, а не от тёмных сторон друг друга. Это он сказал Лив ночью, упрекнув в том, что она не воспользовалась астральной личинкой. Променять шило на мыло? Нет уж, хватит с неё одного превращения. И быть спутницей мозгоеда — ещё более сомнительное удовольствие, чем попасть в когтистые лапы повелителя вампиров. У Астариона хотя бы щупалец нет... После погрома Литейной Стальной стражи, все вернулись в лагерь едва живыми, пропахшими гарью и маслом. Чувствуя слабость и тяжесть, Лив собрала вещи и пошла к реке, надеясь, что вода её освежит. Также она очень надеялась, что смогла ускользнуть незамеченной, но быстро разочаровалась, почувствовав, что Астарион увязался за ней. Он не таился, но одновременно, как показалось Лив, будто бы хотел, чтобы она «обнаружила» его присутствие у себя за спиной. Ночь с ним наедине грозит Лив новой пыткой. Если не катастрофой. Из-за этого она заведомо почувствовала себя уставшей и выжатой. Но Лив не обернулась, пока шла к берегу. Пока выбирала место. Пока стояла у воды, слушая её тихий плеск, и собиралась с мыслями, с силами, с духом. Хорошая ночь. В воздухе витает лёгкий запах отчаяния и одиночества. И на душе тяжело, душно, больно. Но есть в воздухе и что-то сладкое, и что-то горькое. Тоска. Мечта. Желание. Жажда. «Этот проклятый вампир даже воздух собой отравить умудрился», — подумала Лив, вдохнув поглубже и облизнувшись. А потом она обернулась и с самым хмурым видом отыскала наблюдавшего за ней из густой тени Астариона. — Что тебе надо? — Боги, как же ты холодна! — пожаловался он и пошёл к ней. — Словно извращенца какого-то отгонять собралась. «Как ты близок к истине». И снова этот взгляд, от которого у Лив мурашки по коже. Астарион не разговаривать с ней пришёл. Он хочет свою награду. И если снова ничего не получит… по спине пробежал холодок от мысли о том, как всё обернётся для Лив, если она в очередной раз попытается его отвергнуть. А вдруг пострадает кто-то кроме неё? Он ведь ужалит в ответ, обязательно. И сделает это как можно больнее. Защемить своё эго он не позволит. И в конце концов это всего лишь секс. Не нужно скармливать ему десятки и сотни «прекрасных созданий». Достаточно отдать себя, чтобы никто больше не пострадал. Если же это не так, и Астарион вдруг захочет больше жертв… если он будет не просто делиться мрачными планами по порабощению мира, а станет представлять реальную угрозу, тогда она убьёт его, точь-в-точь как он Касадора. Прямо сейчас же он всего лишь голодный вампир, которому нужна одна дроу. И смешно, и грустно это сознавать… — Хорошая ночь. Тихая. Хищники мирно спят или бродят где-то далеко. Пушистые жертвы резвятся на лесных полянках и где-то дальше по реке, — с блаженным вздохом начал он и раскинул руки, словно хотел обнять саму ночь. — И только мы с тобой здесь, в живописном укромном уголке. — Астарион усмехнулся. — А знаешь, прелесть моя, с тобой я полюбил природу. И умиротворение, которое можно ощутить в подобных местах. Лив свело клыки от его доверительного тона. К чему сейчас-то такое вступление? Когда он может просто сказать: «Ложись и раздвигай ноги». Но он не скажет, похоже. Эгоистичный, упрямый, ни с кем не считающийся повелитель вампиров всё ещё чего-то от неё ждёт. Того, что она, кажется, больше не может дать. Обида слишком сильна. От чувства несправедливости хочется выть. Проигнорировав его слова, Лив спросила о том, что мучило её целый день: — Почему ты не дал вступиться за дварфа перед жрицами Умберли? Хотел свою власть показать? Что теперь будешь решать за меня даже кого спасти, а кем пожертвовать? Его ведь утопят без… — Без долгих разглагольствований, да, — легко подхватил Астарион, подойдя к Лив вплотную. — Ах, радость моя, сразу видно, что ты не местная. Да и в торговле ничего не понимаешь, — потрепав её по щеке, добавил он, Лив подняла на него взгляд, не в силах пошевелиться. — Врата Балдура — это город-порт, если вдруг ты не заметила. И процветает он благодаря торговле. А без благословления Сучьей Королевы торговые суда легко пойдут ко дну, а моряки на корм рыбам. Ужасный удар по благополучию моего города. Поэтому весьма логично обменять жизнь одного мутного дварфа на процветание моего города. Что тебя так в этом возмущает? Нашла кого жалеть, — фыркнул он, склонил голову набок и глянул на Лив с насмешливым прищуром. — Ты теперь в каждом моём действии будешь искать подвох? Ещё какие слова подобрала! Хотел показать власть, аха-ха-ха! Глупышка, если я решу показать тебе свою власть, я сделаю это грандиозно. Для этого мне вовсе не нужно тыкать зубочисткой в твою гордость. — Ты пришёл, чтобы рассказать мне об этом? — изогнув одну бровь, спросила Лив. — Ты сама спросила, радость моя, — наклонившись к ней, ответил он. — Но тратить такую ночь на пустую болтовню и правда преступление, — на удивление бархатно проговорил он. Астарион улыбался — немного развязно, соблазнительно и самую малость напряжённо, смотрел на её губы и будто бы ждал приглашения. Лив улыбнулась. «Даже тебе не нравится обжигаться? Особенно, тебе…» — Ты, кажется, хотел посмотреть на меня в новом платье. Но вот незадача, я оставила его в лагере… — С радостью посмотрю на тебя без платья вообще, — наклонившись ещё ближе, прошептал он. Хмыкнув, Лив чуть подалась навстречу и позволила себя поцеловать. Астарион скользнул руками по её телу, буквально излучая нетерпение и желание, но начал нежно и только под конец куснул её за губу, снова до крови. Лив задумчиво провела по губам языком, размышляя, что ей делать. Напористый, но в то же время немного… заискивающий. Он всё же хочет её согласия. Осознаёт ли вообще, что буквально выпрашивает взаимность? Но это только пока… пока он может терпеть и сохранять лицо… пока ему есть, что терять… Если истина рождается в споре, аппетит приходит во время еды, то что насчёт любви? Рождается ли она в процессе поцелуев или секса? Подпитывается ведь, бесспорно. Она похожа на голод или жажду. Даже сейчас. — Если подумать, — начал он до ужаса вкрадчиво и коснулся её волос и кончиков ушей, — я уже давно не видел тебя с распущенными волосами. Причина всех её бед прямо перед ней. И Лив, конечно же, успела представить, как пытается утопить вампира в реке… Распустив волосы, Лив привстала на цыпочки и завладела его губами. С чувством превосходства и какого-то тёмного удовольствия она делала то, что хотела сама, — и почему-то Астарион легко ей это позволил, поддерживая под голову рукой. Не прерывая поцелуя, Лив начала проворно его раздевать. Голова у неё опустела, тяжесть осталась, но в груди всё горело. И низ живота горел. Чёртов вампир… Как только она избавила Астариона от одежды, он с самым довольным видом помог раздеться уже ей. После чего притянул к себе и снова поцеловал. Лив отстранилась и потянула его за руку, повела к реке. В конце концов, маслом и гарью они пропахли одинаково. …Они целовались в воде, до боли сжимая друг друга в руках. Словно каждый дал слово раздавить партнёра или сломать в объятьях. Они ласкали друг друга, то и дело причиняя боль, царапаясь и кусаясь. Лив не собиралась ему проигрывать. Не собиралась сдаваться. Она дразнила его, он всё больше распалялся. И пока всё ещё не мог получить желаемое. Она заставила его ждать… «Ты не можешь меня заставить. Всё это — моё решение, заполучить и победить тебя». …И додразнилась до того, что вампир свалил её на мелководье, почти у самого берега. Лив крепко в него вцепилась, не сдерживая свой голос. Чёрт побери, на каждый его толчок что-то отзывалось глубоко-глубоко в её сердце. Ей хорошо. Остались только инстинкты. Она устала терпеть… Звёзды в небе были ослепительно яркими. Ещё и луна светила. Прекрасная была бы ночь, чтобы помолиться Элистреи… Лив с чувством вонзила Астариону ногти в спину, дёрнула, раздирая ему кожу в кровь, и запрокинула голову, крича в экстазе. Она пропащая душа. Она и любит его, и ненавидит. И всё равно попытается сбежать… Он вонзил клыки ей в шею. Кажется, в этот момент они совершенно потерялись друг в друге.***
К рассвету у Лив не осталось никаких сил вовсе. Тело ныло от бессчётного числа укусов. Лив надеялась, что Астарион тоже это чувствует. Ночью она совершенно… потеряла над собой контроль. Всё отпустила. И взяла всё, что пожелала. Изваляла повелителя вампиров по песку, оседлала и довела до экстаза. И испытала огромное удовольствие, слушая его стоны. Ночью он будто бы отвлёкся от своего вероломного образа и ненадолго стал прежним — податливым, как глина, мягким и… виртуозным. Она целовала его, усевшись на него, схватив обеими руками за шею и укрыв шатром из своих тяжёлых от воды волос. Чтобы потом вновь стонать в его руках и вздрагивать от «мстительных» прикосновений к чувствительным точкам. Она даже была готова возблагодарить вампирскую выносливость за эту прекрасную, полную похоти и отчаяния ночь… Обнимая Астариона и посматривая, как светлеет небо, Лив думала, что ждёт её впереди. Вознёсшийся безумно хочет её: держать подле себя, использовать таланты, хвастаться перед другими, а по ночам энергично трахать в разных позах. Удовольствие в этом можно найти, но в любви Лив всё же сомневалась. До вознесения между ними всё было иначе. Нежнее, трепетнее. Чувства и отношения казались более… настоящими. Но возможно, Лив ошибалась всё это время. Вздохнув, она ущипнула Астариона за сосок. До боли. Он аж подскочил, разом выпав из транса, и ошалело уставился на неё. Лив повторила любовное причинение боли. Он поморщился и отцепил от себя её руку. Не беда… Лив погладила его по животу, опустила руку ниже… За следующие несколько минут сонливость с вампира… как рукой сняло. Лив улыбалась Астариону в лицо, решив дать понять, что весь он… в её руках. Она не собиралась делать ему больно. В конце концов, ночью он очень старался и удовлетворил и её, а не только себя. От хрипловатых стонов утро стало ещё приятнее. Лив подалась ближе, поцеловала его, не стесняясь проснувшейся похоти, и сжала рукой чуть сильнее, чтобы привлечь внимание. — Я не буду твоим рабом или слугой. Только полноценное партнёрство. На равных. И ты не будешь мне приказывать. Астарион криво ухмыльнулся, давая понять, что думает о равноправном сотрудничестве. А затем сунул руку ей между ног. Лив вздрогнула, мигом растеряв и пафос, и решительность. — Хорошая… попытка… — простонал он и пошевелил пальцами. И прыснул, когда голос Лив заглушил его собственный. Она отпустила его, побоявшись сжать слишком сильно. Он и не подумал вытаскивать из неё свои пальцы… А потом опрокинул на расстеленный плащ, подложил руку ей под голову и с самодовольным видом уставился Лив в лицо. Она зажмурилась, но сопротивляться не подумала. Сейчас не время. Ночь прошла идеально. Он должен ослабить бдительность, успокоиться, решив, что она его, что наконец смирилась со своей участью. Открыв глаза, Лив поманила его к себе пальчиком. Дважды просить не пришлось. Вампир самодовольно забрался на неё, поцеловал в губы, в шею, чмокнул каждую грудь. Лив обхватила его ногами и ещё один раз позволила почувствовать себя победителем.***
Расчёт Лив оправдался, Астарион перестал следить за каждым её действием. И не обратил внимание на то, как она распределяла свитки и зелья перед финальным боем. Конечно, всё могло пойти не по плану, но Лив надеялась, что в хаосе, который непременно возникнет после победы над старшим мозгом, у неё будет шанс скрыться. Зелья и свитки ей в помощь, от «Полёта» и «Туманного шага» до «Высшей невидимости». Сложнее было решить, где спрятаться от вознёсшегося вампира. Оставаться во Вратах Балдура нельзя. Возвращаться в Крепость-на-Перекрёстке Лив не рискнёт, чтобы не подвергнуть опасности Ити и Ганна. Амн слишком близко. Рашемен далеко… И никакой уверенности, что после побега Лив сможет оставаться на солнце. Поэтому она выбрала единственное место в этом мире, где солнца нет и это никому не мешает. Андердарк. …Когда нетерийский мозг падал в реку Чионтар, круша всё на своём пути, когда весь отряд разметало и разбросало по гавани, Лив выпила зелье невидимости и успешно скрылась из вида. Пройдя по дну реки, она убралась как можно дальше от Врат Балдура — и от Астариона. Она вырвалась на свободу.