что бы вы ощутили, лежа в кровати под теплым одеялом, когда на улице плюс двадцать, чувствуя сплошной холод, неимоверную слабость и наблюдая за родной матерью, плачущей у вашей постели, будто бы вы уже мертвы?
уильям вот не знал, что он должен ощутить и должен ли вообще. чувство приближающейся смерти приятно. но мысль об этом ребяческая, потому что есть хоть какая-то надежда, что все обратимо, что можно выкарабкаться в любой момент и зажить как прежде. и, даже когда ожидаешь в пастели карету скорой, истекая кровью, ощущаешь, как мамины руки ощупывают кости, не давая окончательно потерять сознание, не понимаешь до конца, что уже давным-давно умер.
— мама. дай воды, пожалуйста, – уилл говорил тихо, по слогам, потому что было слишком трудно. а бедная тина, вздрогнув от болезненного голоса сына, только сильнее зарывалась в его волосы рукой, чувствуя, как они буквально осыпаются. второй рукой она взяла стакан теплой воды и, аккуратно придерживая голову уильяма, поднесла его к губам юноши. тот пил, подавляя рвотные позывы. у него не осталось сил сказать что-либо приободряющее, как он обычно делал это. вышла лишь слабая улыбка на бледных и потрескавшихся устах.
ведь мориарти даже в голову не могло прийти, что все зайдет куда дальше, чем он мог ожидать. что восстановление рпп пабликов, покупка дешевых слабительных и приятная легкость станут более чем страшным искажением. на дрожащих ногах, замерзая, как на северном полюсе, уильям делал шаг за шагом по вечернему двору, общаясь с шерлоком по телефону.
— но я же слышу, голос усталый, – констатировал холмс в трубку. – пожалуйста, скажи мне, что ты просто устал и у тебя все хорошо.
— просто не выспался сегодня. да ты себя послушай. что там, кстати, врачи говорят? – уильям присел на лавочку, опираясь на спинку и понимая, что вообще не мог передвигаться. глаза слипались, мутило в голове.
— уже завтра на выписку пойду, – радостно объявил шерлок и прислушался.
уильям пытался выдавить что-то вроде радостного смешка, но получилось у него максимально плохо. на той стороне трубки прозвучал беспокойный вздох.
— я тебя очень жду, шерли. но сейчас, наверное, домой пойду, спать лягу. да и тебе отдыхать нужно.
— у тебя точно все хорошо?
— да. как выйдешь с больницы, обязательно снова дойдем до речки. я там нашел крутое местечко, тебе понравится, – уильям пытался отвлечь от своего тона, придавая голосу чуть больше яркости. на это ушли последние силы.
— это здорово. обязательно сходим, облачко.
облачко.
и уильям благодарил господа бога, что вырубился ровно на моменте, когда из трубки послышались телефонные гудки.
и сейчас шерлок, вроде, тоже не в курсе. ирония, что один выписывался, а второй уже ехал в скорой под резвые вопли сирены. злая ирония. сатира. голоса врачей и мамы слышались отдаленно и слишком блекло, чтобы можно было различить хоть что-то. тяжело именно в сердце и именно физически. его как-будто сдавливало мощными тисками. судорога грудины, не смешно ли, а?
* * *
— тина, тут уже ничего не поделаешь, – доктор, работающий с мамой уильяма, вышел из палаты, потирая переносицу от усталости. он дежурил вторые сутки подряд, держась лишь на дешевом кофе из автомата, а тут еще и такое. – у него на два показателя упал имт, помнится, в прошлый раз он прибыл из-за..?
— гипотонический обморок и анемия.
— положение несколько ухудшилось. он прибыл из-за аритмии сердца, но ты не замечала, что что-то не так? так вот обнаружен недостаток калия, электролитный дисбаланс, из этого, следовательно, острая почечная недостаточность. понимаешь, что это значит?
— он... чистился? – мать, которая и без того выглядела ужасно уставшей и испуганной, казалось, еще больше опустилась в глубины переживаний. глаза округлились, лицо побледнело, и щеки увлажнились солеными слезами. в темном коридоре больницы повисли тихие всхлипы. – все время, пока я была дома, я видела, как он ест. понимаешь, фрэнсис, у него наконец-то появился друг. уильям прям на глазах расцветал.
— они поссорились? – доктор фрэнсис тихонько дошел до тины, аккуратно усаживая ее на лавочку и успокаивающе поглаживая по плечу.
— нет-нет. у них все отлично было. уилл пропадал на прогулках с ним, начал кушать, пить таблетки. ходил на психотерапию. он чаще улыбался, спрятал все свои принадлежности для измерения тела, – мама всхлипывала, утирая глаза, и продолжала: – шерлок часто заглядывал в гости.
— шерлок? это который шерлок холмс?
— да, он. ну, ты понимаешь. он как только в больницу лег, а у меня и смены тяжелые пошли, так, видимо, уильяму и стало хуже. я приходила – он ел. был все так же улыбчивым и рассказывал мне много. но, значит, он слишком хорошо притворялся. а я ничего не замечала, – и на этих словах тина окончательно разрыдалась.
шестая характеристика рпп: больно не только самому страдающему.
* * *
белый свет стен неприятно ослепил, когда потемневшие веки уильяма смогли приподняться. тишину нарушал звук кардиограммы, в руке что-то неприятно кололо. капельница. попытки пошевелиться обвенчались провалом. слабое кряхтение пробудило ото сна тело в углу палаты, укрытое пледом. было не разглядеть кто это – упало зрение. но слух в порядке. и мориарти мысленно подбирал слабый мат, искривляя губы в выражении недовольства. шерлок.
— лиам...
— я не...
— помолчи. не нужно ничего говорить, – холмс медленно встал со стула, оставляя плед и подходя к лежащему. – мне все уже сказал врач.
повисло неловкое молчание. шерлока терзало невыносимое чувство вины. он, как только смог выйти из собственной палаты, побежал искать тину. знал, что она работает в эту смену. но какого было его
удивление разочарование, когда шерлок обнаружил бедную маму, блуждающую взглядом по стенам тихой ординаторской. рядом сидел фрэнсис. и по его взгляду уже все стало ясно. по хмурым бровям, устало сжатым губам и сухому "пошли-ка, выйдем".
курилка была общая как и для врачей, так и для прибывших. фрэнсис не был из тех, кто отбирает сигареты с криками о нравственности. его устой заканчивался на простой, но правильной мысли: "пациент зависит от врача только в стенах больницы во время получения лечения. после этого пациент сам несет за себя ответственность." эта мысль помогала не сойти с ума в последние несколько лет пребывания диагностом. поэтому-то фрэнсис и ограничился не особо ярким "тебе бы лучше не курить". но шерлок в ответ тогда только пожал плечами и, зажигая свою, протянул пачку доктору. диалог вышел не особо длинным. объяснение диагноза, возможных исходов, советы и сочувствующие хлопки по плечу. холмс лишь мычал в ответ. а после позволения главного врача ушел к уильяму. он слишком долго вглядывался в скулы. до тех пор, пока ему не показалось, что вместо уильяма на койке лежит скелет.
после этого шерлоку пришлось пить успокоительное.
сейчас таких ужасов больше не казалось. просто в ухе пульсирующие шумы стучали тоном фрэнсиса: "есть вероятность, что..." что? а продолжать не страшно. продолжать просто не хочется.
— шерлок, – уильям еле открывал засохшие губы, тем не менее строя из них приятную улыбку. холмс присел на пол рядом, рукой аккуратно касаясь щеки мориарти. да какой там щеки. явно выраженной скулы. – шерлок...
— зачем? зачем ты это сделал? зачем? зачем? – не истерично, вовсе нет. наоборот, слишком блекло протараторил холмс, оглаживая бледную кожу большим пальцем. нет, он все понимал. но он не хотел, черт возьми, ни в коем случае не хотел самостоятельно признавать, что...
— я хочу умереть, шерли.
