Рассвет

      Санса, облаченная в походный костюм Джона, который на скорую руку перешила под себя, обернулась и тонко улыбнулась городу, который долгие два года был ее личной темницей. Северяне, наконец, возвращались домой, к своим очагам и на свои земли, которые и давали им силы, чтоб бороться. Да, по всем Семи королевствам, все еще гуляли отголоски войны, но король Ренли и его Малый совет, в который вошел в том числе и Станнис, с которым Санса внезапно нашла общий язык, смотрели в будущее с осторожным оптимизмом.       Ренли пытался оставить Робба при себе, но быстро понял, что это невозможно, в первую очередь из-за Сансы, которая всей душой рвалась обратно в Винтерфелл. Но если молодой король и отступил, то его прекрасная королева, в чреве которой уже рос будущий наследник трона, уговаривала северянку с завидным упорством. Маргари катастрофически не хватало общения в замке, который был заполнен грубыми и резкими мужчинами, которые ещё не отошли от прошедших боев, и она готова была руками и ногами вцепиться в леди Сансу, чтоб не потерять ее, но все же была вынуждена смириться с твердым решением покинуть Королевскую Гавань.       Санса усмехнулась, вспоминая о том, как счастлив был Ренли, когда мейстер подтвердил, что королева в положении. Все же в слухах, которые бродили по Красному замку, было гораздо больше правды, чем хотелось бы правящей чете и тот факт, что сир Лорас, казалось, не покидал своего короля ни на минуту, не позволял им развеяться. Санса не знала точно, как именно был зачат этот ребёнок, но полагала, что и здесь не обошлось без прекрасного рыцаря Цветов, хотя и не думала об этом слишком часто. Ее больше в те дни волновал суд над Серсеей и Джоффри.       Это были тяжёлые минуты, за которые леди Старк вывернула всю свою жизнь при дворе. Хорошо хоть не пришлось обнажать спину, лордам хватило заверений осматривавшего Сансу мейстера о том, какому обращению подверглась девушка из одного из великих домов Вестероса. Та, по жилам которой текла кровь королей Зимы, чьи корни уходили вглубь веков. Пока Санса говорила, она смотрела лишь на Робба, который мудро отказался от предложения быть одним из трех судей, и видела в его глазах ярость, смешанную с болью, которую перенесла она сама. И гордость Джона за ее стойкость.       Суд длился долгие пять дней и вердикт был однозначным, — Серсею за прелюбодеяние и измены государству казнили, Джоффри постигла та же участь, Джейме позволили жить, но более никогда не видеть белого света, заточив его в башне. Томмен сам вызвался отправиться в цитадель и стать мейстером, а Мирцелла осталась в Дорне, чтоб стать все же женой принца Тристана, как и было договорено. Мартеллы высказались явно и четко, объявив о привязанности и робкой любви, которая расцвела между принцем и его нареченной. Не пострадал только Тирион, который сумел даже исполнить мечту и стать-таки правителем Западных земель, но и его власть была изрядно ограничена огромными репарациями.       Санса пришла на казнь Серсеи и Джоффри в цветах своего дома, которые ей не позволяли носить, и не отвела взгляда, когда их головы отделили от тел всего двумя взмахами меча, один из которых, для бывшего короля, сделал Робб, впервые взяв в руки Лед. Она не была зверем, как назвала ее королева, когда леди Старк спустилась в Чёрные камеры, чтоб в последний раз поговорить с Ланнистер, но и прощать не собиралась.       — Все хорошо? — Робб придержал своего боевого коня, чтоб поравняться с кузиной. Они почти не скрывали той любви, что пышным цветом расцвела меж ними еще до смерти лорда Эддарда и северяне предвкушали скорую свадьбу. И даже то, что будущие супруги состояли в родстве, пусть и не самом близком, никого не смущало.       — Все прекрасно. — широко улыбнулась Санса и протянув руку, ухватилась за мозолистую ладонь своего будущего мужа. Робб еще не сделал ей предложения, но оно им было не нужно, ведь все говорили глаза, губы, которые медленно и лениво скользили по тем небольшим участкам кожи, которые не были скрыты под одеждой, жесты, подобные этому. Пугала лишь реакция леди Кейтлин, которая все равно оставалась той чопорно воспитанной аристократкой, которая считала, что брак должен нести какие-то выгоды, а их-то как раз и не было. Робб ничего не приобретал, беря свою кузину в жены. Он скорее терял шанс заключить два выгодных соглашения, которые укрепят их дом.       Санса знала, что Робб думает о том же и что они с Джоном обсуждали разные пути решения этой проблемы, но ее не посвящали в свои планы. И ей это даже нравилось, ведь северянка внутренне желала полностью, пусть и на какое-то время, отдать контроль в чьи-то руки и просто плыть по течению.       — Еще раз повторю, что у тебя странный выбор друзей. — подъехавший к ним поближе Джон, указал на следовавших за ними Пса и Бронна, которые постоянно пререкались с того момента, как оба преклонили колени перед Сансой, произнося слова древней клятвы верности.       — Шая тоже выразила желание вернуться со мной на Север. — пожала плечами Санса и послала благодарную улыбку Роббу, который позволил ей оставить при себе в общем-то шлюху, наемника, продававшего свой меч за монеты и одного из самых устрашающих воинов Вестероса, как силой, так и внешним обликом. — Чем расстроила лорда Тириона.       — Она слишком сильно привязалась к тебе, любовь моя. — добродушно усмехнулся Робб, который взаимодействовал с Шаей чуть чаще, чем Джон просто в силу того, что он старался не выпускать Сансу из поля зрения.       — Верность, заслуженная не монетой, крепка. — подвёл итог Джон Сноу, который внезапно перестал быть бастардом, а стал лордом своего замка, который в ходе войны оказался без хозяина. Робб, с полного одобрения короля Ренли, передал брату замок Сервисов и признал настоящим Старком, тем самым создавая побочную ветвь семьи. Санса тогда долго смеялась над выражением лица обычно невозмутимого Джона и над тем, какими огромными и круглыми стали его глаза.       До Харренхолла добрались без происшествий, но стоило армии северян остановиться под стенами этого замка, Лира и Дейзи утащили Сансу в свой шатер, не объясняя что от нее хотят. Там ее уже ждала Шая, которая силой усадив свою госпожу на стул, быстро расплела тяжёлые косы. К моменту когда в шатер внесли чан с горячей водой, Санса начала догадываться о причинах этого «похищения» и перестала так откровенно упираться. А уж когда из сундука извлекли новое платье, сшитое из подаренного королевой Маргари жемчужно-серого шелка и плащ с лютоволком, любые сомнения в правильности догадки рассеялись окончательно.       — Леди Кейтлин здесь нет, но ты для меня одна из моих медведиц. — леди Мейдж предпочла не надевать платье, а осталась в бриджах, дублете и зеленой тунике.       — О, Мейдж. — Санса даже прослезилась и крепко обняла женщину, которую искренне любила.       — Это изготовили специально для тебя. — леди Мормонт взяла у Лиры завёрнутый в ткань кинжал и вложила его в руку своей воспитанницы. — И для защиты и на тот случай, если крови все же не будет.       — О, Боги! Спасибо! — Санса смутилась и покраснела. — Но мы не…       — Серьёзно? — в один голос воскликнули Дейзи и Лира, но голос Мейдж был громче.       — В любом случае, он твой.       Старк поспешила рассмотреть подарок. Кинжал был выкован будто под ее руку, хотя возможно так и было, ведь Мейдж прекрасно знала, что именно предпочитала ее воспитанница. По его лезвию бежали выгравированные лютоволки, — двое больших и несколько щенков, как бы намекая на то, что это их с Роббом будущие дети. Кинжал был сделан в северных традициях и не был богато украшен, но его рукоять была обтянута мягкой на ощупь кожей, на которой тоже имелся тисненый герб, но теперь уже медведь, вставший на задние лапы.       — Ты — семья, помни об этом. — объяснила Мейдж, чем заслужила еще одно крепкое объятие от леди Старк.       Робб не хотел заключать брак под сенью Семерых, поэтому и дождался пока они не остановятся в Харренхолле. В центре Божьего Ока был остров Лиц, на котором все ещё сохранились чардрева, где и состоится сама церемония.       Клиган, который привычно ворчал себе под нос что-то нелицеприятное обо всех окружающих, помог Сансе забраться в лодку и оттолкнул ее от берега, запрыгивая следом.       — Ты точно согласна, пташка? — он не изменял себе и использовал все то же прозвище, которое дал ее личине, которую северянка носила в столице.       — Это мое самое большое желание. — заверила его Санса и лицо Сандора разгладилось.       — Тогда вперед и не бойся. Я доставлю тебя к Молодому волку невредимой, даже если опасность сейчас представляет только вода.       Клиган мощно работал вёслами и всего спустя минут двадцать Санса ступила на землю острова. Еще через несколько минут к ней присоединились Мейдж и Дейзи и повели к освещенной факелами поляне.       — Твой отец пренебрег свидетелями и только демонстрация простыни, не позволила старому Хостеру расторгнуть их брак. — Мейдж решила поделиться своими воспоминаниями. — Я рада, что молодому Старку хватило разума не поступать так же.       — Они были счастливы?       — Не так долго как должны были, но, да, они были очень счастливы и это было видно любому, у кого есть глаза. Брандон всегда был себе на уме и никогда даже не пытался подчинить горячую волчью кровь, но рядом с твоей матерью он становился другим. Так же как и Молодой волк словно скидывает с себя ту жестокость, без которой он не победил бы, и я буду молить наших Богов, чтоб ваш союз был плодотворным и счастливым.       — Я тоже. — торжественно прошептала Санса и сделав глубокий вдох, ступила на поляну. Джон встал позади нее, а Мейдж отошла в сторону.       — Кто пришел предстать пред ликами богов? — Робб был предельно серьёзен.       — Санса из дома Старков пришла, чтоб выйти замуж. Взрослая и расцветшая женщина, законнорождённая и благородная, она явилась просить благословения богов. — в голосе Джона слышалась радость за родных людей. — Кто пришел, чтоб взять ее в жены?       — Лорд Робб из дома Старков, лорд Винтерфелла. Хранитель Севера. Взрослый мужчина. Законнорождённый и благородный пришел просить благословения богов. Кто отдает невесту?       — Джон из дома Старков, лорд замка Сервин, кузен леди Сансы. Санса из дома Старков, берешь ли ты Робба из дома Старков в мужья?       — Да. — потупив взгляд, ответила девушка.        Робб ухватился за протянутую ему руку и опустился вместе с Сансой на колени перед чардревом. Леди Старк не знала, о чем молился ее муж, но сама просила мира и спокойствия, а так же детей, которых она желала подарить любимому и Северу. После того, как они встали, вместе еще не размыкая рук, Робб снял свой плащ с лютоволком и передав его Джону, расстегнул застежки более светлого плаща, который покрывал плечи его жены, после чего сменил его на свой. Санса в свою очередь тоже накинула на плечи Молодого волка расшитую ткань, подбитую мехом, и только после этого супруги смогли поцеловать друг друга под громкие и одобряющие крики свидетелей.       Робб целовал свою жену долго и страстно, показывая, что она любима, желанна и так будет всегда, и Санса на несколько мгновений потерялась в том водовороте чувств, которые ее захлестнули.       — Моя леди Старк. — прошептал Робб, глядя на нее сияющими глазами.       — Мой лорд-муж. — в тон ему ответила Санса и отступила на шаг, чтоб дать свидетелям возможность их поздравить. Джон, Дейзи, Мейдж коротко обняли молодых супругов, желая счастливой семейной жизни и повели обратно к лодкам. Сандор, который остался на берегу, скупо поздравил Сансу и Робба, но не смог удержаться от короткой угрозы, направленной на лорда Винтерфелла, на которую молодой мужчина отреагировал смехом и заверил поклявшийся меч жены в том, что никогда ее не обидит.       На другом берегу их уже ждали лорды и простые солдаты, которые громкими криками приветствовали своих новых лорда и леди Старк. Шатер Робба был установлен на некотором удалении от остальной армии, чтоб дать молодым супругам немного уединения. Грубые северяне во многом были более чуткими, чем южные лорды с их провожанием в постель, во время которого с супругов срывали одежду, чтоб полностью обнажёнными втолкнуть в подготовленную спальню, за дверью которой вполне могли оставить наблюдателей, которые должны были засвидетельствовать факт консумации брака. К счастью обоих супругов их проводили до шатра и оставили одних, под охраной Зимы и Северного ветра, которые свернулись в общий клубок рядом с очагом.       — Жена! — Робб пропустил Сансу вперед и закрыл за ней клапан из плотной ткани, оставаясь рядом со входом. Леди Старк же прошла вглубь походного шатра и остановилась только перед достаточно широкой для двоих постелью.       — Муж мой… — прошептала она, отринув любую робость, ведь перед ней стоял не незнакомец, а ее Робб, ее кузен, который знал саму девушку не хуже, чем она сама знала себя.       — Санса, я…       — Тшшш… Я тоже нервничаю, но хочу этого. Хочу знать, что принадлежу тебе полностью, без остатка.       Тонкие пальцы Сансы коснулись застежек плаща, которым покрыл ее Робб, и расстегнули из, отчего тяжелая ткань упала, открывая его жадному взгляду сшитое на северный манер платье. Она скроила его так, как кроила многие другие, но добавила всего одно отличие, — оно шнуровалось спереди, а не сзади.       Робб в несколько широких шагов пересек разделявшее их расстояние и нежно коснулся ее ладоней, отодвигая из от шнуровки, за которую взялся сам. Он медленно развязал узлы и так же медленно вытащил витой шнур, чтоб уронить его на пол. Санса же расстегнула застежки его плаща и более нетерпеливо развязала завязки дублета, на что ее муж лишь отрицательно покачал головой и снова отвел ее руки.       Молодой лорд раздевал свою пару медленно, наслаждаясь каждым мгновением, но когда платье все же присоединилось к двум плащам и его дублету, не смог удержаться от восторга. Тонкая сорочка просвечивала и практически ничего не скрывала.       — Можно? — пальцы поддели бретели сорочки и Санса нетерпеливо кивнула, поощряя. На мгновение она ощутила беспокойство по поводу многочисленных шрамов, что покрывали ее спину, но Робб, словно почувствовав ее неуверенность, развернул к себе спиной, медленно стягивая полотно сорочки и следуя губами за ним. Он обласкал каждую отметину, приговаривая, что она все равно остаётся для него самой прекрасной, и Санса верила. Было плевать, что та поза, в которой они находились, — она согнулась к кровати, опираясь на нее руками, абсолютно обнажённая, а Робб, ее муж навис над ней, одетый, и ласкал ее губами так жарко и так интимно, что низ живота свело от желания, — была слишком животной.       — Я хочу тебя, муж мой. — оглянувшись через плечо, прошептала северянка и извернувшись, села на край кровати.       Робб раздевался спешно, обнажаясь под жадным, изучающим взглядом жены, но стоило последнему предмету одежды упасть из его рук, он опустился перед ней на колени и провел ладонями по сильным бедрам, разводя их в разные стороны.       — Самая красивая… Самая желанная… — шептал он, оставляя короткие поцелуи на ее бледной коже, пробираясь все ближе к центру удовольствия. — Моя Санса… Моя жена… Моя сестра…       Последнее обращение, такое непривычное, — они давно запретили себе быть братом и сестрой, — заставило ее тонко вскрикнуть. Возможно, из-за того, что едва оно слетело с губ Робба, он накрыл ртом ее лоно, а может от того, что это была та запретная линия, за которой удовольствие становилось ещё острее.       Молодой лорд ласкал ее с жаром и страстью, подготавливая к тому, что будет дальше, и Санса теряла связь с реальностью от того, насколько ей было хорошо. С каждым движением губ или языка, тугая спираль в ее животе закручивалась еще сильнее, пока не лопнула, заставляя ее почти плакать от удовольствия. Она почувствовала себя на небесах, спустившись с которых Санса потянула своего мужа на себя, заставляя нависнуть над ней. В голове бродили те мысли, которые помогали ей не сойти сума в Красном замке, но она решила, что для их исполнения еще придет время.       Робб взял ее осторожно и боли почти не было. Была страсть, была любовь и было невероятное желание, которое подстегивало обоих и скорее медленный темп сменился более резким и каждое движение бёдер мужчины буквально выбивало воздух из его жены. Тишину палатки разбивали звуки сталкивающихся тел и стоны, которые они делили на двоих, пока не рухнули с того обрыва, на который поднимались вместе.       А на следующее утро Шая, пришедшая, чтоб помочь госпоже собраться, Мейдж и Джон увидели разворошенные простыни, с несколькими капельками крови, что ярче всех слов говорили, — брак завершен и расторгнуть его не под силу никому.