Все хорошо?
⤝Мира⤞
“Это точно происходит со мной?”, — в который раз задаю себе вопрос. И дело совсем не в том, что события вынуждают меня удивляться и делать непривычные или забытые действия — хотя это тоже, — а в том, как я воспринимаю реальность. Точнее — как принимаю те чувства, что поселились во мне. Я спокойна и уверена. Черт, а это приятно! Сейчас мне кажется, словно я могу дышать огнем и с легкостью преодолевать все круги ада. Энергия плещет через край. Надо бы выдохнуть и отвлечься. Конечно, таблетка, которая теперь отвечает за мое сердце, уже подействовала. Голова мыслит здраво, а легкие работают в обычном для них темпе. Но я все еще взбудоражена событиями вечера. Который там час? Я поднимаю голову с подушки и тянусь к телефону. Включаю экран, и тот резко светит мне в глаза, отчего я жмурюсь. Не хочется ослепнуть в столь юном возрасте. Половина первого ночи. Сон забыл о моем существовании и решил не приходить сегодня, или я его прогнала? Руки так и тянутся написать Дане. Но я себя одергиваю. Я, конечно, против всяких глупых и абсолютно неуместных стереотипов, но все-таки писать первой после всего случившегося не буду. Гордость не позволяет. Откладываю телефон и утыкаюсь лицом в подушку. Сон приди! Я просто хочу отдохнуть и переварить всю ту эмоциональную карусель, что мне устроила жизнь. Я бы покричала в подушку, но боюсь разбудить Влада, который пришел буквально полчаса назад. У него на лице была вся гамма меланхоличных эмоций. Усталость переливалась в раздражение, а затем уходила в темные тона тревожности. Видимо, процесс притирки на новом рабочем месте еще продолжается и дается ему тяжело. Бедненький мой. На самом деле, мне доводится редко видеть брата в подобном состоянии. Он всегда старается передо мной сохранять бодрый и жизнерадостный вид. Я же прекрасно читаю между строк, но когда говорю Владу о том, чтобы больше расслаблялся и не играл спектакль на скудную публику в лице одного зрителя, он отмахивается, повторяя “все в порядке”. Взрослый человек, но сколько же в нем глупости! Возможно, в этом мы особенно похожи. *** — Доброе утро, соня, — громом врывается в мой сон голос брата. — У меня сегодня выходной, поэтому ты, лисенок, просто не имеешь права так долго дрыхнуть! Я даже не пытаюсь открыть глаза, да и это кажется чем-то неосуществимым. Брат раздвигает шторы, и комната наполняется светом, который бьет по глазам даже сквозь закрытые веки. Серьезно? Именно сегодня солнце решило выглянуть из-за туч? — Ми-и-и-ра, поднимай уже свою задницу с кровати. Я чувствую, как он хватает одеяло и тащит на себя. Пытаюсь сильнее вцепиться в ткань, но мое тело еще не проснулось, чтобы бороться. Поэтому мурашки очерчивают узоры на коже от волны прохлады. — Изверг! — хрипло стону я, сворачиваясь в калачик. — Неправильный ответ, — слишком громко продолжает издавать шум мой любимый братец. У меня перед глазами даже флешбэки замельтешили. Мой седьмой класс, Влад в одиннадцатом. Каждое утро он будит меня, поторапливает, чтобы я не опоздала к первому уроку, а сам в это время готовит завтрак. Ему тогда мощно доставалось от недовольного подростка — хмурое выражение лица и писклявое, переходящее в ультразвук, нытье. Я открываю глаза, что дается мне тяжело не только физически, но и морально. Перекатываюсь на спину, и, как назло, лучи солнца падают мне именно на глаза. — Твою ж.. — Сразу прикрываю глаза ладонью. — Вот теперь я точно ослепла, — ворчу себе под нос, пытаясь рассмотреть брата. — Да уж, у тебя была страстная ночь с подушкой? — Чего? — приподнимаясь на локтях, спрашиваю я. — Настолько, что даже мозги еще в отключке, — усмехается он, жестом указывая на мое недовольное выражение лица. — Не вынуждай меня завтракать в присутствии твоего трупа, — ворчу, опуская ноги с кровати и сразу надевая пушистые тапки. — И почему так холодно? Я ежусь и обхватываю себя руками в попытке хоть как-то согреться. Давно пора было переодеться в теплую пижаму, но мне слишком нравится мой сиреневый шелковый комплект, состоящий из шортиков и майки на тонких бретелях. — Потому что у тебя микропроветривание открыто, — произносит брат. Поворачиваю голову в его сторону, пока он плотнее закрывает окно. Точно, я уже и забыла, что решила впустить морозный воздух комнату, чтобы наконец уснуть. Провалиться в сон получилось, а вот про окно и колючую зиму я напрочь забыла. — Такими темпами ты быстрее меня окочуришься, — заключает Влад и, в конце концов, выходит из моей комнаты, пока я провожаю его испепеляющим взглядом. Открыв шкаф, вытаскиваю свою старую толстовку на несколько размеров больше меня и надеваю поверх пижамы. Я утопаю в ней, но зато она прикрывает все самые чувствительные к холоду места. Заглядываю в зеркало и понимаю, что не надо было этого делать. На голове воцарился не то чтобы хаос, там целое гнездовое поместье с торчащими в разные стороны локонами. Хотя в данный момент это и локонами-то не назовешь. Скорее подобие сеновала. С горем пополам мне все-таки удается убрать волосы в пучок, при этом вырвав несколько прядей. И что я, вообще, такого делала во сне? Еще в коридоре я уловила аромат свежесваренного кофе и, честное слово, у меня случился микрооргазм. Я не знаю никого, кто бы варил кофе лучше моего брата. До сих пор задаюсь вопросом: как у него это получается? У него выходит все так, словно он только что сам собрал ягоды, высушил и очистил зерна, а теперь еще наверняка приговаривает какие-то заклинания для насыщенности вкуса. Влад прислонился к столешнице и нарезает сыр, пока на плите стоит сковородка с.. Я подхожу ближе, снова погружаясь в аппетитную атмосферу всех ароматов, что сейчас явно украшают кухню. — Хлеб в яйце с молоком, — говорит брат, наблюдая за моим любопытством. — Помнишь, так делала.. — Мама, — опережаю его я. — Правда, она часто еще колбаски туда добавляла и по классике жанра составляла какую-нибудь рожицу. Мне они всегда нравились. Конечно, до тех пор, пока мама не увязла в спиртовом болоте. — Так уж и всегда? — На лице брата отчего-то появляется ухмылка. — Ты один раз испугалась мордочки, что мама сделала и заревела. Вся в соплях и слезах была, — он сморщил нос. — Не могу я быть такой плаксой! — возмущаюсь я. — Врешь и не краснеешь. — А тебе, сестренка, нужно витаминчиков попить, а то память, по-моему, вообще отсутствует, — парирует он. — Ой, иди ты.. — не сильно толкаю его в бок, и мы оба улыбаемся. Вряд ли смогу сейчас сказать Владу, что безумно рада его присутствию в моей жизни и тому, что он всегда рядом. Но уверена, что он и так это знает. Я накрываю на стол и не замечаю, как начинаю пританцовывать под музыку нулевых, которая доносится из динамиков телевизора. Влад включил какой-то музыкальный канал. — Тебе когда-нибудь снилось, что ты неодушевленный предмет? — подает голос брат, когда я уже уселась за стол в ожидании самого вкусного по виду и ароматам завтрака. — Эм… нет, — отвечаю я. — Мне давно уже сны не снились, — пожимаю плечами. — И чем ты был? Несмотря на то, что в нашей семье фактическим творчеством — танцами — занималась я, у Влада фантазия была шире и ярче моей. Я всегда выступала в роли наблюдателя, нежели создателя. Даже книги не спасали со всем разнообразием красочных миров и невероятных сюжетов. И меня это устраивало. Конечно, это не касалось хореографии. Там я, наоборот, — себя наизнанку выверну, но сделаю нечто особенное и захватывающее дух. — Только не смейся, — он кидает в меня предупреждающий взгляд, пока ставит на стол чашки с кофе. — Все равно буду, — говорю я и делаю глоток. И, Бог мой! Это не кофе, а эликсир вечного наслаждения! Еще чуть-чуть и я замурлыкала бы от удовольствия. Прикрываю глаза буквально на секунду, чтобы посмаковать горький привкус на языке. Плюс еще один микрооргазм. Хотя нет, боюсь, уже не микро. Влад со стуком ставит на стол тарелку с тостами и блюдце с сыром, отвлекая меня от вознесения на седьмое небо. — Я был деревом, — на выдохе произносит он. Даже не собираясь сдерживаться, я прыскаю со смеху. Только ему могло такое присниться. Даже не знаю, это признак развитого воображения или чего-то похуже. — И что ты там делал, бревнышко? — спрашиваю, пытаясь успокоиться. Всего лишь три слова, а сколько теперь во мне бодрости. — Ха-ха, — закатывает глаза Влад. — Я хотя бы только во сне бревном был, а вот насколько повезло Дэну, еще спорный вопрос, — щурится он, глядя на меня. — Задетое эго мужчины — страшное дело, — усмехаюсь я и тянусь к хлебу. Моему желудку безразличен сон брата, его интересует что-то посытнее рассказов. — Ну так что происходило в твоем невероятном сне? — Да дело не в том, что происходило. Сон был странным по ощущениям. Первый кусок бутерброда погружается в рот и стремительно тает. Мне приходится даже напрягать слух, чтобы не пропускать слова брата мимо ушей. Мира, это ненормально. Ты одержима едой. Только по утрам. — Мне снился лес с высокими вековыми деревьями, наподобие секвойи. Такой лес обычно ассоциируется с эльфами и прочей белибердой, как в твоих фэнтези. И в какой-то момент понимаю, что я тоже дерево, только поменьше. — Не удивительно, —хмыкаю я. Влад кидает в меня убийственный взгляд. Неженка. — Не буду тебе больше ничего рассказывать. — Да ладно тебе! Что там было дальше? — Ничего. Просто чувство какой-то легкости было в тот момент и сейчас тоже осталось. Как будто мне сообщили самую счастливую новость. Влад пожимает плечами и начинает увлеченно есть. Я же в его глазах замечаю оттенки грусти, отчего сердце тихо завывает. — Тебя что-то беспокоит? — спрашиваю и заглядываю в глаза брату. — Только честно. Не надо строить из себя могучего и идеального брата, ладно? На меня падает тяжелый взгляд. И передо мной словно меняется картинка — я замечаю темные круги под его глазами, сгорбленную спину, напряженные мышцы. — Меня беспокоит жизнь, — спокойно отвечает брат. — Вроде все неплохо, но я устал жить средне, тем более временами бывает все куда ниже среднего. У меня встает ком в горле. Даже впадаю в ступор, потому что мне непривычно видеть Влада таким. — Слушай, я сейчас начну искать работу, — начинаю я. — Через неделю уже наверняка выйду на смену в какой-нибудь бар или ресторан. Так-то вари.. — Нет, Мира, — отрезает Влад. — Ты больше не будешь нигде подрабатывать. Тебя подобный бизнес даже не интересует, так к чему тратить время и силы на это? — Чтобы.. — я запинаюсь, и мои глаза упираются в стол, потому что я не знаю ответа на этот вопрос. — Тебе пора уже заниматься тем, что действительно тебя привлекает. Волна смешанных чувств разлилась где-то в районе грудной клетки. — Ты сам только что сказал: тебе надоело жить средне. Но если я начну работать там, где мне нравится, то это вряд ли принесет много денег. — Мне надоело жить в состоянии “неплохо”, когда речь идет обо всех компонентах жизни. Понимаешь? — Угу, — все, что я смогла ему ответить. Мысли сразу же уносят меня к спорткомплексу и тому залу, что мне передал в пользование Даня. Какой же он все-таки идиот! Но идиот, рядом с которым мне безумно хорошо и легко. И рядом с которым во мне снова оживает желание, черт возьми, танцевать. — Я пытаюсь, — вновь отзываюсь после короткой паузы. — Пытаюсь побороть прежние гадкие убеждения. Правда. — Верю и вижу, сестренка, — слегка улыбается Влад. — А теперь в сторону меланхолию, сейчас время ликования наших желудков. Он меняет тему, но мне кажется, что все происходит правильно. Мы наконец начинаем обсуждать проблемы и тяготы, что таятся внутри, на подкорке. После реабилитации моя замкнутость превысила все пределы. Наверное, только Ася могла изредка прорваться сквозь мою оборону. А в от с братом откровений не выходило. *** Я думала, что Влад хочет провести весь день со мной, но, как оказалось, он не дал мне подольше поспать не просто так. Уже через полтора часа после завтрака, братик собрал вещи и умотал с друзьями на какую-то базу отдыха на целые сутки. Но я была рада этому, потому что точно знаю, что он сейчас кайфует и не пáрит себе мозг. Половину дня я почти без остановки зевала, пытаясь осилить хотя бы пару глав книги. Но концентрация покинула чат. Хаотично листаю ленту с якобы смешными видео, когда телефон отрывисто вибрирует. На экране высвечивается “Тренер-зануда”. Привет, учащенное сердцебиение и глупая улыбка на лице. Я чертово мороженое в знойный день. — Да, — отвечаю я, стараясь звучать уверенно. — Привет, лисенок. — Низкий голос Дани заставляет мои мурашки бегать по спине в панике. — К семи будь готова, забираю тебя на весь вечер. — Почему ты всегда думаешь, что у меня нет планов? — возмущаюсь я, хотя он снова попал в цель. Засранец. — Как ты относишься к фантастике и боевикам? — игнорируя мой вопрос, интересуется Даня. — А как ты относишься к вежливости? — парирую я. — Так же, как и ты. Пренебрегаю. Я фыркаю и надеюсь, что он это услышал. Странный феномен — эти ваши чувства и влюбленность. Вроде люди сходятся, когда у них характеры, как пазлы, идеально соединяются, и от этого на душе становится тепло и легко. А наши темпераменты вынуждают нас тыкать друг в друга ножами в виде колкостей, но это все равно вызывает невесомый трепет и ощущение комфорта. — Так, как относишься к фантастике и боевикам? — переспрашивает Даня. На самом деле, мне даже немного смешно от того, что он собирается позвать меня на свидание в кино. Помню, как Даня рассказывал о супер неловком просмотре какого-то боевика со своей школьной подружкой, которая, видимо, была настолько без ума от него, что решила доставить ему удовольствие прямо в кинотеатре. Действительно, приглушенный свет есть, руки свободны и атмосфера релакса. Я тогда смеялась минут пять. — Так же, как и ты, — повторяю за ним я. — Возбуждаюсь от одних титров. На другом конце слышу глухой смешок. — Тогда не опаздывай, лисенок. Стоит ему положить трубку, как я разворачиваюсь на живот и утыкаюсь лицом в подушку. Обычно девочки пищат в подобных ситуациях, но я скорее рычу, как дикий зверь, выпуская наружу целую массу эмоций. Восторг, волнение, страх, предвкушение, азарт.. Целый винегрет перемешался внутри меня. И как только все помещается? *** Белая обтягивающая майка, светло-серый пиджак и джинсы-клеш. Достаточно подходяще для первого — нормального и настоящего — свидания? А это ведь именно оно и будет, да? Боже, мне кажется, я уже забыла каково это — целенаправленно проводить время с человеком, который тебе небезразличен, да еще и когда вы оба знаете, что это взаимно! Стоп, эти размышления не приведут ни к чему хорошему, потому что я сейчас испугаюсь всей романтики, что заполонила мое сердце и мозг, и все отменю. Соберись, Мира. Хватит растворяться в сентиментальности. Небольшие серебряные серьги отправляются на мои уши, вслед за ними подвеска с жемчугом, которая симпатично расположилась в ямочке между ключиц, а пальцы украшают несколько колец, которые я не надевала уже несколько месяцев. В стрип-клубе лучше выступать без лишних аксессуаров, мало ли куда или в кого они прилетят. Да и терять не особенно хотелось. Тем более одно из колец — серебряное с голубым топазом — мне досталось от бабушки. Пара взмахов тушью, и мои глаза стали еще ярче, а губы теперь переливаются от вишневого блеска. Когда я надеваю пальто, автоматически опускаю руки в карманы, где натыкаюсь на что-то металлическое и холодное. Ключи от зала, точно! Что ж, пусть вчера я и наговорила много чего, но ключи все-таки пока подержу у себя. Страхи никуда не делись, зато желание запылало манящим огнем. Встряхнув головой, чтобы прогнать ненужные мысли, я выхожу из квартиры и направляюсь на улицу. Колючий декабрьский ветер чуть не сбивает меня с ног. Да, ошибочно было полагаться на солнечный день и ждать такого же вечера. Снег валит так обильно, что радиус видимости сокращается и становится не больше трех метров. Даже припаркованный у подъезда “Лексус” я замечаю не сразу. Мне приходится всматриваться, напрягая свое отличное зрение. Когда мои глаза все же фокусируются, то улыбка отчаянно пытается вырваться наружу, потому что у двери машины стоит Даня. — Пытаешься строить из себя делового? — произношу я и кидаю в него ухмылку, когда подхожу ближе. На нем сегодня драповое пальто, из-под которого торчит темный джемпер и белая футболка. И, черт бы его побрал, он выглядит сексуально. — А ты даже не пытаешься быть любезной, — говорит он и, схватив меня за край пальто, притягивает к себе. Наши тела разделяют только слои одежды. Зима вставляет свои коррективы. Но от этого мое сердце не начинает биться медленнее, однако и не разгоняется. У меня такое ощущение, словно оно разрядилось, а Даня — источник энергии. — Если мы пробудем на холоде еще хотя бы минуту, тогда даже то малое количество косметики, что есть на моем лице, потечет ручьями. Честно говоря, мне абсолютно на это наплевать. Никогда не стремилась выглядеть идеально, а вот стремление попробовать Даню на вкус растет с каждой секундой. — У меня не хватит выдержки просто так стоять рядом с тобой. Вибрация от его тембра пронзает меня тысячью иголок. Даня приникает к моим губам. И все, пиши пропало. Мирослава-самоуверенная-сучка-Громова мгновенно превращается в Мирославу-плавленный-сырок-Громову. И не было никакого смысла наносить блеск. Могла догадаться, что его съедят через считанные минуты. — Боюсь, если мы продолжим, я не смогу остановиться, — шепчет Даня, почти не отрываясь от меня. — А кто сказал, что я хочу, чтобы ты останавливался? — Вопросительная интонация предположения здесь неуместна. Даня не отвечает, а вместо это жадно целует меня, покусывая нижнюю губу. Будоражащая волна пробегает по всему телу и медленно утекает, потому что Даня отстраняется, делает шаг назад и открывает дверь машины. — Обломщик, — говорю я, залезая внутрь. — Ты мне нужна живой, а не в виде ледяной фигуры. Через сорок минут мы приезжаем на место. Заснеженная улица, как будто из зимней сказки, мерцает в свете ярких фонарей. Высокие здания, украшенные морозными узорами, создают ощущение, что я попала в мир, где время остановилось. Мне кажется, или у меня даже появляется чувство праздника? Даня берет меня за руку и ведет во внутренний дворик современного и довольно элегантного здания. Оно выделяется среди других своей формой. Фасад выполнен в контрастных оттенках черного и белого, что придает ему особый шарм. В огромных панорамных окнах отражаются наши силуэты. Заходим внутрь, и нас сразу же окутывает приглушенное освещение. Близость Дани и потемки пьянят. И как бы я ни старалась унять эти ощущения, у меня выходило просто отвратительно. Светлые стены и темно-синие бархатные шторы гармонично сочетаются с мягкими креслами, обитыми тканью в тон. Я оглядываю помещение и понимаю, что здесь вообще никого нет. — А где все люди? Куда ты меня привел? — спрашиваю я у Дани, пока мы проходим к гардеробу. Пустому гардеробу. Походит на начало ужастика. — В тебе проснулся экстраверт? — вопросом на вопрос отвечает он и протягивает руки вперед, намекая на то, чтобы я сняла пальто и отдала ему. — Нет, серьезно, — я приподнимаю бровь. — Идеальное место для убийства. — Тебе лучше знать, — усмехается Даня. — Я жестокостью не отличаюсь. Я закатываю глаза и все-таки освобождаюсь от верхней одежды. Сама. Провоцируя поднять глаза к потолку уже Даню. Пока он убирает наши пальто, из двери напротив выходит молодой худощавый парень, который, заставляет меня вздрогнуть от испуга, потому что я была в полной уверенности, что мы тут действительно одни. Можно считать это показателем плохих нервов? Как оказалось, парня зовут Лео, и он владелец этого частного кинотеатра, который еще даже не открылся! Но они с Даней друзья, поэтому сегодня мы здесь. Уровень моей социализации, видимо, остановился в развитии сразу после травмы, потому что почти весь их разговор я почти не произношу и слова. Мне явно нужно больше взаимодействовать с людьми, тем более у которых есть свой бизнес. Чертовски полезно и выгодно! Мой круг общения состоит из.. трех людей? Ладно, можно еще прибавить Эми, потому что с ней мы продолжаем переписываться, пусть и редко, зато метко. Парни попрощались, после чего мы прошли в помещение размером с просторную студию. Оно наполнено диванами в темной обивке и небольшими столиками с подсветкой. Ну, и напротив располагается огромный экран во всю стену. Один из столиков не пустует, он засервирован, но по-простому, без вычурности. — Пицца? Еще и «Пепперони». — Я подхожу ближе и оглядываюсь на Даню, на лице которого смесь невозмутимости, уверенности и гордости. — Ты знал, что это моя любимая, да? — Правда? — театрально удивляется он. — Вот так совпадение. Или судьба? — с елейной улыбкой произносит он. И вот она — ухмылка, от которой подгибаются ноги. — Я возьму с Аси обет молчания, так и знайте. Оба! — Где кнопка переключения режима “злой и наглой бестии” на режим “покорного и ласкового лисенка”? — Когда это я была покорной? — прищурившись, спрашиваю я. В этот момент освещение в зале пропадает, и загорается экран, а вместе с ним начинает постепенно нарастать звук в динамиках. Даня подходит ко мне еще ближе, уничтожая расстояние между нами. Он наклоняется к моему уху и, пока шум фильма еще не стал оглушительным, тихо произносит: — Неверная постановка вопроса. Когда ты будешь покорной? — Он проводит носом по моей щеке. Ощущаю его горячее дыхание. — И ответ у меня есть: сегодня. Не успеваю я и пикнуть, как Даня оказывается на диване и одним движением усаживает меня к себе на колени. Одна его ладонь крепко сжимает мое бедро, а вторая лежит на талии. — Думаю, так будет неудобно смотреть фильм, — говорю я, вглядываясь в его синее море сквозь пелену темноты и упираясь руками в его твердую грудь. Как же я хочу еще сильнее прижаться к нему. Дыхание мгновенно сбивается. Твою ж.. — А так? Продолжая прижимать к себе, Даня разворачивает меня лицом к экрану, на котором уже вовсю что-то происходит. Но мне нет дела до кино, потому что все атомы моего тела сконцентрированы на его близости. Теперь моя задница располагается так, что я чувствую его возбуждение. Сказать, что я полыхаю, — ничего не сказать. Жар разлился по венам и сконцентрировался внизу живота. Его руки скользят вверх по моим бедрам, продвигаясь все выше. Даня нежно касается моей шеи, когда убирает волосы на одну сторону. Глубоко вдыхаю, но выдохнуть мне не дает его обжигающий поцелуй. Сначала его губы двигаются легко и воздушно, словно проверяя — убегу я или останусь. Но моя жажда так же велика, как и его. — По-моему, ты ешь немного не то, пицца лежит на столе, — произношу я с хрипотцой в голосе. И несмотря на громкие звуки, доносящиеся из колонок кинотеатра, Даня меня слышит. — Я просто сразу перешел к десерту, — отвечает он и медленно стягивает пиджак с моих плеч. — К чему эти правила? — А тихом омуте черти водятся, да? — усмехаюсь я, но ответа не получаю. Мои руки сильнее сжимают его бедра, когда Даня прокладывает дорожку поцелуев, перемещаясь все ниже. Он покусывает кожу и сразу приникает языком к этим местам. Пиджак пропадает где-то в темном помещении зала, и мне плевать. Хочу казаться колючей и недоступной, но я больше так не могу. Опустив одну руку мне на низ живота, Даня с силой прижимает мою спину к своей груди, а вторая рука плавно касается моего подбородка. Он поворачивает мою голову в сторону так, что между нашими лицами почти не остается пространства. У меня не остается никаких сил сопротивляться своим желаниям. Я впиваюсь в его губы. Так жадно, словно завтра не наступит, и у нас есть только этот момент. Даня задирает мою майку, и его горячая ладонь скользит вдоль живота все выше. Электрические разряды, летающие между нами, почти осязаемы. А притяжение определенно реально, потому что мне хочется быть еще ближе. — А как же камеры? — оторвавшись от мягких губ Дани, спрашиваю я. — Ты слишком много думаешь и болтаешь, не беспокойся об этом. С этими словами он стягивает с меня белую ткань, оставляя в одном бюстгальтере без бретелей. Мне кажется, у меня вместо крови по венам течет раскаленная лава. — Несправедливо, — приподнимаю одну бровь и не даю ему ответить, меняя свое положение. Теперь я сижу верхом, сканируя взглядом все еще одетого Даню. — Мне нужно слезно умолять, чтобы ты меня раздела? — ехидничает он. — Звучит неплохо, — я наклоняюсь к его уху, пока мои руки пробираются под джемпер. — Но на сегодня хватит пиццы. В следующий раз не прокатит. Снимаю с него кофту вместе с футболкой и забываю, как дышать. Точеный пресс, по которому бегают блики от сменяющихся картинок на экране. Под сердцем замечаю татуировку в виде черного пера, очерчивающая ребра. Моя ладонь тянется к ней. Я провожу пальцами по рисунку. Поднимаю вопросительный взгляд на Даню. — Не сейчас, лисенок, — хрипло отзывается он. Нежно касаюсь губами рисунка, готовая быть его послушной девочкой. Я никому не позволяю управлять мной и, тем более, видеть меня уязвимой. Но Даня успел стать исключением. Он трепетно приникает к моим ключицам, обводя языком кожу и иногда покусывая. Боже, это восхитительно! Но я отталкиваю его к спинке дивана. Моя очередь наблюдать за его упоением. Я медленно провожу языком по его шее, ощущая, как его грудная клетка поднимается вверх. Меня это еще сильнее возбуждает. Целую мочку его уха, слегка посасывая ее. Даня сжимает мои бедра, и перемещает руки на задницу, заставляя меня выгнуть спину. Я нуждаюсь в нем, а он требует меня своими резкими и грубоватыми движениями. Моя ладонь спускается вниз, пока я продолжать изучать его мускулистое тело. Прижимаю руку к его возбужденному члену сквозь джинсы, и новая волна напряжения отдает пульсацией между бедер. Даня сильнее обхватывает меня, и с его губ слетает стон: — Черт, Мира. Одним движением он переворачивает меня на спину и нависает надо мной. Терпение на исходе. Даня читает это в моих глазах. Еще никого в своей жизни я не хотела так, как хочу его. Он расстегивает мои джинсы, лаская поцелуями мою шею, затем, спускаясь ниже, касается губами живота и бедер. — Не заставляй меня ждать, — произношу я, кидая взгляд на его штаны. — Долой. И прямо сейчас. Даня усмехается, но выполняет мою просьбу. Или скорее приказ. Его джинсы оказываются вне поле моего зрения, и он освобождает меня от трусиков. Но когда я тянусь к его боксерам, он ловит мои запястья одной рукой и прижимает их к бортику дивана, обездвиживая меня. — Теперь ты не имеешь полномочий, лисенок. Он говорит это, наклонившись к моим губам непростительно близко, чтобы не прикоснуться к ним, но не делает этого. — Ты решил поиграть в плохого копа? — колкость вылетает из меня. Но Даня игнорирует вопрос, ловко освобождая меня от оков лифчика. Я ощущаю, как его язык рисует узоры на груди. Стон теряется в звуках фильма, что идет фоном. Мне хочется раствориться в нем. И чтобы он растворился во мне. Даня, словно прочитав мысли, сильнее раздвигает мои бедра, и уловив зрительный контакт, касается клитора, двигаясь осторожно, но в подходящем темпе. Еще сильнее выгибаю спину. Очередной стон вырывается наружу, когда он вводит в меня пальцы. Черт, он знает, что делает. Я направляю таз ему навстречу, желая уничтожить любое пространство между нами. Когда Даня полностью погружается в меня, я вскрикиваю от приятного чувства тепла, разливающегося по всему телу. У меня бывали парни однодневки, и не один раз, но это не идет ни в какое сравнение с сексом, когда в тебя входит человек, который дарит чувство комфорта и защищенности. Ощущение такое, будто меня в любую секунду разорвет на мелкие кусочки от всего, что испытывает сейчас мое сердце. Движения Дани становятся более порывистыми и быстрыми, отчего я сильнее обхватываю его ногами, прижимая к себе. Я словно оказалась в пустыне без воды и наконец нашла водоем, но не могу напиться. Его губы оставляли жгучие следы на моей шее, щеках и губах, переходя к груди, пока наши исступленные стоны перемешивались с шумом из динамиков. Я словно потерялась в этом моменте, будто весь мир исчез. И Даня потерял голову вместе со мной. Запускаю руки в его мягкие волосы, слегка прикусываю его нижнюю губу, затем облизывая ее и теряясь в его аромате. Даня ускоряет темп, делая более грубые толчки. Палитра эмоций и чувств наполняет меня, заставляя кричать. Я ощущаю электрический разряд, пронзающий меня насквозь. Вибрирующая эйфория охватывает оба наших тела. Хватаю ртом кислород, пытаясь отдышаться. Мелкая дрожь все еще отзывается в теле. Даня убирает с моего лица беспорядочные пряди и мягко, едва уловимо, целует. И в этом поцелуе таится столько нежности, что можно утонуть. — Нам придется прийти на повторный сеанс, — хитро улыбаюсь я, оглядываясь на экран. — Как думаешь, стоящий фильм? — Думаю, запыхавшаяся и румяная девушка напротив меня куда более стоящая.