Отложенные чувства
⤝Дэн⤞
Меня разрывало на части. Казалось, несколько мгновений и я взлечу на воздух от скопившихся во мне злости и непонимания. А еще от переизбытка чувств. И всему причиной была рыжая, наглая, упрямая и, черт бы ее побрал, беззащитная женщина, вечно думающая, что она хуже других. Это так глупо! Пусть она не идеальна, пусть у нее далеко не сладкая жизнь, в которой толком не было место понятию “семья”, пусть в ней кишит целый улей недоверия миру, но это все не имеет значения. На всей планете не найти человека, который представлял бы собой совершенство. И меня определенно задел тот факт, что Мира считает меня выше себя. Хотя я абсолютно такой же сломанный человек. А ее выдержке, вообще, может позавидовать любой воин. Вот только она почему-то решила пойти на попятную. Дверь зала закрывается, и за ней исчезают медные распущенные волосы. Я стою на месте еще несколько минут, пытаясь замедлить дыхание и мысли. Сжимаю кулаки с такой силой, что у меня белеют костяшки. Сам виноват. Строил какие-то ожидания, считая, что Мира будет рада такому подарку. Но мы с Асей обсчитались. Неужели это и правда выглядело как подачка? В голове снова всплывает образ Миры, кожа которой перед уходом стала пепельно-серой. Черт! Срываюсь с места, в глубине души надеясь, что эта лиса не успела еще вызвать такси и укатить. Уж больно она любит сбегать. По-моему, это единственная ее черта, которая в ней мне не нравится, потому что я хочу видеть и ощущать Миру рядом. Всем сердцем я желаю находиться в ее обществе. Потому что с ней моя жизнь наполняется яркими красками. Выхожу на улицу и вижу потерянную Асю, на лице которой отпечаталась далеко не одна эмоция. — Где она? — сразу же спрашиваю я, спускаясь ниже. Ася поворачивает голову, и в ее глазах блестят застывшие слезы, которые вот-вот покатятся по щекам. Эти двое так держаться друг за друга и настолько сильно друг друга любят, что была бы их воля, они бы наплевали на свои интересы и жили ради другого. — Только что вышла с территории, — дрожащим голосом отвечает Ася, кивая в сторону изгороди, окружавшей спортивный комплекс. Я на мгновение поворачиваю голову и замечаю силуэт в черном пальто и огненные локоны, развивающиеся на ветру. Она еще не успела далеко уйти. Это радует. — Подождешь немного? Я отвезу вас обеих по домам, — произношу я, снова оборачиваясь к изгороди, потому что время тикает, а гневная Мира передвигается слишком быстро. — Не надо, — всхлипывает Ася, вытирая слезу, катившуюся по лицу. — Я сама уеду. Иди за ней, — она кивает в сторону сбежавшей лисы. — Хотя она этого не оценит. Я спускаюсь дальше, успевая написать сообщение Арсу, чтобы он позаботился о своей ненаглядной. Как только сообщение отправляется, я перехожу на бег. Мира остановилась на месте недалеко от ворот и, видимо, уже ждет машину, так как опускает руку с телефоном. Порыв ледяного ветра заставляет мое дыхание сбиться, но я сразу же выравниваю его. На улице мельтешат люди, а шум проезжающих автомобилей заглушает мой голос. — Мира! — почти кричу я, когда оказываюсь в пяти метрах от нее. Она оборачивается и выглядит растерянной. — Я отвезу тебя домой. Все-таки это я тебя сюда притащил. И твое состояние.. — Не переживай за меня. Машина приедет через три минуты, а дома я выпью таблетку, и все встанет на свои места. Она сказала это так просто, словно и не она недавно лежала в больнице. — Не будь упрямой, — говорю я и без лишних церемоний выхватываю телефон из ее рук. — Ты совсем спятил? Но я не обращаю внимания на ее возмущения и спустя пару секунд и несколько движений пальцами отменяю поездку. После этого Мира забирает обратно телефон, глядя на меня исподлобья. — Не смей так больше делать, — ровным голосом произносит она. — Иначе превратишь меня в лягушку, ведьмочка? — хмыкаю я. — Сотру в порошок, воришка, — парирует она. Уголки ее губ слегка дергаются, но она сдерживается и подавляет улыбку. Вид Миры заставляет мое сердце ныть, но эти вечные шутки возвращают прежние искры между нами. И мне становится легче. Она все еще стоит на месте, пытаясь угрожать своими черными глазами. Меня это забавляет, но как бы она завораживающе ни выглядела даже в предобморочном состоянии, сейчас ей нужно домой. Я беру ее за руку и разворачиваюсь обратно в сторону парковки. В сознании вновь всплывает воспоминание о дне рождения Стаса, на которое я должен явиться не один. Но кинув мимолетный взгляд на идущую рядом бледную и запутавшуюся Миру, начинаю сомневаться, что это будет уместно. Пусть до вечеринки еще есть время, но ей нужно отдыхать и лечиться. Тем более я уверен в том, что она все равно вернется к танцам. А для этого ей необходимы силы. Когда мы идем по парковке, я, как и Мира, быстро пробегаю глазами территорию спорткомплекса, но уже не вижу Асю. Скорее всего она вышла с другой стороны. — Тебе, наверное, не стоит идти на следующей неделе на вечеринку, — говорю я, когда мы подходим к машине. — Ты про ту, что станет завершающей точкой нашей сделки? — с усмешкой на губах произносит она и немного вздрагивает от нового порыва ветра. А в мое сердце словно вонзаются тысячи иголок, потому что я не хочу, чтобы она воспринимала все, что между нами происходит, как игру. Это уже давно не игра. С тех самых пор, как Мира прижалась ко мне на улице, чтобы сыграть роль моей девушки перед Арсом. Уже тогда что-то надломилось внутри меня, и мне стало до жути необходимо разгадать каждую головоломку этой лисы. Она незаметно пробралась в мои мысли и больше их не покидала. — А ты все еще считаешь, что наш договор в силе? В упор смотрю на Миру, улавливая каждую толику эмоций, что мелькают в ее глазах. На секунду она теряется, но тут же берет себя в руки и приподнимает едва заметно подбородок. Гордая. — Разве нет? — ровным голосом спрашивает она, и на ее щеках даже виднеются намеки на румянец. — Мне казалось, что у нас взаимопомощь. Ты выручил меня, а я согласилась спасти тебя, бедолагу. И вот снова она начинает игру. — Уже спасла, — отвечаю я. Это чистейшая правда. Она не только выводит меня на эмоции, но и впервые за долгое время заставляет меня очнуться от рутины и по-настоящему ощутить жизнь, а не просто поддаваться течению. Что-то стало оживать внутри меня, словно до этого я находился в криокамере и спал уже тысячи лет. — Ты преувеличиваешь, — бросает она, открывает дверь и садится в машину, будто я сказал какую-то ерунду. Мне же кажется, что я падаю в пропасть. Без единого шанса на выживание. Теперь я вынужден смириться с этим хаосом чувств. И я никак не в силах повлиять на Миру. Хотя уверен в том, что она элементарно боится пойти мне навстречу. Пробить эту стену страха и упрямства будет не просто, но и я не из слабых. Едем мы в тишине, и не найдется ни одной молекулы в пространстве, которая не была бы наполнена напряжением. Мира без интереса смотрит в окно, при этом не удостоив меня никаким вниманием, зато я при любой возможности поедаю ее глазами. Если она не хочет принимать все те электрические разряды, что постоянно искрятся между нами, то я ей напомню, насколько ярко они могут пылать. Я останавливаюсь у подъезда и поворачиваюсь к Мире. Она отстегивает ремень безопасности, а я жалею, что с ним в этот раз ничего не произошло, чтобы я снова смог приблизиться к ней и ощутить ее милое замешательство. Хотя кто меня останавливает? В момент, когда Мира произносит “спасибо” и открывает дверь, я хватаю ее за руку и тяну на себя, заставляя сесть обратно. Она бросает в меня колкий взгляд. — Ты чуть не оставила, — я тянусь левой рукой в сторону бардачка, намеренно сокращая между нами расстояние. Наши тела приближаются, а глаза встречаются и начинают немой диалог, который слышен лишь нашим душам. Если бы мы умели разговаривать с подсознанием и душой, все стало бы куда проще. Ведь эти ребята точно знают, что нам нужно и в какое время. Но пыль бесполезных забот и рутины затуманивает их образы, а лишний шум суеты заглушает голоса. И мы вынуждены двигаться на ощупь, как слепые котята. Я открываю бардачок и тут же меняю траекторию, запуская руки в распущенные волосы Миры. Притягиваю к себе и впиваюсь в ее губы. На мгновение она замирает, но затем мягко отвечает, вынуждая кровь в моих венах кипеть. Мне не хочется выпускать ее из объятий. Но если я этого не сделаю, то сойду с ума от того желания, что готово сию секунду вырваться наружу. Я кусаю Миру за нижнюю губу, а после нежно целую и отстраняюсь. — Обманщик, — шепчет Мира. На ее лице расцветает легкая улыбка, которую она все же не может скрыть. — Не только тебе вертеть рыжим хвостом, — усмехаюсь я. — Ага, как же, — произносит она и открывает дверь, чтобы уйти. Теперь я позволяю ей это сделать. — До встречи, лисенок. Я провожаю ее взглядом. Но не слишком долго, потому что мое тело рвется обратно к ней. Следом за сердцем. Дверь машины хлопает, и это заставляет Миру, стоящую уже в метре от входа в подъезд, обернуться. Мои глаза не отрываются от ее силуэта ни на секунду, пока я стремительно приближаюсь к ней. Никогда не был верующим человеком, но сейчас мои убеждения стремительно стираются, потому что ночь ее глаз и медный шелк локон заставляют мои ноги превратиться в вату. И плевать я хотел на всю свою стойкость и непробиваемость, ведь она должна видеть меня настоящего. Ветер подхватывает несколько передних прядей, которые закрывают лицо Миры, но она мгновенно убирает их за ухо. — Я снова что-то забыла? — спрашивает она, но на ее лице нет и тени ухмылки. Может быть, я зря это затеял? Мира мне нужна здоровой и сияющей, а не полуживой и прозрачной. Черт, мной движет что-то потустороннее. Другого объяснения у меня нет. — Нет, — тихо произношу я. Мы стоим близко, но эти сантиметры кажутся пропастью. — Ты прихватила кое-что мое. На мгновение выражение лица Миры погружается в замешательство, но она тут же ловит мой уверенный взгляд. Я мягко убираю за уши пряди, которые снова пытаются скрыть ее от меня. — Раз мы так любим игры, то предлагаю сыграть еще в одну, — говорю я, внимательно вглядываясь в заостренные, но все равно мягкие линии ее лица. — Главное и единственное правило: правда за правду. Брови Миры немного дрогнули к переносице от непонимания. Она складывает руки на груди, будто защищается. И это меня раздражает. С чего бы ей опасаться меня? — Ты сейчас серьезно? — она приподнимает бровь. — Абсолютно. — Боже, ты так соскучился по детству? — Я лишь кидаю ухмылку в ответ. Мира вздыхает, словно на ее плечи водрузили многотонный груз. — Ладно. А победитель здесь будет? — Ты либо играешь, либо нет, лисенок. Давай я упрощу тебе задачу. Моя правда: в детстве упал с велика так, что вывихнул запястье и до крови разодрал спину. — Я подаюсь немного вперед так, что теперь нависаю над ее ухом. — Даже шрам на остался, — шепчу я. — Скоро сможешь его увидеть в качестве доказательства. От Миры снова веет смятением, но я продолжаю смотреть на нее в упор, давая понять, что жду ее очереди. Конечно же, она закатывает глаза, что вызывает у меня улыбку, которую я отчаянно пытаюсь подавить. — Моя правда в том, что я загибаю нещадно страницы книг и пишу прямо в них. А еще ломаю корешки временами. — Жестоко, — хмыкаю я. Меня умиляет ее безобидная правда. Почему она так старается скрыть эту сторону? — Что поделать, — пожимает она плечами. — Это не я, а жизнь такая. — Спорить с тобой бесполезно, да? — Поверь, не стоит, — елейно улыбается Мира. — Ну так что, твоя очередь вроде бы. — У меня есть татуировка. — Серьезно? У такого правильного мальчика? — Что? С чего ты вообще взяла, что я правильный? — Ой, да ладно! Ты даже скорость ни разу не превысил. — То есть желание жить — это уже скучно и слишком правильно? — Хорошо, хорошо, — она приподнимает руки вверх в знак капитуляции. — А где твоя татуировка? Я что-то ее не заметила. — А тебе все расскажи и покажи, — хмыкаю я. — И, вообще, твоя очередь. Мира закатывает глаза. Хоть мы и стоим под подъездным козырьком, между нами пролетают пушистые хлопья снега. Маленькая снежинка, которая выбилась из хоровода хлопьев, падает прямо ей на ресницы. — Да брось, лисенок, неужели ты падкая на несуществующих бэд боев из любовных романов? — Хэй! Ты имеешь что-то против? Если так, то нам с тобой точно не по пути. — Мира. — Рядом с ней я становлюсь в тысячу раз нетерпеливее. — Пусть я и не герой книг про мафию, но мне хватит кровожадности, чтобы выбить все мозги любому, кто обидит человека, который смог покорить меня своей искренностью и невыносимым характером, — произношу я. Повисает пауза, которая длится не больше половины минуты. Но я ощущаю эти тридцать секунд так, словно проходит вечность. Мира отводит взгляд в сторону. — А мне нужен реальный человек, который смог покорить меня своей наглостью и вместе с тем душной правильностью. — Ее глаза вновь смело, но без дерзости направлены в мои. — Надеюсь, это была правда. — У нас же уговор. — Не знаю, какой чертовой магией ты обладаешь, но даже если это темные чары, то я готов пасть от их силы. Потому что ты мне не безразлична. А если быть максимально точным — я с ума по тебе схожу, Мирослава Громова. Когда я понимаю, какие слова из меня вылетают, на мгновение мне становится чертовски страшно, потому что Мира может запаниковать, оттолкнуть меня или грубо отшутиться. Но вместо этого она привстает на носочки и приближается к моему уху. Все пространство вокруг нас перестает существовать. Сердце больше не бьется в бешеном ритме, оно замирает вместе с моим дыханием. — Может быть я и ведьма, — шепчет она, — но я никогда не причиню тебе зла. Потому что тоже схожу по тебе с ума, Даниил Романовский. Эти слова впечатываются в меня, начинают течь по моим венам, стремительно проникая в самую глубь моего существа. Я притягиваю Миру к себе и впиваюсь в ее губы. В моей жизни появилась та, благодаря которой я снова ощущаю себя влюбленным подростком. Та, что без конца вытягивает из меня эмоции, которые уже долгое время скрывались под броней строгости. Та, чьи поступки иногда невозможно объяснить. Та, что стала для меня целым миром. *** Я все еще помнил вкус Миры на своих губах, а мысли были заполнены ее голосом. Но сегодняшний день успел уже несколько раз сменить оттенки с ярких на серые. И на вечер выпала очередь тусклых цветов. Оля, что б ее, решила, что их с Матвеем встретит ее новая пассия. Конечно, сначала она пыталась соврать мне — ничего нового, — сказав, что они спокойно доедут на такси. И честное слово, если бы нас не связывал сын, я бы давно ее послал. И в выражениях бы не аккуратничал. Но все раздражение уходит, когда я наконец вижу сына. — Хэй, привет. — Я подхватываю Матвея на руки, когда Оля заходит с ним в дом. — Ты еще вырос! Ну, парниша, ты даешь. — Па-а, мы бип-бип, — лепечет сын, указывая пальцем в сторону двери. Я неоднократно замечал, как он приходит в восторг, когда находится в машине. Как же я обожаю этого маленького человека. Готов его тискать без остановки. — Доехали на удивление быстро, — говорит Оля, пока разувается. — Хотя сейчас там все уже замело. — Надеюсь, тебя никто не обижал, — говорю я, глядя на Матвея, который начинает активно что-то рассказывать. Не все слова можно разобрать, но его желание поделиться впечатлениями и эмоциональность приковывает внимание. — Все в порядке, Дэн, — идет за нами следом Оля. — Мы прекрасно долетели и еще лучше доехали. Я падаю на диван, усаживая Матвея на колени, чтобы снять с него куртку, шарф, шапку, варежки, ботинки.. Да начнется головоломка “Освободи ребенка из оков тысячи слоев одежды”. — Ну, кто знает, кого ты там себе в любовники выбираешь, — кидаю я, не глядя на бывшую. — Да ладно тебе, не будь такого плохого мнения о себе. Вкус у меня не изменился. — Тогда я сочувствую этому бедолаге, потому что он еще не подозревает о твоем пристрастии к гаремам, — парирую я. — Или ты его назначила любимым мужем? Оля лишь недовольно цокает языком, решая проигнорировать колкость. — В сумке все необходимое. Подгузники, смеси, игрушки.. — начинает она, указывая на сумку, оставшуюся в коридоре. — Я не первый раз вижу ребенка, разберусь. — Тогда я поеду. — Она наклоняется к Матвею и смачно целует его в щеку. — Завтра увидимся, зайка, не скучай. Пока-пока. — Капа, ма, — произносит сын и сразу отвлекается на варежку с вышитыми на ней динозаврами. Я больше ничего не говорю Оле и успокаиваюсь только когда дверь за ней закрывается. Никогда не было желания знать что-либо о ее личной жизни, но она почему-то всегда считала необходимым между делом упомянуть о свиданиях или о том, как ей помог ее очень хороший знакомый. Насколько мне известно, тот бедолага, с которым она сейчас уехала, довольно долго держится. Вроде несколько месяцев. И, честно говоря, меня не волнует ее сексуальная и прочая жизнь. Лишь бы это никак не касалось и плохо не влияло на Матвея. В крайнем случае я в любой момент готов отсудить у нее сына. Жестоко? Возможно. Но ради него я пойду на все. Весь вечер, пока мы играли с Матвеем, я постоянно думал о том, как рассказать Мире о том, что я уже являюсь папочкой. Казалось бы, ничего сложного. У тебя есть рот и язык — просто скажи. Нечего ломать голову, Дэн, ты не умрешь от честности.