Сцены жизни двух идиотов

Просыпаться без будильников в самый разгар дня, будто это раннее утро было самым приятным чувством, которое только можно было испытать, не потравив на это последние деньги. Все остальные приятности ударяли по кошельку настолько, что он, подняв белый флаг, сдавался к концу месяца. И вроде бьют не тебя, но сердцу больно. Больно отсчитывать деньги, которые уйдут на продукты, рассрочку и коммуналку, а по итогу оставалось совсем немного. На часах было уже после полудня, солнце холодное, но по какой-то причине греющее душу своим наличием в выходной радовало. Под музыку пожарив блины на завтрак, она порхала по квартире, занимаясь домашними делами: постиранное белье было уже на сушилке, высохшая одежда разложена по полкам, валяющиеся вещи лежали на своих местах, обед приготовлен. А солнце еще даже не успело полностью сесть и золотой час рисовал на белых стенах узоры от занавесок. Девушка наносила косметику на лицо, убрав волосы ободком. И почему-то отражение в зеркале казалось привлекательным и было совершенно не простительно оставаться на веки в одиночестве. Дело было даже не в отношениях, а в чувстве не оцененной по достоинству. Хотелось из раза в раз снова ощущения ценности, внимания, прикованного к ней. Она была жадной до восхищения, чужих взглядов и комплиментов, хоть и стыдилась этого. Все-таки всех воспитывали так, чтобы быть скромнее, тише и незаметнее, удобнее для других. И если от последних качеств избавиться было проще, то от глубоко засевшей мысли о превосходстве чужого мнения о ней над собственным было практически невозможно. В белом кружевном нижнем белье она стояла в отливавших то золотом то медью лучах заходящего солнца возле зеркала и разглядывала свое тело, и в глаза бросались изъяны, хоть они были не столь примечательны на фоне всех достоинств. Но стоило заметить их однажды, забыть о них и не замечать было уже невозможно. Они как назойливая песня из рекламы, которую хотелось бы забыть уже десять лет назад, но она с тобой навсегда. Длинные волосы спадали ниже лопаток, прямые что бы с ними не делала, они не хотели совершенно закручиваться дольше чем на тридцать минут. Так что она уже забыла о попытках сделать красивые кудри, как у других сотрудниц ее бутика. Сделав облачко из миста, девушка встала под него и ее волосы стали пахнуть тропическими фруктами, а это значительно повышало ее настрой. В облегающем красном платье до середины бедра и в ботильонах на каблуках она все еще стояла в коридоре, не решаясь надеть пальто. И именно в этот момент в дверном проеме скрипнула ключница с миллионом брелков. Без слов эти двое смотрели друг на друга. Парень кивал, губами произнося беззвучно «уу». Девушка тем временем сняла с крючка пальто и накинула его сверху своего аутфита. — Что за соска? Номерком не поделишься? — Обойдешься, мальчик, молоко еще на губах не обсохло. — Слушай, а я ведь реально могу показать на что способен, — он подвигал немного бровями, девушка немного наиграно подавила смешок, и сдвинула парня со своего пути, — если захочешь я всегда на связи. — Ок. Я пошла. Может не вернусь ночевать. — Я понял. Удачи. — Еда на плите, убери ее в холодильник. — Да, дорогая. И посуду помою. Второй поход в ресторан за неделю. И уже почти сотая попытка почувствовать что-то снова. И в этот вечер была типичная встреча, когда уже понятно, какой у тебя любимый цвет, и чем ты собираешься заниматься через пять лет, но еще не дошло до вопросов о том, кем себя видишь через 5 лет и хочешь ли детей. По какой-то причине такие типичные вопросы отнимают неимоверное количество энергии. Эта девушка была особенной, это чувствовалось по тому, как они понимали мемы из старых фильмов, шутили о знаменитостях и говорили о лучших кофейнях города, так будто всю жизнь были уже знакомы. Ее звали Айлин, круглое личико украшали длинные ламинированные ресницы, с губ почти сошел розовый блеск, волосы заплетены в длинные косы. Ее улыбка особенно в смущении заставляла розоветь щеки Гульданы. Аккуратные губы удлинялись в нежную улыбку, настолько красивую, что изменяло восприятие внешности. Они сначала обменивались любезностями, ведь обе выглядели сногсшибательно. В виду своего возраста собеседница не могла пропустить один вопрос, на который Гуля отвечала уже раз двести. — Как ты поняла, что тебе нравятся девушки? — Мне всегда было все равно на то это девушка или парень. Так-то я пансексуалка, но с девушками приятнее вести отношения, — Гульдана разглядывала родинки на светлом лице задавшей вопрос. Она в тот момент кивала и своими красивыми черными глазами смотрела на девушку. — А как же то, что пока девушка сделает первый шаг гетеро девушки замуж выйти успеют? Реально такая ситуация была. Я в клубе весь вечер ловила на себе взгляды девушки с короткой стрижкой. Она была с подругами, я тоже. И мы познакомились только через две недели, когда снова встретились в том клубе. Когда начали встречаться прошло уже полгода со знакомства, а моя подруга успела выскочить замуж. — Но зато нет проблемы: «Я не понимаю, чего ты хочешь, скажи прямо». Потому что вы обе пытаетесь понять, что хотите. -Да-да-да. Из-за этого никогда не понимала стрейток. Почему они так себя мучат? Ты встречалась с парнями, значит? — Да. В школе было дело. Но они все как будто с одними настройками, одинаково тупят, одинаково исправляются только на месяц или два, а потом еще и начинают жаловаться, что я «начала делать ему мозги». — Да! Сол гой. А они поди еще говорят, что не все такие и ты просто «того самого» не встретила. — Нет. Они как раз таки всегда уверены, что они «тот самый». Это просто во мне проблема. — Иу. И как долго ты встречалась с парнями? — С одним больше года. — Это реально много. У меня максимально долгие отношения длились примерно столько же. — Дольше было 2 года с той, которая мне в конце концов изменила. Девушка приподняла брови выше и с круглыми глазами смотрела на рассказчицу. На секунду тишина оставила пощечину на лицу Гульданы. Поэтому она быстро спрыгнула с темы. — А сама ты как поняла, что не стрейтка? — Все довольно просто. Я влюбилась в девушку, но она сама была гетеро. — Думаю, она правда была стрейт, потому что не влюбиться в тебя было бы тяжело. — Серьезно? — Ты очаровательная. — Вай, ты вгоняешь меня в краску! Ее глаза абсолютно милейшие, как у сытого котенка блестели и переливались на свету. Гульдана не могла противится этому и в груди рождалось чувство нежное и теплое, как будто сидишь под солнцем в ясный летний день. Не обжигающее волнительное ощущение, когда ты считаешь минуты, чтобы не обгореть. А спокойное тепло, которое топит переживания. Дома девушка бросила с себя одежду и упала в объятия кровати. В мыслях был момент, когда ее ладонь коснулась замерших мягких рук Айлин, а та в смущении убирала прядь волос из растрепавшейся косы за ухо. Изо рта вздымался пар и в красках девушки смотрели друг на друга пока не поняли, что было уже слишком поздно, и вскоре девушку не запустят в общежитие. Она немного помялась перед тем, как на прощание обнять старшую. Она после помчится в свою комнату, но быстро ей это сделать не удастся, ведь придется еще выслушать замечания комендантши. Ударившись пальцами по краю кровати, девушка вернулась в реальность, где в проеме двери стоял он в позе недовольной матери. Спросив, почему она так рано, он услышал ответ. — Она слишком милая, чтобы что-то завертелось. — Значит, понравилась. — Да! Она, конечно, маленькая, но господи она такое чудо, вылезшее из пинтереста. — Ой, ты что тут несовершеннолетних совращать начала? — Ей 21. Просто она 155 сантиметров. Малюсенькая, — произнесла Гульдана, улыбаясь. — Кто бы говорил. — Тема закрыта. Как тебе пирог? — Пироги должны быть сладкими. Вкусно, но в нем что-то не дает мне покоя. — Ты просто старпер. — Ты не далеко ушла, старушка. По сравнению с этой девчонкой так точно. — У нас всего 3 года разницы. Какая еще старушка! Вообще-то это не у меня с утра спина и колени хрустят. Не буду пальцем показывать. — Это не я вчера не мог с дерева слезть. Так что у тебя тут песочек уже сыпется. Вечером они больше не говорили, в доме было снова непривычно для нее, и обыкновенно для него, тихо и пусто. Занимались своими делами, не перекинулись и парой слов, даже не замечая присутствия друг друга в большой квартире. В следующее утро было так же спокойно. На кухне пахло запахом жаренного лука, к которому Гульдана добавила картошку. Звуки шкворчания разносились по всему дому и пробудили голод у Арслана. Он выбрался из своей комнаты, в которой лежал до 10. И с урчащим желудком стоял на проходе в кухню. Девушка сняла один наушник и посмотрела на парня. Он чесал живот, засунув руку под майку. После этого зрелища, она снова отвернулась к сковороде. — Еще не готово. — Надо с чем-то помочь? — Сходи в магазин и купи что-нибудь к чаю. — Что именно? — Печенье, конфеты, нутеллу. Ну что будет. Парень довольно быстро скрипнул ключами и через десять минут он вернулся к тому моменту, когда картошка была в идеальном состоянии, хрустящая, но мягкая внутри. Такая, какую ей готовила мама, в его детстве. Посыпав горячую картошку укропом и солью, девушка сняла заварку с огня, поставила приборы и села за стол. Быстро подсел и он. Довольный собой он достал из пакета огромную упаковку кукурузных палочек, печенье, орео, пачку эклеров, нутеллу, и две плитки шоколада. Дождавшись похвалу девушки, он взял у нее чай и приступил к трапезе. Ел он много и очень быстро. Не успела она и половины съесть, как он соскочил за добавкой. Присыпал сверху перцем и солью, он умял эту порцию так же быстро, как она закончила свою. Он был один из тех, кто не говорит, когда очень голоден. Похвалил ее стряпню он, только полностью доев свою еду. — Кстати, а ты почему ты сегодня дома? — Ну может, потому что воскресенье? — Вот обязательно так отвечать? — Ну так не задавай тупых вопросов. — Помой посуду тогда. — Ладно. Девушка складывала остатки печений в холодильник, а Арс стоял возле раковины. Из-за шума воды, они не слышали, что их телефоны звонят. Когда заметили, было уже по 3 пропущенных у каждого. И стоило одному из них перезвонить, как на них кричали их друзья и из этих звуков можно было разобрать только то, что все они по какой-то причине решили, что они не отвечали, потому что занимались чем-то непристойным. Ребята расстроили друзей, которые их уже поздравляли. И те заявили, чтобы двое были готовы выходить, больше информации им не дали. Вечер подкрался незаметно. Было очевидно, что надевать платье в поздний октябрьский вечер было не лучшей идей, но хорошие идеи посещали ее голову редко. Поверх черного платья с длинным рукавом она надела черное пальто и завершила образ длинными ботфортами. Стоило надеть эту обувь, как рост сравнялся с Арсланом. Она подкола его своими же словами о том, что она якобы была невысокой. Он притворился, что это было смешно и, посадив ее в такси, поехал в бар. — Кто ходит по барам в воскресенье? Вроде для этого есть вечер пятницы, хотя бы субботы. — Те, кто работает в субботу. Все кроме тебя. — Да ну. Не правда. Вместо ответа он закатил глаза и без лишнего джентельменства прошел в бар. Несмотря на день было многолюдно и немного шумно. Но отыскать друзей было не трудно. Они всегда занимали стол в углу. — Вау! Что за красота. Пушка. Это могла бы сказать только Далига. Счастливая мать в декрете, которая раз в месяц скидывала свои обязательства на свекровь, чтобы встретиться с друзьями. Она всегда носила свободные платья вне зависимости от сезона. Ее муж Нурбол всегда появлялся с ней и любовно смотрел на Арслана по пьяни. И умолял его подумать трижды перед тем, как завести ребенка. Арс всегда отвечал одинаково: у меня даже жены нет, какой ребенок. Но память Нурбола будто каждый раз обнулялась и он снова поднимал тему. Айжан, у которой был просто отвратительный вкус на парней по обыкновению молчала до определённого количества выпитого. После этого она жаловалась на безответственных или, откровенно говоря, тупых парней, которые пропадали после месяца «отношений». Ее обнимала Гульдана. И говорила свою любимую фразу: тебе не нужны такие отношения, дорогая. На это все смотрел Миша. Он всегда был тем самым адекватным человеком, который только наблюдал со стороны на весь сюр, который творили друзья. При чем так было всегда: еще со школы. И дело было не в том, что он не хотел расслабиться. На него просто не действовал алкоголь. Он начинал ходить не по ровной линии, а по кривой, при этом сохраняя кристально чистый разум. С ним шутки были плохи, никто уже не пытался его перепить, это не имело смысла, потому что в чем, но в непьянении он был лучшим. Ему бы медаль дать. Это была лучшая компания, в которой только можно было проводить время. С ними было, очевидно, не скучно, при этом они всегда были готовы прийти на помощь, даже если эта помощь — это ругаться с бывшим Айжан, или успокаивать Гульдану, которая уже в десятый раз поссорилась с Нурболом (вместо Далиги) из-за того, что тот не хочет брать отпуск, чтобы поехать в семейное путешествие. Каждая подобная встреча полным составом была почти последней, и каждый раз молодежь пыталась оторваться на столько на сколько это было возможно с ненормированным графиком работы. Они много говорили, потому что болтать языком было легче в таком возрастом, чем болтать своим телом в клубе. Кости уже хрустели стоило попытаться присесть для тверка или руки начинали щелкать при попытках в тиктоник. Все успокоились после диких тусовок в студенчестве и начали выбираться места поспокойнее. — Слушайте, я недавно видела игру «я никогда не». Там нужно сказать эту фразу, а потом сказать, что ты не делал. А те, кто это делали загибают палец, тот у кого больше 5 пальцев загнуто проигрывает. Произнесла с надеждой Далига. Ей просто сидеть было всегда недостаточно. Так как она учительница, она была в курсе всех игр и не могла удержаться и не опробовать новую игру на своих друзьях. — ООО, началось. Что за детсад, — Миша цокнул. — Ну их дитё скоро туда пойдет, поэтому и предложила, — добавила Айжан. — Он уже туда ходит, — поправил отец ребенка. — Ну давайте. А то реально как старики то о больной спине, то о кредитах, то о мужиках. Ну что за дела, нам даже не 30. Компания разделилась на два лагеря, на алекватных и Гульдану с Далигой. Но раз подруга предложила, Гуля не могла ее бросить в такой авантюре. — Хорошо. Я никогда не влюблялась в друзей, — уверенно произнесла Гульдана. — Во во, вот так и надо. Молодец. Далига была рада, что подруга поддержала ее идею. Сама Гуля провела взглядом вдоль стола. Никто не загнул палец, кроме одного человека. Увидев это зрелище, она злорадно ухмыльнулась. Без грамма смущения с загнутым большим пальцем сидел Арслан. И все сделали вид, что не знали об этом. Но по какой-то причине ему захотелось как-то оправдаться, и он произнес: — Все знают, что в школе мне нравилась Айжан.