Bones and stardust. Daughter of Padfoot.

Лист мандрагоры во рту порядком поднадоел, но Блэк уже и так сбивалась с этого пути не один раз, из-за чего приходилось начинать с начала. Ходить с ним целый месяц оказалось не такой уж простой задачей. Однако, она уперлась в эту идею настолько фанатично, что точно не была готова остановиться. Альва потратила на данную чушь весь свой второй год обучения в Хогвартсе, буквально до трясучки стараясь контролировать процесс, который рушился не единожды. Из-за невнимательности в начале, потом из-за чего-то ещё. Сейчас же, во время летних каникул, она была полностью уверенна, что просто обязана покончить с этим раз и навсегда, а лето — наилучшее время для самоконтроля и ожидания грозы. Жаркий август начинался без дождей и когда практически большая часть подготовки была исполнена, оставалось дождаться лишь той самой первой молнии. Блэк предполагала, как это будет и к чему приведет в итоге, но не знала до конца. Она не была знакома ни с кем из волшебников практикующих подобные вещи. Хотя, может ей это было и не нужно, потому что такое – сугубо индивидуально. Да и вряд ли анимаги, решившие получить возможность второй сущности, хотели кричать это направо и налево, чтобы оказаться в регистрационном листе и списке, находящемся в министерстве. Если судить по нему, то подобных людей было довольно мало, но Блэк ведь знала, как минимум, еще о троих друзьях Лунатика. Помимо этого, Альва, конечно же, размышляла и над своей посредственностью, которая привела её к собственным музыкальным увлечениям. Она вроде чувствовала себя кем-то, кем она должна быть – волшебницей из древнейшего, прославленного королевского рода Блэков и аристократичных Малфоев, а вроде, в тот же момент, ощущала себя буквально Никем. Когда ты, по своим размышлениям – Никто, трудно хоть как-то постараться идентифицировать себя с этим миром. Он бултыхает потерянного человека, топит в изобилии непонятных мыслей, развилок, путей и дорог. Он заставляет проваливаться сознанием и не оставляет попытки выплыть, потому что за что цепляться – неизвестно. Блэк утопала в этой неизвестности словно в музыке, когда та разливалась по комнате. Тут ведь хвататься ни за что не надо, надо просто поддаваться глупой вере, что течение сможет привести хоть к чему-то. Альва и правда захлебывается в чертовой музыке, но только буквально. Когда ходила впервые покупать электрогитару, продавец сказал, что музыка всегда спасает. Этого мужчину, по его же словам, она спасала от одиночества, так как он благодаря ей был с людьми, которые сами к нему и шли. Блэк не знала, от чего конкретно ей нужно спасение. От потерянности ли, от непонимания собственной натуры, от ощущения себя Никем. Как говорил Ремус, её отец тоже страдал подобными состояниями, проваливаясь и буквально утекая от людей вокруг. Может, как и Альва, всегда ощущал себя Никем и не знал, кто есть этот Никто и в чем его смысл, а может, у Сириуса были и собственные причины. Во всяком случае, Блэк понимала, что возможно она найдет ответ. Вероятно, если хоть когда-нибудь увидит собственного отца. Подобные выводы приводили к успокоению и все же Альва немного сомневалась в попытке стать анимагом, хоть и отчаянно ломилась в эту, пока что запертую дверь, целый год. Мысленные дебаты прерывает стук по дверному косяку. Блэк это кажется нелепицей, потому что она никогда не закрывалась дома, но гриффиндорка все равно делает вид, будто реагирует на стук и медленно отрывается от гуляний пальцами по струнам электрогитары, поворачивая голову на Ремуса. — Это случится сегодня. — Люпин мрачно глядит исподлобья на девочку, пока та откладывает инструмент и подходит к зашторенному окну, выглядывая на улицу. Облака клубятся словно дым в небе от огромного костра, Блэк завороженно прикусывает губы: «Сегодня...» – отдаётся в голове будто эхом от голоса Ремуса. Она с глазами полными восторга и желания получить хоть какое-то одобрение собственным действиям, резко разворачивается к нему. — Я не скажу тебе, что я рад, Альва. Я буду просить тебя не делать этого. — Лунатик давится чрезмерно болезненным вздохом и качает головой. — Я не просил тебя совершать ради меня такие опасные поступки и уж тем более я не готов смотреть на то, как ты будешь проходить превращение. — Ремусу хватало и того, что он живет много лет с ненавистью к своей натуре оборотня, а сейчас Блэк буквально толкала его в новую неприязнь к самому себе, заставляла чувствовать дерьмом, которое не может даже остановить маленькую девчонку, запретив ей становиться только лишь ради него гребаным анимагом. Он не чувствовал этого, когда такое проделывали Джеймс, Сириус и Питер. Сам не знает почему, но так сложилось, что вина и отвращение приходят к нему, как запоздалые гости, спустя много лет, даже не удосужившись постучаться в дверь. — Что не так, Луни? Это вопрос решённый, я всегда должна быть рядом с тобой и только из-за моей беспечности и бездарности, я не смогла этого сделать ещё год назад. — Блэк недовольно всплескивает руками и фыркает, будто надеется, что Ремус тут же переменит своё мнение. Она говорит лишнее, когда называет себя бездарностью, но зато с точностью понимает насколько же это верная формулировка, на которую ей и указывал профессор Снейп. Чертов учитель зельеварения будто в воду глядел, когда описывал все свое впечатление от дочери давнего неприятеля. — Я могу быть один, волчонок, выносить собственную физическую боль куда проще, чем наблюдать за тем, как больно тебе. — мужчина опирается на дверной косяк, от безысходности скрещивая руки на груди. Его рассказы о том, что процесс превращения – не самая приятная процедура, будто только усилили желание Блэк, чтобы пройти через неё. Люпину упорно казалось, что она этим ещё и старается доказать нечто непонятное непонятно кому, а когда она вдруг выдала последнее предложение, то все стало чуть более ясно и заставило его нервно вздрогнуть. — Тебе не нужно этого делать, чтобы показать свою силу или способности. Я знаю, что ты можешь справиться с чем угодно. Тебе не нужно так издеваться над собой. — она зло смотрит и молчит, принимая положение в пол-оборота к окну и краем глаза, наблюдая за небом. Люпин всегда был догадлив, да и сейчас тоже понял, что это обвинение самой себя в беспечности было не просто пустым звуком. Альва не успевает ответить, отвлекаясь на первую, ту самую сверкнувшую в небе молнию. Она за долю секунды успевает бросить взгляд на беспокойные глаза Ремуса и срываясь с места бежит туда, где оставила хрустальную тару с приготовленным зельем. Чердак дома оказался самым подходящим помещением – просторным и темным, куда можно поставить свои заготовки и не шляться до нужного момента. Гриффиндорка словно комета летит на второй этаж и затем ещё раз поднимается по лестнице до заветной комнаты, а потом, резко распахнув дверь, еле давит внутреннюю радость от того, что видит: кроваво красное зелье ровно на один глоток. Все получилось, спустя энное количество попыток, Блэк все же добралась до желаемого результата. Ремуса мучают самые разные давящие чувства, которые хватают его грудную клетку и сжимают как огромные тиски, начинающие потихоньку ломать кости оборотня. Однако, он пересиливает все это, заставляя себя немедленно пойти следом за Блэк, которая уже держит в руках волшебную палочку кончиком возле сердца и четко произносит: — Amato Animo Animato Animagus. — девочка выпивает алую жидкость и в глазах Люпина, наблюдающего сию картину, стоя в дверях, застывает ужас от ожидания того, что произойдёт дальше. Лунатик знает, на этот раз у неё получилось. В голове Альвы пульсирует одно единственное слово: «Сегодня!» – отдаётся всё тем же гулким эхом голос Ремуса и она спиной ощущает, что он точно здесь рядом с ней. Не мог же Люпин её бросить, даже не смотря на отвращение к себе, на непонятную фантомную боль в грудине и вину за принятое ей решение. В мысли приходит волчий образ, Блэк не сразу понимает, что это и есть её анимагическая сущность. Гриффиндорке кажется, что почему-то она вдруг думает о волках, но затем до Альвы доходит осознанное понимание неизбежности превращения. Кожу обжигает словно кипятком и сдирает живьём скальп, а ещё будто два сердца бьется в груди. Блэк, находясь пока что в способности думать о чем-то другом, не решается повернуться лицом к Лунатику и остаётся стоять спиной, так как не хочет его пугать своими, наверняка ошалелыми глазами, и вдруг только что возникшим тяжелым дыханием. Два сердца бьются так сильно, что вот уже и способность думать о чем-либо ещё ускользает бесследно. Альва даже и не замечает, как мир вокруг, вдруг по-отвратительному расплывается в глазах. Блэк начинает это пугать, а стоящий в дверях Люпин мысленно умоляет её не бояться, ведь страх сделает только хуже, замедлит обращение и превратит его в невыносимую экзекуцию и торжество боли. Девочка чувствует, как чёрная длинная футболка и джинсовые шорты этого же цвета сливаются со всем телом и еле давит в себе желание закричать от диких, слишком новых ощущений, которые ранее испытывать ей не доводилось ни разу и вряд ли бы хотелось бы повторить. Приходит и совершенно жуткая, нарастающая постепенно боль, кости ломаются и перестраиваются в нечто иное, а сквозь кожу торопится прорасти платиновый мех. Ей почему-то кажется, что даже самые незначительные хрящи, точно раздробленные сейчас, готовятся встать на новое место. Гриффиндорка пытается удержаться от желания поддаться на провокационную адскую боль, пересиливая себя, но все же не сдерживает вырывающийся стон, теряя и так уже слишком долгое самообладание. Люпин закусывает щеки изнутри до крови, когда слышит её голос и мысленно просит прощения у Альвы за то, что не отговорил как надо и за то, что с ней это происходит прямо сейчас. Для Ремуса она в данный момент была человеком, который наплевал на себя и глупым широким жестом взял, и подарил собственную жизнь совершенно не заслуживающему этого Лунатику. Который отказывался её понимать, который не был готов к тому, что чертова дочь Сириуса Блэка вырастет и отнесется к нему с настолько сильным сочувствие, раз решит пройти через собственную полуагонию. Он подносит руку ко рту, когда ему кажется, что у нее кости хрустят, как сухари на зубах. Девочка хватается за ноги руками и вертит головой как потерянная, прокусывает губы, ощущает вкус крови, а потом опять кричит и не может избавится от того, что в голове слышит два сердца. Одно своё и второе, теперь уже тоже своё, новое, ещё одно. То сердце, которое она получает ради Лунатика, которое по правде и не её вовсе, а предназначенное ему. Мужчина готов что угодно сделать лишь бы не слышать её криков, и ему кажется, будто он сам чувствует эту боль. Похоже на воспоминания от первого обращения при Луне, они возвращаются к Люпину и заставляют его дышать тяжело, прикрыть глаза, так как фантомная боль совсем не хочет его покидать и ломит кости дальше, переходит от грудины в плечи, в шею. Он не может уйти, не может бросить её и стоять смотреть тоже уже почти не выносит. Альве кажется, что она теряет свой рост, что морда вытягивается, что второе сердце берет своё. Блэк замолкает и избавляет Люпина от этих жутких стонов вперемешку с криками, от чувства ломающихся костей, своих собственных и её, падая на колени и не успевая разбить их об пол, ведь ноги уже совсем не ноги, за чертовы две секунды. Лапы. Волчьи лапы, на которые она смотрит волчьими глазами. Это тоже пугает, но Альва слышит, как Лунатик выдохнул и после, все же не справляясь с захлестнувшими эмоциями, начинает метаться. Волк. Как интересно и до смешного забавно, что она стала волком, которым всё время притворялась в своих глупых играх с Люпином, когда выла на всю улицу и раздирала глотку, чтобы прохожие косо глядели в спину. Второе сердце бьется так быстро, что Блэк дезориентирована и потеряна в пространстве. Из-за метаний ударяется о стену и скулит, рычит, злится... — Эй, волчонок! — голос Ремуса, якорь, возвращает её обратно. Она ищет Люпина глазами и останавливается на его фигуре во входной двери, опускающейся перед ней на колени. — Все нормально. — мужчина выдавливает и протягивает навстречу ей свою ладонь, разглядывая волчью сущность и все мелкие детали. Она чуть больше, чем обычные волки, с платиновой жёсткой шерстью, которая вызывает у него в голове лишь ассоциации с Луной. Как и её волосы, доставшиеся от Роксаны. Словно Луна светит на них своим обжигающим ледяным светом и не даёт о себе забыть. Большие глаза – глаза Сириуса, которые напоминают о болезненном прошлом и друге, несправедливо осужденном. Она подходит ближе, аккуратно ступает новыми лапами по паркетным доскам и тянется к его руке, утыкаясь волчьей мордой в ладонь. Мужчина не сдерживается в улыбке и гладит её по голове, перебирая пальцами шерсть. У Ремуса, по правде, слишком много эмоций. Он корит себя за то, что случилось, но где-то глубоко внутри он будто улыбается от того, что счастлив быть не одиноким. Он не знает, чем в своей жизни вообще, мог заслужить Блэк. Альва смотрит на него и безмолвно просит прощения. Ей ведь и правда жаль, что Ремусу пришлось видеть нечто подобное, правда жаль, что он мог вспомнить что-то свое, что мог ненавидеть себя. Альва подходит ещё ближе, Люпин проводит по шерсти двумя ладонями. Она рада, что дарит ему второе сердце, ведь ей оно не нужно. На долю секунды чувствует себя не совсем потерянно. По крайней мере, точно не одинокой и точно знает, что у нее есть Люпин, с которым отношения у них становились слишком безумными. Не так это все должно быть. Не ломая кости и строя вторую сущность, нужно показывать свою любовь и, не даря второе сердце, демонстрировать желание быть рядом. *** Блэк бежит по платформе на перегонки с Фредом и Джорджем, попутно расталкивая прохожих, потому что до этого они уже успели подшутить над продавцом в передвижном газетном киоске и свалить все на неё. 1 сентября этого, 1991 года, было по какой-то причине особенно радостным. Близнецы резко тормозят, а Блэк успевает чуть пробежать вперёд и замечает, что перед друзьями, будто из неоткуда, появляется миссис Уизли. – Я просила вас вести себя прилично! – женщина, держа руки скрещёнными на груди, недовольно смотрит на сыновей, но тут же, быстро переключившись, поворачивается в сторону Альвы. Блэк криво улыбается и жмёт плечами. — Наверное, ты Альва Блэк, я про тебя наслышана. — голос у неё тут же меняется на ужасно добродушный и Молли одаривает гриффиндорку улыбкой. Девочка кивает и протягивает ей руку для знакомства. — Жмёшь руку. — новый голос насмешливо фыркает рядом. Альва косится влево от себя и видит ещё одного рыжего мальчика, очередного из многочисленных детей Уизли. — Как необычно... — Блэк сразу догадалась, что это Перси, с которым до этого им не доводилось видеться, но Фред и Джордж часто рассказывали о его не самом приятном характере. Альва мимолетно закатывает глаза, но тут же старается это скрыть, когда миссис Уизли пожимает ей руку в ответ и говорит, что она рада, наконец-то, познакомиться с подругой Фреда и Джорджа. Рядом с Перси стоит рыжая девочка и мальчик, первая младше, а вот второй, по всей видимости, Рон. О нем близнецы рассказывали в последнем письме, это его первый учебный год и по лицу было видно, как сильно новоиспеченный студент Хогвартса нервничал. — Альва, я буду рада, если на каникулах ты заедешь к нам в гости. — сказав это, миссис Уизли отпустила руку гриффиндорки и поднеся ее к голове, слегка поправила рыжую шевелюру. Волосы у неё были вьющиеся длиной до плеч, сзади чуть собранные маленькой серебристой заколкой. — Кстати, а где...? — женщина не успевает договорить, её предложение прерывает Люпин, собственно о котором она и хотела спросить. — И где я должен искать тебя, по-твоему? — Ремус подходит ближе, таща за собой её чемодан на колесиках и поставленную сверху спортивную сумку. Молли Уизли начинает как-то странно улыбаться, пока разглядывает Люпина. «Молли Пруэтт. Раньше, она была Пруэтт...», Альва вспоминает, что однажды Лунатик упоминал её и её братьев – Фабиана и Гидеона Пруэттов. — Ремус. — она произносит его имя с некой толикой теплоты и слегка приобнимает мужчину, а он в ответ. Блэк понимает, что именно сейчас нужно ненадолго свалить. — Эй, пошлите положим вещи? Не хочу еле запихивать чемодан на полку, когда поезд тронется. — с этими словами гриффиндорка забирает свой багаж у Люпина и уходит в сторону вагонов. Согласившись с ней, близнецы, вместе с Роном и Перси, пошли в след за ней. — Она красивая, как и Роксана и... Ну ты сам знаешь. — миссис Уизли вздыхает и смотрит вслед удаляющимся детям. — Глаза только слишком тоскливые. — Ремус кивает в согласии. Глаза. Она становится старше, а эти серые глаза ещё больше напоминают ему о прошедшем времени и друге. Пока гриффиндорцы шли по вагонам выбирая купе, Люпин перекинулся парой фраз с Молли Уизли, которые позволили ему окунуться в воспоминания о своих школьных днях. — Вы проводите меня в вагон, где сидят первые курсы? — Рон слегка мнётся, косится на старших братьев и Блэк. Близнецы стонут от недовольства, но все же, когда Альва обнаружила Диггори, занявшего для них три места, решили довести Рона, скинув чемоданы. У первогодок стоял гул почти в каждом из купе. Пока четвёрка искала свободное место, Рональд бубнил себе под нос, что ему будет негде ехать и придётся ехать стоя. Фред и Джордж останавливаются, замечая целое пустующее купе и мальчишку с темными волосами, который не может поднять свой чемодан. Джордж помогает ему ровно в тот момент, когда багаж готов полететь на пол и придавить собой этого несчастного паренька. — Спасибо. — мальчик кивает в благодарность. — Я… — он хочет представиться, но его тут же перебивает присматривавшийся к нему все это время Фред. — Гарри Поттер! Это же ты?! — Уизли выдаёт восторженно и удивленно, начинает пожимать мальчишке руку и буквально трясти ее от восторга. — Я Фред, а это Джордж и Альва. — Блэк наступает Фреду на ногу и заставляет его, наконец-таки, отцепиться, как выяснилось, от Гарри. — Альва. — гриффиндорка, усмехаясь, тянет и быстро жмёт ему руку, чтобы больше не смущать таким огромным количеством внимания. Для них он был знаменитостью, мальчик из заголовков газет. Мальчик, победивший того, кого нельзя называть. — Да это просто сборище известных фамилий! Ты же знаешь...? — Фред тараторит, но Блэк вновь успевает наступить на его ногу и мальчишка корчится от неприятного ощущения. — Что знаю? — Поттер вопросительно переводит взгляд со светловолосой девочки на Уизли. — Что это – Рон, и он тоже поступает на первый курс. — Альва мрачно шипит в ответ и выталкивает близнецов, оставляя Рональда и Гарри вдвоём, давая им возможность самим познакомиться. Фред и Джордж начинают недовольно бубнить от того, что Блэк все ещё толкала их в спины. — Да ты чего? — они хором негодуют и разворачиваются к ней, не дождавшись от нее ответа. Фред, махнув рукой на это дело, потянул за собой Джорджа и с тем же восторгом, который вызвал у них Гарри, близнецы побежали из поезда, пока ещё было время, рассказать о новости миссис Уизли. Альва продолжила бесцельно двигаться по вагонам в конец поезда, возможно, она найдет Вуда и перекинется с ним парой слов. Из своей прострации её выдергивает внезапно появившийся на пути и врезавшийся в ее туловище мальчишка. — Смотри, куда прешься. — голос у него звучит надменно. Затем поднимает глаза и быстро пробегается ими по Блэк. Платиновые волосы. Одинаковый платиновый оттенок волос заставил их обоих застопориться. Альва ясно понимала, что это может означать лишь одно, но вот никак только не могла догадаться, чего он на неё уставился, с примесью удивления и заинтересованности, пришедшим на смену раздражению, от того, что его персону задели. — Ничего. — выплевывает белобрысый и резко отшатнувшись в сторону, возвращает свою надменность обратно, обходит Блэк и продолжает вышагивать по вагонам. Видимо, ищет свой или кого-то. Сигнал о том, что поезд тронется с минуты на минуту, оповещает всех пассажиров и провожающих. Альва протискивается к выходу из вагона сквозь ринувшуюся толпу остатков студентов, свешивается, цепляясь одной рукой за поручень, помогающий подняться при входе, и балансируя на носочках, ищет глазами Ремуса. — Луни! — мужчина поворачивается на голос девочки, и поезд трогается с места. Люпин делает три размашистых шага, чтобы оказаться рядом, пока ещё успевая за движением, еле разгоняющихся колёс. — Засунься обратно, Альва, быстро! — Лунатик оценивает повисшeе положение Блэк и идёт следом за поездом. Если бы он сейчас разогнался, то гриффиндорка могла бы с лёгкостью вылететь из вагона с незакрытой дверью, особенно, учитывая её худощавую комплекцию. — Нет, дай чмокну на прощание. — Блэк весело тянет слова и свешивается максимально сильно, болтаясь в воздухе на одной руке, что вынуждает Ремуса подойти ближе и ускорить шаг, ведь поезд продолжал свой набор скорости. Люпину в глаза лезут её блондинистые волосы, выпадающие из стрижки каре и растрепавшиеся от ветра. Блэк касается губами щеки мужчины и успевает посильнее сжать руку на поручне за секунду до того, как поезд резко дернулся. — Не скучай без меня! — кричит ему в ухо, улыбается, продолжает балансировать и болтаться из стороны в сторону. Люпин останавливается и бросает последний взгляд на Блэк, касаясь кончиками пальцев своей щеки в том месте, где она оставила поцелуй. Он четко понимает, что сейчас его чувство одиночества растворилось совсем. Когда он провожал её впервые, то буквально рассыпался от собственных ощущений, но в этот раз он будто бы даже не испытывает тоски и навязчивых мыслей о том, что юная Блэк его тоже может покинуть. Альва все ещё не влезла в вагон и глядит на Лунатика, её клетчатая красная рубашка раздувается от ветра вместе с растянутой черной майкой. Не переодела форму. Губы Люпина дрогнули в улыбке, Сириус тоже ненавидел её надевать. Чья-то рука резко дергает Блэк внутрь, и она пропадает из вида мужчины. — Захотела слететь с поезда? — веселый голос Оливера прозвучал над ухом девочки. Она приглаживает растрепавшуюся шевелюру и нажимает на кнопку закрытия двери. Как раз его Блэк и искала. По прибытии в Хогвартс и за первые несколько дней, новость о том, что команда Гриффиндора по квиддичу нашла нового ловца, довольно быстро разошлась по замку и им оказался никто иной, как Гарри Поттер. Тот самый мальчишка из поезда, который еле справился со своим чемоданом при помощи одного из Уизли. Сегодняшняя тренировка прошла даже больше, чем просто хорошо. Некоторые из членов команды разбрелись по замку, но основная масса, во главе с Вудом, ошивалась в коридорах и обсуждала предстоящий матч. Фред и Джордж были полностью уверенны, что с таким ловцом как Гарри, они просто обязаны выиграть чемпионат Хогвартса. Блэк запрыгивает на подоконник, открывает огромное окно и вдыхает свежий воздух. Кто-то из ребят устраивается подперев стену. — У нас ловец лучше, чем у Слизерина, это я вам точно говорю! — Фред не унимался и продолжал нахваливать унаследованные от отца таланты Поттера. — Да неужели отребье Уизли вдруг начало разбираться в квиддиче? — голос Флинта прорезает тишину. В конце коридора появляется команда Слизерина и противники самозабвенно шагают мимо колон на встречу к гриффиндорцам. — Ну, сейчас начнется... — Блэк фыркает и отворачивается к окну, не слишком то сильно горя желанием принимать участие в конфликте между двумя сторонами. — Что ты там сказала, Блэк? — Люциан Боул, один из загонщиков, надменно шипит прямо в ухо Блэк, намеренно приближаясь на опасное расстояние. — Сказала тебе отвалить от меня, кусок ты гиппогрифского дерьма. — Альва продолжает таращится в открытое на половину окно и разглядывать птиц, при этом выплевывая абсолютно непринужденный ответ. — Флинт, уведи своих ребят! — Оливер тут же решает вмешаться, ведь если этого не сделать, то... Хотя разницы от этого особой и не было, потому что Вуд уже опоздал, а Люциан недовольно вытянул волшебную палочку и ткнул кончиком прямо в Блэк. — Слабо повторить это еще раз, дочь убийцы! — Боул ядовито проговаривает каждое слово и улыбается во все 32 зуба, переводя взгляд на Поттера. — Кстати, как тебе играется в команде с дочерью предателя твоей семьи, малыш Гарри? Это ведь ее отец, Сириус Блэк, сидит в Азкабане уже который год за то, что предал их и убил маглов. — среди Слизеринцев прошлись гулом тихие смешки, Флинт даже и не думал вмешиваться и помогать урегулировать конфликт. Блэк медленно поворачивает голову на Люциана и затем на все еще тыкающую в нее палочку. — Ты – кусок говна, Люциан Боул. Того самого говна, которое остывает на земле после выгула гиппогрифов. — гриффиндорка произносит медленно и смотрит прямо в глаза нахалу, стараясь контролировать себя. Но надолго этого самообладания не хватает. Альва вскакивает на подоконник с ногами и резко выхватывает у потерявшего бдительность Боула волшебную палочку. — Ты ответишь за это, дочь убийцы! — Боул буквально плюется слюной и бросает взгляд на товарищей по команде, которые наблюдают за развитием происходящего словно за сюжетом интересной книжки. — Ну раз такой крутой, возьми и достань меня, забери свою палочку или даже с девчонкой не справишься без магии? — Блэк усмехается и вертит его палочку пальцами. Люциан в ту же секунду забирается на массивный подоконник и хватает гриффиндорку за ткань формы для квиддича. — О, вау, ты можешь что-то без палочки. — она смеется, а слизеринскому юноше хочется разукрасить ей лицо до крови, даже не посмотрев на то, что она девчонка. Вуд начинает что-то кричать, но Блэк, в общем-то, даже уже и не слушает, а только смеется над Боулом. Резко хватает его точно так же за куски формы, перекручивается с места, и, прикладывая всю свою силу, рывком поворачивает его туловище к окну, а свое перемещает на место Люциана. — Еще раз... — в глазах девочки слишком много злости. — Еще раз, ты хотя бы вскользь упомянешь имя Сириуса Блэка... — Альва наваливается на него весом и толкает в сторону окна, которое открывается и угрожающе принимает балансирующее туловище Боула в воздух. — Я скину тебя с этого гребаного окна, а твои родители приедут соскребать твои чертовы мозги с асфальта! — Люциан пытается удержаться и хватается за раму, спиной чувствуя, что если он упадет, то ему действительно придется не слишком сладко. Блэк говорит каждое слово громче и громче, последнюю угрозу, буквально выкрикивая и чуть раскачиваясь, чтобы Боул почувствовал пустоту под собой. Чем она думала? Черт его знает, ведь сама могла туда улететь вместе с ним и Ремус соскребал бы ее мозги на пару с мамашей Боул. Альва совсем не обращала внимания на гул, крики студентов, просьбы Оливера остановиться и почувствовала только чьи-то руки, потащившие тело обратно. Надо было разжать свои, пнуть гаденыша и дать Люциану встретиться с асфальтом. Кто-то привел МакГоннал. Сквозь пелену своей злости Блэк слышала, как все облегченно выдохнули. Декан Гриффиндора сказала немедленно пойти с ней в кабинет Дамблдора. По дороге, проходя через длинные коридоры, Блэк успевает успокоиться. Минерва заходит первая и, видимо, сообщает директору о происшествии. Проходит еще около получаса прежде, чем профессор выходит из кабинета и разрешает зайти Блэк на разговор. Она останавливается, чуть пройдя вперед, после чего входная дверь мягко закрывается. Глаза Альвы не находят директора, но пристально начинают рассматривать его стол. — Ну вот я здесь! — громко выкрикивает гриффиндорка. — Стою и жду своего наказания! Совсем одна! — она не дожидается никакого ответа и самостоятельно усаживается на кресло напротив директорского стола. — Хотя, если бы я его скинула, то было бы определенно лучше, я бы хоть знала, за что меня вызвали сюда. — последнее предложение девочка говорит уже чуть тише и устало вздыхает, подпирая голову рукой, устроенной на подлокотнике. — Мисс Блэк. — неожиданный голос директора заставляет поднять голову и увидеть, как он выходит, из, по всей видимости, потайной двери книжного стеллажа. — Честно сказать, вам ужасно идет форма для квиддича. — Дамблдор усаживается напротив и устанавливает зрительный контакт. — Незачем вам мне делать комплименты. Профессор МакГоннагал уже все наверняка рассказала. Я хотела скинуть мальчика с окна, хотя, если честно, просто решила его напугать. — Блэк и не думает отводить взгляд, смотрит в глаза директору и выдает весьма категоричное предложение в ответ. — Комплименты всегда хороши для установления дружбы, мисс Блэк. Я знаю, что вы сделали, но вы здесь совсем не для того, чтобы обсудить со мной свой поступок. — Альва фыркает, приходя в недоумение. Зачем же еще? По всем законам логики, сейчас она должна была бы получить свое наказание и пойти в одиночестве отрабатывать его. Альва смотрит на своего собеседника вопросительно, надеясь, что услышит настоящие мотивы для данной беседы. — Я наблюдал за вами, мисс Блэк, поэтому ответ на вопрос, почему вы так сделали, мне не требуется. Но у меня есть к вам совсем другой вопрос. — Блэк стискивает зубы и продолжает ждать, совершенно не понимая, чего Дамблдор хочет теперь. — Что вы хотите изменить своими действиями, которые совершаете каждый день, Альва? — гриффиндорка пытается осознать вопрос, на секунду даже задержав дыхание. Почему директор Хогвартса ей сейчас его задает? Зачем ему знать, что у нее на уме? — Человеческую одержимость. — неожиданно даже для самой себя, быстро выдает ответ. — Чистотой крови. Факультетами. Она разделяет всех. Будь ты чистокровным, полукровкой или маглом, наплевать с какого факультета. Мы, мы все люди и кровь у нас одного цвета. — Блэк на секунду кажется, что она будто бы пытается своими словами что-то доказать самому Дамблдору, который смотрит на нее с неподдельным интересом. — Вы хотите добавить что-то еще, мисс Блэк? — Альва прервала себя, заставляя быстрее заткнуться, перестать нести свою чушь. — Это грустно. — гриффиндорка вздыхает, прикусывая губы. — Единственное, что трогает людей так же сильно, как любовь или искусство – насилие и убийства. — она машинально встает со стула, словно понимая, что разговор уже точно окончен. — Мисс Блэк. — голос директора звучит от чего-то слишком мягко, но это уже не располагает к себе, а начинает пугать. — Это действительно очень грустно. — Альва вновь пробегается взглядом по столу собеседника, замечая пиалу с лимонными леденцами. Дамблдор будто улыбается глазами, протягивая ей пару конфет. Вероятно, это был жест определяющий и конец диалога с его стороны. Блэк берет конфеты и направляется к выходу, четко понимая, что этот странный разговор был совершенно не с проста. Но вот зачем? Она же даже не получила никакого наказания, а лишь лимонные конфеты. *** Это Рождество, должно было пройти как обычно, совершенно никаких странностей. Все семейство Уизли, осталось на праздник в Хогвартсе вместе с Поттером. Приятель Седрик с отцом на каникулах должны были отправиться в поездку, чтобы покататься на лыжах и навестить старых друзей мистера Диггори. Ну а Блэк, Блэк просто объедалась с Ремусом вредной едой, ходила в магловский кинотеатр и пытала его своими улучшенными навыками игры на электрогитаре. Люпин её ненавидел... Нет, не Альву конечно. Электрогитару. Он её ненавидел, особенно сильно по утрам, когда ложился слишком поздно. Ближе к обеду Блэк заваривала кофе и ждала, когда же Лунатик к ней присоединится. Мужчина выползал из комнаты лениво, бросая взгляд то на девочку, то на письма в её руках. — Седрик или Уизли? — зевая, Ремус облокачивается на кухонный гарнитур и берет приготовленный для себя утренний кофе с молоком. — Уизли. Фред с Джорджем пишут про всякое, про Рона и Поттера тоже. — произнося фамилию Гарри, Блэк чувствует себя словно не в своей тарелке. Они с Поттером особо не разговаривали после того, как произошёл инцидент с Люцианом. По правде, Блэк и не знала о чем с ним говорить. Тут вроде ничего и не поделаешь, однако, она все же чувствовала при его упоминании какое-то неудобство что ли. Причём не от того, что испытывала некую абсурдную вину по отношению к Гарри, а от того, что Блэк казалось, будто теперь каждая шавка будет лаять из-за угла о том, кто её отец. Будто теперь из-за существования Поттера, она будет получать тычки в то, кто такой, по мнению общественности, Сириус Блэк, гораздо чаще. Теперь Гарри Поттер стал всеобщим объектом для внимания и сочувствия, а вот Альва каким-то монстром младшим – дочерью монстра старшего. Ремус замечает выражение лица гриффиндорки. — Забудь, Альва. Я не верю в это, ты тоже. Тем более, после Люциана Боула, тебе никто ничего не говорил на этот счёт. — Лунатик делает глоток и ёжится от контраста горячего кофе и прохлады в доме. Опять Блэк открыла окна нараспашку. — Не говорили, верно. Потому что боятся, что я двинутая на всю голову, раз была готова скинуть этого придурка с окна. Не хотят сами улететь и раскидать свои мозги. — она пожимает плечами и откладывает письмо. Ей было плевать, что думают о ней, но было не плевать, что думают о нем. В какой-то момент, Блэк стало не достаточно того, что они с Ремусом придерживаются своей правды. Ситуация и появление Гарри лишь только обострили внутренний конфликт девочки. Она хотела было спросить, чем они займутся сегодня, но её прервал звук хлопка и появившийся рядом с Ремусом домовой эльф. Прежде, Блэк никогда не общалась с ними настолько близко, от чего уставилась с интересом и заметила, что засмущала его и что он держит в руках конверт с письмом. — Здравствуй. — Альве кажется, что ее голос звучит сейчас как-то нелепо. — Зачем ты здесь? — этот домашний эльф тоже глядит на неё с интересом, а Ремус лишь кивает ему в знак приветствия и молча наблюдает, дожидаясь ответа. — Я Добби, мисс Блэк. Добби – домашний эльф. Хозяин отправил меня к вам, чтобы передать приглашение, сегодня у Хозяина в доме состоится особый прием. Он сказал, что хочет видеть вас, мисс Блэк. Вы не отвечаете ему на письма, не хотите знакомиться, Хозяин злится. — Добби тараторит объяснительную речь и тянет в тонкой руке конверт к Блэк, которая аккуратно его принимает. — Может ты хочешь чего-то? У нас есть холодная пицца и имбирное печенье. — девочка замечает взгляд домовика, который то и дело мечется по ней, Ремусу и пицце с печеньем. Эльф ошарашено смотрит на гриффиндорку. — Мисс Блэк очень добра к Добби, если мисс Блэк позволила бы, то я бы угостился... — свободная рука домовика тянется к куску пиццы. Альва забирает у него конверт, а Ремус пододвигает коробку, до которой эльфу становится удобнее достать. Она быстро добирается до содержимого, разорвав лишнюю упаковку. Как и в предыдущих письмах – идеально белая бумага, идеальный почерк и чернила. — Дорогая Альва Роксана Блэк. От себя и своего супруга приглашаю тебя посетить наш Рождественский приём. Мы все будем заинтересованы в твоей персоне и готовы к новому знакомству. Очень надеемся, что это письмо не останется проигнорированным тобой в который раз. Нам есть, что обсудить. — Блэк с холодом в голосе читает текст и откладывает бумагу, косясь в сторону Добби, доедающего третий, последний оставшийся кусок из коробки. Она переглядывается с Люпином и когда эльф заканчивает с пиццей, тут же суёт ему в руки посудину печеньем. — Угощайся ещё, но для начала скажи, какие такие дела у Малфоев ко мне? — Альва слышит, как Лунатик давит смешок. Блэк предпочла хитрить с домовиком и Ремус был просто уверен, что план девочки провалится. — О нет, мисс Блэк... — он отправляет себе в рот печенье и улыбается от того, что наслаждается вкусом. — Добби служит у Малфоев, Добби знает, как надо хитрить и знает, что мисс Блэк пытается его подкупить... — Альва цокает языком и встаёт со стула. По правде, все своё раздражение на это семейство, Блэк уже истратила в том огромном количестве, в котором оно было изначально. Сейчас она лишь не понимала этой навязчивой просьбы и кучи приглашений. Ну даже если и посмотрит чета благородного семейства на неё, сравнит с Роксаной и сделает вывод хороший ли щенок у неё выродился, то что с того? Будто это решает хоть что-то. — Ладно. — Блэк фыркает раздраженно. — Я пойду с тобой. Только на один вечер. Только посмотреть, что им от меня нужно. Но потом, когда мне надоест, ты немедленно вернёшь меня домой. Идёт? — девочка тянет руку для договора к домовику. Добби протягивает пустую тарелку из под печенья Люпину и неуверенно жмёт руку гриффиндорки, в согласии кивнув. — Пойду оденусь. — Добби оставил Блэк у входа в поместье Малфоев. Девочка крутила в руках это письмо-приглашение и разглядывала подъездную дорогу, заснеженную живую изгородь и чугунные узорчатые ворота, которые находились позади неё. «Не попробую, тогда вообще никогда не узнаю!», с этой решительной мыслью, Альва довольно громко делает три удара кулаком по двери и её тут же открывает, по всей видимости, женщина из прислуги, впуская Блэк внутрь. — Я в общем-то, к вам сюда, по приглашению... — гриффиндорка тянет предложение и бегает глазами по внутреннему убранству дома. Слишком аристократично. Слишком изысканно. Да и просто – слишком. Здесь все было «слишком» и это не могло не резать глаз. Единственной выбивающейся вещью среди всего этого царственно-пафосного образа дома, была Блэк. Прислуга, встречавшая девочку, тут же куда-то упорхнула и оставила её в одиночестве. Альва сделала пару шагов, взгляд упал на настенные картины в посеребренных узорчатых рамах. Пальцы сами собой тянутся к ним из-за любопытства. — Не нужно трогать это, милая. Это очень дорого и к тому же – винтаж. — Блэк тут же разворачивается на голос и видит перед собой женщину. Средних лет, но выглядящую ужасно ухоженно. Светлая кожа, слегка розоватые губы и искусственный румянец на щеках, созданный косметикой. По всей видимости, это и была Нарцисса Малфой – одна из трёх кузин Сириуса. Одетая в струящееся платье молочного цвета с длинными рукавом и воротником, с небольшой выемкой и маленькой пуговицей на нем же. Жемчужные бусы обвивали в три оборота её шею и стекали в низ до середины груди. Нарцисса спускалась по лестнице и цокала небольшими каблуками от туфель-лодочек, бегло разглядывая гостью. На голове у миссис Малфой было так же все слишком идеально, белобрысые локоны уложены в сложную прическу, и какая-то их часть выпущена, касаясь спины и плеч. — Полагаю, ты знаешь кто я? — Нарцисса, в свою очередь, начинает точно так же разглядывать, не скрывая этого, родственницу. Перед ней стояло само воплощение Сириуса Блэка с блондинистыми волосами Роксаны Малфой. Высокая для своих 13-ти лет, худощавая, как мальчишка и от этого, выглядела она года на три старше своего возраста. Малфой чуть морщит свой аристократический припудренный носик, когда видит во что девочка одета. Чёрные драные джинсы с открытыми коленями, массивные ботинки, в которых гостья переминалась с ноги на ногу, какая-то толстовка с капюшоном и длинное классическое чёрное пальто до колена с распахнутыми полами. Все вещи этого ужасного траурного цвета. Волосы юной Блэк острижены в ассиметричное каре и ни грамма косметики на свежем лице, что заставляет хозяйку дома усмехнуться, ведь ей подобного эффекта уже не добиться. Разве что все той же косметикой. Вид девочки ужасал, она совсем не производила впечатление аристократичной родственницы. Скорее, оборванки Блэк, а ещё эта семейная любовь к чёрному цвету. — Идём со мной, я помогу тебе подготовиться к приему и переодеться. Нельзя встречать гостей в таком виде, они тогда даже не смогут понять, мальчишка ты или леди Блэк. — Леди Блэк. Звучит смешно, глупо и очень непривычно. Альва всегда знала, что быть Блэк – почти тоже самое, что быть особой королевской крови. Если уж не быть действительно ей. Однако, она никогда не чувствовала в себе ничего королевского и зваться ей леди тоже было не слишком привлекательно. — Может не стоит, Нарцисса? Я просто хочу знать, зачем вы шлете мне письма и зачем вам знакомство со мной. — Нарцисса качает головой и мягко подталкивает родственницу за плечи на второй этаж. Альва недовольно вздыхает, видимо, без чертовых игр в переодевания никто ничего ей не расскажет. Они с миссис Малфой поднимаются наверх, Блэк замечает, насколько уверенно держится женщина. Осанка у неё идеальная, движения плавные и чёткие, будто непрерывный танец. На секунду, пока гриффиндорку ведут по коридору с различными комнатами, она задумывается о том, как чувствовали себя во всем этом роскошном пафосном убранстве Сириус и Роксана. У девочки было много колдо и обычных магловских снимков с родителями. Ни на одном из них Блэк и Малфой никогда не были в подобных местах или одежде. Сириус такой же оборванец в чёрном, который мнит себя рок звездой, как и Альва. Роксана одета очень похоже, но более откровенно и ярко, иногда используя в одежде алые оттенки. Нарцисса заводит родственницу в комнату, похожую на спальню. На кровати лежит чехол с платьем, на туалетном столике много косметики и коробочек с украшениями. Малфой помогает скинуть чёрное пальто, не без неприязни откладывая его на кресло в углу. — Я приготовила платье, можешь выбрать себе украшения и нанести макияж, когда переоденешься. — Нарцисса легким движением руки указывает на коробочки с драгоценным содержимым и исчезает, закрывая за собой дверь. Она казалась в какой-то мере даже гостеприимной, возможно немного доброй в своей манере, возможно. Блэк начинает думать, что её любопытство, не так уж и сильно, чтобы дальше продолжать весь этот цирк и нелепицу. С другой стороны, если сейчас она найдёт Добби и сбежит, то Малфои и дальше будут слать свои приторно любезные приглашения. Альва расстёгивает чехол от платья и видит плотную темно-синюю ткань. Приходится скинуть ботинки, стянуть джинсы и толстовку, комом кидая чёрное месиво из одежды на кресло к пальто. Блэк вынимает темно-синее платье из плотной ткани, надевает его, застегивает молнию сбоку и, когда одеяние оказывается на ней, недовольно вздыхает. Нарцисса не забыла и про обувь. Возле кровати гриффиндорка заметила чёрные замшевые лодочки на небольшом каблуке, с тяжким вздохом Альва засовывает в них поочередно ноги. Одевшись, она решает подойти к зеркалу на туалетном столике и рассмотреть себя. Открытые плечи, рукав три четверти, приятная текстура плотно прилегает к телу и очерчивает талию, плавно перетекая в пышную юбку длиной чуть выше колена. — Да уж, жалко заснять это я сейчас не могу... Фред и Джордж умерли бы со смеха. — родственница все не возвращалась, от чего Блэк решилась выйти из комнаты, не дожидаясь миссис Малфой и отправиться на поиски хоть кого-нибудь в этом огромном доме, кто смог бы объяснить ей смысл происходящего. Альва возвращается к коридору и множеству дверей, ползущих по нему вдоль. Медленно идет, цокая каблуками по полу, рассматривает до мельчайших деталей все, на что падает глаз. — Зря ты приперлась сюда. — позади себя Блэк слышит звук открывающейся двери и отдалённо знакомый голос, на который тут же оборачивается. Блондинистый мальчик из поезда. — Я знаю. Но они пишут мне письма зачем-то. Я хочу знать, зачем. — мальчик давит в себе ехидный смешок, разглядывая платиновые волосы в стрижке каре, как и тогда в первый раз в поезде. — Это очевидно, дурочка. Хотят, чтобы ты примкнула к нашей семье и правильно вела себя, чтобы у моего отца не было проблем. — Блэк понимает, что, вероятно, это сын Люциуса и Нарциссы, который говорит как раз о первом. — Но я считаю, ты как дикий зверь, которого пустили в дом, к породистым и воспитанным. Поэтому, зря ты приперлась сюда. — сравнение её забавляет, Блэк закусывает губу и слышит, как по лестнице цокают каблуки Нарциссы. — О, я рада что вы познакомились, Драко. Гости начинают подходить, спускайтесь вниз. — женщина поправляет выбившуюся прядь из основной копны волос. Малфой младший кивает и молча вскинув подбородок, стремительно шагает по направлению к лестнице, ведущей в большой зал, где и должно все состояться. Альва пару секунд смотрит на Нарциссу, от чего-то нервно вздыхающую и глядящую вслед сыну. Приходится идти за мальчиком, внизу уже встречаясь взглядами с кучей так же изысканно и пафосно одетых незнакомцев. После того, как Драко и Блэк зашли в зал, перед ними появляется женщина с густой копной кудрявых чёрных волос. — Ах, Альва Роксана Блэк... — незнакомка тянет её имя и протягивает руку к лицу девочки. — Настоящая красотка. Ох уж эти острые Блэковские черты лица... — женщина резко хватает гриффиндорку за подбородок и притягивает ближе к себе. Альва ощущает её дыхание на щеках, которые незнакомка вертит для лучшего разглядывания. Не выдерживая более такой унизительной процедуры, Блэк резко одергивает её руки от себя и отшатывается в сторону. Женщина театрально охает и будто обижается, надувая пухлые выкрашенные винной помадой губы. — Незачем пугать девочку, Белла. — новый голос, в этот раз, бархатистый и низкий. Драко тут же выпрямляет спину и натягивает на лицо ещё большую маску надменности. — Леди Блэк и так слишком долго не могла почтить нас всех своим визитом. — Белла. Беллатриса Лестрейндж, в девичестве Блэк. Вторая сестра Нарциссы. Стоит и улыбается уголками губ Люциусу Малфою. На ней, в отличие от сестры, платье чёрное. Кричащее о сексуальности своей хозяйки и обтягивающее округлые формы. Закрытое спереди, бархатное, но с голой спиной прямо до линии пояса. На шее Лестрейндж ничего из украшений не имела, но вот на пальцах было несколько различных колец с драгоценными камнями и массивными оправами для них же. Каблук выше, чем у Нарциссы, да и волосы свободными кудрями покрывают плечи. Полная противоположность холодной и сдержанной миссис Малфой. Беллатриса была словно огонь – страстный и еле сдерживающий себя. — Зачем я здесь? — неожиданно для всех выпаливает Блэк, понимая, что уже не в силах терпеть столько фарса. — Конечно же для того, чтобы поужинать с нами и обсудить твоё поведение, помочь тебе принять верные решения, которые могут сказаться на твоём будущем. — Люциус непринуждённо отвечает и вдогонку объявляет гостям о том, что можно пройти к столу, где их ждут угощения. Альве посчастливилось занять место рядом с незнакомым мужчиной и Драко. Перед глазами девочка увидела множество приборов и первое поставленное блюдо, похожее на мясо в каком-то соусе. — Черт... — Блэк бубнит себе под нос, но Малфой младший слышит её чертыхание и пинает под столом ногой. — Тебя точно в лесу растили. — начинает Драко. — Просто бери и делай, как я. — Альва и вправду понятия не имела, какая вилка предназначаясь для какого блюда и каким ножом будет лучше разрезать кусочки мяса. Гриффиндорка еле заметно кивает, тянется за теми же приборами, что берет Малфой. Незнакомые люди о чем-то постоянно трепались, пока Беллатриса не нарушила эти разговоры в пол тона. — Так значит, Гриффиндор! — воскликнула женщина и повернулась в сторону юной Блэк, держа в руках бокал с вином. — Это кошмарно, Люциус, как ты допустил, чтобы потомство твоей сестры и такой четы как Блэки, поступило на этот не совсем подходящий факультет. Слизерин. Вот факультет истинной аристократии. К тому же, в девочке течёт самая что ни на есть чистая кровь и отличные гены, а я слышала, что успехи её совершенно не соответствуют нашему родству. — Белла начала рассуждать громко и в слух, а до Альвы, наконец, дошла вся суть этого мероприятия. Точнее, суть её появления на нем. Блэк сжимает вилку в руке от злости. «Вот бы сейчас можно было превратиться в волка, пройтись по этому мерзкому столу с вашими блюдами высокой кухни своими лапами, а потом вцепиться Лестрейндж прямо в горло!», она мысленно вела диалог с самой собой, сверля взглядом говорящую Беллу. — Гриффиндор — отличный факультет. Такой же хороший, как и все остальные. На нем учился мой отец и моя мать выбрала его, не смотря на то, что он совершенно плевал на всю аристократию Великобритании. — девочка, наконец, не выдерживает и выплевывает ответ Беллатрисе, которая расширяет глаза от удивления. — Белла, прошу извинить мою племянницу. — тут же встревает Люциус. — Этот мягкотелый слюнтяй Люпин, совершенно не обучил ее нашим порядкам. — Альва метнула злобный взгляд в сторону Малфоя старшего, но не успела ничего сказать, так как почувствовала второй пинок Драко под столом. — Сопливый Поттер тоже на львином факультете, отец. — Драко, непонятно зачем, припоминает темноволосого мальчишку, а Люциус будто начинает раздражаться. — Говорят, он такой же хороший ловец в команде по квиддичу, как и его папаша-недоумок. — Малфой младший продолжает говорить о Поттере, будто намеренно отвлекая внимание, от возможного скандала. — Мы всего лишь хотим, чтобы ты впредь принимала только правильные решения, Альва. Мы можем быть благосклонны к тебе, если ты войдёшь в семью и будешь прославлять нашу фамилию и фамилию Блэков, принося честь двум древним домам. — Нарцисса все ещё нервничает, вступая в разговор. — Твоя выходка с мальчиком из Слизерина непозволительна. Ты должна отречься от своего отца- предателя, после чего мы с радостью примем тебя и сможем дать лучшую жизнь... — Блэк чувствует подступающую ярость. Как они смеют? Как они смеют приглашать её и так говорить об отце, о Люпине? Теперь гриффиндорка представляла, что после того, как разодрала бы глотку Беллатрисе, с огромной радостью и наслаждением кинулась бы на Люциуса и впилась бы в его самодовольную рожу своими клыками. — Твой отец... — Беллатриса собиралась сказать что-то ещё, но Альва резко вскочила со своего места и швырнула вилку на стол, поднимаясь в полный рост. Следом за ней тут же встали Нарцисса и Люциус, а потом уже и Драко. — Прошу простить нас, Белла, девочка и вправду не совсем воспитана. — миссис Малфой взглядом показывает Блэк следовать за ней. Малфои выходят в сторону кухни вместе со своей гостьей. — Я говорил тебе, что это ужасная идея, Нарцисса! — как только четвёрка остаётся наедине друг с другом, Люциус накидывается на жену и буквально вжимает её в стену. Её ледяная фигурка начинает трещать, покрываясь сколами. — Роксана моя сестра, моя сестра, которая умерла. А это... — он указывал на Блэк. — Лишь жалкое отродье разбойника и мятежника Блэка. — Альве хочется ответить, но больше хочется стать волком и отгрызть его мерзкую руку, тыкающую в неё с недовольством. — Отец, вы бы ещё Поттера сюда пригласили... — Драко говорит верно, их идея была абсурдной, а Люциус и сам все прекрасно понимал. Однако, зачем-то повелся на глупые разговоры жены, которая твердила, что все же Роксана – родная кровь и её дитя ещё может оправдать надежды и стать частью семьи. От очевидности слов Драко, Люциус злится сильнее и замахиваясь, одаривает сына средней по тяжести, громкой пощёчиной. — Не смейте никого бить! — Блэк видит вжавшуюся в стену Нарциссу, Драко, случайно прикусившего губу до крови от удара и бешеные глаза Люциуса, из-за чего тут же выпаливает свое предложение. — Что ты тявкнула? — Малфой старший обращается к девочке. — Не смейте бить своего сына, Люциус. Вы отвратительны, потому что держите их своими запугиваниями! — глаза Нарциссы расширяются от шока, она еле успевает коснуться плеча мужчины, чтобы заставить его посмотреть на себя. — Пусть дети приведут себя в порядок, а мы сейчас вернёмся к гостям, да? Нехорошо заставлять ждать так долго, о нас могут дурно подумать. — непроницаемая маска холода на лице Малфоя старшего возвращается на место, скрывая гнев. Миссис Малфой уводит мужа за собой обратно к столу. — Зря ты приперлась. — Драко говорил это, кажется, в третий раз. Никакой благодарности от мальчика, Блэк получить и не рассчитывала. — Добби! — Малфой приказным тоном зовёт домашнего эльфа, тот появился через пару секунд. — Принеси её шмотьё. — слизеринец поправляет волосы и берет с кухонного гарнитура белоснежную салфетку, стирая алую жидкость с губы и оставляя отпечаток. Словно капли крови на нетронутом снегу. Добби появляется второй раз с горой вещей Блэк и её ботинками в руках. — Возвращайся в свой лес, к своему оборотню, пока можешь. — Драко смотрит на гриффиндорку, это и есть благодарность по всей видимости. Возможность свалить отсюда быстрее и по-тихому, более, не наслаждаясь компанией чокнутых родственников. Добби берет Блэк за руку для того, чтобы трансгрессировать.