Хроники Ф1 (2004-2005 год)

Имола, четверг Рассветы в Имоле таили в себе особое очарование. В ясную погоду солнце, поднимаясь из-за холмов, заливало ярким светом собор Сан-Кассиано, сквозь витражи проникало в узкие резные окна, рисуя на полу и стенах причудливые узоры. От света прихожане, оказавшиеся в храме ранним утром, рассеянно хмурились, но очень скоро их лица прояснялись, наполняясь безмятежным спокойствием и умиротворением. Выходя из собора, они всегда улыбались солнцу, искренне веря, что Бог, живущий на небесах, отвечает им такой же улыбкой. В пасмурные же дни (а именно такая погода установилась сейчас в провинции Болонья) утренний свет казался серебристым, будто пронизанным маленькими каплями серебряной росы. И многие согласились бы, что этот небольшой итальянский городок, разросшийся возле реки Сантерно, чуть севернее границы Сан-Марино, с его средневековыми домами и великолепным готическим замком Сфонца, - это одно из самых романтических мест на планете. Однако некоторые тут же добавили бы, что Имола, знаменитая прежде всего автодромом Энцо и Дино Феррари, скрывает в себе не только романтизм средневековой готики. С наступлением сумерек в городе ощущалось что-то таинственное, даже мистическое, а на случайного прохожего, оказавшегося на улицах города ночью, почти всегда опускалось чувство неясного страха. Среди многих пилотов почти всех гоночных серий, которым приходилось соревноваться на домашнем автодроме Скудерии, ходило множество слухов об этой трассе. Причем сплетни были самого разного толка, начиная от банальных тестовых – кругов на свободных звездах предлагалось делать только чётное количество, это должно было уберечь пилота от возможных неприятностей и гоночных инцидентов, - кончая самыми замысловатыми. Например, один из популярных слухов гласил: «Если вы поцелуетесь в полночь на повороте Ривацца, отношения, какими бы сложными они ни были в данный момент, рано или поздно наладятся». Слухов о всевозможных привидениях ходило и вовсе во много раз больше. Кого только не встречали на трассе случайные гости! В этом огромном списке Сенна и Ратценбергер занимали отнюдь не первые позиции. Самым популярным привидением автодрома считался так называемый «Призрачный гонщик», который внезапно появлялся на трассе, пролетал несколько поворотов, а затем бесследно исчезал. Очевидцы утверждали, что появлению болида-призрака всегда предшествует громкий хлопок и сопровождающий его резкий запах озона. Считалось также, что привидение может быть опасным, особенно для молодых пилотов, которых оно сознательно подталкивает к аварии. Легенда о Призрачном гонщике появилась ещё в 80-е, через несколько лет после открытия автодрома для Королевских гонок. Говорили, что некий молодой человек, мечтающий стать пилотом Первой Формулы, продал душу дьяволу. Тот пообещал исполнить его желание и надоумил парня однажды ночью явиться на новый автодром в Имоле для совершения некоего магического ритуала. Парень послушался, и сделал всё, как ему велели, а когда закончил, увидел у ног своих прекрасный гоночный автомобиль и лист контракта с командой N, на котором ему оставалось только поставить подпись. Не в силах больше себя сдерживать, пилот забрался в кокпит, и помчался вперед по неосвещенной трассе. Он не закончил даже одного круга, разбился на выходе из Acque Minerali, и с тех пор его неупокоенный дух мстит всем удачливым новичкам, стремясь отправить их на тот свет. Не менее известной была легенда о Даме в алом, появившаяся несколько позже, но уже успевшая занять почётное место среди самых пугающих баек об Имоле. И хотя видели эту Даму не только вблизи Сан-Марино, именно домашний автодром Скудерии стал для неё «домом». Говорили, что однажды жена одного из гонщиков (Несомненно, пилота «Феррари» - шутили многие, намекая на цвет одеяния призрачной Дамы) застукала мужа в постели с напарником по команде, и, не выдержав такого позорного обмана, покончила жизнь самоубийством. Теперь обманутая женушка портила жизнь уединившимся в дни гран-при парочкам. По сути своей Дама в алом была неопасна, но её появление сулило разлад в отношениях. С недавних пор к старым сплетням добавились новые. Кто-то не в меру наблюдательный заметил, что Михаэль Шумахер из года в год побеждающий на гран-при Сан-Марино, в субботу ночью частенько оказывается на трассе, и предположил, что именно в этом кроются секреты его успешных выступлений. Отсюда выросли ноги у целого ряда сплетен, самой знаменитой из которых была следующая: «Если в паре с любимым человеком обойти в субботу ночью автодром три раза, в завтрашней гонке тебе обязательно повезёт». Сам же виновник сплетни, несокрушимый король Имолы, Михаэль Шумахер относился к подобным байкам весьма негативно. Он, в принципе, никогда не страдал излишней сентиментальностью, но когда речь касалась гран-при Сан-Марино, становился особенно жестким и раздражительным. Причины, по которым они с Рубенсом каждый год в субботу ночью выходили на трассу, касались только их двоих, и их же по отдельности. На глупые слухи и сплетни Семикратный старался не обращать внимания, тем более что голова его обычно была занята совсем другими мыслями. Утром в четверг, выйдя из здания аэропорта на свежий воздух, первым делом Михаэль посмотрел на небо. На лицо ему тут же опустилось несколько прохладных капель, и немец, прикрыв глаза, ощутил, как на него снова наваливается тяжесть этого места. По телу прошёл озноб, а сердце предательски сжалось, заставляя чемпиона мира судорожно глотнуть прохладный и влажный воздух. Сейчас Шумахеру предстояло проделать знакомый путь до отеля «Олимпия» и, вслед за этим, сразу отправиться на автодром. Мелкий прохладный дождик продолжал уныло накрапывать, и хотя тучи не казались совсем уж мрачными, Михаэлю вдруг захотелось, как в детстве, забраться с головой под одеяло, и никуда не торопиться, прикинувшись нездоровым. Когда-то они с Ральфом частенько пользовались этим приемом, чтобы не ходить на занятия в школу. Теперь оба были слишком взрослыми для подобного рода шуток, но старший Шумахер знал, что и Ральф, проведав о том, что Хуан Пабло и в этом гран-при не сможет принять участие, тоже не прочь был остаться в эти выходные дома. Однако детство осталось далеко позади. Сейчас ни о каких прогулах не могло идти речи, поэтому и Михаэль, и его младший брат были в это утро здесь, на севере Италии, и готовились принять участие в воскресной гонке. - Ральф, - проговорил Михаэль в трубку телефона, - Ну где ты снова застрял? Ждать вас себе дороже! Я сейчас сяду в такси и… - Я уже лечу! – раздался в трубке взволнованный голос, - Только не вздумай уезжать! Через минуту Ральф выскочил из дверей аэровокзала. Быстро осмотревшись, и углядев хмурого Михаэля, поманил его рукой. Нехотя Красный Барон приблизился. - А Кору где опять потерял? Чтоб я ещё хоть раз согласился с вами куда-то поехать! - Не ворчи, - Ральф уже в спешке возвращался к залу приема багажа, и Михаэлю ничего не оставалось, как последовать за ним. – Ты же знаешь, что мне самому с ней не справиться! - Если не можешь уследить за собственной женой, найми телохранителя. А лучше няньку! А ещё лучше… - немец замолчал, не договорив. В зале, где по конвейерной ленте медленно двигались по кругу сумки и чемоданы, в окружении служащих аэропорта, громко голосила высокая худая блондинка. - Ральф! Ральф! Ну, Ральф! Только не бросай меня здесь одну! Персонал, обступивший её со всех сторон, безуспешно пытался успокоить женщину. Но она только раздражённо от них отмахивалась. - Что ты ей сделал? – искренне удивился Михаэль. - Да ничего, - младший брат поджал губы, - Я просто побежал за помощью. Приблизившись, Красный Барон, наконец, понял, в чем дело. Его невестка попала в западню, став невольной жертвой своих остроносых кожаных туфель. Тонкий каблук Коры, угодив почти до самого основания между железными прутьями решётки на полу, намертво там застрял, в буквальном смысле пригвоздив девушку к месту. - Ну и в чём тут проблема? – скривился Михаэль. – Пусть снимает туфли, и дело с концом. Потом другие ей купишь. Кора Шумахер, завидев вернувшегося Ральфа, заголосила ещё сильнее. - РАЛЬФ!!! ПОМОГИ МНЕ! - Не получится, - шепнул младший брат Михаэлю, - Кора сказала, что это эксклюзив, который стоит бешеных денег, и без туфлей она никуда не пойдёт. - Ну а я-то что могу сделать?! Ральф нахмурился. - Не знаю, я надеялся, ты что-то придумаешь. На них уже с интересом поглядывали пассажиры, но пока не приближались, видимо, смущённые возникшей ситуацией. - Ральф, балагана мне хватает и в паддоке! – Михаэль развернулся, собираясь уйти подальше от любопытных глаз, но голос Коры заставил его остановиться. - МИШЕЛЬ! ПОЖАЛУЙСТА, не уходи! Шумахер-старший смерил брата испепеляющим взглядом. - Что она сейчас сказала?! - Чтобы ты не уходил, - промямлил Ральф. - Ты прекрасно понял, о чем я! - Мишель, - повторил Ральф. – Она сказала «Мишель, пожалуйста, не уходи». Руками раздвинув толпу озабоченных зрителей, Красный Барон приблизился к пленнице и опустился перед ней на одно колено. Блондинка замерла и продолжала только тихонько всхлипывать, повторяя имя своего мужа. - А у вас что, нет больше дел других, кроме как по сторонам глазеть? – прикрикнул Шумахер-старший на зевак, - Пошли все вон! Служащие аэропорта и простые пассажиры, многие из которых уже приготовили листок бумаги и ручку для автографа, медленно отступили в сторону, некоторые так и остались стоять неподалёку, сочтя данное расстояние безопасным, другие действительно ушли. - А теперь, Кора, расслабь ногу. Блондинка безропотно подчинилась, но, почувствовав, что Михаэль пытается снять туфлю с её ноги, снова начала брыкаться. - Нет! Нет! Джованни Мартини! Подскочивший Ральф крепко сжал плечи жены и принялся что-то нашёптывать ей на ухо. Михаэлю в это время удалось освободить ногу Коры из капкана. Позволив брату оттащить извивающуюся жену, оставшуюся в одной туфле от известного итальянского модельера, он с силой потянул вторую вверх и чуть в сторону. Раздался громкий скрежет, и каблук выскочил на поверхность, силой инерции отбросив назад своего освободителя. Посмотрев на свою добычу, Михаэль заметил, что из черного каблук стал серебристым – тонкий слой мягкой кожи навсегда теперь остался под полом аэропорта. Кора, вырвавшись из объятий Ральфа, уже подскочила к нему и, вырвав туфлю, с интересом на неё уставилась. Потом сняла и вторую, и принялась сравнивать эксклюзивную модель от Джованни Мартини с ещё более эксклюзивной моделью «Мартини-Шумахер». Наконец, вынесла свой вердикт. - Я хочу вторую такую же, чтобы каблук блестел! Ральф снова обнял жену. - Погоди, вот приедем в отель, я тебе сделаю! - Правда? - Клянусь! - Я люблю тебя, Ральфи! Брат чемпиона улыбнулся, но, натолкнувшись на сердитый взгляд Михаэля, обиженно поджал губы. - А с тобой мы ещё поговорим, - пообещал ему старший брат, - и ты расскажешь мне, что можно обсуждать с женой, а что нельзя! На секунду Ральф серьёзно задумался. - А что…, - но потом в голове его как будто бы что-то щелкнуло. – А, если ты про Мишеля, не обращай внимания. Просто Кора на прошлой неделе записалась на курсы французского, вот и зовёт теперь всех на их манер. Для меня она кличку, правда, пока не придумала. Мысленно выругавшись, Михаэль прибавил шаг. * * * С самого утра день у Фернандо не задался. В аэропорту он перепутал свой багаж, и чуть было не уехал с чужим чемоданом. К счастью, женщина, которую он не по собственной воле мог оставить без нескольких вечерних туалетов, вовремя обратилась за помощью к персоналу аэропорта, и багаж отловили прежде, чем Алонсо успел сесть в машину. В отеле Фернандо умудрился на несколько минут застрять в лифте между первым и вторым этажом, и стал первым из постояльцев «Олимпии», на кого в номере упала люстра (к счастью плафон был сделан из лёгкого пластика, и не причинил испанцу никакого вреда, кроме окончательно испорченного настроения). Апофеозом всего стало известие о возвращении в паддок Паниса. Больше всего на свете Фернандо хотел, чтобы француз не появлялся в его поле зрения, один его вид заставлял испанца скрежетать зубами, а тут ещё, как назло, их поселили рядом. «Это проклятый город во всём виноват», - думал Алонсо, стараясь как можно быстрее собраться и покинуть злосчастный отель, - «Не зря про него ходят все эти слухи…» Выходя из номера, Фернандо натолкнулся на Трулли. Тот, покраснев от смущения, быстро кивнул ему, и с виноватой улыбкой скрылся в номере Паниса. От досады испанец больно ударил себя по колену и вскрикнул от неожиданности, когда понял, что попал по какой-то болевой точке. Ругаясь себе под нос, Алонсо похромал к лестнице – лифтов ему на сегодня было достаточно. До начала свободной практики оставалась ещё уйма времени, но идти куда-то желания не было, оставаться в отеле, когда за стенкой любимый, но давно уже не твой, мужчина развлекается с кем-то другим – тем более. Больше всего Фернандо хотелось поговорить с кем-нибудь по душам, пожаловаться, может быть, даже поплакаться в жилетку, но никого подходящего рядом не было. Флавио теперь, когда слышал от него имя «Ярно», хватался за голову и произносил длинные тирады на итальянском, от которых даже такой искушенный жизнью человек, как Алонсо, невольно краснел. Хейкки в последнее время от него отдалился. Хотя финн и делал вид, что слушает его, и даже кивал в нужных местах, думал в это время о чем-то постороннем, а с остальными лидер «Рено» ещё не успел наладить дружеских отношений, многие по привычке относились к нему несерьёзно. Сейчас Фернандо, как мог, ограничил свои связи. Кто-то ещё по привычке пытался стучаться к нему на ночной огонёк, но быстро понимал, что на этот раз ошибся дверью. Расставание с Трулли и невозможность наладить прежние отношения, вернула его с небес на землю и за какой-то месяц заставила повзрослеть на добрый десяток лет. Однако вернуть потерянное раз уважение, было совсем не простой задачей. Спустившись в холл, Алонсо увидел своего напарника. Джанкарло стоял, прислонившись к витиеватой колонне, и задумчиво изучал рекламные проспекты. - Привет! – поздоровался с ним Фернандо. - О, salve! – итальянец приветливо кивнул ему. И хотя Физикелла улыбнулся, Алонсо понял, что он чем-то сильно расстроен. Внезапно испанец почувствовал, как в душе его зарождается что-то теплое, в своём напарнике он увидел родственную душу. - Ты при машине? - Ага. - Не подбросишь до автодрома? Я что-то не рассчитал свои силы, - для пущей наглядности Фернандо поморщился и потер ушибленное колено. - Ударился где-то? - Сам себя ударил. Случайно. - Случайно ничего не случается, - снова улыбнулся Джанкарло, - Конечно подброшу, если обещаешь не приставать ко мне. - Фу, - Алонсо изобразил на лице обиду, - Физи, я хоть раз приставал к тебе? - Нет, но мало ли. - Никаких мало ли. Теперь в команде «Рено» пропагандируются братские отношения между партнерами. - А Хейкки? - А Хейкки тест-пилот, мой партнер – это ты. - Ладно, уговорил, пойдём. Флавио наверняка обрадуется, когда узнает, что мы приехали вместе. - Обрадовать начальника, что может быть приятнее? - Ты и так его всё время радуешь, в отличие от меня. - У тебя будет шанс порадовать его уже в субботу на квалификации. Физико промолчал, но от внимательных глаз испанца не укрылась внезапно набежавшая на лицо напарника тень. Остановившись перед машиной, Джанкарло принялся хлопать себя по карманам в поисках ключей. - Что-то случилось? Вытащив, наконец, ключи – они оказались в заднем кармане брюк, итальянец изобразил на лице удивление. - С чего ты взял? - Вижу, - пробормотал Фернандо, забираясь в машину. – Но если не хочешь говорить, я тебя пытать не буду. К тому же, - испанец сверкнул зубами, - я ведь обещал не приставать к тебе! - Да уж, - Физи невесело усмехнулся, - Приставать можно разными способами. - Но если захочешь вдруг поделиться с кем-нибудь, не стесняйся, я всегда тебя выслушаю, и помогу, чем смогу. - Братские отношения, значит? - Угу. - И что ты попросишь за консультацию? Алонсо серьёзно посмотрел на Физико. - Я попрошу, чтобы меня выслушали в ответ. Несколько секунд напарники молча смотрели друг на друга. - Я подумаю, - проговорил, наконец, Джанкарло, пристегнулся, и аккуратно повёл машину в сторону автодрома. * * * Приехавших в это утро на автодром пилотов ждало принеприятнейшее известие. В большом зале для пресс-конференций руководство Ассоциации пилотов снова собирало общий совет, председателем которого на этот раз был назначен Дэвид Култхард. Вспоминая «суд» трёхнедельной давности, гонщики сразу же настраивали себя на худшее и с кислыми минами стекались в зал, ожидая, что ближайший час им предстоит провести, слушая нудную лекцию о правилах безопасности на трассе, либо изобличающую речь против очередного впавшего в немилость пилота. И от первого, и от второго каждый из гонщиков порядком устал, а мелкий дождик, с утра моросивший над Имолой, не прибавлял никому из них хорошего настроения. - Как думаешь, кому на этот раз достанется? – громким шепотом поинтересовался Фризахер у Альберса, когда они вместе входили в зал. - Может, Райкконену? – с надеждой проговорил голландец, - Или Массе? - А финну-то за что? - Ну, не знаю, хотя бы за то, что он финн. Кому-то же должно достаться. Главное, чтобы не нам. Однако Спайдер ошибся, на этот раз собрание обошлось без пострадавших. Дэвид Култхард, выйдя на середину зала, объявил о том, что суббота, 23 апреля, объявляется в паддоке «Детским днём». И дело тут было даже не в рождении сына у Ярно Трулли (а об этой новости шептались чуть ли не за каждым углом, кто-то даже намекнул на то, что Ярно за эти три недели действительно серьёзно потерял в весе). В субботу должна была состояться дебютная гонка новой серии GP-2, пришедшей на смену молодежной Формуле-3000, и по этому случаю, ФИА устраивало грандиозную вечеринку, на которую также были приглашены молодые пилоты и их родители. Соответственно, воскресение было официально объявлено днём "Родительским". По словам председателя, каждый из уважающих себя пилотов (а их должно было оказаться большинство) должен был пригласить на гонку кого-то из старших родственников, иначе, если причина отказа будет признана несущественной, к нему могут быть применены самые строгие санкции. В конце собрания Култхард добавил, что такова воля Берни, и он, как простой волеизъявитель не заслужил всех этих осуждающих взглядов в свою сторону. Так или иначе, собрание все покидали в очень странном расположении духа. Остановившись чуть в стороне от пит-лейна, под широким навесом, пилоты «Минарди» и «Джордан» и примкнувший к ним с недавних пор Витантонио Льюцци, решили обсудить сложившуюся ситуацию. - А что, - итальянец из «Ред Булла» удовлетворенно зевнул, - Мама давно хотела посмотреть на меня в гонке, а тут как раз мой боевой дебют, и Берни назначает родительский день. Всё как нельзя кстати! - Везёт тебе, - проворчал Фризахер, - А мне вот совсем не хочется перед отцом позориться. Тем более, я всегда нервничаю, когда он на меня смотрит! Монтейро и Альберс усиленно закивали, соглашаясь со словами товарища. - Не боись, Птичка, - Льюцци ободряюще подмигнул Патрику. С тех пор как итальянцу удалось выяснить прозвища каждого из «ДжиМ», он уже успел перефразировать их на свой лад. Птеродактиль стал у него Птичкой, Спайдер – Паучком, а Тигр – Киской или Тигренком. Против Камасутры крыть ему было нечем. Картикеян, между тем, с интересом смотрел куда-то в сторону. Роберт Дорнбосс, с которым они так сдружились после гран-при Бахрейна, первым проследил за его взглядом. - Кого ты там увидел, Нараин? - Кажется, это Пике-младший! – взволнованным шепотом сообщил Камасутра. Остальные дружно повернули головы. - Красотка, - со знанием дела заключил Тонио, - Я б за таким приударил. - Папаша у него больно злобный, - покачал головой Альберс. - А ты откуда знаешь? - Рассказывали, - голландец неопределённо мотнул головой. - Попытка не пытка, - Льюцци продолжал наблюдать за Нельсиньо, который в окружении двух журналистов и одного фотографа, увлеченно оглядывался по сторонам. - Ты погоди, - хохотнул Дорнбосс, - Не видел ещё сыночка Кеке Росберга? Нико Пике 100 очков вперёд даст! - Не люблю блондинок, а тем более из интеллигенции, – усилием воли Льюцци заставил себя отвернуться. – Ладно, Птичка, что ты там собирался нам продемонстрировать? - Да, точно, - остальные заинтересованно уставились на Фризахера. Тот, обрадованный тем, что вернул к себе внимание, вытащил из-за спины небольшую спортивную сумку, из которой извлек на свет продолговатый металлический предмет с прикрученной к нему сбоку фотовспышкой. - Смотрите, это тот фотонный излучатель, о котором я вам рассказывал! Я купил его на Amazon’е за бешеные деньги! - И для чего он нужен? - С его помощью мы сможем сфотографировать Имольское привидение! Покрутив в руках «излучатель», Альберс скептически произнёс. - А не получится так, как было с теми твоими очками ночного видения с функцией видеозаписи? Вместо того, чтобы снять примирение Алонсо и Трулли, ты, кажется, здорово напугал их. Ярно так точно теперь уверен, что привидения встречаются не только в Имоле. Льюцци с уважением посмотрел на своих новых приятелей. - Ну вы, блин, даёте, ребята! Я всё больше радуюсь тому, что с вами связался! Лица пилотов «Минарди» и «Джордана» покрылись легким румянцем. Дорнбосс, который тоже присоединился к группировке совсем недавно, только удивлённо присвистнул. - Чудные дела творятся в датском королевстве! - Почему же в датском? – удивился Камасутра, - В австрийско-голландо-португало-индийском! Фризахер тем временем вернул излучатель в сумку. - Нет, как было с очками, точно не получится! Очки были ещё не протестированы, а Трулли с Алонсо оказались на крыше в тот момент, когда я только собирался их проверить. Кто ж знал, что очки светятся в темноте?! - Однако запись получилось что надо! – давясь от смеха, Монтейро похлопал Патрика по спине, - Ты молодец, Птеродактиль! Лицо Трулли, когда он на тебя смотрит, заводит сильнее, чем тетка в фильме «Крик»! - А посмотреть дашь? – хором спросили Льюцци и Дорнбосс, которым ещё не посчастливилось видеть эту знаменитую в кругах «ДжиМ» видеозапись. - Конечно, - важно кивнул Фризахер, - Но сначала послушайте про мой излучатель. Вокруг сразу же воцарилась почти идеальная тишина, только Спайдер, осознавший, наконец, что уступил роль лидера (неважно, своему напарнику или «второму с половиной» пилоту «Ред Булл»), печально вздохнул, но тут же взял себя в руки. Про излучатель ему тоже было интересно послушать. - В общем, я проверил эту штуку у себя дома, поэтому проблем не должно возникнуть. К тому же, человек, который мне его продал, оставил очень подробную инструкцию для непредвиденных случаев. - Непредвиденных случаев? – переспросил Монтейро. - Ага, ну, например, если наше привидение окажется чересчур активным, или попробует за нами погнаться. Все снова слушали, затаив дыхание. - В принципе, эта коробка, - Птеродактиль похлопал рукой по закрытой сумке, - в опасной для нас ситуации может сработать и как ловушка для призрака. Так что, вполне возможно, мы сможем избавить Имолу хотя бы от части её привидений! - Это что, как в фильме «Охотники за привидениями», что ли? – спросил сбитый с толку Льюцци. - Ага, только круче, и по-настоящему! Спайдер с интересом посмотрел на сумку с излучателем. - А дома ты сколько привидений уже отловил? Фризахер недовольно посмотрел под ноги. - Пока нисколько. Но это потому, что дома у меня совсем нет привидений. - Ладно, не ссорьтесь! – Льюцци примирительным взглядом осмотрел компанию. – Расскажите лучше, как у вас дела на личном фронте? У Нараина с Робертом, я вижу, всё в шоколаде, мы с Тигренком тоже в воскресение неплохо повеселились, а как у нас обстоят дела в стане «Минарди»? Патрик и Кристиан моментально притихли. - Что? – удивился Тонио, - Неужели совсем никак?! Птеродактиль смущенно пробормотал. - Ну, Алекс и правда очень милый… Спайдер согласно кивнул. - Да, и Педро тоже. - И всё? Пилоты «Минарди» замолчали. - Не пойму я вас, ребята… - покачал головой итальянец, - Хоть убейте, но не пойму. Фризахер почти виновато улыбнулся. - Всё потому, что мы «Минарди». Нас даже тестеры всерьёз не воспринимают! Мы с Алексом сидели в баре, разболтались даже, а потом он просто сказал мне «Спокойной ночи», и ушел к себе в номер. - Угу, - поддакнул Спайдер, - И с Педро у нас дальше разговоров не пошло. Льюцци картинно возвел глаза к небу. - Ну, ребята… Над вами ещё работать и работать! Алонсо вон тоже в «Минарди» начинал, между прочим! - Так это Алонсо! - И времена были совсем другие! - Мда… - итальянец покачал головой, - тяжёлый случай. Но, – палец его быстро поднялся вверх, - далеко не безнадёжный. Вам повезло, ребята, что вы меня встретили! Пилоты «Минарди» переглянулись. - Теперь будете работать под моим чутким руководством! Задание номер один: до конца уикенда, ты, Паучок, должен пригласить на свидание своего обожаемого Хайдфельда. Увидев, что Альберс протестующее открыл рот, Льюцци продолжил, не давая голландцу вставить ни слова. - Каким образом ты это сделаешь, мне всё равно! Но в воскресение вечером с тебя отчет о свидании. Рот Кристиана беззвучно закрылся. - Ну а ты, Птичка… - итальянец задумался и снова бросил взгляд в сторону пит-лейна, по которому продолжал гордо вышагивать Нельсиньо-младший, - Впрочем, ладно, ты пока занимайся своим излучателем, для тебя я придумаю задание в следующий раз. Красноречивый взгляд, брошенный Альберсом на своего напарника, говорил сам за себя. - Только не вздумайте мне здесь подраться, - Льюцци, которому удалось, наконец, поймать взгляд Пике, небрежно махнул рукой. – Давайте, удачи вам на тестах. А я пока пойду немножко поохочусь. * * * Имола, вечер пятницы, отель «Олимпия» Фелипе Массе не особенно хотелось идти на вечеринку, которую руководство ФИА устроило по случаю завтрашней дебютной гонки GP-2, но ещё меньше ему хотелось расстраивать Ника, который решил, что его другу Филу, во что бы то ни стало, нужно развлечься и поднять себе настроение. К тому же, хотя он никому в этом и не признавался, его действительно стало пугать поведение Вильнева. После той отвратительной драки с Ником, напарник почти не разговаривал с ним, а в редких его словах как будто бы таилась угроза. Нет, Масса по-прежнему был уверен в том, что Жак невиновен, и Хайдфельд придумал проблему на пустом месте, но то, что ещё в начале года казалось таким крепким, неожиданно рассыпалось в пыль. Оставаться с Вильневым наедине Фелипе больше категорически не хотелось. В большом зале, где проводился фуршет, свет был приглушен, и играла громкая музыка. У барной стойки, привлекая к себе внимание сильной жестикуляцией, стоял небритый и лохматый Эдди Ирвайн. Приглашенная в паддок звезда что-то увлеченно рассказывал обступившим его молодым людям, но за грохотом музыки понять, о чем идет речь, было совершенно невозможно. Парни слушали Ирвайна, затаив дыхание, почти заглядывая ему в рот, и в глазах их читалось неприкрытое восхищение. Чуть поодаль, за столиком устроилось старшее поколение. Нельсон Пике, Ники Лауда и Кеке Росберг вместе с Жаном Тодтом, его подругой Мишель, Флавио Бриаторе и самим Берни как раз поднимали бокалы в тосте. Фелипе снова повернулся к Эдди и начинающим звездам автоспорта. Парни действительно подавали большие надежды, и вполне возможно совсем скоро должны были придти в паддок на смену старшему поколению гонщиков. Завтра они должны были дебютировать в GP-2 и, по крайней мере двое из них, сыновья Росберга и Пике, могли вполне рассчитывать на хорошие результаты. Лауда, который в конце прошлого года подписал контракт с итальянской командой «Колони Моторспорт», хотя и был на 4 года старше приятелей, в младших Формулах отличиться пока не успел. Быть может, поэтому Матиас держался немного в стороне, как будто пытаясь сохранить психологическую дистанцию между собой и остальными ребятами. В его движениях чувствовалась скованность, глаза, восхищенно взирающие на Ирвайна, то и дело опускались вниз, а нижняя губа напрягалась, придавая лицу задумчиво-печальное выражение. Нельсиньо и Нико чувствовали себя куда более раскованно. Росберг-младший, хрупкий блондин с добрыми живыми глазами, который был очень похож на своего отца («Только моложе и симпатичнее», - подумал вдруг Фелипе, и почему-то смутился), улыбался во весь рот и кивал головой, видимо, с чем-то усиленно соглашаясь. Пике же косился по сторонам и, кажется, кому-то строил глазки. - Как много вам вскоре предстоит узнать, ребята, - пробормотал Масса себе под нос, - Вы даже себе не представляете… Матиас Лауда, принял из рук Ирвайна бокал вина и, залпом осушив его, громко рассмеялся. Младший Пике совсем не дружеским жестом хлопнул его ниже спины и, что-то быстро шепнул на ухо Росбергу, который в ответ покачал головой и немного отодвинулся. Всё это не укрылось и от глаз Эдди Ирвайна, который, чуть нахмурившись, погрозил Нельсиньо пальцем. Засмотревшись на них, Фелипе совсем потерял ощущение времени и вздрогнул от неожиданности, когда на плечо ему опустилась чья-то рука. - Я очень рад, что ты всё-таки смог придти! – Ник Хайдфельд, широко улыбаясь, протянул Фелипе бокал шампанского. - В номере совсем тоскливо! – ответил Масса и сделал небольшой глоток. Это был брют, такое игристое вино бразильцу не очень нравилось, но зато после него на утро не должна была заболеть голова. - Не хочешь пойти на танцпол? Там сейчас Алонсо с Ковалайненом так отжигают, без смеха и слез смотреть невозможно! Им даже напарника моего растормошить удалось, а то я уж думал, совсем мужик загибается. - Напарника? В смысле, Марка, что ли? А что с ним такое? - Да кто ж его знает?! Он ещё с Бахрейна деприт, хотя, странно это, на него совсем не похоже. - А по-моему, у него по жизни вид какой-то несчастный. - Ну, видимо, есть причины, даже если они лежат на глубинно-подсознательном уровне. - А ты опять в психологию ударился? – Масса отставил пустой стакан на поднос проходившему официанту, и весело подмигнул Нику. – Давай-давай, у тебя это здорово получается! - Не издевайся, Фил. Психология – очень занимательная наука. А в умелых руках она может стать ключом к раскрытию любых человеческих загадок. - Да я разве против? Мне наоборот очень нравится, когда ты начинаешь умничать. Кстати, вот тебе очередная загадка человечества: все эти привидения на трассе в Имоле – реальность или вымысел? Что об этом скажет твоя психология? - А то она скажет: не могут люди жить без веры в сверхъестественное, вот и выдумывают всякую ерунду, чтобы себя развлечь. - Значит, ты не веришь в привидения? - Нет, - Ник с улыбкой покачал головой, - И тебе не советую голову дурью забивать. - А как ты объяснишь ночные прогулки Михаэля по трассе? - Не знаю, - улыбка медленно сползла с лица Ника. Сдается мне, что там дело не в простых суевериях и ловле халявы. Одно могу сказать точно: призраки в том виде, в котором большинство людей их понимает, тут совершенно не причем. Масса подмигнул своему другу. - Смотри, вот она – настоящая головоломка для профессора Хайдфельда. Не хочешь на досуге заняться её решением? - Нет уж, Фил, спасибо, в чужие команды лезть – знаешь, как называется? Производственный шпионаж! Я уж лучше напарником своим займусь! - Это в каком же смысле? - Ну уж точно не в том, о котором ты сейчас подумал, извращенец! - Бу! Сам ты извращенец! - Не злись. - Давай так: если сможешь разобраться с депрессией Уэббера до утра понедельника, так и быть, я поверю, что твоя любимая психология – королева науки. Если нет, придется тебе признать, что доля правды в разговорах о призраках есть, и все легенды Имолы – не просто домыслы людей, больных на голову! Хайдфельд добродушно ухмыльнулся. - Я не совсем понимаю твою логику, ну да ладно. Вопрос в другом: что мне с этого будет? Глаза бразильца стали вдруг удивительно серьезными. - Если выиграешь, обещаю не приближаться к Жаку по собственной воле. На секунду Ник замер, потом кивнул, пристально глядя на друга. - Ты прав, хотя бы ради этого стоит попробовать! Фелипе взял с подноса новый бокал и снова посмотрел на Ирвайна и компанию. Росберг и Лауда-младшие всё ещё слушали дядюшку Эдди, а вот Нельсиньо куда-то исчез, видимо, воспользовавшись тем, что его отец в сопровождении подруги Жана Тодта отправился в соседний зал танцевать. Зато в поле зрения бразильца неожиданно появился новичок «Джордана» Картикеян. Встретившись взглядом с Фелипе, индус тут же поспешил скрыться. - Слушай, - после бокала шампанского, выпитого натощак и без закуски, Масса чувствовал, что настроение его и вправду заметно улучшилось, - Там сбоку индийская разведка! - Чего? - Картикеян стопроцентно за нами следит. - Это тот странный парень из «Джордан»? - Ага, как только я к нему повернулся, он тут же шмыгнул за дверь. Хайдфельд состроил загадочную мину. - Им чего-то от меня надо, только я всё никак не пойму чего. - Им – это кому? - «Минарди» и «Джордану». Уже не первый раз замечаю их у себя за спиной, но как только они понимают, что раскрыты, тут же исчезают, не говоря ни слова. - И что же говорит об этом твоя замечательная психология? - Был бы это не я, а кто-то другой, я бы сказал, что они в него втюрились. А так, я даже не знаю. Может быть, у меня есть что-то, что им надо, только я не пойму, что. - Втюрились-втюрились, точно тебе говорю! Все четверо! – засмеялся Фелипе. - Заткнись, болтун! - Но-но, хватит уже обзываться! - Это тебе хватит уже пить, алкоголь плохо на тебя влияет! - А вот и не отнимешь! – схватив очередной, третий по счету бокал, Фелипе почти побежал ко входу в следующий зал, тот, где располагался танцпол. Пробегая мимо барной стойки, бразилец увидел, что младший Росберг внимательно смотрит на него и очень тепло улыбается. Фелипе улыбнулся ему в ответ. * * * Тонио Льюцци наблюдал за Нельсоном-младшим из самого темного угла зала. В прошлый раз поговорить им почти не удалось, сразу же появился старший Пике и чуть ли не за шкирку оттащил своего сына в моторхоум «Рено». Но и те несколько слов, которые успели сорваться с языка бразильца, сказали Льюцци очень много. Нельсиньо был совсем не против, более того, он, несомненно, хотел, чтобы за ним приударили. Тонио буквально всей своей кожей чувствовал переливающиеся через край гормоны, бушующие в теле молодого парня, и желал только одного – избавиться от назойливого папаши Пике, который, похоже, держал сыночка в ежовых рукавицах. Но тот, кажется, ни на секунду не терял контроль над ситуацией. Шанс Витантонио представился, когда Мишель, невеста Жана Тодта, пригласила Пике-старшего танцевать. Сидя совсем недалеко от них, Льюцци слышал, как Нельсон сначала отказывается, но потом, ободряемый Берни, под тихое ворчание Красного Телепузика, который, по правде сказать, был совсем не против на время отделаться от своей женщины, под руку с Мишель отправился в соседний зал. Понимая, что времени у него совсем немного, Тонио быстро сорвался с места и приблизился к барной стойке, возле которой Нельсиньо вместе другими молодыми дарованиями слушал байки дядюшки Эдди. - «Оргазм», пожалуйста, - бросил Тонио бармену и тут же поймал на себе колючий взгляд Ирвайна. Бармен кивнул, и, насыпав в бокал немного льда, добавил туда ликеры «Калуа», «Бейлис» и немного ананасового сока. - Ты тут не развращай мне детишек! – глаза Эдди были деланно-строгими, но в глубине их Льюцци заметил живое понимание. – Я за них сегодня отвечаю. - Вы не волнуйтесь, мистер Ирвайн, у меня и в мыслях нет ничего плохого. - То-то я и вижу по твоим жадным глазищам. Кого себе уже присмотрел? - А сколько вы за них берёте? - Не наглей, синьоре! Мои детки бесценны! Пике, Росберг и Лауда-младшие о чем-то тихонько перешептывались за их спинами. Со стороны Матиаса послышался сдавленный хохот, который тут же был задушен громким «шиканьем» Нико. - Как скажете, мистер! – Тонио залпом допил свой коктейль с занимательным названием и от удовольствия причмокнул губами. – Пойду я, пожалуй, проветрюсь за этой дверью. Жарко у вас тут слишком. - Давай, синьоре, остынь! Оказавшись в соседнем зале, Льюцци прислонился спиной к двери. Теперь ему оставалось только ждать, в надежде на то, что он всё рассчитал правильно. По его соображениям, Нельсиньо должен был появиться минут через пять, время как раз достаточное для того, чтобы его отец не успел вернуться с танцпола. Но вопреки самым смелым ожиданиям итальянца младший Пике вышел к нему ещё раньше. Пробежав по Тонио цепким оценивающим взглядом, Нельсиньо слегка прищурился. - Не успел замерзнуть, горячий итальянский мужчина? - А ты шустрый малый, - у Льюцци на секунду перехватило дыхание. - Ты даже не представляешь, насколько. - Далеко пойдешь. На лице бразильца появилась легкая усмешка. - Ты, значит, на светские беседы настроен? Мне, конечно, очень приятно, что ты так думаешь, но всё это я слышал и не один раз. Если тебе больше сказать нечего, я, пожалуй, пойду. Эдди и так смотрел на меня как на дебила, когда я попросился в сортир, и вышел сразу за тобой. - Стой, - голос итальянца сорвался на хрип. Вытянув вперед правую руку, он провел тыльной стороной ладони по мягкой щеке Нельсиньо. Кожа бразильца, толи очень хорошо выбритая, толи еще совсем не тронутая щетиной, показалась Тонио шелковой. – Это… это сумасшедший дом какой-то! - Весь ваш паддок – большая психушка. – Взгляд Пике-младшего немного смягчился. – Но я совсем не против поиграть в доктора и пациента. - Пойдем со мной! – рука Льюцци переместилась бразильцу на шею. Тот слегка повел плечами и облизнул нижнюю губу. - А что ты можешь предложить мне? Учти, пять минут в сортире – это для хлюпиков вроде Росберга, твое предложение должно быть стоящим. Сердце Тонио стучало как отбойный молоток. Не в силах больше себя контролировать, он прижал Нельсиньо к себе, и с жаром зашептал ему в ухо. - Три… пять… нет, семь! СЕМЬ первоклассных оргазмов! Подряд! Недолго думая, бразилец запустил руку под футболку Тонио, и со смехом пообещал. - Если сейчас появится мой папаша, тебя тут же арестуют за совращение несовершеннолетних, и до суда ты не доживешь. С губ итальянца сорвался неопределенный звук. Схватив Нельсиньо в охапку, он потащил его к ближайшему лифту. - Не боюсь я твоего папашу, - прохрипел Тонио, нажимая на панели цифру 3, и, не дожидаясь, пока закроются двери, стащил с Нельсиньо футболку. - А вот это мне уже нравится, - пробормотал бразилец, хватая Льюцци за волосы. – Если у вас все такие горячие, уже в этом году попрошусь в вашу Формулу. * * * Взволнованный Камасутра быстро пересек темный зал танцпола, и приземлился рядом с ожидающим его Кристианом Альберсом. - Ну как? Он там? – сходу набросился на него пилот «Минарди». - Ага, они там оба. Выпивают. - Вот ведь зараза… - лицо Спайдера тут же помрачнело. – Не видели тебя? - Кажется, Масса засек, - виноватым голосом отозвался Нараин. – Но я не уверен. - Плохо. - Что будем делать дальше? - Не знаю, но завтра ночью я по любому должен пойти на это свидание. - Обязательно завтра? А как же Птеродактиль? - А что мне до Птеродактиля? - Мы ведь собирались в субботу проверить его излучатель. Альберс стукнул себя кулаком по лбу. - Ай, точно! Вот ведь балда… Но легенда говорит, что три круга по трассе нужно пройти именно в ночь с субботы на воскресение. Тогда тебе повезет в гонке, а если с тобой пойдёт тот, кого ты любишь… СТОП! От неожиданности Камасутра даже подпрыгнул на стуле. - Что случилось? - Придумал!!! – глаза Спайдера наполнились сумасшедшим блеском, и он почти что выкрикнул: - Я знаю, как пригласить Ника!!! - Тишшше! – шикнул на него Нараин, заметив краем глаза, что Хайдфельд вместе с Массой друг за другом вбегают в полутемный зал. Но Альберс больше его не слушал. - Да, Камасутра, да! Как же я сразу об этом не подумал?! Надо просто предложить Нику прогуляться ночью по трассе! Нараин удивленно переспросил. - А разве не это мы безуспешно пытаемся сделать уже второй день подряд? - Ну, так ведь то было свидание! А если сказать, что всё это ради удачи в гонке, он может и согласится! - То есть, - Камасутра, кажется, начал понимать, - Ты будешь знать, что это свидание, а Ник не будет. - Вот именно! А ночью на трассе такая романтика! - И куча привидений! – поежился Нараин. – Неужели ты их совсем не боишься? - Если Ник будет рядом, мне никакие привидения не страшны. Хотя… - Спайдер на секунду призадумался. – Почему бы Птеродактилю не проверить свой излучатель сегодня? - Не выйдет, - покачал головой Картикеян, - Патрик уже лег спать, а ты ведь знаешь, что бывает, если попытаться его разбудить! Альберс поджал губы. - Да уж… Не будите спящего Птеродактиля… - Вот-вот! Но если у тебя с Ником всё получится, мы с ребятами обязательно вас подстрахуем. - Если у меня с Ником всё получится, - Спайдер предостерегающе сдвинул брови, - Меньше всего я захочу увидеть рядом Птеродактиля и его излучатель! Вас с Тигром это тоже касается! - А кто сказал, что ты нас увидишь, - процедил Нараин сквозь зубы, явно обидевшись на жесткую реплику товарища. - Что? - Нет-нет, ничего… Спайдер понял, что немного перегнул палку. - Ладно, Камасутра, не сердись. Я просто… понимаешь, …очень волнуюсь. Как только я представляю, что должен подойти к Нику и пригласить его, пусть даже не на свидание, а просто на прогулку, у меня колени подгибаются. Картикеян всё ещё хмурился, но кивнул, принимая извинения. - А ещё этот Масса со своими проблемами… всё время крутится с ним рядом! Индиец продолжал хранить молчание, но взгляд его снова стал сочувствующим. Неожиданно в голову Кристиана пришла блестящая идея. - Слушай, Камасутра, помоги мне, а? В его глазах было столько мольбы, что Нараин даже оторопел. - Как? - Ты ведь не стесняешься Ника, правда? Пригласи его вместо меня! - Нет!!! – ответ вырвался прежде, чем индиец успел подумать. - Ну пожалуйста! Тебе ведь это совсем не сложно! А я тебе за это тоже что-нибудь приятное сделаю! Миндалевидные глаза превратились в узкие щелочки, Картикеян взвешивал в уме все за и против. - И ты действительно сделаешь всё, о чем я тебя попрошу? - Любое желание, если оно реально выполнимо! - Хорошо, - индус согласно кивнул. – Я попробую. * * * Вопреки ожиданиям, трехнедельный перерыв между гран-при Бахрейна и Сан-Марино, не принес Дженсону облегчения. Случай с лепестками в джакузи выбил его из колеи окончательно, и первые несколько дней по приезду домой, англичанин всерьёз задумывался о том, чтобы разорвать контракт с «Хондой» и сняться с соревнований. Но скоро на смену страху и отвращению перед паддоком пришла глухая ненависть, и чем больше Дженсон думал обо всём, что с ним случилось, тем глубже осознавал: во всех его бедах виноват один единственный человек. Нет-нет, не он сам (такая мысль в голову Баттона даже не приходила), не Марк Уэббер, с которым у них действительно когда-то (может быть, в прошлой жизни?) были прекрасные отношения, не Михаэль, и даже не Эрья, которая по большому счету заботилась о своём (законном, между прочим) браке. Нет, за всё случившееся должен был отвечать только Мика. «Чертов Хаккинен, если бы не ты, ничего этого бы не случилось!» В начале второй недели отдыха Дженсон немного успокоился и несколько дней чувствовал себя достаточно комфортно для того, чтобы устроить дома вечеринку по поводу обмывания дорогой покупки: Луис всё-таки получила свой красный «Бентли» и теперь, счастливая, разъезжала по городу, пугая зазевавшихся прохожих (с навыком вождения у подруги Баттона ещё оставались некоторые проблемы). В это же время в прессе появились сообщения о предстоящей свадьбе звёздной пары, машина была объявлена свадебным подарком, а вечеринка – праздником по случаю помолвки. Дженсон не возражал. В тот же вечер, когда одна из газет (на первой полосе большая фотография – они с Луис вместе на пляже Сан-Тропе) попала к нему в руки, англичанин сделал девушке официальное предложение. Луис согласилась не раздумывая. Но цифры на календаре неумолимо бежали вперёд, и по мере приближения второй декады апреля, англичанин становился всё более напряженным: все страхи, переживания, злость и неуверенность в себе вернулись, и стали давить на него с удвоенной силой. В ночь на среду Баттон почти не спал, весь день ни с кем не разговаривал, а в четверг после свободных заездов заперся в своем номере и до следующего утра открыл дверь лишь однажды – чтобы забрать заказанный в номер ужин. Луис в Сан-Марино не поехала. Недавно она загорелась идеей попробовать себя в роли актрисы, и в выходные должна была пойти на пробы какого-то сериала. Около часа Дженсон уговаривал её отказаться от этой затеи (Модель, певица, красавица, умница, невеста, - ну что ещё нужно для счастья?), но, поняв, что потерпел сокрушительное поражение, ушел в себя окончательно. В пятницу вечером Дженсона начали одолевать сомнения. Ни с кем не попрощавшись, он снова ушёл в свой номер, поговорил по телефону с отцом, который собирался приехать к нему в воскресение утром, немного посмотрел телевизор, и даже попытался уснуть. Но сон не шёл, а в запертую дверь номера явно не собирался никто ломиться. И хотя официально бойкот был снят (о предстоящем унижении перед пресловутым Микой англичанин не забывал ни на минуту), Дженсону казалось, что для всех он продолжает оставаться пустым местом. Это было неправильно, и это было не честно, а самым обидным было то, что никто, даже Сато, не позвонил ему и не поинтересовался, как он себя чувствует, и почему не выходит из номера. Всем было абсолютно наплевать на него. Постепенно мысли Дженсона вернулись к Марку. По мере того, как воспоминания теряли свою остроту, чувства англичанина притуплялись. Он всё ещё избегал Уэббера, но скорее по привычке, а не потому что опасался его или думал, что желание убить австралийца будет чересчур сильным. Боль, унижение, жажда мести, - всё это никуда не ушло, но отодвинулось на второй план, и только некоторые вопросы до сих пор не давали покоя: действительно ли Марк раскаялся? Какие чувства вкладывал он в то послание из роз, лилий и ирисов? Что он чувствует сейчас? И что могло бы произойти, если бы тогда, в тот жаркий воскресный вечер, Дженсон принял его прощение? Но эти вопросы должны были оставаться без ответа. Ответ на некоторые вопросы, как здраво рассудил англичанин, лучше не знать. И тем не менее вопросы возвращались, и Дженсон тщетно пытался прогнать их. Любая встреча с Марком пугала, завораживала и заставляла сердце биться чаще, даже не смотря на то, что сам Уэббер, казалось, полностью признал своё поражение. При встрече австралиец всегда отводил взгляд в строну и вниз, словно соглашаясь: «Да, я проиграл, и я уже наказан». И хотя ненависть к Марку всё ещё оставалась, постепенно и она сходила на нет, поглощаемая другими, более сильными чувствами. «Что он сейчас делает?» - вопрос пришёл неожиданно, а по спине поползли вдруг холодные мурашки. Время было не слишком позднее, и вечеринка ФИА скорее всего была ещё в самом разгаре. Где-то там двумя этажами ниже бурлила жизнь, от которой Дженсон оказался вдруг изолирован. Там танцевали, пили, строили козни, предавались любовным утехам, мирились и расставались. Может быть, кто-то даже отправился на автодром, чтобы на себе проверить все многочисленные слухи и легенды. С тоской англичанин посмотрел на дверь своего номера. Один. Совсем один. На мгновение ему нестерпимо захотелось выйти, спуститься в ресторан и, наплевав на всё и на всех, снова стать частью этого мира. Мира, который объявил ему бойкот. Усилием воли Дженсон заставил себя вернуться в постель. С головой накрывшись одеялом, он ещё долго лежал без сна. * * * Суббота, утро. За два часа до начала квалификации После разговора с Фелипе Ник долго не мог заснуть. В его голове хороводом вертелись разные мысли, на ум почему-то приходили законы теории вероятности (парадокс Монти Холла, теорема Байеса…), а овцы, которых он начинал считать, разлетались прочь, подобно пресловутым имольским привидениям. Ник думал про случаи, про цепи событий, подчас даже никак не связанных между собой, которые, соединяясь по неведомому стечению обстоятельств, приводят к весьма неожиданным результатам. Под влиянием такой цепочки, человек нередко оказывается неспособным адекватно оценить ситуацию, ему кажется, что всё, происходящее совсем не случайно, и подсознательно он начинает верить в сверхъестественное. В психологии было специальное направление, изучающее так называемые «случайные совпадения» и их влияние на внутренний мир и поведение человека, а ещё Ник слышал, что в каком-то из американских штатов психологи, объединившись с биологами, математиками и геологами, проводили серьезные эксперименты, пытаясь установить взаимосвязь между человеческим мозгом и магнитными полями Земли. В книгах, по радио и с экранов телевизоров всё это было очень интересно и занимательно, но на деле не попасться на удочку собственного подсознания оказалось не так-то просто. В Бахрейне Ник выпустил ситуацию из своих рук, сорвался, потерял обычно присущую ему рациональность и трезвость мысли. Важно было не допустить этого снова. Вот только Ник слишком боялся за Фелипе, боялся, что с его другом случится несчастье, и страх этот заглушал все остальные чувства. Всё это началось пару месяцев назад. Ник думал лишь о предстоящем сезоне, который он ждал с особым нетерпением. Неясности по поводу его контракта остались в прошлом – Баттон никуда не ушёл из «Хонды», а Хаккинен уже подписал контракт в ДТМ. Перед Ником открывались широкие перспективы – из «Джордана», который, похоже, окончательно сдал позиции, он перебирался в команду, которая могла всерьез бороться за места на подиуме. Это был шанс, которым немец собирался воспользоваться на все 100%. И вот в один прекрасный день, когда Ник пребывал в отличном расположении духа, в его дверь прозвенел первый тревожный звоночек. Возвращаясь в расположение команды из кафе, куда он заезжал пообедать, на перекрестке Ник чуть не сбил пешехода. Незнакомец, переходивший дорогу на мигающий желтый, вдруг замер посреди улицы, и только быстрота реакции помогла Хайдфельду отклониться в сторону. Выскочив из машины, Ник подбежал к пешеходу, развернул его к себе лицом и уставился в странные пустые глаза. Мужчина в потертых джинсах и темно-зеленой куртке-ветровке, на вид которому можно было дать лет пятьдесят с хвостиком, покачнулся, и чуть не упал. Ник удержал его в вертикальном положении. - Что с вами? Вам плохо? – спросил он мужчину, но тот покачал головой. А потом, гладя Нику в глаза, сказал эту самую фразу, которая перевернула жизнь немца с ног на голову. - Вы ещё можете спасти его. Только будьте внимательнее. - Кого спасти? – переспросил Хайдфельд, отпуская незнакомца. - Вашего друга. Того, который в опасности. И вырвавшись из рук Ника, мужчина побрел прочь, странно подворачивая левую ногу. Этот случай почему-то никак не выходил у немца из головы. Даже погрузившись в работу, Хайдфельд всё время вспоминал о нем. А после тестов в Хересе, когда Ник впервые увидел Фелипе вместе с Вильневым, плохие приметы посыпались на него градом. Случайные фразы, сказанные к месту и не к месту, повторяющиеся цифры, которые встречались тут и там, черные кошки, новости по телевизору… Ник уговаривал себя, что он всё придумал, что это просто глупая ревность, которая проявляется таким извращенным образом, но легче ему не становилось. Ник был уверен, что Фелипе грозит опасность, и почему-то ему казалось, что исходит она непосредственно от Жака Вильнева. Поэтому в Бахрейне он не сдержался, и поэтому по ночам он не мог заснуть, и поэтому он уже почти презирал себя за то, что сам потихоньку начинает верить в сверхъестественное, от чего раньше всегда пытался отгородиться. И в данном случае, неизвестная пока проблема Марка, которую он пообещал решить Фелипе, представлялась неплохим способом хотя бы ненадолго избавиться от этой тяжести, отвлечься, и немного привести в порядок собственные нервы. Приехав утром на трассу, немец, не откладывая дело в долгий ящик, отыскал своего напарника. Марк сидел за маленьким столиком и с отчужденным видом пил из высокого стакана какую-то прозрачную жидкость, в которой плавали ярко-зелёные листья. Рядом с австралийцем стояла баночка с тягучей субстанцией (по всей видимости, это был мёд), в которую Уэббер то и дело опускал чайную ложку. - Эй, привет! – Хайдфельд напустил на лицо самое благожелательное выражение. – Что это ты пьешь с утра пораньше? - Привет, - Марк повернул к нему голову и тоже слегка улыбнулся. – Мятный чай. Попробуй. Вкусно и полезно. Особенно с мёдом. Ник усмехнулся. - По-моему, это у тебя просто водичка, в которой плавает мятный лист. На чай совсем не похоже. - Настоящий мятный чай именно так выглядит. - Нет, прости, что-то совсем неаппетитно. И вообще, нормальные мужики по утрам должны пить кофе! - Терпеть не могу кофе. Хотя, что верно, то верно: за нормального мужика я сейчас сойду с большой натяжкой! – Марк хохотнул, и отставил в сторону стакан. - Но ты уже смеёшься! Прогресс налицо. - Это нервное. - А нервы беречь надо. Особенно перед гонкой! - Ты, значит, решил оказать мне скорую психологическую помощь? - Почему нет? Имею я право проявить заботу о своем напарнике? - Имеешь, наверное, - вздохнул Марк, - но я предпочитаю сам решать свои проблемы. - А вот это не всегда правильно. Иногда один простой разговор помогает снять стресс, держать всё в себе – очень вредно для здоровья. - Извини, - австралиец покачал головой, - это слишком личное, чтобы рассказывать напарнику. - Тогда расскажи своей девушке, друзьям, кому-нибудь из близких, тому, кому можешь довериться. Тебе сразу же станет легче. - Я разберусь с этим. - Как знаешь. Разговор явно не клеился, и Ник почувствовал себя неуютно. В самом деле, ну кто он такой, чтобы давать Марку советы? Друзьями они не были, общались мало и исключительно по работе. Но польза от этой невнятной беседы всё же была: ничего не сказав, Марк всё же признал, что у него была какая-то проблема. Теперь оставалось придумать, как помочь ему, ничего о ней толком не зная. Помощь пришла оттуда, откуда Ник меньше всего её ожидал. - Эээээ, извините… - робкий голос заставил обоих пилотов «Уильямс» синхронно повернуть головы. Нараин Картикеян, стоя шагах в пяти, в упор смотрел на Ника, совершенно игнорируя его напарника – на лбу блестели капельки пота, глаза, и без того выразительные, казались просто огромными. Было похоже, что пилоту «Джордан» сейчас очень страшно. - Ник, можно мне поговорить с тобой, всего минуточку? «Кажется, индийская разведка решила выбросить белый флаг…» - с удивлением подумал Хайдфельд. Уэббер, бросив на Ника многозначительный взгляд, отвернулся. - Можешь говорить, Нараин, - краем глаза немец мог видеть, что Марк, сосредоточенно помешивая в стакане мятные листья, с интересом прислушивается к разговору. – У меня от напарника секретов нет. Лицо Уэббера осталось непроницаемым, а вот Картикеян, кажется, занервничал ещё больше. - Садись, Нараин, не стесняйся. Давай, выпей с нами, - Ник подчеркнуто обращался к пилоту «Джордан» по имени, и всем своим видом излучал полнейшее дружелюбие. Сказать по правде, ему самому было жутко интересно узнать, почему он оказался вдруг в зоне повышенного внимания пилотов-аутсайдеров, и упустить представившийся вдруг случай он не собирался. - Что будешь: чай, кофе, сок, минералку? - Сок, пожалуйста, - пробормотал Картикеян, приблизившись, - Апельсиновый. - Один момент! Вернувшись с двумя бокалами – в одном сок для Нараина, в другом минеральная вода для себя («Настоящие мужики пьют кофе, значит?» - бросил с места Уэббер) – Ник снова обратил свой взгляд к индийцу. - Так о чем ты хотел поговорить со мной? Пилот «Джордан» ещё раз с сомнением покосился на Уэббера, но тот продолжал сидеть перед своим стаканом с остатками мятного чая; и невозмутимо глядел в потолок, явно никуда не собираясь. Нараин подумал о том, что простым «спасибо» Спайдер теперь от него точно не отделается. Если всё, что он задумал, получится, надо будет вытрясти с него что-нибудь особенное. Сделав глоток сока, индиец наконец собрался с духом. - Ник, - начал он, вспоминая заученную и проговоренную 10 раз перед зеркалом фразу, - Ты ведь знаешь, что с этим автодромом связано множество тайн и легенд? Как ты смотришь на то, чтобы сегодня ночью… сегодня ночью… С ужасом Камасутра вдруг понял, что не может вспомнить окончание фразы. На помощь пришёл Уэббер, с сарказмом закончив: - …провести время со мной в моём номере. «С возвращением, Марк…», - подумал Хайдфельд, с укоризной глядя на напарника. Теперь узнать у индийца истинную цель его прихода стало почти невыполнимой задачей. Вращая во все стороны обезумевшими глазами, Картикеян с шумом вдыхал и выдыхал воздух, словно он пытался сказать что-то, но ни с того ни с сего забыл все слова неродного английского. Ник всё не мог решить, чем можно подбодрить индуса, чтобы развязать ему язык, но внезапно того словно прорвало. - Нет!!! – в голосе Нараина было столько благородного возмущения, что оба пилота «Уильямс», переглянувшись, едва подавили улыбку. – Не со мной, а с Крисом! И совсем не в номере! - Успокойся, Нараин, - Ник дружелюбно похлопал индийца по плечу. – Если Марк хочет чего-то – это совсем не значит, что того же хотят остальные. Уэббер фыркнул. - Больно надо. Картикеян всё ещё не мог придти в себя от возмущения. - Но я хотел сказать совсем другое! - Я понял, Нараин, и Марк тоже понял. Он просто пошутил. Камасутра пристыжено замолчал. А вот Уэббер, похоже, действительно заинтересовался словами индуса. - Ты сказал «с Крисом»? Крис – это твой напарник, что ли? Нараин покачал головой. - Нет, мой напарник – Тьяго. И тут Хайдфельда осенило. - Крис – это ведь Альберс! Тот самый парень из «Минарди», который присутствовал при нашей стычке с Жаком. Глаза Картикеяна засияли. Наконец-то разговор пошел в нужном ему направлении. К тому же Спайдер счастлив будет узнать, что Хайдфельд действительно его запомнил. Теперь главным было ничего не испортить. А в присутствии этого ужасного Уэббера сделать это было не так-то просто. Ник уже начал терять терпение. - Нараин, мне что, силком из тебя всё вытягивать? Скажи, наконец, чего ты хочешь, и причем здесь легенды автодрома Скудерии? Камасутра шумно выдохнул. - Ник, не согласишься ли ты погулять сегодня ночью по автодрому вместе с Крисом? – протараторил он на одном дыхании заветную фразу, и, уткнувшись взглядом в удивленные глаза пилотов «Уильямс» зачем-то добавил. - Ты понимаешь, он очень хочет погулять по трассе ночью, но один боится… привидений. Глядя на Ника и Марка, индиец чувствовал, что лицо его заливается пунцовой краской, но остановиться уже не мог. - Я с ним идти не хочу, терпеть не могу ночные трассы… А с тобой ему точно не будет страшно, Крис сказал, ты очень смелый! Ник Хайдфельд был совершенно сбит с толку. Он ожидал чего угодно, но только не этого. Естественно, не поверив ни одному слову индуса, он, наскоро взвесив все за и против, сказал то, что показалось ему наиболее правильным. - Я надеюсь, Кристиан не станет возражать, если с нами пойдет мой напарник? Две головы – хорошо, а три лучше. То же касается и трех пар рук и ног. Марк Уэббер поперхнулся чаем, а Камасутра, кивая головой, и торопливо диктуя место и время встречи, потрясенно думал, что если Спайдер узнает, что он сейчас наговорил, участь мухи на паучьем банкете – самое приятное, что может его ожидать. Когда же индус ушел, Марк с удивлением спросил, что за бред нес здесь новичок команды «Джордан», и что вообще всё это значит. На что Ник, глядя напарнику в глаза, философски заметил: - Знаешь, Марк, мне и самому очень интересно узнать. Поэтому я согласился на эту авантюру так легко. Прости, что впутал тебя, я ведь, правда, не знаю, насколько далеко простираются планы этой четверки на мой счет, но, согласись, тебе совсем не мешает развеяться! А прогулка по ночной трассе вместе с парочкой сумасшедших – это как раз то, что тебе сейчас нужно! Это я как психолог тебе говорю. Марк даже не нашёл, что ответить. В глубине души он был полностью согласен со своим напарником. * * * - Ну, как? Тебе удалось? – глаза Спайдера возбужденно блестели, а голос сорвался до полушепота. - Сегодня, как мы и договаривались. В 22:30 он будет ждать тебя на ресепшене, - небрежно бросил приятелю Камасутра, - Поедете на его машине. Звук, вырвавшийся из груди Альберса, совершенно не поддавался идентификации, но Нараин решил, что, наверное, это выражение полнейшего и абсолютного счастья. Крепко обняв Картикеяна и от радости поцеловав его прямо в губы, Кристиан принялся ошалело метаться по комнате, повторяя: «Что мне надеть? Скажи, Камасутра! Что мне надеть?» - Только с вами будет Уэббер, - пробормотал индиец, смакуя вкус поцелуя. Альберс резко остановился. - Чего ты сказал??? * * * Такума Сато знал, что рано или поздно это с ним случится. Ещё в раннем детстве, когда он и не помышлял всерьез об автогонках, Сенсей говорил ему, что в жизни каждого человека наступает такой момент, когда с прошлым приходится прощаться. Всё, что было дорого ещё вчера, неожиданно теряет смысл, и начинает казаться, что впереди, как и сзади, ничего нет, - только пустота, всепоглощающая пустота и безысходность. Слушая рассказы Учителя, маленький Таку очень боялся. Пустота представлялась ему огромным чудовищем, поглощающим всё на своём пути, чудовищем без плоти и крови, высасывающим из человека его душу. Сенсей говорил, что главное – это побороть свой страх, и переступить через Пустоту, оставив за спиной прежнюю жизнь. И если всё сделать правильно, в новую жизнь должен ступить уже совсем другой человек – сильный духом и телом, смелый и решительный, и он пойдёт дальше вместо тебя, вверх по ступеням на пути к полному самосовершенствованию. Такума Сато никогда не забывал слов Учителя. Став старше, он перестал бояться Пустоты. Она уже не казалась ему такой огромной, и в какой-то момент он даже решил, что смог побороть её внутри себя, и теперь ему не придется делать тот Шаг, и он навсегда сможет остаться самим собой. Но месяц назад он понял, что ошибся. В тот вечер, после обычного тестового дня в Сепанге, Пустота накрыла его с головой. Сато без интереса посмотрел на большого мягкого покемона, восседающего на тумбочке. Пикачу он взял с собой в Сан-Марино скорее по привычке, он больше не верил, что игрушка может принести ему удачу. Теперь Такума Сато не верил никому и ничему. Нет, дело тут было не только в неожиданном «взрослении» японца. Если говорить точнее, «взросление» это было лишь следствием. Причина крылась гораздо глубже, и была намного серьезнее. Месяц назад Такума Сато стал случайным свидетелем одного разговора – один влиятельный человек делился с другим влиятельным человеком некоей информацией, сугубо секретной информацией, разглашение которой грозило серьезными санкциями для многих, очень многих людей. Вечером того же дня, Такума впервые так близко познакомился с собственной Совестью, которая не давала ему уснуть и грызла изнутри, подобно тысяче маленьких зубастиков. А на следующее утро пришла Пустота и, кажется, получила в его сердце постоянную прописку. До первой части квалификации оставалось чуть больше часа, а японец всё ещё не мог ни на что решиться. Тот шаг через Пустоту, о котором говорил ему Учитель, оказался для Такумы слишком сложной задачей. На стук в дверь своего трейлера Сато отреагировал не сразу. Лишь когда постучали в третий раз, а с улицы донесся знакомый озабоченный голос («Таку? С тобой всё в порядке?»), японец, бросив ещё один рассеянный взгляд на покемона, тяжело поднялся, и медленно побрел к двери. На пороге стоял Физико, и вид у друга был сильно встревоженный. - Таку, что случилось? – Карло решительно переступил через порог, всем своим видом показывая, что японец так просто от него не отделается. Сделав несколько шагов от двери, Физи сел на серый пластиковый стул и выжидательно поглядел на друга. – Давай, рассказывай! И не пытайся меня прогнать. Я всё равно никуда не уйду! Такума подумал, что в древности всё было гораздо проще. Для тех, кто потерял себя, заблудился в Пустоте и кувырком полетел вниз по лестнице собственной жизни, существовал обряд сэппуку, который гарантировал очищение от грехов и полное внутреннее успокоение. Сейчас, однако, на дворе стоял 21 век, он диктовал совсем иные ценности и нормы поведения, и с этим приходилось мириться. Присев на краешек стола, Сато потупил взгляд. А что, если рассказать обо всём своему другу? Вдруг тогда станет легче? Может быть, искренность дружбы и проверяется таким способом? И если они вместе пройдут это испытание, пустота уже не будет казаться Пустотой?! Ведь если бы Физико попал в беду, Такума сделал бы всё возможное, чтобы ему помочь! Но слишком опасно это было, и слишком многое стояло на кону. Поколебавшись ещё некоторое время, Такума, наконец, на что-то решился. - Скажи, - проговорил он, глядя в сторону, - Если бы ты узнал что-то очень, очень серьёзное… что-то, что плохо, и хорошо, но неправильно, как бы ты поступил? Карло непонимающе посмотрел на бывшего напарника по «Джордану», пытаясь понять смысл сказанного. - Это как было с теми фотографиями Фернандо, которые в прошлом году на тебя свалились? - Нет, те фотографии – ерунда, - сказал Сато печально. И только тут, глядя в непроницаемо черные глаза друга, Джанкарло с ужасом понял, что совсем не знает сидящего перед ним человека. Такума был чужим, как будто в его тело кто-то забрался и выгнал прочь прежнего хозяина. И от осознания этого на душе стало холодно и пусто. - Тогда что ты узнал? - Что-то очень серьезное, такое, что может навредить. А может помочь, если никто об этом не узнает. Но это неправильно! Всё равно это неправильно! А если я расскажу, я буду предателем, и меня вышвырнут вон из команды! Ну почему, почему люди так поступают?!! И что делать мне? Я же совсем не хотел знать об этом! Голос японца сорвался на крик, из глаз готовы были ручьем покатиться слезы, и на мгновение Физико показалось, что прежний Такума ещё здесь, что его ещё можно вернуть. Ему захотелось обнять и успокоить друга, пообещать ему, что всё будет хорошо, и что бы ни случилось, он будет с ним рядом. Но в этот миг Сато схватил с тумбочки своего любимого мягкого покемона, и со всего размаха вышвырнул его в открытую дверь трейлера. Слова Физико замерли на губах. - Я ухожу, - прошептал японец, выходя следом за брошенным Пикачу, не удостоив того и взглядом. – И тебе пора, если не хочешь опоздать на квалификацию. * * * Сегодня в Имоле было совсем не жарко. Блуждающие по небу облака в самом скором времени грозили перерасти в настоящие дождевые тучи и, хотя метеосводки не обещали дождя в течение ближайшего часа, многие в паддоке с подозрением косились в небо. Кристиан Клин не был исключением. Стоя в боксе «РедБулл», и наблюдая, как болид его сменщика Льюцци готовят к квалификации, Крис то и дело высовывал руку из-под крыши, ожидая, что на неё вот-вот упадут первые тяжелые капли. Но пока на улице было сухо, и австрийскому пилоту оставалось только тихо вздыхать, и надеяться, что погода над ним смилостивится. Нет, он совсем не желал зла своему второму напарнику, и уж тем более он не желал зла своей команде. Но Крису было обидно. Две последние гонки он провел в ужасных условиях, в Малайзии и Бахрейне от изнуряющей жары просто не было спасения, а Тонио достался комфортный прохладный уик-энд, к тому же на легендарном автодроме. Его «половинке второго пилота» вообще в последнее время странно везло. Льюцци и так всегда был на позитиве, а с тех пор, как связался с пилотами «Джордана» и «Минарди», улыбался, казалось, 24 часа в сутки. Плюс ко всему, сегодня у Тонио была по-настоящему горячая ночь, сексом от него разило за два километра. Внутри у Криса зашевелилась зависть. «Поэтому будет справедливо, если сейчас пойдёт дождь! Ведь я же не прошу ничего дурного! Всего несколько капелек, хотя бы в первой части квалификации!» Но тучи всё никак не могли собраться с силами. - Эй, Тонио, - Крис пальцем поманил напарника, который усиленно делал вид, что слушает своего гоночного инженера, хотя на самом деле был где-то далеко отсюда. – Иди-ка сюда, поговорим немного. Льюцци удивленно приподнял бровь, бросил полный обожания взгляд на свой «РедБулл» и, сказав что-то напоследок инженеру, подошел к Крису. - Ну, чего тебе? - Скажи мне девица, скажи мне красная, с кем ночь сегодня провела? На тебя смотреть – глаза слезятся, так сияешь! Тонио воровато огляделся вокруг и подмигнул напарнику. - Скажу – не поверишь! - А ты попробуй, может быть, я сегодня доверчивый. Давай, колись, я ведь вижу, что самому рассказать не терпится! - Обещаешь молчать как рыба? Крис надул щеки и, выпучив глаза, принялся вращать ими из стороны в сторону. - Ну, ладно, верю! – Льюции наклонился к напарнику и прошипел ему на ухо: - С сыночком Пике я развлекался. Но если об этом кто узнает, папаша его меня со свету сживет. Слышал, как он шумел сегодня утром? Весь отель ходуном ходил! А Синьо хоть бы что, не раскололся! По мне так он просто герой! - Ну ты, блин, даешь! – Крис попытался полностью очистить свой голос от удивления и зависти. – Завалил Нельсона-младшего, а сам сияешь как сотня солнц! Убавь огонь, не то папаша Пике тебя быстро учует. - Неужели так заметно? - Ещё бы не заметно было. Зачем бы я тогда тебя спрашивал? Лицо итальянца на мгновение помрачнело, но тут же снова разгладилось. - Ничего не могу с собой поделать! - Неужели это действительно было ТАК? - Как, ТАК? - Как у тебя на лице написано? - Лучше! – выдохнул Тонио. – Во много раз лучше!!! Этот засранец так меня вымотал, что до сих пор немного потряхивает. Я вот, что тебе скажу! Если Синьо уговорит папашу надавить на Флавио, и в следующем году будет с нами, он перевернет паддок с ног на голову! - Что-то не верю я тебе, - Крис устало переступил с ноги на ногу. – Но всё равно завидую. По-хорошему... А может и не очень по-хорошему. Льюцци хлопнул напарника по спине. - Дядя Дейв снова не пригласил тебя? - Да причем здесь это? - А притом, что тебе надо взбодриться. Могу составить тебе компанию сегодня ночью. - Избавь, - проворчал австриец. – Мне надоело дома развлекаться, налево тоже хочется сходить. А тут все такие правильные стали, даже Алонсо всем подряд не дает. - Да уж, беда, - Тонио снова чему-то широко улыбнулся. – Могу предложить тебе своих мальчиков, но ты на них, боюсь, не согласишься. - Это «Джордан» с «Минарди» что ли? Ну нет, спасибо. - Я так и думал. Ну и зря. Между прочим, они очень хорошие ребята. - Рад за тебя. - К напарнику бывшему тогда загляни, он тоже ходит мрачнее тучи. Вот и развеселите друг друга. - Шутишь, что ли? - Это ещё почему? - Ты посмотри на Баттона и догадайся с трех раз! - А при чем здесь Баттон? Они же вроде того… ещё в прошлом году разошлись. - И что с того? Знаешь, почему Дженс бабу свою всё время теперь с собой таскает? Он боится, что Марк его зажмет где-нибудь, и снова отделает как в Бахрейне, - Крис нервно захихикал. – А все тогда говорили: бойкот-бойкот. Какой к черту бойкот, когда тут есть железный Уэббер! Глаза бы лучше разули! Дженсу до этого глупого бойкота вообще дела никакого не было. - И ты не гонишь?! - Руку даю на отсечение, что именно так всё и было. Я Марка знаю, поэтому сейчас к нему точно не сунусь. Не хочу выглядеть как Баттон в Манаме! - Ладно, моё дело было предложить, - удивленный Льюцци посмотрел на часы. – Пора мне уже возвращаться, Кри, не хочу пропустить свой боевой дебют! А ты, если передумаешь, приходи сегодня вечером ко мне. Мы с ребятами одну хреновину будем испытывать, привидение поймать хотим какое-нибудь. Ерунда это всё, конечно, но должно быть весело. - ОК, - улыбка у Клина получилась вымученной, - я подумаю. * * * Суббота, вторая половина дня. По какому-то издевательскому стечению обстоятельств в этот уик-энд они постоянно оказывались рядом. Сначала чуть не столкнулись в аэропорту Luigi Ridolfi города Форли, потом на стоянке авто перед отелем; в переполненном лифте они друг от друга старательно отворачивались, а в магазине быстрого питания, куда совершенно случайно заглянули в одно и тоже время, притворились, что видят друг друга впервые. Кому-то это могло бы показаться странным, кто-то напротив, не усмотрел бы в их поведении ничего необычного, но лишь очень внимательный наблюдатель смог бы по достоинству оценить, чего стоит этим двоим сохранять показное безразличие. А судьба как будто бы нарочно их сталкивала, испытывала их на прочность. И даже здесь, на автодроме Энцо и Дино Феррари, в первой части квалификации Дженсон Баттон уступил Марку Уэбберу всего лишь 22 тысячных секунды. Они снова были рядом, и завтра готовились сразиться друг с другом за второй ряд стартового поля. Они ещё не знали, что волею случая, из-за необъяснимой ошибки Семикратного чемпиона мира, им придётся его разделить. Всё это действовало Марку на нервы. Бегство от Дженсона (и это не смотря на то, что британец старательно его игнорировал) превратилось для него в паранойю. В Форли, увидев Баттона на паспортном контроле, Марк зачем-то выскочил из здания аэровокзала и около получаса простоял рядом с каким-то древним ангаром, прислушиваясь к доносившимся изнутри странным звукам и шорохам. Ему было очень неприятно, и он злился сам на себя за эту слабость, но всё равно не смог заставить себя вернуться. Три недели назад, в Бахрейне, очнувшись в понедельник утром на полу своего номера мокрым с головы до пят, и вспомнив всё, что случилось с ним за последние сутки, австралиец едва ли не в первый раз в жизни пожалел, что не может «родиться обратно». Так скверно он не чувствовал себя очень давно. Идея с цветами и запиской, казавшаяся накануне такой удачной, вызывала теперь лишь ужас и стыд, а мысли о предстоящем сезоне и неизбежных контактах с Баттоном – отчаяние и глухую тоску. И тут же в подсознании шевелились страхи. А если кто-то видел его под балконом? А если уборщица, которой он заплатил за эту оранжерею в ванной комнате, во всём сознается? А если Дженсон САМ расскажет обо всём на Собрании Ассоциации? А если они никогда теперь не смогут нормально общаться?! В тот момент всё это казалось чертовски реальным. Но было и кое-что ещё, пугающее Марка даже больше, чем все эти бесконечные «если». Чем больше он думал о том, что произошло между ним и Дженсоном, тем крепче была его уверенность, что именно он и никто другой виноват в случившемся. И дело было даже не в том, что в конце прошлого сезона он сказал, что все кончено, просто в какой-то момент времени правила изменились, игра перестала быть игрой, а он, почему-то понял это только сейчас, когда пружина разомкнулась, и крышка его капкана захлопнулась. Неужели в жизни всегда так бывает? Ты начинаешь ценить что-то, лишь навсегда потеряв? Предаваясь таким печальным мыслям, Марк сидел в VIP-баре «Олимпии», и смотрел через полупустой бокал, в котором плескались остатки тоника, на догорающую на столе свечку. Сидел уже больше часа, один, и с каждым новым глотком мир для него становился всё более темным и безрадостным. - Марк, знаешь, ты на себя совсем не похож! – знакомый голос вывел Уэббера из полудремы, заставив оторваться от созерцания пламени и приподнять голову. – Второй гран-при ходишь, как в воду опущенный! - Есть немного, - Марк слегка улыбнулся внезапному собеседнику, и попробовал было снова уйти в себя, но тот не дал ему так просто от себя отделаться - Я должен задать тебе серьезный вопрос! Обещай, что серьезно на него ответишь! Последняя фраза была лишней, но Уэббер, зная, чего можно ожидать от этого удивительного человека, покорно пробормотал. - Хорошо, спрашивай. - Твое поведение ведь никак не связано с тем, что Хуни попал в больницу?! - Ральф, совсем сдурел что ли? - Так да или нет? - Естественно «нет», без Хуни твоего проблем хватает! - Хорошо, - голос заметно потеплел. – Тогда не возражаешь, если я с тобой выпью? - Садись, - Марк сам не знал, радоваться ему или огорчаться компании немца. – Сегодня выпивка за мой счет! Только вот пью я минералку. - То что надо! – Ральф жестом подозвал официанта. – Да-да, мне тоже самое, что и ему, только стакан побольше! А то Михаэль три шкуры с меня сдерет, если почует запах алкоголя! – Последнее предложение предназначалось уже для Марка. - Твой брат до сих пор тебя контролирует? Ральф поморщился. - Я сам виноват. И вообще, пока Хуни не поправится, с выпивкой я завязал. Марк решил быть вежливым собеседником, поэтому поинтересовался: - Как там, кстати, дела у твоего колумбийца? Он дома уже или всё ещё под присмотром врачей? - Дома, - голос Шумахера-младшего сделался каким-то тусклым, - Но под присмотром. - Жена с него глаз не спускает? – догадался Уэббер. - Хуни скоро станет папой, и вроде бы уже отправил Конни в больницу. - Тогда в чем дело? Почему ты сидишь здесь со мной и глушишь минералку, хотя мог бы сейчас говорить по телефону с Монтойей? Неужели ты уже успел утомить его? Ральф подозрительно посмотрел на Уэббера, нахмурился, и, наконец, процедил сквозь зубы. - В прошлый раз это плохо закончилось. - Что? – не понял его Марк, - Ваш разговор с Хуаном? - Нет, моя попытка рассказать кому-то о своих проблемах. Марк молча ждал продолжения. - Черт! – Ральф беспомощно огляделся по сторонам. - Если я расскажу тебе, ты не станешь потом меня шантажировать? - Если боишься, можешь не говорить. Но остановить Шумахера-младшего было уже невозможно. - Нет, ты понимаешь, Хуан считает, что я ему изменяю, хотя и не говорит об этом открыто. А мне кажется, что сам он положил глаз на Кими, но не потому, что Кими ему нравится, а потому что он – финн, и Хуни думает, что если будет с ним спать, то станет чемпионом. А Михаэль говорит, что это бред, хотя сам спал с Микой и сделался Семикратным. Но я не изменяю Хуни! И не нужны мне никакие финны! Вот скажи, если бы тебе сказали «Переспишь с финном – станешь чемпионом», ты бы поверил? Нет? А почему Хуни верит? Почему он ничего не хочет мне говорить? Почему, когда я звоню ему, не берет трубку?! И почему Майк повторяет «Успокойся, Ральфи, не верь в эти глупые байки», а сам снова собирается ночью на трассу? И как мне успокоиться, если никто даже не хочет объяснить мне, что вокруг происходит! Все стали такие загадочные, даже «Джордан» с «Минарди» строят на ночь какие-то планы! А мне опять сидеть с Корой весь вечер! Я даже налево пойти не могу, потому что, как подумаю об этом, сразу чувствую себя перед Хуни виноватым! А я ведь тоже хочу развлечься! Почему все сегодня будут развлекаться, а мне нельзя?! Я ведь не Дженсон какой-нибудь, я ничего плохого никому не сделал! Наконец поток слов прервался, и Марк смог ответить. - Ральф, слушай… Ну послушай же меня наконец! - Да? - Я не понял и половины из того, что ты сейчас сказал, но суть, кажется, уловил. Ты хочешь развеяться, верно? А изменять Хуану в твои планы не входит. - Ну, да, и ещё я не хочу сидеть сегодня с Корой, и хочу, чтобы Майк признался, что на самом деле… - РАЛЬФ! - Да? - Скажи мне такую вещь, разве чтобы развлечься, обязательно ходить налево? - Так ведь Хуни здесь нет! И вообще, Марк, кто бы говорил! В прошлом году ты даже ко мне от Дженсона бегал, и именно для того, чтобы развлечься! Вот это было ударом ниже пояса. - Я… был неправ. - Это ты сейчас так говоришь! И то лишь потому, что свободен! Как же я тебе завидую! Иди куда хочешь, встречайся, с кем душе угодно… Хотя, нет, одному всё-таки плохо, ты наверное от того и грустный в последнее время, да? Ну, я так между прочим и думал. Спрашивал про тебя у Дейва, но он… - Ральф!!! - Да? - Развлекаться можно по-разному. И ходить налево при этом совершенно не обязательно! - Как например? - Ну, придумай что-нибудь, мозги ведь у тебя на месте! Михаэль с Рубенсом пойдут сегодня на трассу? Сходи и ты за ними. За привидениями можешь поохотиться, сплетни собрать свежие. - Сплетнями пусть Коринна с Корой занимаются, – Ральф насупился. – Хотя нет, лучше не надо. Неожиданно в глазах Шумахера-младшего появился живой огонек. - Слушай, а у меня ведь появилась одна идея… - Молодец, это то, что надо! - Но мне нужна компания. Ты не хочешь поучаствовать в авантюре? Ночью, на трассе. Обещаю, будет очень весело! - К сожалению, Ральф, сегодня я занят, - Марк улыбнулся, - Но всё равно спасибо за приглашение. Но немец его уже не слушал. Огонек в его глазах переродился в настоящий пожар. - Не сможешь? Ладно, кого-нибудь другого найду. Ответное «спасибо» за совет, побегу готовиться! И осушив одним глотком бокал с тоником, брат чемпиона поспешил к выходу, оставив озадаченного Уэббера в компании пустой посуды и догоревшей до основания свечки. «Сегодня ночью на трассе будет слишком много народу», - подумал Марк, и стал про себя прикидывать, как в этой толчее не напороться случайно на Михаэля Шумахера. * * * Суббота, около 9 часов вечера. Таким шансом грех было не воспользоваться. Панис снова уехал, оставил Ярно одного на всю ночь, и Фернандо срочно обдумывал план дальнейших действий. Об отъезде француза Алонсо узнал совершенно случайно. Он так бы и просидел в уютном ресторанчике на крыше отеля вместе с Физико, в попытках развести своего неудачливого напарника на откровенный разговор, если бы тестер «Тойоты» Риккардо Зонта, проходя мимо, случайно об этом не обмолвился. Так ли уж случайно? На сей счет у Фернандо были большие сомнения, но он решил приберечь их на потом, сосредоточившись на делах более важных. Сделав пару звонков и заглянув в пару комнат, он выяснил, что Оливье покинул паддок запланировано, и обещал вернуться не раньше, чем завтра утром. А это означало, что у испанца в запасе было по меньшей мере 12 часов, и основной задачей было лишь правильно ими распорядиться. Немного поразмыслив, Алонсо решил сделать один пробный заход к номеру Трулли, и только в случае неудачи переходить к плану «Б», тому самому плану, которого, по сути, у него ещё не было. Попытать счастья, безусловно, стоило. Всякое ведь в этой жизни бывает. А вдруг сегодня Ярно настроен к нему благосклонно? Надежды на это было немного, но, как известно, кто не рискует, тот не пьет шампанское. Если всё пройдёт гладко, это сэкономит им обоим уйму времени, а неудача просто заставит заняться проработкой более детального плана. Конечно, Фернандо должен быть осторожен. Он и будет осторожен, ведь однажды он уже обжегся, очень сильно обжегся, и ни за что не станет повторять прежних ошибок. - Ярно, открой, это я! – Алонсо постучал несильно, и произнес эту фразу мягко и вкрадчиво, - Я должен кое-что сказать тебе. К удивлению испанца, шаги за стенкой он услышал почти сразу. Ярно подошел к двери и также, совсем негромко, ответил. - Нандо? Прости, я сейчас не могу тебе открыть, я очень занят. «Ну да, конечно», - Алонсо наморщил нос, - «Скажи ещё, что изучаешь телеметрию…» - Ярно, удели мне всего несколько минут, мне просто нужно с тобой посоветоваться. - О чем? - О… - Фернандо судорожно пытался сообразить, какая тема могла бы заставить Ярно открыть эту чертову дверь в номер, - о детях! Да, я хочу поговорить с тобой о детях! - Твоя подруга беременна? – кажется, в голосе Трулли появился живой интерес, - Это которая из них? Ракель? Фернандо мысленно чертыхнулся, натянул леску, и потащил на себя воображаемую удочку, молясь о том, чтобы рыбка не сорвалась с крючка. - Да, Ракель. Я пока не уверен… Но у меня появились некоторые подозрения на этот счет. И знаешь, мне стало как-то не по себе… Мне кажется, я ещё не готов… Черт, Ярно, ты откроешь мне, наконец, эту дверь?! - Ты меня обманываешь, Нандо! – теперь итальянец говорил возмущенно, и даже обиженно, - Как ты вообще можешь врать на такую тему? Это некрасиво и неэтично! Дети – самое главное, что может быть в нашей жизни! - Да с чего ты взял, что я вру?! - Я слишком хорошо тебя знаю! Когда ты говоришь таким тоном, ты всегда врёшь! - Каким таким тоном?! - Каким ты только что говорил! Фернандо прикусил язык, чтобы не выругаться. Спокойный, тихий разговор меньше чем через пять минут стал напоминать треск автоматной очереди. Из соседних номеров их уже могли слышать, а это в планы испанца никак не входило. - Ярно. Открой. Мне. Эту. Дверь. - Нет, Нандо! Поговорим завтра, когда ты хорошенько выспишься! Пока ты в таком состоянии, нам разговаривать не о чем! Попытка номер один провалилась, и Фернандо прекрасно это понимал, пора было сбавлять обороты, пока небольшая размолвка снова не переросла в ссору. Но как же не хотелось сворачивать с пути, когда цель была так близко! - Ярно, прости меня, я правда тебе соврал, но это только потому, что иначе, ты бы не согласился меня впустить! - Я и так тебя не пускаю! - Ты что, меня боишься? - С чего ты взял? - Тогда почему не откроешь мне эту дверь? - Я же сказал тебе, что очень занят. - Так занят, что не можешь уделить десять минут старому другу? - Знаю я твою дружбу! В Манаме ты тоже не хотел ничего плохого! - Но ты же взрослый мужчина, черт подери, а не 15-летняя школьница! Я ни к чему тебя не принуждаю! Если ты сам тогда не сопротивлялся… Совсем рядом послышались чьи-то быстрые шаги, и Алонсо проглотил готовую сорваться с языка фразу. - Ладно, Ярно, ещё увидимся. Компрометировать себя Фернандо не собирался, спокойным шагом преодолев метры, отделяющие его от лестничного проема, он поднялся на этаж выше, немного постоял около лифта и направился к своему номеру. У него ещё было время подумать над планом «Б». * * * Когда в дверь постучали второй раз, Ярно в бессильной ярости ударил кулаком по спинке кресла. Он понимал, что ведёт себя глупо, по-детски, но другого выхода из сложившейся ситуации не видел. Впустить Фернандо означало стать предателем, даже в том случае, если испанец не будет распускать руки. А он будет, ещё как будет, в этом Ярно ни сколько не сомневался. - Нандо, я же сказал тебе, уходи! Иначе я расскажу Оливье, и он от тебя завтра мокрого места не оставит! - Ээээ, - за дверью кто-то явно растерялся, впрочем, очень быстро смог снова овладеть собой, - Ярно, ты там не один? Я вам не помешаю? Итальянец прикусил язык, голос принадлежал совсем не Фернандо. - Ральф? - Если помешаю, ты так и скажи. Я пойду ещё кого-нибудь поищу. И совсем не буду говорить Оливье, что ты прячешь у себя в номере Алонсо. Дверь тут же распахнулась, и разъяренный Трулли буквально втащил напарника в номер. - Никого я у себя не прячу! Можешь проверить! Для порядка Ральф заглянул под кровать, проверил шкаф, и распахнул дверь ванной комнаты. - Действительно не прячешь, - с показным удивлением констатировал он, - Тогда зачем с ним разговариваешь? Неужели ты так скучаешь, что завел себе воображаемого Алонсо? - Я не с ним разговариваю, а с тобой! - Хм… Тогда с каких пор ты стал звать меня Нандо? - Ральф, я сейчас тебя стукну!!! - А это ещё зачем? – кажется, брат Семикратного искренне обиделся, - Если будешь драться, я не скажу тебе, зачем пришёл! И вообще позову с собой Риккрадо! Он хоть и говорит иногда глупости, хотя бы кулаками не машет! До боли стиснув зубы, Ярно медленно досчитал до десяти. Как ни странно, ему это помогло, злость улетучилась почти без остатка. Ральф, всё это время терпеливо его дожидавшийся, участливо поинтересовался. - Ну как, полегчало? - Да, - кивнул Трулли и посмотрел на напарника осмысленным взглядом. – А теперь скажи, зачем я тебе понадобился так поздно? Глаза Шумахера-младшего заблестели. - Сначала ответь мне на такой вопрос, ты согласишься сегодня ночью составить мне компанию в одном деле? Обещаю, будет очень весело! Ярно нахмурился. - Обычно все твои дела ничем хорошим не заканчиваются. - Так да, или нет? Выбор у итальянца был небогат. Или соглашаться с предложением своего неугомонного нынешнего напарника, или полночи слушать под дверью уговоры напарника бывшего. В том, что Фернандо ещё вернется, сомнений у Трулли даже не возникало. Поколебавшись ещё несколько секунд, Ярно решил брать кота в мешке. - Хорошо, я согласен. Ральф просиял, и потянул итальянца за руку. - Отлично! Пойдём ко мне в комнату! Я кое-что тебе покажу! * * * До своего номера Фернандо так и не добрался. Свернув в нужный ему коридор, он уже нащупал в заднем кармане брюк электронный ключ-карточку, когда увидел в нескольких шагах от себя сидящего на корточках Риккардо Зонту. Облокотившись на стенку, бразилец лениво постукивал пальцами по светло-серому ковровому покрытию, глядя на Фернандо снизу вверх тяжелым внимательным взглядом. От взгляда этого становилось не по себе, Алонсо замер, чувствуя себя прошитым лучом рентген-аппарата, рука, отпустив ключ, медленно поползла вверх, сомкнулась в крепкий замок с другой рукою. - Кажется, ты хочешь мне что-то сказать? Зонта вдруг широко улыбнулся и резво поднялся на ноги, растирая затекшие мышцы. - Он ведь не открыл тебе дверь, так? Алонсо почувствовал, что внутри у него закипает ярость. Как этот чертов тестер узнал? Следил за ними? И как давно? Но тут же гнев вытеснили другие мысли. Зонта был косвенно виноват в том, что Ярно бросил Паниса в начале сезона. Именно он распустил слух о связи Ральфа и Оливье, благодаря чему Фернандо мог сейчас хотя бы на что-то надеяться. Зонта же проболтался об отъезде француза сегодня, как бы невзначай проронив это в трубку мобильного телефона в тот самый момент, когда оказался рядом со столиком Нандо и Физико. Совпадением тут и не пахло. Было очевидно, что они оба преследуют одну цель – прервать эту чересчур затянувшуюся итало-французскую связь, и пора было поговорить начистоту. - А тебе не кажется, что ты задаешь слишком много вопросов? Может быть, сначала расскажешь, чем я обязан столь неожиданному визиту? Зонта бросил на Фернандо снисходительный взгляд. - Ну хорошо, Нанито, раз ты не хочешь приглашать меня в номер, пойдём ко мне. Поговорим, наконец, как мужчина с мужчиной. * * * Телефонный звонок был слишком резким. Михаэль дернулся, бритвенный станок дернулся вслед за ним, и на белой от крема щеке чемпиона появилась тонкая красная линия. - Вот черт бы тебя побрал! – пробормотал Шумахер-старший, подставляя щёку под теплую струю воды, и тут же зашипел от боли. - Ну что там у тебя стряслось? – Рубенс одетый в темно-зеленую водолазку и прямые черные джинсы, казавшийся ещё более хмурым, чем обычно, заглянул в дверной проем, поморщился и протянул Барону полотенце. – Держи себя в руках. - Возьми же эту чертову трубку!!! – приплясывая на одной ноге («Будто ногу ему отдавило, а не лицо бритвой порезал» - глядя на него, мрачно подумал Рубенс), Михаэль выхватил из рук напарника полотенце, прижал его к раненой щеке, и кивнул в сторону надрывающегося мобильника. – Возьми, и пошли к чертям того, кто надумал звонить мне в такое время! Баррикелло нервно сглотнул, но промолчал, и покорно взял в руки телефон. Апатия, навалившаяся на него сразу после квалификации, не отпускала уже несколько часов, а около семи вечера у него вдруг страшно разболелась голова, и снять эту боль не удалось даже сильнодействующим таблеткам. Пилот «Феррари» понимал, что это штучки Имолы. Он заранее готовил себя к чему-то подобному, но всё равно чувствовал, что не справляется, постепенно теряет над собой контроль. Слишком больших усилий требовало от него показное спокойствие. С Михаэлем всё было иначе. С самого утра у него всё валилось из рук. Движения стали слишком резкими и какими-то дерганными, весь его облик олицетворял собой натянутую до пределов нервную струну, и совсем не удивительно, что при бритье Майк умудрился пораниться. Странно, что ничего не случилось с ним раньше… У Рубенса всегда перехватывало дыхание, когда он смотрел на Михаэля, проходящего на огромной скорости повороты этого удивительного и страшного автодрома. Piratella, Acque Minerali, Tamburello… Не повороты даже – изогнутые прямые, как сказал однажды Нельсон Пике. Один быстрее другого, каждый новый опаснее предыдущего. Сколько раз приезжая сюда бразилец думал о том, что гран-при Сан-Марино необходимо исключить из гоночного календаря. Не один раз, и не два. Исключить хотя бы на время, необходимое на модернизацию трассы. Несомненно, лишившись этого этапа, «черной жемчужины чемпионата» (как любил думать о нем Рубенс), Формула-1 много потеряет. И дело тут не только в деньгах инвесторов. Темная сторона души загадочной Королевы сосредоточилась на этом итальянском автодроме. Перестроение трассы означало бы уничтожение её духа, несомненно ценного, почти легендарного, сродного уцелевшим памятникам древних культур. Но сколько жизней можно было спасти, сколько человеческих душ уберечь от её пагубного влияния, сколько разбитых сердец удалось бы сохранить в неприкосновенности! И если паддок забудет хотя бы часть этих глупых мерзких баек, не будет ли все это вкупе плюсом большим, чем минус от возможных потерь? Мысли эти были отчасти крамольные, профессия пилота по своей сути была связана с постоянным риском для жизни, и Рубенс не позволял им надолго задерживаться в своей голове. Но они всегда к нему возвращались, как бумеранг, брошенный на открытом пространстве. Вот только бразилец был уверен, что если этим мыслям когда-нибудь и суждено стать реальностью, он все равно каждый год будет приезжать сюда, приходить в ту самую больницу и делать ежегодное пожертвование, и пока ноги его держат, в ночь с субботы на воскресение – проходить три ритуальных круга по трассе. И пусть идут к черту те, кто твердит о призраках и всяких суевериях! Для него это была дань памяти, вечной памяти и самой светлой, самой чистой в мире любви. Взглянув на номер входящего вызова, Баррикелло поморщился. Конечно, кто бы сомневался. Лишь одному человеку на свете было дано любым своим действием, даже самым невинным, доводить Михаэля до белого каления на протяжении стольких лет, и оставаться при этом живым и даже почти невредимым. - Это Ральф. Сказать, что тебя нет дома? - Я же сказал, пошли его к чертям! – полотенце Шумахер-старший от щеки отнял, и теперь внимательно изучал в зеркале сочившийся кровью порез. – Вот ведь зараза, как же больно! Рубенс устало подошел к напарнику и, нажав на телефоне кнопку приема, приложил аппарат к его уху. - Твой брат, ты и пошли. Сверкнув глазами, Михаэль на миг задержал дыхание, заставляя себя удержаться от гневной тирады. Сердце стучало в груди как молоток, и каждый удар отдавался в щеке сильной болью. - Да, Ральф… - проговорил он в трубку почти спокойно, - Учти, если ты снова насчёт Хуни или больницы… - Нет-нет, Майк, послушай! – тут же заверещал телефон, - Я совсем по другому поводу! - Хорошо, если этот повод – твоя непутевая жена… - И Кора тут не причем! Честное слово! - Тогда какого… - Майк, скажи, во сколько вы с Рубенсом сегодня идёте на трассу? Баррикелло, который всё это время держал телефон возле уха напарника, поперхнулся. - Я сейчас правильно услышал? Между тем лицо Михаэля на глазах приобретало багровый оттенок. Проигнорировав вопрос Рубенса, он прошипел в трубку: - Ральф, ты сам понял сейчас, что у меня спросил? - Конечно, но если ты не понял, я могу повторить. Во сколько вы с Ру… - Я прекрасно тебя расслышал. - Зачем тогда переспрашиваешь? - Ральф… - Ну что снова «Ральф»? 30 лет уже Ральф! - Ты слышишь меня? - В отличие от тебя, у меня со слухом все в порядке! Михаэль собрал в кулак все свое самообладание, чтобы следующая фраза прозвучала спокойно. - Если по какой-то причине за прошедшие 30 лет тебе не удалось это усвоить, запомни хотя бы теперь: куда, с кем и во сколько я иду, касается только меня одного! - Ну да-да-да, - голос из трубки был переполнен картинного возмущения, - извините меня пожалуйста! Я и забыл, что как только мой брат приезжает в Имолу, его корона вырастает до слоновьих размеров и слишком давит на голову! - Ральф, заткни свой огромный грязный рот, и не смей мне больше звонить! Хотя бы до завтрашнего утра! Повернувшись, Шумахер-старший отобрал телефон у напарника, и, нажав кнопку «Отбой», отшвырнул мобильник на кресло. - Вот только попадись мне сегодня… маленький засранец. - Думаешь, он тоже пойдёт? – угрюмо спросил бразилец, поднимая с пола окровавленное полотенце, и бросая его в корзинку для белья. Может быть, он не это имел в виду? - Его счастье, если так…, - пробормотал Михаэль, снова подходя к зеркалу. Все ещё морщась от боли, он стер с лица остатки крови. – Но ты же знаешь моего брата. * * * - И не смей звонить мне до завтрашнего утра, - передразнивая брата, Ральф втянул в себя щеки и высунул язык. Ярно, наблюдавший за ним с дивана, захихикал. - Индюк он напыщенный, а не Король Имолы! Видит Бог, он сам напросился! Так пусть потом на меня не сваливает! Я ведь честно спросил, во сколько они будут на трассе? Спросил! Он мне ответил? Нет! Сам виноват, значит! Рубенса, правда, жалко, но что поделать, если его напарник такой индюк! - Ральф, - Ярно наконец смог подавить хихиканье, - так ты мне расскажешь, что у тебя за план, и причем здесь Михаэль с Рубенсом? - Расскажу, - кивнул младший брат Семикратного, - ты ведь в курсе, что эта сладкая парочка каждый год наматывает круги по автодрому Имолы субботней ночью? - Конечно. – Ярно подобрал под себя ноги и с интересом ждал продолжения. – Говорят, это приносит удачу в гонке! - Да-да-да, - буркнул Ральф недовольно. – А ещё говорят, что если переспишь с финном, станешь чемпионом. Я сейчас не об этом тебе говорю. Хотя суть ты понял правильно. - Что-то я уже ничего не понимаю, - покачал головой итальянец. – Расскажи всё с самого начала. - Так вот, - напарника Ральф уже не слушал, - с охраной там всё давно на мази. Им даже на руки нужно совсем немного, чтоб пропустили. Однако за ночь они наживаются очень и очень прилично. А знаешь, почему? - Конечно нет! - А потому что куча народа, особенно всякие новички из «Минарди», следуют примеру моего брата и табунами бегут на трассу ловить халяву! Вот сам ты неужели никогда не пробовал? - Нет, - итальянец насупился, - а что, помогает? - У Михаэля всё работает, - проворчал Ральф, - но я не об этом. Я предлагаю отправиться сегодня на автодром и устроить одной кучке психов веселую ночь! Понимаешь, о ком я? «Джордан», «Минарди» со всеми их тестерами, «Рэд Булл», кроме Дэвида… Уверен, все они будут сегодня там! А у нас с тобой есть прекрасная возможность навсегда отучить их повторять за моим индюком-братом! А заодно, раз уж сам он такой индюк, отбить у Майка охоту подавать людям дурной пример! - И как ты хочешь это сделать? – с недоверием спросил Ярно. - Очень просто. Каждый новичок в паддоке знает, что трасса эта кишит привидениями. Так вот, встречу с призраком мы им обеспечим! - Как? - голос итальянца понизился до полушепота, - Устроим на трассе спиритический сеанс? - Дурак, - рассмеялся младший Шумахер, - мы сами станем привидением! Я бы предложил Даму в алом, вот только атрибутики «Феррари» слишком много придется попортить. Зато в номерах есть запасные комплекты белых простыней. Так что обойдёмся классикой. Я уже всё продумал. Ты будешь головой! Даже парик искать не будем, накрутим твои. - Почему это я головой?! – попробовал запротестовать Ярно. - Во-первых, волосы у тебя длиннее, и сам ты симпатичнее, а во-вторых, ты что, согласишься возить меня на спине? По глазам вижу, что нет. Поэтому пойдём в ванную, там у Коры остались плойка, лак для волос и ящик косметики. Будем делать из тебя мою голову! «Я сам на это согласился», - обреченно подумал Ярно, направляясь вслед за напарником в ванную комнату, - «Во всяком случае, мне не придётся терпеть Нандо под дверью…» Через полчаса Ральф придирчиво осмотрел результат. - Не совсем то, чего я добивался... Мысленно помолившись, Ярно заглянул в зеркало, и заорал: на него смотрело нечто с бледным лицом, торчащими во все стороны волосами, и орало в ответ. - Это... это ужасно! – итальянец попробовал пригладить "укладку" руками. - Мы этого и добивались. - Мы?! Это ты... - Ах я? А ты зачем соглашался? Впрочем, можешь никуда не ходить, сиди тут под замком, а ещё лучше, дежурь у окна с пулемётом. Вдруг наш прелестник Нандо на вертолёте прилетит. Вот тебе каска... – Ральф нахлобучил на голову Трулли вазу для фруктов. - Сам носи, если так нравится. Я пойду, только сначала умоюсь... - Времени нет! – Ральф быстро свернул простыню, и кинулся к двери. Подхватив вторую, Ярно побежал следом. - Тогда уж и призрачничать будем по отдельности. Не хочу у тебя на спине сидеть. Высоты, знаешь ли, боюсь. * * * - Так значит, наш Паучок действительно улизнул на свидание с Ники? – Тонио Льюцци удивленно присвистнул. – А он-то парень не промах, как я погляжу. Значит только с виду такой недотепа. - Это Нараин ему устроил свиданку, - Роберт Дорнбосс похлопал приятеля по спине, и щеки Камасутры тут же заалели от гордости и смущения. - Причем двойное, - хихикнул Фризахер, любовно прижимая к себе сумку с излучателем. - И кто же вторая пара? – ещё больше удивился итальянец. - Вторая пара – Уэббер, - довольно ухмыльнулся Монтейро. - Уэббер и… - И Уэббер. - Ах, вот оно как, - понимающе кивнул Льюцци, - этот да, за двоих сойдет. Удружил парню, Нараин, ничего не скажешь. Вся компания, включая несколько сконфуженного индуса, расхохоталась. - Ну что, готовы выдвигаться? – Патрик чуть не приплясывал от нетерпения. – Обидно, конечно, что без Криса, но он сам виноват. Будет потом смотреть видео, и кусать себе локти. Тьяго, ты не забыл видеокамеру? - Всё на месте, Птеродактиль, без паники, - Монтейро хлопнул себя по карману. - Если все собрались, объявляю охоту на призраков открытой! – Тонио натянул на лоб водолазку и пробасил: – Замочим парочку тварей, очистим Имолу от суеверий! Команда новоявленных охотников за привидениями ответила одобрительным гулом. Жестом поманив остальных, Витантонио сделал шаг к двери, и в ту же секунду в неё громко, но настойчиво постучали. - А вот это уже интересно, - посмотрев в глазок, итальянец удовлетворенно кивнул, и повернул ручку, впуская внезапного гостя. - Кажется, один Крис с нами всё-таки пойдёт! – сообщил он компании и поманил гостя к себе. – Познакомьтесь, ребята, мой напарник. Тоже Крис, не запутаетесь. Пауком его только не назовите случайно, не поймет. Обидится ещё. - Не обижусь, - оказавшись внутри, Кристиан Клин недоверчиво переводил взгляд с одного члена «ДжиМ» на другого, чувствуя себя почему-то очень глупо. – Но лучше всё-таки по имени. - Крис, это Патрик, Нараин, Тьяго и Роберт. Они у меня все как на подбор, один лучше другого. Выбирай любого, не ошибёшься. - Вообще-то…, - Крис, который вовсе и не собирался никого выбирать, недовольно посмотрел на напарника, - ты мне втирал что-то про испытание какой-то штуковины и ловлю призрака. Хотя, зная тебя, следовало догадаться, что ты имеешь в виду мини-бордель у себя в номере. Я, пожалуй, пойду. Развлекайтесь тут без меня. - О, нет-нет-нет! – Льюцци за руку остановил напарника, который уже повернулся к двери, чтобы уйти. – Ты снова всё неправильно понял, приятель! Дела! Дела прежде всего! И ты пришёл как раз вовремя! Опоздал бы на пять минут – никого бы не застал уже. Как раз сейчас мы отправляемся на автодром. Поймаем кого или нет – это уж как повезет, но будем стараться. Патрик всё расскажет тебе по дороге. Это он у нас главный идеолог мероприятия. Ведь так, Птичка? Объяснишь Крису, что да как? - Без проблем! – Птеродактиль очень гордый тем, что его излучатель интересует ещё кого-то больше чем всякие там «мини-бордели», сразу проникся симпатией к неожиданному попутчику. - Вот и отлично. * * * - Слушай, только давай обойдемся без этого пафоса, - поморщившись, Фернандо быстрым шагом пересек коридор и остановился у двери своего номера. Убедившись, что Зонта следует за ним по пятам, распахнул дверь и кивнул бразильцу, приглашая его войти. – Давай, проходи и говори уже то, что собирался сказать. - С этого и нужно было начинать, - Риккардо прошел в комнату и, не дожидаясь приглашения, опустился в кресло. Захлопнув дверь, Фернандо устроился напротив и выжидающе посмотрел на своего гостя. - Итак, мы одни. Рик улыбнулся, прикрыл глаза, и в следующее мгновение стал абсолютно серьезным. - Тебе нужен Ярно, мне – место боевого пилота. Всё просто, не правда ли? Алонсо медленно кивнул, не отрываясь от темных глаз собеседника. - Объединив усилия, мы запросто можем друг другу помочь. Смотри, что я для тебя приготовил! Из кармана Зонта вытащил пластиковую карточку, и протянул её испанцу на открытой ладони. - Знаешь, что это? В голосе Фернандо почему-то прорезалась хрипотца. - Похоже на ключ. - Тепло, очень тепло! - Ключ… от номера Ярно? - Горячо. Какой ты догадливый. Это ключ, которым пользуются уборщицы. Только не спрашивай, откуда он у меня, ладно? А вот это, - Рик похлопал себя по нагрудным карманам, и достал из одного небольшой прозрачный пузырек, - снотворное. Видел, как это в фильмах показывают? Всего несколько капель в бокал вина… или воды, это без разницы, и жертва, в нашем случае Ярно, спит мертвым сном до самого утра. А в это время мы с тобой разыгрываем небольшое представление. Представь себе такую картину: утро, муж возвращается из командировки как в старом анекдоте, открывает дверь и видит… Да-да, то самое, о чем ты сейчас подумал. Довольный Ярно спит сном младенца в твоих объятиях в их милом, почти семейном, гнездышке. Попробуешь угадать, что будет дальше? Нет? А тут и думать нечего. Развод и девичья фамилия. В горле у Фернандо пересохло. Плеснув в стакан воды из графина, он залпом осушил его. - Вот-вот, мыслишь правильно. И как тебе такое предложение? - Одного не могу понять, - испанец попытался вернуть твердость голосу, - тебе-то с этого какая выгода? - Смотри дальше, Нанито, и читай между строк. Оливье при таком раскладе в команде надолго не задержится. А пока Ярно будет решать свои семейные проблемы (при твоем непосредственном участии, надо полагать), он вряд ли составит мне серьезную конкуренцию. Проблемой для меня может стать только Гаскойн, который взял Ярно под свое крылышко. Но голос Майка в команде не решающий, а Джон на моей стороне, и при удачном раскладе может повлиять на решение Томиты-сана. Ты ведь знаешь, на войне очень важно выбрать себе союзников и правильно рассчитать момент для решающего удара. А спорт – это та же война, только статистика смертности у нас все же пониже. – Рик глухо рассмеялся. - Но… я совсем не хочу, чтобы Ярно лишился места в команде, - угрюмо проговорил Алонсо. Мысли ураганом проносились в его голове. С одной стороны, он не мог не признать, что план Рика, а особенно первая его часть, с ключом и снотворным, ему нравится. Но бразилец снова тянул его на скользкую дорожку, ту самую, с которой, как он надеялся, Фернандо сошел окончательно. - Решать тебе, - губы Риккардо растянулись в кривой улыбке, - но учти, если захочешь сдать меня и сделать себя героем, у меня тоже найдётся парочка тузов в рукаве. Ты же сам знаешь, какой Ярно у нас доверчивый. - Не собираюсь я сдавать тебя, - буркнул испанец. А если он согласится? Совсем ведь не обязательно, что это приведёт к отчислению Ярно из команды или понижению его до тест-пилота. Вполне возможно, что новый стресс, наоборот, заставит его сосредоточиться на работе. У Ярно ведь всё должно быть идеально, а если что-то где-то сбоит, выходит из под контроля, он просто сосредоточится на другом! Так уже было, и ни один раз. А в Бахрейне он даже смог подняться на подиум! Это были всего лишь жалкие отговорки, и Фернандо прекрасно это понимал, но поделать с собой ничего не мог. Слишком велико было искушение согласиться. - Времени на раздумья у тебя нет, - читая его мысли, провозгласил Зонта, - Действовать нужно сейчас, или момент навсегда будет потерян. Поморщившись, Фернандо переступил невидимую черту. - Будь по-твоему, - произнес он сухо, - я согласен. Риккардо наполнил два стакана водой из графина, и протянув один испанцу, легонько ударил об него другим. - Молодец, я знал, что ты сделаешь правильный выбор. Тихий звон стекла возвестил о заключении сделки. * * * Суббота, ближе к полуночи. К концу субботнего вечера Дженсон готов был выть от тоски. Он снова сидел один в номере, обложив себя сладостями и видеофильмами, но в рот ничего не лезло, а от любого кино начинала нестерпимо болеть голова. Это было хуже, чем бойкот, гораздо хуже! Когда пилоты сознательно его игнорировали, он мог с гордым видом сидеть в ресторане и свысока смотреть на окружающих, мог презрительно хмыкать, когда очередной тестер с ним не поздоровался, мог думать обо всех, как о шумахерских подстилках, и самооценка его при этом неуклонно ползла вверх. Теперь же он сам заключил себя в четырех стенах, превратился в молчаливое привидение, и, поймав очередной полный жалости взгляд, чувствовал, как последние капли этой пресловутой гордости покидают его тело. Сегодня он несколько раз говорил с Луис по телефону, но так и не смог уговорить её выкроить в напряженном рабочем графике время, чтобы приехать к нему хотя бы на гонку. Последний разговор они закончили на повышенных тонах, и Дженсон, нажав кнопку отбоя, с размаху зашвырнул телефон на кровать. Даже девушке своей он оказался не нужен, она предпочла ему интересную работу, что уж говорить обо всех остальных? А если завтра с ним что-то случится, если он вдруг исчезнет с лица земли, будет ли кому-нибудь до этого дело? Ну разве только его старику-отцу... Находясь во власти подобных мыслей Дженсон вдруг кое-что понял. Ведь именно этого они добивались своим бойкотом, они хотели, чтобы он загнал себя в угол, почувствовал себя ничтожеством, и перестал уважать сам себя. И у них это почти получилось. Да, с помощью Марка, который пусть неосознанно (а может, это тоже была часть их плана, часть плана Шумахера?), но оказал им большую услугу. Тогда Дженсон принял для себя одно важное решение. Он не останется сидеть сегодня в четырех стенах, он выйдет на улицу и пойдёт прямиком на трассу. В легенды и сплетни о привидениях он не особенно верил, но в ночь с субботы на воскресение в Имоле на автодроме имени Энцо и Дино Феррари на свет могли вылезти многие тайны, вполне конкретных живых людей, и прежде всего тех, кто каждый год совершает свой неизменный ритуал, проходя по трассе три или четыре круга. А если предупреждён - значит вооружен, - здраво рассудил англичанин, схватил небрежно брошенную на кресло лёгкую куртку, и с самым решительным видом вышел из номера. *** Вчера в жизни Фелипе произошло кое-что очень важное, он и сам пока не до конца понимал, насколько, и к чему всё это приведет, но что-то подсказывало ему, что знакомство с Нико Росбергом имеет действительно большое значение. Ведь не просто же так он вчера улыбался весь вечер, и полночи не мог уснуть, ведь не просто так ему казалось, что он может свернуть горы. Чувства, нахлынувшие на него так внезапно, были подобно океанской волне, бразилец чувствовал, что тонет, и ему хотелось погружаться всё глубже и глубже. Нико Росберг, такой молодой, такой красивый и такой обаятельный мог уговорить кого угодно и на что угодно… Мда, на что угодно… Перед глазами Фелипе вихрем пронёсся вчерашний вечер. Они с Нико сидели в баре, совсем рядом, и бразилец, отчаянно смущаясь, изо всех сил соображал, как бы невзначай начать разговор. Положение спас сам Росберг. Оторвавшись от телефона, он вдруг пристально посмотрел на Массу, а когда тот не смог оторвать ответный взгляд, с улыбкой произнес. - Я слышал, сегодня ночью на автодром чуть ли не вся стартовая решётка идёт... - Да, - голос Фелипе отчего-то задрожал, но бразилец смог быстро справиться с волнением, - Привидений будут искать и удачу за хвост ловить. Сам удивляюсь – такие взрослые, а на сказки дедушки Проста повелись. - Почему Проста? Фелипе и сам не знал, отчего сейчас сморозил такое. Ведь ещё пару часов назад он сам в этом же баре убеждал Ника в том, что за тайнами Имолы действительно что-то кроется, а привидения - это не просто чьи-то глупые выдумки. Но перед этим светлым созданием, которое смотрело на него с таким искренним любопытством, оставаться самим собой почему-то было страшно. - Ну, бабушки Тодта или дядюшки Флава. Какая разница? Этот ночной забег просто шутка для новичков. Каждый раз одно и то же: ходят-ходят, возвращаются мрачнее тучи, и наутро у нас одна только тема: кто-то что-то видел! Причём, "видят" именно те, кто всю ночь стучит зубами, закрывшись в трейлере. - Папа как-то сказал, что при таком опасном занятии не грех разжиться приметой-другой, если она хорошая. А ты сам ходил? Фелипе смутился: один раз он буквально напросился, и сияя от гордости, шагал рядом с Михаэлем и Рубенсом... Надолго его не хватило, и почти весь путь он проделал с закрытыми глазами, вцепившись в старшего соотечественника. Получил потом, естественно... И больше ночью на автодром не совался. - Так, прошвырнулся разок, - Масса попробовал напустить на себя скучающий вид бывалого путешественника по мистическим тропам. – Исключительно от безделья. И ничего там интересного не увидел. Нико смотрел на него как на героя. Молодой бразилец глянул из-под полуприкрытых век. Сейчас он расскажет, как недавно отколотил Вильнёва за то, что тот зазнался донельзя. Нико восхитится ещё больше, а завтра Фелипе на глазах у всех, будто играючи, завоюет подиум, и невзначай скажет, что победу посвящает... - А ведь я ни разу в жизни... Фелипе? - Да? – мысленно бразильский пилот уже попирал ногой всю империю Берни, завоёвывал десятый титул подряд а Нико, там в его мечте был рядом... - Да? Сходим? - Для тебя – всё что хо... Что?! Куда?! - Ты меня вообще слушаешь? Я слышал о легендах ночной трассы, но никогда ещё у меня не получалось там оказаться. Давай сходим, а? Пожалуйста, Фи-ил... Нико схватил Массу за руку и широко распахнул свои и без того огромные голубые с зеленоватыми колдовскими искорками глаза. Это было вчера, а теперь стрелки часов почти перевалили за полночь, и Фелипе Масса лежал в своём номере, перетекая из одного настроения в другое. «Таким, как Нико не отказывают, перед этим взглядом никто не смог бы устоять. Вот оно – настоящее волшебство, да ещё и с лицом ангела…» Усилием воли, отгоняя от себя страх («Сам виноват, нечего было хвост распускать. У Вильнёва, что ли я этому научился?»), он посмотрел на часы. Вот-вот придёт Нико. - Нико! – Массу подбросило на постели. – А ведь говорят, что поцелуй на повороте Ривацца принесёт удачу в любви... Но о призраках говорят гораздо больше… Я пропал! *** Воскресение, Имола, немногим до полуночи Ральф и Трулли уже сорок минут сидели, прислушиваясь, не идёт ли кто. - Скоро должны появиться. Запомни, Ярно: попрыгаешь, повоешь, и в кусты. Скидываешь маскарад, и бежишь немного вперёд. Веселимся, пока никто не догадается, что "привидений" двое. Или, пока не надоест. - И всё равно, я не в восторге, - итальянец завернулся в свой наряд. – А выть обязательно? - Можешь повздыхать. Они затихли, и опять стали прислушиваться. - Ладно, на дорожку посидели, можно начинать, – оба новоявленных призрака выбрались из укрытия, и разошлись по трассе в разные стороны. Ярно сначала ругал себя последними словами за то, что связался с Ральфом и поддался на его уговоры. Да, он когда-то тоже один шёл в темноте по этой самой трассе, никого не встретил, и веры в сверхъестественное у него поубавилось. Но в конце концов, чем размахивание простынями хуже обычных выходок даже самых старших и именитых спортсменов? И ведь никто об этом не узнает! Наверное. Впереди раздались шаги. «Странно, я думал, что мы никого не пропустили...» – Трулли поднял руки и помахал концом простыни. Белая бесформенная фигура как ни в чём не бывало, проплыла мимо. - Ах вот ты как, Ральф! У тебя не получилось. Ральф ничего не ответил, и ушёл в сторону. Ярно начал тщательнее прислушиваться. *** С ног до головы в черном, как шпион, Баттон посматривал в сторону "Феррари". Хотя гулять ночью по трассе собирались многие, первыми неизменно уходили Михаэль и Рубенс. Даже когда не были напарниками. «Поговаривают, что там-то они и спелись... Опять поговаривают? Не Королева Автоспорта, а базар какой-то или цирк!» Наступила тишина, и почти вся стартовая решётка проводила взглядами самый образцовый дуэт всех времён и народов. Ни на кого не глядя, они шли вперёд. Молодёжь, охотно верившая в приметы, даже в пропускании старших видела определённый смысл: так заведено. Первыми должны идти те, кого события давних лет касались практически напрямую. Игры-играми, а темнота и подсознательные детские страхи делали своё дело. Каждый втайне боялся, что когда-то и ему придётся идти первым. * * * Проследив взглядом направление, куда двинулись Михаэль и Рубенс и подождав, пока они скроются из виду, группировка ДжиМ (которая, как чувствовал Птеродактиль уже требовала переименования вследствие прибавления к ней двух пилотов «Ред Булл») отправилась в другую сторону. Патрик шел впереди, рядом с ним Клин и Льюцци, Камасутра, Тигр и Дорнбосс, который никак не хотел придумывать себе позывной, чуть поотстали. Сумка с излучателем приятно оттягивала плечо и переполняла пилота «Минарди» гордостью. Ведь именно он в отсутствии Спайдера принял на себя роль главного, и вёл своих товарищей вперед, именно за ним они шли по ночной трассе, переполненной привидениями, и именно он, Патрик «Птеродактиль» Фризахер, нашел и купил это чудо инновационной техники. «Только бы оно сработало… А то каким же идиотом я буду выглядеть со стороны!» Он бросил быстрый взгляд на шагавших рядом пилотов «Ред Булла» и успел подумать, что всё-таки Спайдер молодец, что всё это затеял, и если бы не его идея основать ДжиМ, вряд ли они общались бы с Тонио, а теперь вот и с Крисом. Они действительно могут перевернуть страницу истории современной Формулы, и стать первыми аутсайдерами, с которыми пилоты сильных команд общаются на равных. А ещё… Но эту мысль Птеродактиль додумать не успел, потому что вдруг совершенно четко увидел впереди белый слегка подрагивающий силуэт. Остановившись как вкопанный, он только и смог произнести: «Мама!..» - Ты чего, Птичка? – Тонио удивленно посмотрел на него, но тут и сам увидел маячивший впереди призрак. – Эээээ… - Оно… настоящее? – Нараин сделал шаг в сторону и вцепился в руку подоспевшего к нему Роберта. - Да хрен его знает, - Монтейро переминался с ноги на ногу, но дальше идти не решался. - Может, шутит кто? – Роберт Дорнбосс прищурился, стараясь получше разглядеть привидение. - Проверим? – Кристиан Клин сделал решительный шаг вперед, …и тут привидение ЗАВЫЛО и двинулось им навстречу, размахивая длинными белыми рукавами. - Ууууууууууууууу!!! Ухххууууууууу! Испустив истошный визг Камасутра бросился назад, не разбирая дороги. Привидение, издавая странные клокочущие звуки, повернуло в обратную сторону и вскоре растворилось за поворотом. * * * Убедившись, что он один, Ральф скинул с головы простыню и повалился на землю в беззвучной истерике. Давно он так славно не веселился. Но долго смеяться было нельзя, совсем скоро рядом могли появиться новые поклонники баек и суеверий, и немец поспешил взять себя в руки. Поправив простыню так, чтобы она не мешала обзору, Ральф отошёл подальше и достал фонарик. - Кому нужно привидение, не знающее, куда оно идёт? Да и воспитанный призрак должен видеть, кого пугает. Ярно у нас гордый, поэтому пусть в темноте бегает... Хотя, может, его предупредить? Обернувшись, Ральф увидел неподалёку светлое пятно. «Ага! Уже заблудился и меня ищет!» Немец погасил фонарик и затаился. Вот белая простыня совсем близко... - Зачем ты ходишь по моим владениям? – загробным голосом спросил Ральф. - Беда уже случилась. Завтра ты ничего не добьёшься. После этих слов Ярно спокойно пошёл дальше. - Мог бы и получше что-нибудь придумать, - надулся Ральф, но в следующую секунду услышал приближающийся голос (брата он узнал). – Ярно! Это они! По местам... Ярно? Перед Ральфом была совершенно пустая местность. - Ярно? – повторил он. – Куда ты так быстро спрятался? Стоп... "А ты уверен, что это был Ярно?" "Д-да..." "Точно?" "Н-нет..." "И правильно! Ведь это был не Ярно!" - МАМА!!! ТУТ ПРИВИДЕНИЯ!!! – забыв о конспирации и путаясь в простыне, Ральф кинулся прочь. * * * Припарковывая свою машину возле стоянки трейлеров, Ник Хайдфельд чувствовал себя очень странно. Суеверным он никогда не был, к ночным походам на трассу относился весьма скептически и сам, даже в начале своей гоночной карьеры, ни разу не пробовал «ловить халяву» подобным образом. Тем удивительней была для него представшая перед глазами картина. Да, он знал, что народу на трассе будет много, но даже не представлял, насколько. Охрана давно была «в деле» и, видимо, получая за это хорошую мзду от руководства ФИА, которому было выгодно поддерживать репутацию трассы, без вопросов пропускала всех, имеющих при себе VIP-пропуска. И гонщики, тест-пилоты, а иногда даже инженеры и техники, этим охотно пользовались. Сначала на глаза Нику попалось несколько механиков «Феррари», которые стоя возле самого пит-лейна, явно о чем-то спорили, отчаянно жестикулируя, потом из-за поворота вырулил Жак Вильнев, остановился, и около минуты стоял неподвижно, как будто размышляя, в какую сторону ему двигаться дальше, затем развернулся и быстрым шагом пошёл обратно. Хайдфельд напрягся. От Вильнева он всегда подсознательно ожидал какой-нибудь подлости, но Фелипе на трассе не должен был появиться (Ник помнил, что друг рассказывал ему про свою первую и единственную попытку проверить на себе правдивость местных баек), поэтому позволил канадцу вновь скрыться за поворотом. Судя по изумленным взглядам напарника, которые тот исподлобья бросал по сторонам, Ник понял, что Марк тоже не был частым гостем на ночных трассах. И только пилот «Минарди», благодаря которому они сейчас здесь оказались, ничему не удивлялся и выглядел так, будто попал в райские кущи. Альберс беспрестанно улыбался, находясь где-то в своем мире, только время от времени выбираясь оттуда, чтобы украдкой бросить на Ника короткий взгляд, и снова погрузиться в глубины своего подсознания. Хайдфельд понимал, что сегодня ночью ему предстоит решить как минимум две загадки. Во-первых, разобраться, что за игру затеяли с ним аутсайдеры, а во-вторых понять, что творится с его напарником и попытаться ему помочь. По-хорошему для этого нужно было поговорить с каждым из них наедине, но кажется, Ник просчитался, когда решил, что эта задача будет ему по силам. Остаться с кем-либо наедине при таком скоплении народа было само по себе проблематично, а исходя из того факта, что по дороге на трассу, все трое не сказали друг другу ни слова, проблематично вдвойне. К тому же приехали сюда они все на машине Ника (он сам настоял на том, чтобы сесть за руль), значит, и возвращаться должны были вместе. Вариант оставить кого-то, чтобы поговорить с другим, Ник не рассматривал. Однако эту тишину давно пора было нарушить. - Ну так в какую сторону мы пойдём? По ходу или против движения? - А есть разница? – Всем своим видом Марк показывал, что не понимает, как вообще согласился на участие в подобной авантюре. – Ваши байки о чем-то таком рассказывают? Альберс неодобрительно пожал плечами, но тут же спохватился, вспомнив, с кем имеет дело, и всё-таки ответил. - Не знаю точно, но круга нужно сделать ровно три, тогда завтрашняя гонка будет удачной. Ник улыбнулся. - Судя по количеству гуляющих тут претендентов на победу, я что-то сомневаюсь, что повезти может всем одновременно. - Михаэлю всегда везет, и Рубенсу тоже частенько, – тут пилот «Минарди» замолчал и широко раскрытыми глазами уставился на Хайдфельда. «И даже взгляд не отвел», - успел отметить про себя Ник. - А ведь ты прав, Ник, ты просто ГЕНИЙ! - Прости? - Наверняка ведь направление тоже имеет значение!!! Подожди меня здесь, я быстро! Только узнаю у механиков, в какую сторону пошли Михаэль с Рубенсом. С этими словами Кристиан бегом устремился к стоявшей неподалеку группе в красных форменных комбинезонах «Феррари». - Мне кажется, или меня игнорируют? – угрюмо процедил Марк куда-то в сторону. - Ты не прав, - Ник похлопал напарника по плечу, - Тебя просто боятся. Марк не ответил, но что-то в его взгляде, направленном вслед убегающему Альберсу, подсказало Нику, что он попал в больное место. * * * Оба пилота "Феррари" просто не торопясь шли рядом, и каждый был погружён в свои мысли. Следуя за ними, Дженсон соблюдал осторожность, но даже если бы ему пришло в голову сплясать посреди дороги, они бы вряд ли обернулись. Так прошло примерно полчаса. Англичанин уже хотел махнуть рукой и отправиться спать. - Рубенс, я заметил, что ты куда-то отлучаешься. Ещё одеваешься неприметно, никому ничего не говоришь, и пропадаешь. Ты не мог бы это объяснить? - По борделям гуляю, конечно. Мне тут мало. - Очень смешно. Чего мало? Меня? Тодта? Алонсо? - Михаэль, я понимаю, ты и так на нервах, а тут ещё Ральф со своими воплями, Хуни и больницей, но себя беречь надо. Успокоительное попей, йогой позанимайся... - Куда ты ходишь? - У меня могут быть свои дела. - Во время сезона?! Они остановились. Баттон опустился на корточки и напряг слух. - Рубенс, мы идеальная команда, мы у всех на виду, а твои отлучки могут вызвать подозрения. - В чём? В том, что я провожу свободное время, занимаясь собственными делами? Налево я от тебя ходил всего один раз, и то случайно. Так что, не волнуйся. - Налево-направо. Не в этом дело! У тебя появились секреты от меня! Раньше ты таким не был. Не подумываешь ли ты свалить отсюда? Рубенс молча пошёл вперёд, Михаэль за ним. Он не видел выражения лица своего напарника, но почти физически ощущал, как бразилец напрягся. Оба давно умели понимать друг друга без слов, с полувздоха. МШ: "Продолжать разговор, или нет?" РБ: "Давно пора. Мне жаль, но пора." МШ: "Зачем мы сюда пошли?!" РБ: "Даже Имола тут не при чём, просто Время пришло." МШ: "Завтра наступит утро, новый день и всё будет хорошо." РБ: "Не будет. Никогда больше не будет." МШ: "Рубенс, мне страшно!" РБ: "Мне тоже." - Рубенс, не уходи, - у Михаэля внутри всё упало. – Ты мне нужен. - Поздно. Я уже сломался. Это всё пошло с нашего бунта против Тодта. Сколько лет мы вместе, сколько лет мы это всё терпим? Признайся, ты просто боялся в открытую протестовать. - Забыл, что он нам в ответ устраивал? - Тебе. Это ты у нас Солнечный Михаэль Шумахер Семикратный, а я так, надёжный тыл, который будет молчать и терпеть. - Но это... - Это престиж команды, твои титулы, работа, в конце концов. Если тебя это устраивает, отговаривать не буду, а я устал. Впервые в жизни Михаэль слышал от своего напарника такой уверенный и спокойный тон. И тут же сам Красный Барон почувствовал, как становится беспомощным. «Может, это не Рубенс? Вдруг, призраки Имолы затащили меня в... параллельный мир?» Это был полный бред, но Шумахер хватался за любую ниточку. Партнёр повернулся и заключил Михаэля в объятия. Баттон слышал всё, и теперь стараясь не дышать, наблюдал за горячим поцелуем самой крепкой семьи паддока. «Вот так раз – поссорились! Выходит, они тоже живые люди... Но в их конюшне и правда несладко живётся» - Я тебя люблю, Михаэль, - вполголоса произнёс Баррикелло. – Очень люблю, просто по-человечески. Скажи, тебя во мне всё устраивало? - Разумеется! А если были какие-то сцены ревности, это всё в прошлом, и я признаю, что сразу не поставил ситуацию правильно, - на секунду перед ним промелькнул образ Мики, но Шумахер прогнал воспоминание. Рубенс всё понял, и теперь ждал ответа. - ...правильно для нас с тобой! - Значит, ты справишься. - С чем? - С другим напарником. Не надо устраивать истерик. Все люди переходят, уходят, возвращаются. - Нет, ты не сможешь! Рубенс! Баррикелло слегка ударил своего напарника по лицу. - Спускайся иногда с небес на землю, ладно? Я не на Луну улетаю, а просто хочу уйти в другую команду. Это не значит, что мы прекратим отношения. Да и ты сам сможешь наконец-то разобраться в своих чувствах ко мне и к Мике. - Вот только его сюда не впутывай... – Михаэль оборвал себя на полуслове и побледнел: в десятке метров от них колыхалась светлая бесформенная фигура. Призрак сделал шаг в сторону дуэта "Феррари" и притаившегося в темноте Баттона. Все трое с громкими криками разбежались в разные стороны. Привидение хихикнуло, и ушло искать другие жертвы. Ярно начал входить во вкус игры. *** Стараясь не выдавать своих смущения и страха, Фелипе шагал в сторону поворота Ривацца. «Пан или пропал. Возьму и поцелую его там! То есть, попробую... Точно поцелую!» В идеальном раскладе они должны были идти туда только вдвоём, не привлекая внимания. Но человек устроен так, что даже самый жёсткий скептик не упустит возможности сунуть любопытный нос в чудо. Первым им встретился Ковалайнен. - Фелипе, ты Кими не видел? - Нет. Сказать ему, что ты его ищешь? - Нет, спасибо. А у тебя отличная компания. Вы ведь в Ривацца идёте? – Хейкки бросил восторженный взгляд на Нико, подмигнул и отошёл. - Почему мы идём именно в Ривацца? Остальные гуляют с другой стороны. - Ну... Там красиво. - Там прежде всего, ТЕМНО! Масса подскочил на месте – не пойми откуда образовался его напарник Жак Вильнёв. Со знанием дела он оглядел Нико и присвистнул. - А у малыша-то губа не дура! И так сразу на поворот целоваться? Или наш крошка в чемпионы метит? Нико с трудом удерживался от смеха: он знал анекдот о том, что финны приносят удачу, но не очень в это верил. А Вильнёв, вклинившись между Массой и Росбергом, приобнял их за талии. - Бросьте вы эти сказки! Привидения, белые болиды, красные дамы... Пойдёмте-ка лучше ко мне, проведём весёлую ночь! А, Фелипе? Тебе же это нравится! Бормоча какие-то ругательства, Масса потащил Нико вперёд. К счастью, Вильнёва они больше не интересовали. - Ты с ним... - Да. Как ни странно, именно с ним. До нужного поворота они шли молча. Масса ругал себя на чём свет стоит, а Росберг заметно расстроился. До Ривацца никто из гуляющих ещё не добрался, Нико осторожно присел на траву. Фелипе опустился рядом и некоторое время они собирались с мыслями. - Фил, я знаю все эти байки. И про этот поворот, и про финнов... Ты меня сюда привёл, чтобы поцеловать? - Нет, я... - А ещё я давно знаю, какое впечатление произвожу. Спасибо тебе, - Нико накрыл ладонь Массы своей. - За что? - Ты единственный, кто не стал сразу же щипать меня за задницу. У тебя с Вильнёвым серьёзно? Обстановка и настроение уже не располагали к романтике, но Фелипе почувствовал, что Нико можно доверять. - Некоторое время я был им очарован. Когда нужно, Жак не выпендривается и может произвести хорошее впечатление. Но в большинстве случаев он именно такой, каким мы его сейчас видели. Ещё он терпеть не может Михаэля с Рубенсом, а мне они очень близкие люди. Я не знаю, как проживу следующий сезон. Я хочу работать, показывать и улучшать результаты! Ответа не было, потому что Росберг вдруг ещё крепче жал ладонь Фелипе. - Быстро, пошли вон в те кусты! - Что, прямо сейчас? - Да! Но не для того, о чём вы все извращенцы озабоченные думаете. Фил, не паникуй, но я вижу что-то белое. Действительно, в их сторону весьма шустро плыл некий субъект. Масса оцепенел, но после пощёчины, отвешенной Росбергом, очнулся. - Не знаю, как ты, а я в привидения не верю! Не верю, и хоть вы меня пытайте. Сейчас узнаем, кто тут людей пугает... Нет, в кусты уже не успеем, поэтому действуем напролом. - Почему? Нико прижался к Фелипе и быстро зашептал: - Логично, что самые страшные привидения живут вовсе не на этом повороте. (Масса кивнул) А сюда приходят те, кто их боится, но хочет покрасоваться перед партнёром. (Масса покраснел) Вряд ли кто-то рискнёт прогуляться в простыне по Тамбурелло – тот же Рубенс убьёт на месте, если об этом узнает. А тут, ночных романтиков припугнуть милое дело! Между тем, белая фигура стала ещё ближе. "Слышишь, как топает? Это живой человек!" – весело прошептал Нико. Практически поравнявшись с ними, призрак остановился. "Что я тебе говорил! Он тут парочки ждёт! Ну-ка, разберёмся с этим гулякой!" Они поднялись на ноги, но фигура никак не отреагировала. "Сейчас, ошарашу его малость, потом бежим, валим на землю, и смотрим, кто тут развлекается." – шепнул Нико, быстро стянул с себя белую футболку, и швырнул её в гостя, с воплем "Летит! Летит! Спасайся, кто может!" Им не удалось подойти близко – фигура как будто не хотела к себе подпускать. - Нико, одна секунда поменяет твою судьбу и развеет сомнения. А твой путь, Фелипе, решился только что. - Настоящее, - пробормотал Нико, они с Массой сделали шаг назад, споткнулись, и цепляясь друг за друга, повалились на землю. - Надеюсь, убивать нас оно не будет... Привидение на их глазах растаяло, тут же опять раздались шаги. Из темноты появился Хейкки с фонариком. - А вы Кими не ви... Ой, простите. - Это не то, что ты думаешь! – завопил Фелипе, отпихивая от себя Нико. - Мы привидение встретили. Оказывается, оно на самом деле существует! - Конечно, я вам верю! Это привидение заставило Нико раздеться и кинуться в объятия к Фелипе. И как раз на повороте Ривацца. Шустрые вы, парни! Масса вздохнул и закрыл лицо руками. Нико, ничуть не смущаясь, поднял свою футболку, отметил, что она уже не совсем белая, и вернулся к Ковалайнену. - Тут на самом деле что-то ходит. Или же, это гениальная иллюзия. Ищи дальше своего Кими, а мы пойдём навстречу другим – вдруг, ещё раз что увидим. Схватив за руку слабо сопротивляющегося Фелипе, Нико зашагал вперёд. Хейкки пожал плечами и продолжил поиски. *** Справившись с приступом страха, Михаэль огляделся: ничего не видно – куда все делись? И что это было? Вроде, кричали не только они двое? - Рубенс! – позвал он. – Рубенс, ты где? В стороне раздался ещё один крик "МАМА!!! ТУТ ПРИВИДЕНИЯ!". - Ральф? Если это его рук дело, я ему лично такую маму устрою... Красный Барон бегом бросился на крик. Высокий белый силуэт совершенно спокойно шёл по дороге. «Вот гад, даже спрятаться не пытается! А ещё вырядился как на Хеллоуин», - зло подумал он, и начал осторожно подходить ближе. – Нет, братик, меня этой простынёй не проведёшь... - Я ужас, летящий на крыльях ночи, несу наказание за глупости тем, кто ума к тридцати годам не набрался! – с этим криком Михаэль прыгнул на привидение, и стащил с головы край простыни. - Ярно?! - Ой... - Где Ральф?! - Какой Ральф? Ах, твой Ральф? Не знаю, - Трулли на самом деле не знал, где сейчас Ральф. - В жизни не поверю, что ты сам решил напялить простыню, изрисовать лицо и идти развлекаться. Это больше подходит школьникам, а не взрослым! - Ну да, взрослым больше к лицу трактора угонять и с холодильниками сражаться. - Не напоминай, - поморщился Михаэль. – Ладно, один-один. Ярно, ты сам решил взять эту простынку и погулять по автодрому ночью? Со мной всё плохое уже произошло, и обещаю, я не буду отбирать у других возможность поразвлечься. - Мне... помогли. Но я честно не знаю, где Ральф. Сердиться расхотелось. Михаэль отмахнулся: - Веселитесь, дети. Только не в Тамбурелло. Если вас поймает Рубенс... Привидение-Трулли удалилось, а Барону расхотелось продолжать прогулку. Одно дело, молча идти рядом с (теперь уже считай бывшим) напарником, а другое – оглядываться, в поисках неугомонного младшего братца. Похандрить и всё обдумать можно у себя. Он пошёл обратно, удивляясь тому, что больше никого нет. Впереди опять замаячил белый силуэт. Он застыл на самом краю дороги, и неподвижно ждал кого-нибудь из искателей приключений. «Ладно, подыграю как смогу.» Подходя ближе, Михаэль оказался слегка озадаченным: то, что издали смотрелось как белая накидка, оказалось непонятным светящимся материалом. - Ой как страшно! Ах, какие тут привидения гуляют! Пожалуйста, не вой под моим окном ночью! Призрак не отреагировал. Михаэль подошёл поближе. - Ральф, я догадался, что это ты. Иди, пугай кого-нибудь другого. И заметь, я не ору и не говорю, что у тебя мозгов в голове нет. - Ты всю жизнь будешь метаться между ними, и мучаться больше всех. Ты сам выбрал такую судьбу. - Да я... – протянув руку к привидению, Михаэль ничего не почувствовал. Он потерял дар речи и хотел отступить, но ноги не слушались. Белый свет, исходящий от существа гипнотизировал, и вытаскивал из памяти Шумахера картины, которые тот был бы рад забыть. - Ты ничему не научился. Забыл, какую цену заплатил за прошлые ошибки? - Это не я... Меня заставили! Он принялся кататься по земле, отбиваясь от кошмарных воспоминаний. *** - Ну и где его теперь искать?! – рассерженный Льюцци мерил шагами небольшой участок трассы, Птеродактиль стоял, устремив взгляд в землю, а Роберт и Тьяго делали вид, что совершенно здесь не причем. – И где был твой чудо-излучатель, когда это чертово привидение на нас поперло? - Да не сердись ты так, - Клин, которому стало по-человечески жаль горе-испытателя, ободряюще улыбнулся напарнику. – Мы все растерялись, когда эта штука нарисовалась посреди дороги. - Он прав, это я во всём виноват! – Фризахер поднял на ред-булловцев покрасневшие глаза, - Я был ответственным за излучатель, и я должен был им воспользоваться, чтобы поймать привидение! А теперь Нараин пропал, и наверняка попадёт в его лапы! - Всегда знал, что у птеродактилей мозги птичьи. Монтейро не смог сдержать смешок, но Льюцци быстро осадил и его. - А ты вообще молчи, кошка драная, Тигром назвался, а ведешь себя как шакал. И в постели бревно бревном, всему тебя учить приходится. Твоего напарника между прочим потеряли, а ты ржешь! - Да что с ним может случиться? – Дорнбосс огляделся по сторонам. – Тут народу тьма-тьмущая, побегает немного и вернется в гостиницу. Однако голос тест-пилота звучал не слишком уверенно. - А если призрачный гонщик его сцапает?! Это я, я во всём виноват! Я должен найти его пока не поздно! – Патрик двинулся было в ту сторону, куда как им всем показалось, убежал Камасутра, но был остановлен жестоким хватом за шкирку. - Стоять, Птичка! Куда полетел? Оставайся на месте и дай взрослым дядям решить проблему. - Да хватит, Тонио, ты реально переходишь все границы! – Крис оттолкнул напарника от застывшего Птеродактиля. – Если парни из «Минарди» и «Джордана» - это ещё не дает тебе права говорить с ними в таком тоне! - Да что ты понимаешь? Им НРАВИТСЯ, когда с ними так обращаются! Они от этого кайф ловят. На несколько секунд все замолчали. Монтейро стоял насупившись, прожигая взглядом дыру в ботинке, Фризахер прижимал к груди свою сумку, его плечи заметно дрожали, Льюцци в упор смотрел на Клина, а Дорнбосс старательно делал вид, что он вообще не с ними. Поэтому когда в тишине за их спинами раздалось чьё-то слабое покашливание, все с криками подскочили на местах. Но это был всего лишь Хейкки. - Простите, что помешал, а вы не видели Кими? Первым пришёл в себя Тонио. - Нет, малыш, а ты разве не знаешь, что финнам в одиночку гулять по ночной трассе опасно? Особенно в ночь с субботы на воскресение? - Эээ, нет, не слышал. - А ты не видел Камасутру? – подал голос Фризахер. - Пожалуй, мне и правда лучше уйти. – Хейкки поспешил ретироваться. Когда он скрылся из виду, Крис снова оглядел присутствующих и задал мучавший всех вопрос. - Так что мы делать-то будем? - Предлагаю разделиться, - Льюцци, который чуть успокоившись, почувствовал себя немного виноватым, деловито сложил руки у себя на груди. – Мы с мальчиками, - он указал на Тьяго и Роберта, - пойдём искать нашего заблудшего жреца любви, а ты Крис останешься сторожить нашу Птичку и его чудо-агрегат. И проследишь за тем, чтобы он всё-таки воспользовался этой штуковиной, если на горизонте опять покажется что-то белое. - Никуда я с тобой не пойду, - пробубнил сквозь зубы Монтейро, но когда итальянец развернулся на каблуках и пошёл вперёд, увлекая за собой Роберта, покорно поплелся за ними следом. * * * Дженсон вылетел на них откуда-то сбоку, по правде сказать, там и дороги-то не было видно, сплошные кусты. Вылетел и застыл посреди дороги как вкопанный. В глазах испуг, будто кто-то за ним гонится, дыхание тяжело вырывается из груди. - Ты чего? Откуда такой загнанный? – бойкот был снят ещё три недели назад, но, по правде сказать, с Баттоном Ник не разговаривал уже очень давно. Как-то всё не о чем было. Украдкой Хайдфельд посмотрел на Марка («Кажется, они раньше были вместе? Помирились – не помирились?»), но тот отвернулся и смотрел вдаль, будто пытаясь разглядеть там что-то. («Значит, не помирились») Дженсон не отвечал. - Он наверное разговаривать разучился во время бойкота, - громким шепотом возвестил Альберс. Ник снова посмотрел на Марка, но тот даже не улыбнулся, хотя в прежние времена оценил бы подобную шутку. - Дженсон, ты с нами? Наконец англичанин включился. - Уже ухожу, простите, если помешал вашим групповым занятиям. Ещё один взгляд на напарника – тот безучастен, стоит будто воды в рот набрал, а ведь совсем не в его правилах держать язык за зубами. - Скажи сначала, кто тебя так напугал, может и нам стоит поостеречься? - Привидение он встретил, - подсказал осмелевший Альберс, - А оно погналось за ним видимо. - Погоди, - Ник тепло улыбнулся пилоту «Минарди», отчего тот буквально засиял, - пусть Дженсон нам сам обо всём расскажет. - С какого это перепугу я должен вам что-то рассказывать? - А с такого, что ты дрожишь как осиновый лист на ветру, - подал наконец голос Уэббер. - И белый, будто сам – привидение. - А тебя вообще никто не спрашивал, - Дженсон скривился, будто услышал скрежет стекла по металлу, - Поэтому закрой свой рот и иди искать призраков в другом месте! И только тут, оценив, как эти двое смотрят друг на друга, знаток психологии (каковым он сам себя считал) Ник Хайдфельд начал что-то подозревать. * * * Другого шанса Спайдеру могло не представиться. От Уэббера нужно было избавиться любым способом, и Баттон появился как нельзя кстати. Парочка эта оказалась в центре внимания ДжиМ совсем недавно. Идею о том, что в Бахрейне Дженсон попал под горячую руку (и не только руку) своему бывшему любовнику, принес на хвосте Тонио, а ему, кажется, подсказал напарник. В процессе передачи от одного члена группы к другому легенда обросла новыми подробностями, и теперь каждый из «ДжиМ» был уверен, что Баттон чудом остался жив, а Марк только и ждёт удобного случая, чтобы продолжить свои жестокие БДСМ-опыты. Спайдер прекрасно отдавал себе отчет, что при таком раскладе оставлять их наедине будет бесчеловечно, ведь в чем бы там ни был виноват англичанин, его уже простили, но чертов Уэббер никоим образом не должен был оказаться вместе с ним и Ником, когда они дойдут наконец до Ривацца. А значит возможная (да что там говорить – вероятная) жертва Баттона была оправданна. Оставалось только придумать, как уговорить на это Ника, …и временно забыть о своих комплексах. Между тем перепалка Уэббера с Баттоном продолжалась. - Твой язык острый как бритва, Дженс, но всё это только защитная реакция перепуганного насмерть человека, поэтому я тебя прощаю. - Я сказал заткни свой грязный рот! - А то что? Сам попробуешь? Спайдер обернулся на Ника и сначала не поверил своим глазам: тот стоял и глядя на Марка с Дженсоном отчего-то улыбался во весь рот. - Ээээ... Ник? Когда тот никак не отреагировал, Кристиан набрался смелости и потянул его за рукав, уводя немного в сторону. - А? Ты что-то хотел? - немец наконец посмотрел на него. - Я хотел сказать..., - Спайдер снова чуть было не сбился, но всё же смог закончить предложение, - Тебе не кажется, Ник, что им надо немного побыть вдвоем, чтобы решить какие-то личные вопросы? К его величайшему удивлению Хайдфельд энергично закивал и выпалил на одном дыхании. - Я идиот, Кристиан, ты понимаешь, клинический идиот! Ведь я сразу мог обо всём догадаться! Конечно же Спайдер ничего не понял, но когда Ник взял его за руку и повел прочь от места пока не совершенного преступления со словами: "Им просто надо выговориться друг другу, тогда они помирятся, Марк станет прежним, и с Вильневым будет покончено", не стал сопротивляться и только успел подумать "Надеюсь, перед смертью Баттону будет не слишком больно". * * * Какое-то время они стояли молча. Патрик прижимал к себе излучатель и смотрел под ноги, а Крис уткнулся носом в телефон. Мимо них гордо прошагал Жак Вильнев, и только хмыкнул, удостоив их одним презрительным взглядом. Кто-то прошёл за ним следом, но ни Крис, ни Птеродактиль не смогли его опознать. Медленно текли минуты. - Я не могу так больше, - наконец произнес Фризахер. – Мы не должны просто сидеть, сложа руки, и ждать. - И что ты предлагаешь? Крис, который уже 20 раз успел пожалеть, что ввязался в эту авантюру с излучателем, был рад хоть каким-то действиям. - Пойдём поищем его сами! Ребята ушли в сторону парка, но Нараин мог свернуть направо и выйти на Aque Minerali! А именно там разбился Призрачный гонщик, ты же наверняка знаешь?! - Слышал что-то, - Крис неопределенно мотнул головой. - А если Камасутра не дай Боже свернул налево, и попал на Тамбурелло?! - То сейчас от него наверняка остались только кожа да кости. Птеродактиль не распознал в голосе РедБулловца иронии. - Вот именно! И это будет на моей совести, потому что я, Я всё это затеял, и не воспользовался излучателем вовремя! - Ладно, прекрати паниковать, - Клин сунул мобильник в карман и протянул Патрику руку. – Пошли найдём твоего Камасутру, и шандарахнем по пути парочку призраков. Не зря ж тащили с собой эту коробку. Фризахер просиял. - Направо? Налево? - Давай направо. Я не то, чтобы особо верю в этих привидений, но в Тамбурелло как-то не хочу соваться. Птеродактиль кивнул, и они бодро зашагали по трассе. * * * Согнувшись в три погибели, Камасутра осторожно выглянул из-за дерева. Он не помнил, каким образом здесь оказался, и сколько времени прошло с тех пор, как привидение Имолы, издавая страшные звуки, двинулось на растерявшихся членов «ДжиМ». Кусты, кочки, деревья, забор, об который он поранил ногу, всё это слилось для индуса в одну сплошную полосу препятствий, которую он так и не смог преодолеть, сойдя с дистанции где-то посередине. Какое-то время он просто лежал на земле, стараясь восстановить дыхание и успокоить сердце, готовое выскочить из груди. Потом Нараин прислушивался к ночным звукам, но вой и стоны остались далеко позади и больше не повторялись. Пару раз до его слуха долетали обрывки фраз, брошенные кем-то из гуляющих ловцов за удачей, но в основном тишину нарушали только крики ночных птиц и стрекот проснувшихся от зимней спячки цикад. Когда лежать под деревом стало уже невмоготу, индийский пилот команды «Джордан» решил наконец высунуть нос из своего укрытия. Темные очертания неосвещенного в этот час стадиона Ромео Галли возвышались справа от него, слева и сзади были только кусты и деревья, впереди виднелся кусочек трассы. Нараин пошёл было вперед, но вдруг сообразил, что стадион находится прямо у Тамбурелло, и в ужасе замер. Пути назад не было – воющий призрак оккупировал левую сторону трассы. Можно было попробовать обойти стадион справа, и, не возвращаясь на трассу, по примыкающей улице выйти в зону паддока. Где-то рядом громко хрустнула ветка, и Камасутра поспешил к стадиону, вполголоса напевая глупую песенку из фильма «Хаки»: - Kaisa jaadoo daala re… aisa jaadoo daala re… surmayi hai ujaala re… (Что за чары он наслал… какие чары он наслал… что тьмой стал свет дневной…) Снова хруст. Какое-то пыхтение и бормотание. Кажется, кто-то ломился сквозь кусты. Индиец не выдержал и снова перешел на бег. Стадион был совсем близко, оставалось обогнуть его («Справа, только справа, чтобы случайно не выйти на Тамбурелло!»), и весь этот ужас останется позади. Последний рывок!.. Белая фигура отделилась от стены стадиона и зависла прямо перед индусом. От неожиданности Нараин не успел затормозить, с размаху влетел в привидение и кубарем покатился по траве. На лице осталось ощущение чего-то холодного, мягкого и обволакивающего. Камасутра катался по земле и жалобно скулил. - Всё познается в сравнении, - раздался над его ухом негромкий голос. – Смотри вперед. Три – это не всегда лучше, чем четыре. Голос растаял. Нараин, боясь открыть глаза, съежился и приготовился к самому худшему. Что-то приближалось, он слышал топот и ощущал вибрацию земли. А когда чья-то рука опустилась ему на плечо, закричал так громко, что на другом конце парка Acque Minerali птицы сорвались с веток. Тьяго Монтейро, который нагнулся над телом напарника, тут же отдернул руку, Роберт Дорнбосс зажал уши руками. А Тонио Льюцци поморщился и прошипел: - Да что ты орёшь? И тут раздался громкий хлопок, и на мгновение автодром имени Энцо и Дино Феррари окрасился зеленоватым призрачным светом. Пахнуло озоном. - Призрачный гонщик! Так значит – это не выдумки! – в ужасе прошептал Льюцци и почувствовал, что колени его подгибаются. * * * - Дженсон, я не хочу больше с тобой спорить, - голос Марка прозвучал глухо, и в нем было столько усталости, что на секунду злость, которая вскипела в душе британца при виде напарников по «Уильямс» и каким-то образом прибившегося к ним пилота «Минарди», сошла на нет, уступая место другому чувству, щемящему и болезненному. Но это была слабость, а слабость неуместна, когда задета честь. - Просто заткнись и иди дальше своей дорогой. А я пойду своей. - Ты можешь меня просто выслушать? Один чертов раз? – тут Марк осекся. Этот разговор явно не был предназначен для ушей его напарника, и тем более какой-то шмакодявки из «Минарди». И вообще для этого места и этого времени. Они и так услышали слишком много, и разных сплетен, слухов и перешептываний за спиной теперь не избежать. Лицо Баттона оставалось непроницаемым. - Хорошо, - Марк развёл руками, показывая, что идёт на попятный. – Мы просто отправимся дальше, куда шли, И ОБО ВСЕМ ЗАБУДЕМ. Последнюю фразу он произнес нарочито громко, одновременно поворачиваясь к своим попутчикам. При взгляде на него, любой уважающий себя пилот «Минарди» как минимум лишился бы дара речи, и потерял память до конца уикенда, как максимум – забыл бы, как его зовут. Но там, где совсем недавно стояли Хайдфельд и Альберс, никого не было. Марк повернулся в одну сторону, в другую, и раздраженно плюнул себе под ноги. Не оставалось никаких сомнений – они ушли, оставив его разбираться со своими призраками в одиночку. - Счастливо оставаться, - Дженсон развернулся и быстрым шагом направился в сторону Variante Alta. Марк раздумывал лишь долю секунды, и поспешил за ним следом. - Дженсон, погоди! Британец ускорил шаг. - Я сказал, «счастливо оставаться», Марк, а это значит, я иду, а ты стоишь на месте. Или идёшь в другую сторону. Но останавливаться Уэббер не собирался, менять направление тоже. И как назло все любители ночных прогулок куда-то попрятались. Впереди за поворотом слышался какой-то шум, кажется, чей-то голос, и англичанин спешил скорее добраться до его источника. - Дженсон, пожалуйста, давай поговорим! - Я не хочу ни о чем с тобой разговаривать. Быстрее добраться до поворота, только быстрее добраться до этого чертова поворота. По спине Баттона побежала тонкая струйка холодного пота. Бежать было глупо, да и бессмысленно, поэтому он просто шел, глядя прямо перед собой и не оборачиваясь. Уэббер догнал его за поворотом на Via Musso, схватил за руку и развернул к себе лицом. - Прекрати от меня бегать. Дженсон приготовился защищаться, напрягся и сжал кулаки, но тут истошный вопль огласил округу. Англичанин и австралиец синхронно повернули головы на звук, и тут же услышали другой крик совсем рядом. - ПРИВИДЕНИЕ!!! Снова развернувшись, они успели заметить белую фигуру, показавшуюся у Variante Alta, и тут что-то громыхнуло, ударная волна отбросила их в сторону, и всё потонуло в призрачном зелёном тумане. - Мммамочки… - Ярно Трулли чудом смог удержаться на ногах, повернулся вокруг своей оси и бегом бросился назад, срезая Ривацца, в сторону зоны паддока. На сегодняшнюю ночь приключений было более чем достаточно, пора было возвращаться домой. И неважно, что Ральф ещё где-то бродит, сам выберется, не маленький. Для себя Ярно твердо решил, что больше не пойдёт на трассу ночью. На любую трассу. Пусть даже никто и никогда не видел там ни одного привидения. * * * Нико и Фелипе шли, с каждой минутой замедляя шаг, пока вообще не остановились. Пару минут постояли молча. Масса посмотрел на своего спутника – Нико стоял со сложенными на груди руками, через плечо болталась испачканная футболка. - Мне холодно. И не хочу я больше гулять, уже насмотрелся на чудеса Имолы. - Я тоже, - благодарно улыбнулся Фелипе. – Идём. Срежем тут поворот-другой... Всю дорогу до паддока Нико молчал и хмурился. Масса этого не замечал, он старался понять, каким же образом его судьба решилась в эту ночь, да ещё и без него? - Мне холодно, – повторил Нико. - Сейчас дойдём уже. Тут совсем близко. А что ты папе скажешь? - Масса кивнул на футболку, похожую на половую тряпку. - Что-нибудь придумаю, - хмуро бросил младший Росберг, и зашагал быстрее. – Держу пари, папочка уже паддок начал крушить, требуя к ноге своего крошку Нико. Стой... Росберг вытащил из кармана маленькую фляжку, отпил из неё, прополоскал рот и выплюнул. - Водка, один поляк угостил, - с этими словами он налил из фляжки себе на голову, вымазал лицо грязной футболкой, и рассмеялся. - Смотри спектакль, Фил! В конце-концов, я финн, могу нажраться по любому поводу. А то и без него. Нико двинулся к питлейну, и тут в голове у Массы прозвучал голос: "Иди и догоняй! Он же сейчас уйдёт!" - Нико, подожди! В несколько прыжков бразилец добрался до своего попутчика, и схватил за руки. - Да? – голубые глаза с надеждой впились в карие. - Приходи... Я буду тебя ждать, обещаю! - Во сколько? - Вообще приходи. Я всегда буду тебе рад, - Фелипе смутился и отвёл глаза. Нико опустил плечи и побрёл к отцу. Масса слышал, как старший Росберг ругался на нескольких языках, как Нико изображал, будто напился в доску... И вдруг ему стало так тяжело на сердце. - Я идиот, я тормоз, самый главный тормоз в мире! Не смог ничего сказать, а ведь кажется, он был не против. Может, в этом моя судьба и решилась? А чёрт... Вот как пройду сейчас совсем один в темноте, а в Тамбурелло ещё и призрака позову! И выспрошу у него всё! Всё выспрошу подробно! – последнюю фразу, уходя на трассу, Масса произнёс вслух таким угрожающим тоном, что кто-то даже испуганно от него шарахнулся. Фелипе потерял счёт минутам, ругая себя на все лады, он шёл и шёл. Откуда-то раздался крик, вдали громыхнуло и на секунду всё вокруг стало зелено-фосфорным. «Призрачный гонщик, всё точно как в легенде», - подумал бразилец и поймал себя на том, что ему почему-то совсем не страшно. И тут где-то рядом, в стороне от трассы послышался громкий стон. "Кому-то плохо!" - Масса бросился на звук, и споткнулся о лежащего человека. На автомате выругавшись по-португальски, он стал подниматься, а человек вдруг приподнял голову. - Это ты?... Пришёл всё-таки... Я ждал, я знал, что это обязательно произойдёт! По голосу Фелипе сразу узнал Михаэля. - Что ты тут валяешься? Погулял, что ли, накануне гран-при? А где Рубенс? - Он принял правильное решение. Я его недостоин! И всё это время не был достоин даже его взгляда! Рубенс самый благородный из всех, с кем мне приходилось работать. - Хорошо, пусть так, но как ты смотришь на то, чтобы отправиться в отель... Нет, в отеле я тебя в таком виде не покажу. Болтовни потом будет, а тебе и так худо. Пошли, поспишь в трейлере, - говоря всё это, Фелипе помог старшему товарищу подняться, и повёл в сторону стоянки. - Ты ко мне слишком добр, я не заслужил... Если бы ты знал, как тяжело держать весь этот груз в себе, и каждый день, шарахаться, думая, что всем вокруг известна правда! Сегодня возмездие меня настигло... Я однажды кровью подписал сделку с Дьяволом, и пришло время отдавать долг! - Вот ведь развезло... А тяжёлый какой... Интересно, они только пили, или на этот раз ещё обдолбаться успели? Ох уж эти чемпионы мира – с вами одни проблемы, глаз да глаз нужен. То нажрётесь и трактора угоняете, то бред несёте, вывалявшись неизвестно где... Сделку с Дьяволом… Тоже мне Призрачный гонщик нашёлся… Сгрузив бесчувственное тело Семикратного на кровать, Фелипе осторожно улёгся рядом, погрозив Шумахеру кулаком: - Только попробуй руки распустить – получишь у меня, - и тут же в дверь постучали. * * * Когда Кристиан потянул Патрика в сторону, сводя с трассы, тот сначала растерялся, но сопротивляться не стал, позволяя своему соотечественнику опустить себя на колени, и пригнул голову, когда тот опустил на неё руку. - Что случ… - только успел проговорить он, но тут же получил сильный пинок в плечо, сопровождаемый тихим «Шшшшшш…» Они прошли уже половину круга по трассе и были совсем близко от Aque Minerali, когда Крис решил вдруг сойти с дороги. - Если ты хочешь со мной… здесь… - начал Птеродактиль шепотом, - то это будет некрасиво по отношению к Камасутре. То есть не потому что у нас с ним что-то…, а потому что мы должны его найти, чтобы… - Да тише ты, - Клин жестом указал на трассу,- смотри, сейчас там цирк будет похлеще всех ваших привидений вместе взятых! Только тут Фризахер обратил внимание на маячившие впереди фигуры, две из которых как раз в этот момент двинулись им навстречу. - Спайдер!! – прошептал он, - Всё-таки уводит Ника! Вот везучий засранец! А там кто остался с Уэббером? - Баттон, - Крис отпустил Патрика и поудобнее устроился за кустом, - Сюда б попкорн сейчас и колу! Хайдфельд и Альберс прошли мимо, даже не взглянув в их сторону. На лице Спайдера была написана высшая степень блаженства. - Надо поближе к ним подобраться, а то слышно совсем плохо. Не поднимаясь на ноги, Крис двинулся вперед, Патрик пополз за ним следом. - Ты их снять хочешь? На видео? - Больно надо. Я хочу насладиться Шоу! У них там такие бразильские страсти, знаешь ли, что Масса с Баррикелло нервно курят в сторонке. - А правда, что... - Да тише ты! Не хватало только, чтобы они нас заметили. В это время Дженсон со словами "Счастливо оставаться" развернулся и быстро зашагал прочь, в сторону противоположную той, куда направились Хайдфельд и Альберс. Марк на несколько секунд замешкался, но потом пошел за ним. - Черт, - Клин шепотом выругался, - Такое было место козырное! И снова два австрийца поползли вперед. Однако скорость была слишком разной, и очень скоро Дженсон и Марк оказались далеко впереди. - Почувствуй себя "Минарди", - ругнулся Клин, приподнимаясь, потом посмотрел на Патрика и добавил, - Черт, извини, случайно вырвалось. - Да ничего, я привык, - Птеродактиль грустно улыбнулся. - Над нами все шутят, такова уж доля аутсайдеров, не говоря уж о рента-драйверах, таких как я. - Я правда не хотел, - Крис подал ему руку, помогая встать, - просто оно засело где-то на подкорке. Они поспешили вслед удаляющимся фигурам. Деревьев на этом участке почти не осталось, зато появились кочки и рытвины, через которые то и дело приходилось перескакивать. Двигаться по бездорожью параллельно трассе, не создавая лишнего шума, в принципе было непросто, и оба австрийца удивлялись, почему до сих пор на них не обратили внимания. Уэббер уже почти догнал Дженса, расстояние между ними было не больше полуметра, но почему-то никак не решался на решающий рывок. - Ну же, Марк, давай, чего ты жмешься! - прошептал Крис, и словно услышав его, бывший напарник протянул руку и ухватив Баттона за запястье, резко развернул его к себе. Крис замер. Птеродактиль, налетев на него, едва сохранил равновесие. Сумка с излучателем, выскользнув из рук, упала на землю, раскрывшись. Патрик быстро поднял прибор и прижал его к груди. - Прекрати от меня бегать, - проговорил Марк, глядя в глаза Дженсону. Теперь и видно и слышно было очень хорошо, и Клин удовлетворенно кивнул. И тут над трассой прокатился чей-то горестный вопль. - Камасутра... - прошептал Фризахер, - Призрак всё-таки добрался до него, - и тут заметил выплывающую из-за поворота белую фигуру. - ПРИВИДЕНИЕ!!! - заорал он, что есть мочи, а дальше руки всё сделали за него. Они сами потянулись к неиспытанной кнопке для "экстренных случаев", сами вытянули из-под неё предохранитель и что есть мочи надавили. - Push the button, - успел пробормотать Крис, и тут столб яркого зеленого света вырвался из самого центра излучателя, раздался оглушительной силы грохот, и два австрийца, отброшенные в разные стороны, потеряли сознание. *** Шагая рядом с Ником по темной трассе, Спайдер чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. И не важно, что шли они против движения, и всё дальше уходили от заветного поворота Ривацца, они ещё подойдут к нему с другой стороны, а даже если и нет (вдруг Ник захочет прямо сейчас вернуться в гостиницу), у них есть ещё пара километров для того, чтобы побыть вдвоем. Сейчас пилот «Минарди» меньше всего думал о привидениях и всякой чертовщине, ночные звуки совсем не пугали его, даже наоборот, погружали в состояние легкой романтической эйфории. Народу на трассе стало меньше, пройдя положенное число кругов, многие энтузиасты поспешили разойтись по домам и гостиницам, и с того момента, как Крис и Ник оставили позади Марка и Дженсона, никто не обогнал их и не прошел навстречу. Боясь нарушить идиллию, Альберс шел молча, лишь иногда бросая на Ника полные обожания взгляды. А мысли немца были совсем в другом месте, они метались между Дженсоном, Марком, Фелипе и ненавистным Жаком Вильневым, который за время ночной прогулки дважды успел попасться им на глаза. «Вы ещё можете спасти его. Только будьте внимательнее» А если он что-то упустил, и это предупреждение совсем не относится к отношениям его друга с напарником? Если Фелипе угрожает что-то ещё? Нику вдруг стало не по себе, и он поймал себя на том, что слишком внимательно смотрит на дорогу, словно боясь увидеть там что-то, чего там быть не должно. В любом случае, если он был прав, и проблемой Марка была размолвка с Баттоном, оставив их наедине, он дал им шанс во всем разобраться. А если Фелипе выполнит свое обещание и прекратит отношения с Вильневым, хуже от этого никому (кроме разве что самого Вильнева) не будет. Поэтому ночную прогулку можно было занести себе в актив. Приближаясь к шикане Вильнева, Хайдфельд вдруг понял, что должен был сделать ещё что-то важное, что-то, что планировал на сегодняшнюю ночь, но почему-то забыл. И только тут его взгляд обратился к попутчику. - Точно, - пробормотал Ник, останавливаясь. - А? – Альберс словно вышел из транса. - Я ведь хотел поговорить с тобой. - С-с-с-со мной? - А ты здесь кого-то ещё видишь? Пилот «Минарди» для надежности посмотрел по сторонам, затем покачал головой. - Мы можем пойти к речке, если ты не против. Спайдер вдруг почувствовал, что ему не хватает воздуха. - К-к-конечно. - Да ты не бойся, - Ник широко улыбнулся, и Спайдер подумал, что сейчас провалится сквозь землю, - Я не какой-нибудь там Вильнев, и приставать к тебе не собираюсь. Все радужные картины, которые уже успел напредставлять себе Альберс, тут же рассыпались пылью. - Но я… - начал он, и тут откуда-то из-за деревьев раздался вопль Картикеяна. - ПРИВИДЕНИЕ!!! – кажется голос Птеродактиля, совсем с другой стороны. Потом были грохот и яркая вспышка. Спайдер всё понял, и от ужаса, почти не отдавая себе отчет в том, что делает, сжал Ника в крепких объятиях. * * * Шаг, один-единственный шаг, на который так сложно решиться. Шаг за грань. Ты стоишь у невидимой черты, и думаешь, то за нею пропасть, ты не видишь дна, и поэтому тебе так страшно. Но потом ты решаешься, ступаешь в неизвестность, и всё вдруг становится на свои места. Всё становится логичным, правильным. Осси Ойкаринен долго стоял у черты, а потом разбежался и прыгнул, с головой погрузившись в омут собственных страстей, эмоций и переживаний. «Самое сложное – это признать», - думал он после, когда шаг был уже сделан, - «Потом становится легче. Ты просто учишься с этим жить» Да, он действительно влюбился в Ярно, действительно потерял голову. Теперь финн думал об этом совершенно спокойно, и даже смаковал то, что прежде казалось запретным. Он научился видеть то, что раньше не замечал или попросту не хотел замечать, и оценил наконец свое комфортное положение: технический персонал был в стороне от сплетен, баек и прочей мерзости, и пусть он был хоть 100 раз финном, он мог не опасаться, что окажется в центре внимания пилотона. А ещё Осси научился быть хитрым. Прежде чем сообщить что-либо Майку, он тщательно фильтровал информацию, взвешивал все за и против, и говорил только то, что считал нужным. Нет, он не сомневался, что технический директор желает им всем добра, но некоторые подробности знать ему было совершенно не обязательно. Например, о том, что его боевые пилоты, подхватив белые простыни, отправились ночью на автодром играть в привидений. Или о том, что Хуан вернулся в паддок до срока и отправился искать Ральфа. А вот о том, что Зонта о чем-то договорился с Алонсо (причем сговор этот носил тайный характер, и наверняка касался Ярно) Майк несомненно узнает, уж он-то об этом позаботится. Осси с начала уикенда не спускал глаз с этой парочки, и всё ждал, когда же они решат объединить силы. Он чувствовал опасность, исходящую от них, и знал, что в одиночку Ярно не будет способен с ними справиться. После первой части квалификации он спугнул Фернандо у Ярно из-под двери, проследил за ним до номера, и увидел то, что рассчитывал: Зонта пришел к нему сам. Осси пытался подслушивать под дверью, но не смог ничего разобрать – говорили слишком тихо, потом он бросился назад, чтобы предупредить Ярно, но к тому как раз заглянул Ральф. После того как пилоты Тойоты с простынями в руках ушли, финн стал раздумывать, что ему делать дальше. Кажется, сегодня опасность миновала, но быть уверенным на 100% он не мог. Лучше перестраховаться и не выпускать Ярно из виду. Хотя бы до возвращения Оливье. Осси пока не мог понять своего отношения к Панису. С одной стороны его задевали их с Ярно почти семейные отношения, с другой ему было бесконечно приятно видеть счастливым того, чье счастье он ставил сейчас своим главным приоритетом. К тому же сам он совсем не был уверен, что готов к такого рода отношениям, поэтому позволял себе любить бескорыстно, отдавать и не просить ничего взамен. Тем не менее, доверие Осси к французу не было абсолютным, его он тоже держал под своим внутренним прицелом, готовый к тому, чтобы в любой момент перевести его из категории «друзья Ярно» в категорию «враги». Немного постояв под дверью опустевшего номера, финн решил, что на трассу он всё-таки в эту ночь не поедет, но спать ложиться не будет, подождет возвращения Ярно и проследит, чтобы тот заперся. Вернувшись к номеру Алонсо и убедившись, что тот ещё внутри, он устроился неподалеку с книжкой, полагая, что проследить за ним будет полезнее. Ведь если он один раз уже порывался прорваться к Ярно, то можно ожидать и второй попытки. Вот так и получилось, что когда около часа ночи Фернандо выскользнул из-за двери и быстрыми шагами направился по коридору, Осси, глаза которого уже начали потихоньку слипаться над книгой, вскочил с места и пошел за ним следом. Осторожно ступая по ковру, финн чувствовал, как сильно стучит в груди его сердце, он уже знал, куда они идут, и понимал, что если не вмешается, ничем хорошим для Ярно это не закончится. Он совсем не удивился, когда высунув голову из-за поворота, увидел, что навстречу Фернандо вышел Зонта, но вот дальнейшее действо, развернувшееся перед его глазами, повергло финна в шок. * * * - Я уже минут 15 тебя здесь дожидаюсь – прошептал Риккардо, выходя ему навстречу. Фернандо вздрогнул, но быстро взял себя в руки. - Извини, кое-что нужно было уладить. - Снотворное не забыл? - Взял, - испанец достал из сумки початую бутылку красного вина, и показал компаньону, - оно уже там, внутри. - А сам ты тоже его пить будешь? - Нет, я разве похож на идиота? У меня есть пиво, а Ярно его не особенно любит. - Хорошо… - Зонта поморщился. – Но чую я, что голубок твой или спит уже, или упорхнул куда-то. За дверью тишина. Алонсо пожал плечами. - Спит, значит разбудим, - и три раза ударил кулаком по двери. – Ярно, открой, нам надо поговорить. Никто не ответил, за дверью вообще не было слышно никаких звуков. Фернандо достал магнитную карту и вставил её в прорезь на ручке двери, что-то щелкнуло, загорелась и погасла зеленая лампочка. Испанец осторожно повернул ручку. Дверь открылась. - Света нет, - прошептал он, заглядывая внутрь, - наверное, и правда спит. Куда б его ночью понесло, не на трассу же ловить халяву. - Ты его лучше знаешь, - откликнулся Зонта, - Тебе виднее. Алонсо проскользнул за дверь, Риккардо остался снаружи. Через несколько секунд до бразильца долетел недовольный голос. - Его реально нет в номере, какого черта?! - Значит, не так хорошо ты его знаешь, - хмыкнул Зонта себе под нос. Из-за двери высунулась лохматая голова. - И что теперь делать? - Жди внутри, он всё равно рано или поздно вернется. А я тебя подстрахую, если он вдруг придёт не один. - Не один?! – кажется, такая мысль даже не приходила Алонсо в голову. - А что, - улыбнулся Риккардо, - ведь могут быть у нашего Ярно свои секреты? * * * Сердце Осси ударным молотом стучало в груди. Во что бы то ни стало, ему нужно было перехватить Ярно и рассказать ему обо всем, что он видел. Алонсо остался внутри, Зонта дежурил возле лифта. Значит придется ловить его у входа. Но у переднего или у заднего? Для начала нужно было проверить, на месте ли машина Ярно. И если нет, подождать его на стоянке. Как был в одной рубашке и легких тапочках, Осси пробежал вниз по лестнице и выскочил на улицу. * * * Два человека той же ночью не искали ни призраков, ни уединения для объятий. Джанкарло задался целью расколоть своего друга Такуму Сато. Они сидели у Физикеллы. Совесть, она как хомяк – или спит, или грызёт. Если такое утверждение было правдой, то на душе маленького японца поселилась уже целая колония этих зверьков. - Таку, давай-ка начистоту. Тебя даже результат квалификации не обрадовал. Что случилось? Я тебя как друг прошу, расскажи. Легче будет. - Это была самая ужасна квалификация в моей жизни! Мне стыдно, Физи. - Или я чего-то в этом спорте не понимаю, или ты рехнулся. - Помнишь, я тебе говорил о том, что случайно узнал одну вещь, которую знать вовсе не нужно? Почему это свалилось именно на меня? - Может, потому, что ты справишься? Не рассматривал эту версию? - Я не хочу влипнуть ещё в одну историю. - Прости, но тут иначе не получится. Се ля ви... Значит так, прямо ты сказать ничего не можешь - Ещё и тебя втягивать? Спасибо. - Ладно. А если я наводящими вопросами что-то узнаю? Будет честно: ты сам толком не поймешь, что это, а я тем более. Это касается тебя лично? - В том числе и меня. Это... связано с нашим руководством. И с болидами. - Они испорчены?! – подскочил Физикелла. - Наоборот! – у Сато сдали нервы. – Нельзя на них завтра ехать! Они... Карло, я не имею права выступать завтра против тебя и других. Это будет слишком подло с моей стороны. Они… не соответствуют регламенту! И нас может спасти только чудо... Карло призадумался, и принял единственное решение. - В барабан бить поздно, поэтому поднимайся. Пошли на трассу. - Зачем? Не думаю, что мифическая "удача" от прогулки мне поможет. - Если удача действительно на нашей стороне, то мы найдём Михаэля, Ярно или Дэвида. До автодрома они добрались быстро, но где и как будут искать кого-то из руководителей Ассоциации, представляли смутно. В темноте это было сделать довольно сложно. - Обязательно на кого-нибудь да наткнём... – Джанкарло не договорил, потому что откуда-то сбоку выскочило белое привидение, и громко выругалось, налетев на итальянца. - Ничего себе, - только и смог произнести тот. Сато смотрел во все глаза. Привидение, размахивая длинными рукавами, побежало прочь. - А ну-ка, стой! – Такума бросился вдогонку, Физи потёр лоб и последовал примеру бывшего напарника. Призрак попытался вильнуть в сторону, споткнулся, и не удержался на ногах. Хруст разбитого фонаря, откидывается белый капюшон... - Ральф?! - Это ты – призрак Имолы? - Н-нет... Но он существует, я видел! – младшему братцу явно было нехорошо. - Посиди с ним, - Джанкарло куда-то убежал. Сато осторожно заговорил. - Ты не встречал там кого-нибудь из руководства Ассоциации? - Хотите на призраков пожаловаться? – на мгновение проснулся прежний Ральф. – Так один из председателей сейчас бродит по Имоле в простыне, и разыскивает президента, чтобы напугать до чёртиков. - Ты сейчас про Ярно? – Такума недоверчиво посмотрел на Ральфа. – Серьёзно? Значит, каждый год кто-то всех разыгрывает? И привидений на Имоле нет? - В том-то и дело, что есть... – Шумахер опять схватился за голову. – Я его видел, и даже слышал. Со стороны боксов послышались быстрые шаги - Физикелла вернулся с высоченным темноволосым человеком. Попутчик присел возле Ральфа и внимательно посмотрел ему в глаза. - Пше, - понимающе сказал он, протянул Шумахеру какую-то бутылку, хлопнул по плечу, и поднялся. - Извини, что от компании оторвал, сам видишь, как ему хреново, - только и успел сказать на прощание Физикелла. В ответ раздалось то же добродушное "Пше". Ральф открыл бутылку, сделал глоток и закашлялся. - Что это? – поинтересовался Сато. - И кто? – прохрипел пилот "Тойоты". - Польская водка. А парень – новенький, - Физи улыбнулся и посмотрел вслед ушедшему. - Душа компании, добряк, все к нему плакаться ходят. Выслушает, улыбнётся, но редко что-то ответит. У него там сейчас маленький Росберг весь в слезах напивается. Кажется, обидели крошку... Ральф, тебе получше? Немец сделал ещё глоток, и с помощью коллег поднялся. - После такого мне ещё долго "получше" будет всё, что подальше отсюда. Валим нафиг куда угодно! - Подожди, нам нужна помощь. Сато схватил Физи за руку. - Михаэль ещё на круге, а Ярно... Ну... Как тебе сказать... – Такума жалобно взглянул на Ральфа. - Ярно тоже там, в простыне бегает... Ты чего на нас уставился?! Жак Вильнёв притормозил возле компании, с интересом посмотрел на Ральфа, бутылку, на простыню... - Ага, старшенький со своим подзвёздком круги наворачивают, слезами обливаются, а малютка двухметровый в игрушки играет... Ты знаешь, что с тобой сделает Баррикелло, если кто-нибудь ему скажет... - Отлично! Веди сюда обоих, мы их ищем! – накинулись на канадца все трое. Тот поспешил уйти, бормоча что-то о тотальном отсутствии мозгов у всех вокруг. Откуда-то со стороны трассы раздался далекий грохот, небо на миг окрасилось зеленым. - Что это? – встрепенулся Сато, - Взрыв? - Я же говорю, валить отсюда надо, - проворчал Ральф, - Призрак там ходит, настоящий. - Но привидения не могут устраивать взрывы. - А ты почем знаешь?! Джанкарло посмотрел на часы. - Так, давайте не будем отвлекаться. Ехать в отель уже нет смысла, заночуем тут. На взрыв это всё-таки не было похоже, наверное, какое-то природное явление, выброс газа или что-нибудь в этом роде. Не важно. Пошли, Ральф, скинешь этот маскарад, а потом действительно нужно будет найти кого-то из руководства. Тут дело керосином попахивает. Для него, - Физикелла указал на Сато. - Наши болиды... они не совсем соответствуют регламенту, завтра мы с Дженсоном едем с резервными скрытыми баками. Мне очень стыдно, но я не догадался обраться за помощью. Некоторые вещи пилотам лучше не знать, особенно, если эта информация получена случайно. Немец вылез из простыни, и теперь задумчиво складывал её пополам. Ещё раз. И ещё… - Ты уверен, Пикачу? - Конечно, уверен! Он вообще последнее время сам не свой, слова клещами не вытянешь. Ральф, не поговорил бы ты с братом? - Боюсь, после этого, - он потряс свёрнутой в валик простнынёй. – Мне проще будет отхватить десяток титулов за остаток сезона. Подозреваю, что Михаэль знает о нашей с Ярно затее. - А ты всю ночь с нами ходил, его искал. Устроит? - Тогда идём обивать порог царского дома. Когда-то же они с Рубенсом нагуляются, и придут поспать. Из трейлера Михаэля донёсся грохот, и вслед за ним отборная португальская ругань. - А птички-то уже в гнёздышке! – Ральф забарабанил в дверь. - Братишка, открой! В двери показалась хмурая физиономия Массы. - Не думаю, что он сейчас захочет кого-то видеть. - Фелипе, понимаю, звучит как минимум глупо, но это вопрос жизни и смерти! - Да что вы знаете о жизни и смерти?! – раздалось за дверью. Масса юркнул обратно, раздалась ругань, возня, а когда всё стихло, бразилец снова вышел наружу, и четвёрка понизила голоса до шёпота. - Почему нашим Семикратным занимаешься ты? Где Рубенс? - Не знаю. Он ещё не возвращался. Я так понял, что они слегка повздорили... Но чтобы Майк был настолько не в себе, на моей памяти впервые. Так что, все вопросы в лучшем случае, завтра утром. - Завтра будет поздно! - Это касается нарушения регламента! - Ну сам подумай, стал бы Такума беспокоить "Феррари" накануне Имолы? Масса растерянно переводил взгляд с Ральфа на Сато и Физикеллу. Хорошо, младший Шумахер частенько вламывался к старшему как домой, но крайне воспитанный Физикелла и его друг-самурай со своими японскими понятиями о чести... Действительно, произошло что-то серьёзное. - Верю, ребята. Но сами слышали, он сейчас не в состоянии принимать решения. Кстати, Ральф, где Ярно? Почему бы вам не обратиться к нему? - Он занят, - буркнул немец и смутился. Нервы у Сато сдали – он обнял Физико, и взвыл. Карло, представив на секунду, как его соотечественник бегает по трассе, размахивая белыми рукавами, не смог сдержать нервный смех. Фелипе принёс бутылку воды и остудил горячие головы. - Одной истерики на сегодня хватило, вторую и последующие через день закатывает мой бесценный напарник. Хотя бы вы меня пожалейте. - Прости, Фил. Дело в том, что Ярно сейчас в простыне ходит по трассе и играет в привидение. Масса рассердился. - Ральф, врать научись складно! Ярно в простыне пугает народ. Ну что за бред? От тебя я бы этому не удивился, а Ярно такими глупостями заниматься не будет. И вам не советую. Спокойной ночи! - Всё пропало! – Такума опять вцепился в Физикеллу. Ральф принял решение: - Значит так, сейчас ничего, кроме попытки выспаться, мы сделать не сможем. Это раз. Завтра с утра я сам отловлю Михаэля и поговорю с ним. Это два. Все трое разошлись. *** Дженсону повезло. При падении между ним и асфальтом трассы оказался Марк Уэббер, который и принял на себя основной удар. Англичанин смог подняться почти сразу, хотя от шока несколько секунд не мог сообразить, где он, и вспомнить, что произошло. В голове звенело, перед глазами прыгали разноцветные игры, колени подгибались, а земля, казалось, вращалась то в одну, то в другую сторону. Только через пару минут, когда круговерть немного успокоилась, взгляд его обратился к лежащему без движения телу. - Марк? – позвал он, но австралиец не подавал признаков жизни. Кажется, он хорошо приложился головой об асфальт. Вот она, возможность тихо и незаметно уйти, добраться до стоянки, сесть в машину, и через полчаса быть уже в номере, закрыться, принять душ и лечь спать со спокойной совестью. Дженсон колебался. "Со спокойной ли?" Он опустился на колени, пытаясь на расстоянии оценить состояние Уэббера. По крайней мере, крови видно не было. "Вызвать скорую? И что сказать? А что здесь вообще случилось? Кто-то кричал о призраках?" Марк со стоном пошевелился. "Жив. Значит, в состоянии встать и сам о себе позаботиться." Но как Баттон себя ни уговаривал уйти, ноги упорно не желали его слушаться. - Марк? – снова проговорил он, почему-то полушепотом, - Ты как? Уэббер медленно открыл глаза и поморщился от сильной боли в голове. - Башка болит. Что это было? - Не знаю, - Дженсон чуть отодвинулся. - Как будто взрыв. Может, теракт? - Если б взрыв, нас бы сейчас разнесло на кусочки, - Марк приподнялся на локтях, - А мы относительно целы, ты, по крайней мере, точно. - Меня на тебя швырнуло, - буркнул Баттон. - Поэтому и цел. - Тут вроде кричал кто-то? Баттон пожал плечами. Ему не нравилось, что он говорит сейчас с Марком так спокойно. Странные взрывы и удары головой об асфальт – это ещё не повод забыть обо всём, что случилось. Он поднялся с земли. - Ладно, мне пора идти, увидимся на квалификации. Голос Марка остановил его. - У меня даже машины нет, я приехал вместе с Хайдфельдом. И ключа нет от трейлера. А башка гудит так, будто в ней кто-то брейк-данс танцует. Мне неприятно, что приходится тебя об этом просить, но просто подвези меня до гостиницы. Пожалуйста. Если хочешь, я буду молчать всю дорогу. Дженсон заколебался. - Я просто прошу тебя мне помочь, один раз, потом, если ты хочешь, мы просто разойдемся. Но только не так, а по-хорошему, не держа друг на друга зла. Для меня это важно, Дженсон, действительно важно! Англичанин подал ему руку, чтобы помочь встать. - Хорошо, - проговорил он, - я подвезу тебя до отеля, но потом ты исчезнешь, и дашь мне жить и работать спокойно. - Боксы Хонды и Уильямс не так далеко друг от друга. - Я не об этом. - Тогда договорились, - приняв протянутую руку, австралиец поднялся на ноги. Шли они не слишком быстро, Марка мутило, и он начал думать, что всё-таки заработал себе сотрясение мозга. «До начала второй части квалификации нужно, во что бы то ни стало, привести себя в порядок», - думал он, «Ночные приключения и гулянки не должны сказаться на результатах». В первой части он занял высокое для себя четвертое место, и это давало ему право надеяться на хорошие очки в гонке. Народу на трассе как будто бы не осталось. Видимо, старший Шумахер прошел свою дистанцию, и остальные потянулись на выход за ним следом. Дженсон шел немного впереди, и был напряжен, словно натянутая струна. «Неужели всё ещё меня боится?» Марк уже понял, что это конец, и вряд ли можно что-то исправить в их отношениях, и даже почти с этим смирился. Конечно, виноваты были оба, но он всё-таки был виноват больше. «Может быть, это последний раз, когда мы идём куда-то вместе, вдвоем…» - Ты помнишь Бухту? – голос прозвучал хрипло, и Марк сам с трудом узнал его. Дженсон остановился и повернул к нему голову. - Кажется, мы договорились молчать. - Я вдруг подумал, что тогда – это был первый раз. А сейчас – последний. - Что – последний? - Последний раз, когда мы вместе. - Мы уже давно не вместе, - Дженсон отвернулся. Марк подошел к нему и обнял за плечи. Англичанин вздрогнул, но не стал вырываться. - Я просто хочу с тобой попрощаться, больше ничего. - Это Ривацца. - Всего один раз. Последний. - Не верю тебе! – Дженсон схватил его за ворот куртки и притянул к себе, - Ни одному твоему слову не верю! Ты специально всё подстроил! И взрыв этот, и зелёную вспышку, и то, что Хайдфельд с Альберсом куда-то ушли! И ради чего?! Ради глупых баек и суеверий?! Смотри же! Ничего не изменится! Бред всё это! Просто глупый бред! С этими словами он прижался губами к губам Уэббера. Время остановилось. * * * Ник Хайдфельд, крепко держа Кристиана за руку, бежал назад по трассе. Спайдер вприпрыжку еле поспевал за ним следом. После странной вспышки, которая последовала за грохотом («Обычно же бывает наоборот, сначала свет, а потом только звук») прошло уже несколько минут, больше никаких звуков не было, автодром окутала зловещая тишина. - Погоди, Ник, - Спайдер затормозил, - Я не могу больше. Крис всё ещё помнил тепло его ладоней, когда Ник мягко, но настойчиво отстранил его от себя, и сказал: - Нам надо вернуться, и посмотреть, что случилось. Может быть, с Марком и Дженсоном беда. Тогда он смог только кивнуть в ответ. - Быстро же ты выдохся, - Ник отпустил его руку, и сделал ещё несколько шагов вперед, чтобы восстановить дыхание. – Кажется, мы их где-то здесь оставили, но видимо они ушли. - Может, посмотрим в лесу? - А не боишься? Спайдер хотел ответить, что с Ником ему никакие привидения не страшны, но тут как раз со стороны парка раздался треск, будто стадо слонов ломилось сквозь ветви деревьев. Альберс отступил за спину Ника. - Что за чертовщина? Из кустов кубарем выкатились пилоты "Джордана" Монтейро, Картикеян и Дорнбосс. За ними вальяжной походкой вышел Тонио Льюцци, и с удивлением уставился на замерших Ника и Кристиана. - О-па-па, - проговорил он, - Какая встреча. «Вот так влип», - подумал Ник Хайдфельд, - «Теперь они все здесь, а я один, и так и не понял, чего им от меня нужно…» - Спайдер!!! – Картикеян с криком бросился на шею Альберсу. – Ты жив!!! А Птеродактиль где? Ты его не видел?! И тут паззл в голове пилота «Минарди» сложился. - Так это… был его излучатель? - Мы не знаем, - ответил ему Монтейро, - Нараин вот уверен, что это был Призрачный гонщик. И Тонио тоже. Льюцци злобно сверкнул на него глазами. - Я видел призрак, - Камасутра наконец отцепился от Альберса, и Крис снова сделал шаг к Нику, - Мы все видели! А потом я ещё один видел! И он даже сказал мне что-то про третьего и четвертого! - Чего сказал? - Не знаю, наверное, какое-то предсказание. Про то, что третьим быть не всегда лучше, чем четвертым. Но я не понял, что он имел в виду. В гонках нам такие высокие места даже во сне не снились, а если он про отношения, то там и третьим быть не слишком-то приятно… И вообще я испугался. - Хватит ерунду молоть, - поморщился Льюцци. – Вы как хотите, а я пошел своего напарника искать. Он тут тоже, между прочим, где-то шатается с вашим Птеродактилем. Ник обалдевшим взглядом смотрел на странную компанию. - Каким Птеродактилем? - Забей, - сказал Льюцци. - С Патриком, - сказал Тьяго, - Раз ты теперь с Крисом, то должен обо всем знать. Тонио попытался наступить Тигру на ногу. Тот сделал шаг в сторону. Спайдер сжался в комок. - Я что-то ничего уже не понимаю, - пробормотал Хайдфельд. И тут увидел как из-за кустов, с той стороны, где парк уже почти уступил место ухабистому бездорожью, вышли двое. Они шли очень медленно, опираясь друг на друга, чтобы не упасть, и Ник подумал, что вид у них такой, словно по ним проехал танк. Или болид, по меньшей мере. Увидев их, все замолчали, но остались стоять на своих местах. Патрик Фризахер и Кристиан Клин, грязные и ободранные, еле держащие себя на ногах, почему-то улыбались. Птеродактиль, левой рукой обхватив за талию Криса, правой прижимал к груди сумку. - Мы поймали его, - сказал он, когда они подошли к обалдевшей компании, - Поймали Имольское привидение! * * * Ральф уснул не сразу. Встреча с привидением ("Ну может быть, это всё-таки был Ярно?!") и получение странного совета, пугала куда меньше, чем предстоящий разговор с братом. Почему именно он? Всегда только он один! Михаэль зол, но срочно кому-то нужен? "Ральф, поговори с братом!" Михаэль закрылся в себе и никого не желает видеть? "Ральф, поищи брата!" - Никто без Ральфа обойтись не может... Надо было маме сразу троих заводить. Загрузил бы сейчас всё на младшего... С несуществующего третьего брата мысли перекинулись на отсутствующего Хуана. Да, он временами невыносим, груб в словах, ездит с финном, очень тяжёлый и много потеет... Но как же они друг по другу соскучились! Скорее бы он вернулся! Ещё Ральф подумал, что надо было проверить, как дела у Ярно, но так не хотелось опять идти по местам обитания нечисти... "Ярно у нас смелый и везучий. Сам выберется." – младший постепенно проваливался в сон, но в дверь постучали. - Я сплю! - И даже мне не откроешь? – зазвучал громкий шёпот. – Это Оливье, и я очень хочу побыть с тобой. От удивления Ральф запутался в одеяле, и с грохотом упал на пол. - Оливье, ты слегка перепутал. Тут Ральф живёт, а не Ярно. - Ты там что, не один? - В обнимку с одеялом и подушкой, - освободившись, Ральф всё-таки подошёл к двери. – Оливье, я очень рад тебя слышать, но извини, твой ночной визит может спровоцировать ещё какие-нибудь сплетни. А я только-только с Хуаном помирился. По крайней мере, он на sms отвечает. И я не хочу, чтобы он опять скандалил. Тем более, что Хуни после травмы, слабенький совсем. Ему нужно восстановиться. - Ха-ха-ха! Не узнал, глухой? Ральф, открывай слабенькому травмированному! – уже в полный голос сказал Монтойя. Младший Шумми издал радостный вопль, распахнул дверь и втащил к себе бывшего напарника. - Да что же ты дурак со мной делаешь, а? Разве можно вот так ночью, да ещё и в Имоле?! - Боишься, что придёт высокоморальное привидение, и скажет нам "Ай-ай-ай"? – Хуан Пабло вылез из объятий Ральфа, сел на кровать и в шутку накрыл голову краем одеяла. – Кто это тут... Эй, Ральф, ты чего?! Немец сполз по стене и захохотал до слёз. - Хуни, ты не поверишь, но тут такое творилось... Попробую рассказать... - Попробуй заняться кое-чем другим, а поговорить и после можно. Зачем же ещё я мог к тебе ночью придти? Ральф нахмурился. Хуан поднял руки. - Шучу-шучу. Я по тебе на самом деле очень соскучился. Иди сюда... Ральфова версия рассказа о ночных событиях претерпела некоторые изменения. Это Ярно с какого-то перепугу решил поразвлечься, силой заставил напарника идти с ним в простынях. Зато как все разбегались, как было весело! - Только там ещё кое-что случилось. Когда мы потерялись, ко мне подошло что-то белое, и сказало, что завтра я ничего не добьюсь, или беда будет... Если честно, я не запомнил. - Испугался? - Сначала я решил, что это Трулли развлекается, но он бы физически не успел меня догнать. Одно из двух: либо нашлись ещё юмористы, либо Имолу можно объявлять аномальной зоной. Хуан покрепче прижал к себе бывшего напарника. - Не верю я в эту ерунду, но обещаю, переломать нафиг все кости любому привидению, которое посмеет напугать моего Ральфи. - У привидений нет костей... - Значит, я сам его напугаю. Вдруг, это Кими баловался? – Хуан с удовольствием отметил, как по лицу Ральфа пробежала гримаска ревности. – На него никто не подумает, можно делать практически всё... - Не надо говорить со мной о Кими, пожалуйста. И без того хватает болтовни о финнах, приносящих удачу. Ты ведь с ним не... - Успокойся, Ральф. Меня это ледяное бревно меньше всего интересует. - Если бревно, то всё в порядке. Давай всё-таки попробуем уснуть. Проснёмся пораньше, мне ещё расположения братца просить нужно. * * * Оторвавшись от Марка, Дженсон яростно посмотрел ему в глаза. - Ну вот, ты видишь?! Разве что-нибудь изменилось? Разве я вдруг забыл, что ты собирался со мной сделать в Бахрейне? Забыл, что вы все сделали мне, когда я просто оступился? Да, я любил Михаэля, с детства его любил! И тебя я любил, ещё тогда любил в Бухте, когда всё начиналось. А теперь я вас ненавижу! Обоих ненавижу, ты меня слышишь?! Потому что когда человек ошибается, ПО ГЛУПОСТИ ОШИБАЕТСЯ, если любишь его, всегда дашь второй шанс! И никакие глупые байки про поцелуй в Ривацце отменить этого не могут! Я ошибся, да, я ошибся, но предатель – не я, вы меня предали! Марк всё ещё держал его за плечи. - Дженсон, успокойся. - Так признайся, что я прав! И признайся в том, что эти байки – бред, потому что НИЧЕГО не изменилось! - Отвези меня в отель, пожалуйста. - Скажи мне! - А лучше дай мне ключи, я сам сяду за руль. По щекам англичанина побежали слезы. Он уткнулся носом в плечо Уэббера. - Но это последний, последний раз, когда я позволяю тебе обнимать меня. Слышишь? Последний! Завтра ты ко мне даже не приближайся. Ни на квалификации, ни на гонке, ни после неё, ты меня понял? - Я тебя понял, - Марк рассеянно гладил Баттона по волосам. И хотя уже давно перевалило за полночь, для него сейчас изменилось очень многое. * * * - Ярно, постой! Выбравшись из машины, итальянец испуганно покрутил головой. Кому ещё он мог понадобиться так поздно? Осси спешил к нему со всех ног, а остановившись и переведя дыхание, быстро заговорил. - Тебе сейчас нельзя возвращаться в номер! Ни в коем случае нельзя! Алонсо и Зонта! Они ловушку тебе приготовили, хотели напоить тебя вином, усыпить, а утром показать Оливье в неприглядном свете! У них откуда-то есть ключ от твоего номера, и Фернандо сейчас там, внутри. Ярно непонимающе смотрел на своего гоночного инженера. - Но он не мог так поступить. Нандо не мог! Он обещал мне! - И тем не менее он там, а Зонта караулит тебя под дверью. - И что мне делать? - Переночуй у меня, я уступлю тебе кровать, а сам и на полу могу устроиться. - Но если Оливье приедет, войдет, а там Фернандо?! - Во сколько он возвращается? - Не знаю, он может рано. Финн улыбнулся одними губами. - Ты можешь не беспокоиться и спокойно спать. А я встану на рассвете и прослежу за тем, чтобы Алонсо убрался из твоего номера. - Но до рассвета совсем немного времени. - Тогда нам стоит поторопиться, - Осси потянул Ярно за собой, - Пойдем через заднюю дверь, так будет безопаснее. - Вот что б я без тебя делал? – итальянец остановился и крепко обнял своего друга, - Спасибо тебе, за всё спасибо! Ярно не видел, как от смущения на щеках финна появились красные пятна. *** Воскресенье, утро. Ральф потянулся, не открывая глаз, прижал к себе похрапывающего Хуана, и опять задремал. "Ещё рано", - пронеслась у него мысль. Несколько минут было слышно только два дыхания, а потом начал разрываться телефон. - Кому там не терпится? – Ральф нащупал аппарат, и наконец, открыл глаза. – Физи? Да... Что?.. СКОЛЬКО?! Я уже бегу! Хуан, мы проспали! - Не мы, а ты, - Монтойя повернулся к стене. – Ой, сколько места сразу в постели освободилось! - Идиот. Вот за что я тебя люблю, а? *** В воскресенье утром паддок гудел сильнее обычного. Оказывается, по автодрому на самом деле гуляет что-то сверхъестественное. Почти каждый что-то видел, или слышал. Правда, слышали порой и друг от друга, поэтому события ночи уже приобрели самую неожиданную окраску, а некоторым добавили головной боли. Например, Михаэлю, который как президент Ассоциации, выслушивал жалобы от всех подряд. Он бы с удовольствием переложил это на Ярно или Дэвида, но их нигде не было. Рубенс вернулся на рассвете, спал отдельно, и только сухо поздоровался с напарником. - Майк, - Фелипе оттащил Михаэля в сторону. – Тут с тобой очень хочет поговорить... - Если ты не заметил, со мной сегодня хотят поговорить все, и... Мимо прошёл Рубенс, даже не удостоив никого взглядом. - Фил, не хочешь мне помочь? Ребята, все вопросы, жалобы и претензии к Фелипе! Он сегодня моё доверенное лицо. Скоро вернусь, - и побежал догонять напарника. – Рубенс! Подожди! - Михаэль, - кто-то тронул Семикратного за плечо, – мне очень нужно с тобой поговорить! - И мне с тобой, Ральф. А лучше всего, с обоими бравыми бойцами "Тойоты" одновременно. Думаю, причину объяснять не надо. Но не сейчас! - Это действительно очень важно! – Ральф загородил старшему брату дорогу. Потеряв Рубенса из виду, Михаэль окончательно рассердился. - Я и так уже всё знаю! И учти, что этот детский сад вам с Ярно ещё аукнется. В самое ближайшее время я проведу общее собрание, и... - Вот чёрт! Это напрямую касается Ассоциации! - После гонки, я сказал! Со вздохом, Ральф посторонился, Михаэль побежал искать Баррикелло. - Поздно будет после гонки... – но брат больше не оборачивался. – Пока ты тут дела семейные пасёшь, Таку с Дженсом в опасности. Придётся самому... Интересно, куда Ярно пропал? А, вроде, Оливье приехал. Всё, теперь этих двоих не докричишься. Всего за полчаса работы "Доверенным лицом Михаэля Шумахера", Фелипе вымотался как на самой тяжёлой тренировке. Ну кто бы мог подумать, что: - ночью в Имоле гуляет СТОЛЬКО народу; - вполне себе мирное привидение довело некоторых до нервного срыва. Джанкарло и Такума поймали совершенно замороченного бразильца, когда он, наконец, выслушал всех. - Ну что, Ральф поговорил с Михаэлем? - Думаю, да. Майк убежал за Рубенсом, а Ральф за ними следом. Таку, раз уж на меня сегодня свалили дела Ассоциации, садись и пиши всё, что знаешь. Пусть будет. Сато кивнул, взял у Массы блокнот, и принялся строчить. Физи не сдержал улыбки: - Распоясался ты сегодня, Филипп. Не иначе как Барон решил заменить своего бразильца версией помоложе! - Что за глупости, Карло? Эти двое будут вместе ещё сто лет и умрут в один день! - В шампанском друг друга утопят? - Кто бы сомневался! - Да, мы почему сюда пришли, – проснулись утром, позвонили Ральфу... - Вы спали вместе? – удивился Масса. Физикелла отмахнулся. - Смотри, Таку, что с приличными людьми Вильнёв делает! Все мысли только об одном! Нет, мы ничем подобным не занимались, просто я не мог оставить своего друга одного в таком состоянии. - Зато Ральф проспал всё на свете, потому что ночью Хуан вернулся! - Значит, скоро будет весело. Я уже соскучился по сердитому заглядыванию в "МакЛарен" и сценам, - Джанкарло изобразил Ральфа - "А ты точно не спал с Кими?!" - А если ты с ним не спал, зачем ты с ним разговариваешь? - подхватил шутку Фелипе. - А зачем ты с ним вместе ездишь? - А вдруг ты решишь стать чемпионом, и всё-таки переспишь с Кими?! - Ху-уни! - Может, хватит?! Сато, Масса и Физикелла обернулись. Рядом стоял Райкконен и наблюдал за спектаклем. Фелипе в шутку обнял финна за плечи. - Кими, ты зачем с Хуаном разговариваешь, а? - Ты что, он всю ночь привидение изображал. Ему и простыня не нужна. - К вашему сведению, - Айсмен довольно резко освободился от бразильских объятий, - Я всю ночь спал в отеле, а не занимался Бог знает чем... - Ты спал! - теперь Райкконен оказался в объятиях Физикеллы. - С Кими! – подпрыгнул на месте Масса. - Идиоты, - финн пошёл прочь. - Кими, - вдруг вспомнил Фелипе. – Тебя ночью Хейкки искал! Кими сделал вид, что не услышал. Откуда-то появился Ральф. - Веселитесь, детки? А у меня две новости. Одна не очень, а вторая совсем плохая. Михаэль сейчас не в настроении, и это ещё мягко сказано... Но у меня есть претензия в письменном виде! Физи вырвал из рук Сато записку, отдал Массе, и увёл своего побледневшего друга. - Такума, всё будет хорошо! Я за тебя вступлюсь! И Фелипе! И Ральф! - Хорошо, давай сюда свою записку, я попробую поймать Майка и хотя бы объясню ему ситуацию. Вряд ли мы сейчас сможем всё исправить, но по крайней мере, постараемся. Подхватив всю стопку сочинений "Как я ночью по Имоле гулял...", Масса не теряя времени, пошёл в боксы "Феррари". Лучше всего найти Рубенса, и попросить помочь разговорить напарника... В стороне послышался смех. Навстречу Массе шли Фернандо, какой-то высоченный парень и молодой Росберг. Алонсо заливался соловьём, рассказывая что-то смешное. Нико и его спутник от души веселились. Поравнявшись с Фелипе, Нико быстро бросил на него взгляд, и тут же отвернулся. "Сочинения" упали на землю. "Неудивительно – Нико слишком красивый, чтобы оставаться в одиночестве. Но чёрт возьми почему именно Фернандо?! А может, сбывается предсказание призрака? И моя судьба решилась именно в эту сторону?" Он с ненавистью посмотрел на валяющиеся листки: безусловно, приятно, что Михаэль его ценит, но как теперь жить, зная, что с Нико вообще ничего не светит? Почему он тогда растерялся? Настроение приблизилось к нулю, Фелипе грустно собрал записки, и понёс их к Михаэлю. Все, кроме одной. Скотт Спид, подающий надежды пилот GP2, видел, как листок, исписанный мелким почерком отлетел в сторону, и поднял его. "Ассоциация," – подумал он. – "Сборище придурков. Обсуждают там что-то, в игрушки играют. Посмотрим, что на этот раз выдумали..." Изучив содержимое находки, американец был озадачен: это никак не вязалось с ночным переполохом, перешедшим в утреннюю массовую истерику. Это было куда серьёзнее выдумок! - Я отдам это... Только не Михаэлю. *** После гонки. В "Феррари" опять пахло грозой. Михаэль бегом ворвался в моторхоум, с криком "Рубенс! Ты где?!", пролетел мимо Жана Тодта, чуть его не сбив. Сразу за ним появился Масса, тащивший кубок. - Держите, - сунул он трофей Шумахера начальству, и побежал следом. Напарник оказался в раздевалке, где мирно читал газету. Михаэль кинулся к нему с объятиями и поцелуями. - Рубенс, мой дорогой Рубенс! Мне очень жаль, что так вышло! Второй пилот ничего не ответил; тяжело дыша, влетел Фелипе, и уселся между напарниками. - Только убивать друг друга не надо. Вы мне дороги, как воспоминания о юности. - Малыш, всё у нас в порядке, - впервые за этот день улыбнулся Баррикелло и ласково потрепал Массу по голове. – Поворчали малость, день не задался... Бывает! Фелипе не встал, а внимательно заглянул в лицо сначала одному, потом другому. Зашёл Жан Тодт с кубком. - Что это такое? – потряс он трофеем. - Мой приз, - мрачно ответил Михаэль. - Я не спрашиваю, почему только один... Почему второе место?! Ты что, этого Алонсо только под одеялом отделать можешь? Парни, что с вами вообще творится? - Мы... Немного повздорили вчера ночью, - в отличие от директора и своего напарника, Рубенс был предельно спокоен. - На трассе, - добавил Михаэль. Жан Тодт хлопнул себя по лбу. - Ночью-то вы там что не поделили? - Частично, это моя вина. Мсье Тодт, я честно докатаю этот сезон, а потом ищите Михаэлю другого напарника с железным терпением, хорошими результатами и не сильно завышенной самооценкой. Можно я не буду объяснять своё решение? Телепузик пристально посмотрел на бразильского пилота. Тот продолжал сохранять показное спокойствие и равнодушие. Хотя, нет, не показное. Кажется, он сейчас именно это и чувствовал. - У меня нет оснований держать тебя тут. Пошли, поговорим без свидетелей. Михаэль попытался пойти за ними, но Фелипе удержал его. - Отвлекись хотя бы на минутку от своего Рубенса, и вспомни, что ты президент Ассоциации. А у нас срочное дело! На самом деле, срочное... Майк! - А? – Шумахер всё ещё смотрел на дверь. - Здесь такое дело... болиды "Хонда", мягко говоря, идут против регламента... - Нашёл чем удивить. Все этим потихоньку грешат. - У меня есть заявка Такумы Сато об этом. Хочешь-не хочешь, а придётся разобраться. - Не хочу. Но пошли, поищем нашего самурая. Шумахер и Масса направились к Хондовскому боксу, где было подозрительно многолюдно. Такума Сато сжимал голову руками, и смотрел прямо перед собой, Баттон вопил "Я не знал! я ничего не знал!" - Вот ты где, - поймал серебряного призёра Имолы Дэвид (за ним топтался Ярно, Ральф с Хуаном благоразумно держались подальше). – А у нас тут, похоже, дисквалификация чуть ли не пожизненная. - Ну всё, получу по шапке за то, что не принял меры, хотя мог, - после этих слов Трулли и Култхард непонимающе уставились на Михаэля. Пришлось пояснить. – Мне с самого утра пытались об этом сказать... - Первый раз они ночью пришли, но ты... плохо себя чувствовал. - Спасибо, Фил. Утром Ральф, и как выяснилось, Таку с Физикеллой хотели предупредить меня... А я, выходит, хреновый начальник. Впрочем, увидев руководство Ассоциации, все собравшиеся расступились. Ярно подошёл к нервничающему Баттону. - Пока ничего не ясно. Это простая проверка. А заявление о нарушении регламента было написано до старта, поэтому подожди голову пеплом посыпать. - В Испании общий сбор, - громко объявил Михаэль. – О времени будет сообщено дополнительно. А мы к этому времени рассмотрим все ваши претензии. - ...и подсчитаем, сколько всё-таки привидений шлялось ночью по трассе, - шёпотом добавил Масса.