Я расскажу вам, как всё обернулось

— Один фильтр в светлой обжарке. — Без проблем. У нас сейчас сезонное предложение: холодный капучино на овсяном молоке с матча и лавандой. Хотите попробовать? — Нет. — Что-нибудь ещё? — Нет. — Как вас зовут? — Питер. — Вас позовут, когда будет готово. Спасибо за заказ! — Не за что. Питер оглядывает кофейню в поисках достаточно уединённого места. У панорамного окна стоит пара пустых кресел, но стол на проверку оказывается липким. Было бы у них чуть побольше времени, а у Питера — чуть поменьше терпения, и он бы заставил пару беспечно балакающих официантов пойти и заняться своей чёртовой работой. Но вместо этого он выбирает другой столик в углу. Они всё равно не задержатся тут надолго. Ты видел это? Как кофе вообще может быть зелёным? Не нуди. В любой другой ситуации Старбакс не был бы первым выбором, но в той дыре, куда их занесло сегодня, это единственное место, где кофе нальют в чашку, а не в бумажный стакан. Всё время поражаюсь, как люди не гнушаются вливать в себя всякую дрянь. Питер отчасти разделяет недоумение, хотя за годы совместной жизни со Стайлзом приноровился есть и Тако Белл, и попкорн, и даже отвратительные замороженные мини-пиццы. Чего только не сделаешь ради любви. Даже если речь о язве желудка. Он достаёт телефон, чтобы проверить сообщения в мессенджере, отмечая, что Стайлз был онлайн 2 часа назад. Бесит, но приемлемо. Привычную оборотням потребность знать, что происходит со стаей, Питер вынужден закрывать изобретённым людьми суррогатом — статусом «Последний раз в сети». Пока мальчишка был в колледже, это неплохо работало: Стайлз неразлучен со своим телефоном и, случись чего, Питер имел разрешение до определённой степени вторгаться в его частную жизнь, например, смотреть геолокацию или звонить его соседям по общаге, что, впрочем, было всего пару раз. Но после того, как они переехали в Орегон и Стайлз присоединился к полицейскому бюро Портленда, всё покатилось к чертям собачьим. Оказалось, что на службе нельзя использовать личные телефоны во время дежурств, на которых Стайлз, будучи первые годы патрульным, пропадал без конца, иногда на целые сутки, под утро приходя домой, едва волоча ноги и падая в постель не раздеваясь. В самые тяжёлые дни, когда что-то случалось и всех полицейских, включая Стайлза, на многие часы вызывали на подкрепление, Питер звонил Анджеле. Он никогда её не встречал, но заочно они знакомы очень близко. Анджела всегда отвечала на его, крайне нервные, звонки в участок. — Офицер Стилински сейчас на задании, мистер Хейл. Никаких особых новостей на его счёт не поступало. — Попросишь набрать его, как вернётся? — Конечно. Не переживай, Питер, всё будет в порядке. Но это не правда. Даже если Стайлз возвращается невредимым, день за днём внутри в нём что-то ломается. Портленд большой, слишком большой, и работы для полиции там тоже больше, чем достаточно. Когда-то они это обсуждали. Поначалу истории о каких-нибудь кражах, чаще забавные, драки в барах, нарушения запретительных приказов. На третий год Стайлза перевели в другой отдел и забавные истории превратились в истории о побоях и изнасилованиях. В истории о том, как ревнивый бывший облил 18-летнюю девушку кислотой. Как женщина в беспамятстве сбросила свою двухлетнюю дочь с лестницы. В какой-то момент Стайлз перестал разговаривать на этот счёт, негласно наложив табу на обсуждение своей работы, но непереносимый запах человеческой боли, который тот приносил с собой, выводил и Питера, и его волка, из себя. Они справлялись, как умели. Психотерапией, поездками на выходные в какую-нибудь глушь и сексом, который иногда исчезал совсем, а иногда балансировал на грани физического насилия до той степени, что Питеру приходилось зализывать укусы и синяки на уязвимом человеческом теле. Сейчас, на пятом году службы, Стайлза повысили до детектива, а значит ему придётся работать с убийствами, которых в Портленде не счесть. Питер бегло просматривает сегодняшние криминальные сводки. Нападение с ножом в спальном районе, 1 труп. Три перестрелки на окраинах, 4 трупа. Взрыв бомбы домашнего производства, сборщик погиб, сосед в реанимации в критическом состоянии. По меркам их города — довольно скромно. Забери свой кофе. На стойке и правда остывает чашка фильтра, а бариста обеспокоено ищет глазами получателя. Видимо, варясь в собственных тревогах, Питер пропустил, как выкрикивали его имя. Эту особенность сервиса он просто ненавидит. Кофе оказывается посредственным: заявленная арабика перемешана с робустой, и последней явно больше. Раздражает. На оборотней кофеин, как и алкоголь, не оказывает никакого влияния, — Питер пьёт исключительно ради вкуса. 4 доллара за чашку разочарования. Но чего ещё ожидать от сетевой кофейни? Не желая лишний раз задерживаться, Питер оставляет недопитую чашку на столе, и без лишних благодарностей идёт в соседние здание — джентрифицированный офисный центр, на чьём месте ещё 100 лет назад была фабрика по производству рыбных консервов. Сейчас же из рыбы там остались только акулы бизнеса. Он называет своё имя на ресепшене и, подождав, пока секретарь выпишет пропуск, едет на лифте до 4 этажа. И хотя Питер явился на 15 минут раньше нужного, Пол уже здесь. Пунктуальности ему не занимать. — Держи, — приветственно кивает головой Пол и достаёт из сумки небольшой матовый термос. — В этом чёртовом месте нереально найти хоть сколько-нибудь приличный кофе, так что я по пути заехал в А43 и взял тебе фильтр в классической обжарке. Волшебно. Питер отвинчивает крышку термоса и, улавливая ноты цитруса, делает глоток первоклассного кофе из своей любимой кофейни. Самую малость остывшего, но так даже лучше. Не иначе, как он наконец-то искупил все свои многочисленные грехи, чтобы боги послали ему Пола. Питер обожает этого парня. — Ты даже не представляешь, насколько мне это было нужно. Если бы я не был женат, то женился бы на тебе. — Проблемы в раю? — Пол усмехается и сочувственно хлопает его по плечу. Волк даже ухом не ведёт. Из всех людей, его не раздражают прикосновения только двух: Стайлза и Пола. — Не то чтобы. — Понял, потом расскажешь, они здесь. Хей, Ричард! Мужчина, на вид чуть старше Питера, Ричард Странд — совладелец Лакан Индастриз, приветственно машет им в ответ, обнажив белоснежные зубы. С ним в сопровождении миловидная блондинка средних лет и молодой парень, одетый в офисную рубашку, которая явно ему не по размеру и не по статусу. — Рад видеть, Пол. Питер, тебя тоже, сто лет не встречались, ты где пропадал? Нормально добрались? — Никаких проблем. Представишь нас? — Конечно. Пол, Питер, это Алана. Она руководит проектом «Поляриус» и, среди прочего, входит в совет директоров трёх научных центров, где проходят исследования. А это Саймон — наш консультант. Он занимается валидацией хода исследований с нашей стороны. Мальчишка, Саймон, — услужливо напоминает волк, — не сразу замечает протянутую ему ладонь и, смутившись, неуклюже пожимает руки сначала Питеру, а потом Полу. Он выглядит совсем юным, младше Стайлза, и хотя внешность бывает обманчива, Питер удивлён. Консультант? Скорее уж ассистент. Ну же, — Ричард ободряюще хлопает парня по плечу, — не тушуйся. Он всего месяц назад присоединился к проекту, не успел толком побывать на встречах, вот и стесняется. Но Саймон — блестящий специалист, как, впрочем, и Алана, и все в Лакан. — Нисколько не сомневаюсь, — Питер обворожительно улыбается блондинке, получая сдержанную улыбку в ответ. — Приятно познакомиться. — Ну что, — Ричард жестом приглашает всех присутствующих в просторную переговорку, — пройдём? Они располагаются, Пол достаёт свой компьютер, а Питер мельком пролистывает прошлогодний дью-дилидженс репорт, над которым они работали. Если ничего нового не случилось, то задача плёвая. — Ну в общем-то чего тянуть, давайте сразу к делу, — Ричард расслабленно откидывается в кресле, ослабляя узел галстука. — На носу ежегодный аудит, вы, ребята, всю нашу отчётность знаете, пожелания все те же, что и прежде. Однако, в этом году у нас появился актив, эм, чувствительного характера, на который нужно обратить внимание. Алана расскажет подробнее. «Чувствительный», да? Когда дело касается многомиллионных корпораций, подобные эвфемизмы настораживают. — Актив, о котором говорит Ричард, — Алана складывает пальцы в замок, демонстрируя безупречный маникюр, — это, собственно, мой проект. «Поляриус». В конце прошлого года мы закрыли сделку по приобретению био-технологического стартапа, — «Линтара», может слышали, и к настоящему моменту это всё выросло до масштабного исследовательского проекта. Малую часть исследований проводят в Мичигане, в центре интегративной биоинформатики, но основную — здесь, в сотрудничестве с Портлендским университетом. Не считая стоимости покупки, за эти 7 месяцев мы инвестировали в «Поляриус» почти 15 миллионов долларов и к концу года добавится ещё пять. За все эти деньги надо отчитаться, но... но здесь есть некоторые пределы прозрачности, за которые мы не можем позволить себе переступить. Питер получает папку со стопкой бумаг. Вторую такую же Алана вручает Полу. — Я постаралась собрать здесь всю информацию, которая, как мне кажется, будет полезна для вашей работы. Там презентация, некоторая внутренняя отчётность, бюджетные выписки за последние три квартала и заключение комплаенс-офицера. Питер пролистывает несколько страниц презентации проекта, настолько полных воды, что их стоило бы выжать. Так старательно подбирать слова, упаковывая бессмыслицу, можно только в двух случаях: либо вы продаете что-то несуществующее, либо делаете что-то незаконное. А может быть и то, и то. — В чём именно заключается цель этого проекта? — Пол, очевидно, согласен, что толку от только что врученных им документов немного, и эта встреча — единственный шанс хоть что-то прояснить. — Целей как таковых нет, мы инвестируем в исследования. Если конкретнее, то в изучение мутаций генома у млекопитающих. — Мутаций какого рода? — Межвидовых. Тех, которые возникают в организме как побочный эффект от взаимодействия с другим видом. В частности, симбиотическое слияние двух и более видов млекопитающих. — Симбиотическое слияние? — Ну вот как Человек-Паук, знаете... — подаёт голос мальчишка-ассистент, Саймон, и Питер, надо признаться, почти забыл о его существовании. У некоторых людей есть способность сливаться с любым фоном так, что их и не замечаешь. — Ну его же укусил радиоактивный паук и он сам стал...человеком...пауком, — видно, что слова ему даются с трудом. — Это симбиотическое слияние между двумя видами: каждый унаследовал что-то от другого, возник гибрид. — Спасибо, доходчиво, — Пол щурится в улыбке, и Питера обдаёт сладким запахом чужого умиления. Боже, ну опять. При всём профессионализме и прочих достоинствах Пола, есть у него одна раздражающая слабость: щуплые, неуверенные в себе пацаны. И тот, что сидит перед ними, — один из достойнейших представителей этой породы. Вы разве не на этой почве общий язык нашли? Помолчи. Питер вздыхает, мысленно давая понять волку, что его ремарки сейчас некстати. — Хорошо, допустим вы инвестируете в исследования людей-пауков или чего-то подобного, — Пол бросает хитрый взгляд на мальчишку, от которого тот смущается до румянца. — Чем это отличается от прочих исследовательских проектов Лакан, это же, в общем-то, ваша специфика? В чём чувствительность актива? Алана раздражённо поджимает губы, как если бы ей по сотому разу пришлось повторять очевидное. — Чувствительность в том, что, среди прочего, изучается взаимодействие иных видов с человеческим организмом. И если всплывёт хоть какая-то информация, не пройдёт и дня, как нас обвинят в том, что мы ставим эксперименты на людях. — А вы не ставите? — Питер не считает нужным сдерживать сарказм в этом разговоре. Им очевидно пускают пыль в глаза. — На людях? — Алана отвечает ехидной улыбкой. — Нет. Ответ повисает в воздухе, на минуту ставя всех в неловкое положение, пока Ричард не считает нужным вмешаться. — В общем, всё легально, но с точки зрения пиара любая утечка — ну сущая катастрофа, — он добродушно строит страдальческую гримасу, стараясь передать всю возможную степень неудобств. — Наши акции себя сейчас чувствуют очень хорошо и хотелось бы, чтобы так оно и продолжалось. Мы, разумеется, хотим быть максимально открытыми в нашей деятельности, однако детали конкретно этого проекта афишировать пока не готовы. Поэтому надо найти баланс, как бы так отразить его в годовом отчёте, чтобы удовлетворить имеющееся любопытство акционеров и не вызвать лишнего. — Конечно, — дружелюбно отзывается Пол. — Мы ознакомимся с документами, посмотрим, что из этого необходимо раскрыть по нормам комплаенса. Думаю, даже в такой ситуации найдётся решение, которое устроит всех стейкхолдеров. Питер не разделяет такого оптимизма, но работа есть работа. Лакан — одни из их самых старых клиентов, да и с Ричардом они на короткой ноге. То, что проект, судя по всему, с гнильцой — ещё не повод отказывать. — Алана и Саймон всегда к вашим услугам, если понадобятся разъяснения. Ну и я, конечно. — Тогда как насчёт встречи через пару недель? Думаю, к тому времени мы уже разберём и это, — Пол трясёт кипой врученных им бумаг, — и документацию по остальной деятельности компании, чтобы выработать подходящую стратегию. Приедем, обсудим дальше. — По рукам, джентльмены. Они задерживаются на лишние 20 минут, чтобы пробежаться по прошлогоднему отчёту и сверить, что никаких других значительных изменений в составе активов не произошло. После этого все опять пожимают руки, и пока Пол добавляет Алану и Саймона на LinkedIn'e, Питер договаривается с Ричардом о совместной игре в гольф через неделю. От такой встречи будет больше делового толку, чем от той, что только что произошла. Пол предлагает поехать пообедать. Питер не возражает и они договариваюсь встретиться в ресторане через 2 квартала отсюда. Прежде чем пойти к своей машине, Пол напоследок интересуется: — Тебе не показалось, что они изучают.. — Таких, как я? Показалось. — Возьмёшься? — Даже с большей охотой, чем обычно. *** — Два бизнес-ланча со свекольным салатом и две бутылки сидра. — Без проблем. Также у нас на десерт морковный торт сегодня, хотите добавить? — Нет. — Что-нибудь ещё? — Нет. — Вас позовут, когда будет готово. Спасибо за заказ! — Не за что. Пол приносит им по стакану воды и приборы, выбирая в качестве места комфортные кресла у самого окна, и забирая один из подносов с едой. Подумав, он тратит лишние 5 минут у кассы и возвращается с двумя ржаными печеньями. — Как ни странно, они отлично идут к сидру. Питер знает, он бы сделал то же самое. Ему всегда было удивительно, как они с Полом похожи, за исключением того факта, что один из них — оборотень с практическим опытом убийств за плечами. Второй — сорокалетний, но выглядящий моложе своих лет, австралиец, эмигрировавший в США 20 лет назад ради учёбы в Калифорнийском университете, где они с Питером и познакомились. Пол знал Питера до трагедии с семьёй, а Питер знал бывшую жену Пола — Амелию, с которой тот, в конечном счёте, развёлся, сохранив дружеские отношения. У них общий сын, Амелия повторно вышла замуж, а Пол какое-то время жил вместе с парнем, впрочем, недолго. Пол — единственный из прежней жизни Питера, кто отыскал его после комы, и встретил словами «Ну что, пойдём выпьем и расскажешь мне про оборотней?». Питер, будучи на тот момент в полном раздрае, рассказал, ничего не скрывая. Стало легче. С тех пор они друзья, партнёры по бизнесу и напарники во всём остальном. — Не знаю, чем они там на самом деле занимаются, но этот разговор спалил всю контору, — Питер задумчиво пролистывает выданное им комплаенс-заключение, такое же бессмысленное, как и всё прочее. — В отчёте можно что угодно накатать, не проблема, но мне интересно понимать, во что мы ввязываемся. — Из этой Аланы ничего не вытрясешь, — Пол подозрительно смотрит на кусок брокколи, прежде чем отправить его в рот. — И не думаю, что они будут рады устроить нам экскурсию по своим лабораториям. Найти инсайдера? — Твоего пацана? — Думаешь, есть шансы? — Есть. Он чуть не запищал, когда вы обменялись контактами. — Славно, — Пол похоже действительно рад, — но он уж очень молод, даже по моим меркам. Если судить по странице в LinkedIn, только в прошлом году выпустился из колледжа. Сколько это? Двадцать три? Двадцать четыре? — У меня с мужем 18 лет разницы, такое сложно переплюнуть. — И то правда. Кстати о птичках, как Стайлз? Питер пожимает плечами. — Нормально. Бывало хуже. Сейчас хотя бы спит без кошмаров. — Не думали, что стоит сменить профессию? — Нет, он не хочет. И из него хороший полицейский, следователь тем более. Но психологически не вывозит. Слишком гиперответственный, слишком эмпатичный, рвётся всех спасать. — Ну прям твоя полная противоположность. И как вы так сошлись. — Может поэтому и сошлись. Нет, не поэтому. Питер не раз задумывался, почему из всех на свете, судьба дала ему этого человеческого мальчишку. В мире оборотней, смешанные пары — редкость, тем более с людьми, и часто всё заканчивается тем, что человека обращают. Но со Стайлзом всё работало с самого начала. Он просто подошёл, как есть, не только человеком, а на момент их знакомства фактически ещё ребёнком. Питер не верит в любовь с первого взгляда, но даже тогда, в больнице, его затуманенное психозом сознание оглушило пониманием, что курносый мальчишка перед ним — идеальная комбинация того, что Питер искал. И с того дня он лишь всё больше уверяется в этом мнении. Стайлз иногда просто пугающе сообразителен и если бы не разница в возрасте, Питер не уверен, что мог бы быть достойным ему собеседником. Он саркастичен и остр на язык, расчётлив и хладнокровен в своей злобе, травмирован жизнью ровно в той степени, чтобы искренне сопереживать другим, но не сломаться под тяжестью прошлого. Он подчёркнуто независим, но при этом неистово предан Питеру, не боясь ни возразить, ни подчиниться, если следует. Стайлз никогда не был волком, но каким-то образом, по наитию, он живёт по законам стаи. Ты кое-что забыл. Ну да. Ещё Стайлз потрясающе сексуален во всём. Своими неуклюжими жестами, широкой улыбкой, нежными объятиями, приглушёнными стонами и умоляющим взглядом, когда Питер его берёт. Питер любит в нём всё. Его гибкое, гиперчувствительное тело, которое отзывается на любое действие и любой приказ. Его лицо, не умеющее скрыть эмоций. Его пальцы, которые Стайлз то нервно обгрызает, то засовывает себе в рот во время секса, облизывая и возбуждаясь уже от этого. Его чертовски чувствительный рот. Фрейд бы сказал, что у мальчика оральная фиксация, и если так, то Питер выжимает из этого всё до остатка. Стайлз делает жизнь Питера стоящей того, чтобы её проживать. Поэтому Питер не видит смысла жить, если Стайлза не будет рядом. Поэтому панически боится, что с ним может что-то произойти. Поэтому волк рвётся сквозь грудную клетку каждый раз, когда его пара тонет в болоте мирового отчаяния. Поэтому Питер едва удерживается в пределах видимого спокойствия, заталкивая стремление перебить всех, кто причиняет боль Стайлзу, а значит и Питеру. Пол считывает, что не стоит тыкать ножом по больному, и переводит тему, показывая фото из новой квартиры, в которую он въехал месяц назад. Питеру нравится, как обставлено, лаконично, со вкусом. Смесь скандинавского и японского минимализма, плавные силуэты, чистые, почти стерильные, поверхности. Самое то для холостяка. После ланча они договариваются созвониться, чтобы набросать структуру будущего отчёта и понять, чего не хватает. Пол уезжает, а Питер, прежде чем отправиться домой, покупает два куска яблочного пирога. Во сколько бы и каким бы Стайлз не вернулся, этому он всегда будет рад. По возвращении Питер тратит пару часов, чтобы отослать готовые документы другому клиенту, сделать несколько звонков, написать несколько e-mail'ов, доехать до спортзала, чтобы потренироваться, и заскочить на обратном пути в магазин, купить продуктов. В восьмь вечера ему приходит «Скоро выхожу, буду дома около 9 ✌️✌️» и Питер принимается за ужин, шинкуя грибы и обжаривая рис для ризотто. Волк слышит знакомую машину ещё до того, как она повернёт в их двор. Если бы не внушительный обвес в виде человеческой натуры, он бы со всех ног побежал навстречу своей паре, но Питер удерживает, убеждая, что если они сейчас побегут, то спалят ужин. В итоге оба терпеливо ждут, пока в двери не провернётся ключ. — Привет. Стайлз, растрёпанный и явно усталый, снимает ботинки и, улыбаясь, подставляет шею, давая волку себя обнюхать, — одна из стайных повадок, передавшаяся ему давным-давно. Питер улавливает запах пены для бритья, Аддералла, литров и литров кофе, пирога с курицей, с десятка людей, из которых минимум 7 — постоянные коллеги, пороха, пыли и всего прочего, что приклеилось к его человеку за день. Утолив любопытство, волк лижет чужую шею, оставляя собственную метку, хоть немного перебивающую остальное. У него ещё будет возможность наиграться. А это так, для начала. Стайлз смеётся, отстраняясь: — Дай я сначала в душ, а то я где только ни был сегодня, ты меня и трогать не захочешь. — Я захочу тебя любым. В доказательство волк тянется к чужой шее, намереваясь вылизать и её, и всего оставшегося человека, на что Стайлз только хихикает, мимолётом целует в уголок рта и уносится в ванную, на ходу снимая кобуру, нагрудный значок и форменную рубашку. У Питера никогда не было кинка на полицейских, но конкретно этому он с энтузиазмом позволил бы себя арестовать. К моменту, когда Стайлз выходит из ванной, весь вымытый и домашний, Питер успевает закончить с готовкой, накрыть стол и отправить часть посуды в посудомойку. — Вкусно пахнет. — Сегодня ризотто. Стайлз благодарно трётся о чужое плечо, — очередной волчий жест, — и достаёт из холодильника недопитую бутылку белого вина, наливая им по бокалу. В последнее время им редко доводилось так ужинать, вместе, не торопясь, и Питер с удовольствием отмечает, как Стайлз, и физически, и ментально уставший, внутренне расслабляется, садясь за стол и задвигая большую часть своих тревог как минимум до завтра. — Как день? — Нормально. Даже скучно. Мне пока не дали собственного дела, я же новенький в отделе, так что просто помогаю тут и там. Напрягает, когда все по шею заняты чем-то, а я на подхвате. С другой стороны, не хотелось бы, чтобы кого-то убили только ради того, чтобы мне работа нашлась. — Не волнуйся, кого-то обязательно убьют по какому-нибудь другому поводу. — Надеюсь, обойдётся без твоего вмешательства. — Ну что ты, я уже десять лет ну почти как святой. На это, более чем сомнительное, утверждение Стайлз только фыркает. Потом Питер рассказывает про свой день, потом они обсуждают открытие нового магазина Bloomingdale's в соседнем квартале, потом Стайлз показывает смешные тиктоки, которые нашёл в свой обеденный перерыв. Эта, на первый взгляд, домашняя рутина, последние пару лет в их доме стала редкостью. Обычно Стайлз приходит глубоко за полночь, едва волоча ноги, с порога падая в постель, как-будто это пропасть. Сидеть, ужинать, болтать — всё это отголоски старого быта, который, шаг за шагом, превратился в одинокую тарелку с остывающей под плёнкой едой, короткие сообщения «Задерживаюсь», бессонный ночи Стайлза от кошмаров и бессонные ночи Питера, потому что волк не может спать без понимания, что происходит с его стаей. Записку на холодильнике «Я тебя люблю» на случай, если Питер уедет по делам раньше, чем Стайлз проснётся. — У меня завтра выходной, давай сходим куда-то? Может в кино или на пляж. Или у тебя работа? — Давай сходим. Питер бы бульдозером расчистил своё расписание, если бы это означало больше времени в компании Стайлза. Но работа в полиции не подразумевает большого количества свободного времени, особенно когда в департаменте не хватает ни денег, ни рук. На пару загрузив посудомойку и прибравшись, каждый из них отправляется по своим делам: Стайлз — в кровать, читать новую книгу Фредерика Бакмана (или кого? Питер не помнит), а Питер — в душ. К моменту, когда с водными процедурами покончено, Стайлз уже почти спит. Питер выключает свет и ложится, стараясь не потревожить, но Стайлз просыпается и тут же прижимается к нему каждой частью своего тела. — Боже, мне кажется мы так давно не спали нормально. — Ты о чём? — Ну вот так, когда ложимся в одно время. Обычно либо я прихожу в ночи, либо ты сидишь до утра на кухне, весь такой хмурый и пугающий. — Это я пугающий? — Чувак, я в прошлый раз, когда вышел воды ночью попить, чуть не умер от твоего внезапного присутствия. Что за привычка сидеть по углам в темноте? — Мне свет не нужен. — Ну хотя бы из уважения к моей человеческой сущности. — Твоя человеческая сущность сейчас вырубится. — Это да, это так. Сейчас посплю, но завтра я с тебя просто не слезу. — Договорились, лапушка. Питер чувствует лёгкий укус на своём предплечье и коротко целует мужа в макушку, приобнимая и устраивая свою руку у того на талии. У его человека много чувств, десятки на день, Стайлз вообще горазд на ощущения. И Питера греет мысль, что несмотря на всю переменчивость, на все события, что с ними произошли, что Стайлз, в общем-то вырос, стал взрослым, и, во многом, другим человеком, несмотря на всё это у Стайлза есть константа эмоций, которую Питер ощущает всегда. Константа из любви, привязанности и доверия. И всё это — Питеру. Они в порядке. *** Просыпайся. Глубокой ночью раздаётся пронзительный звонок мобильного, от которого Стайлза едва ли не подкидывает на кровати. Питер может слышать всё, о чём говорят в трубке, даже особо не стараясь. — Приготовлю ланчбокс. — Чёрт, да. Спасибо. Как ты и говорил, кого-то обязательно убили. Стайлз уезжает без пяти третьего ночи.