***
Утро четверга принесло сырость и ветер. Всю ночь на Мусутафу лил дождь, и к утру поднявшийся ураган превращал теплую погоду в сумасшедшее бедствие. Айзава решил, что это отличная идея — потренировать своих студентов в плохих погодных условиях. Злодеи не выбирают солнечный день, чтобы напасть. Они совершают преступления и днем, и ночью, и в дождь, и в снег. Ученики с энтузиазмом откликнулись на это предложение, и только один замер в геройском костюме на стадионе, обхватив себя обеими руками и с силой сдерживая дрожь во всем теле. — Я слышу стук твоих зубов через весь стадион, — к нему подошел нахмуренный Бакуго, — Скажи Айзаве, что не сможешь бежать. — Бег м-меня с-согреет, — возразил Шото. — Ты точно идиот, Тодороки, — злобно приблизился к его лицу Кацуки, заглядывая в глаза, — Это закончится тем, что ты просто заболеешь. — И ч-что? — Шото прикусил язык клацающими зубами и сморщился. — Да ничего, мне-то похрен! — взмахнул наручами Кацуки, — Только потом не плачься, когда опять застрянешь в медпункте. — Н-не б-буду! — воскликнул гневно, как показалось, Тодороки, на деле, звучало жалко. — Кретин, — бросил Бакуго и побежал вперед. Шото рванул следом, собрав всю волю в кулак. Он выдержал все практическое занятие на штормовом ветру и мелкой мороси. Когда тренировка кончилась, ему было почти жарко. Но капли дождя лились за шиворот, и становилось мерзко. Айзава что-то говорил, но Тодороки слышал только стук сердца в ушах. Ученики начали расходиться, и Шото последовал за всеми, но его остановила сильная рука. — Ты в курсе, что у тебя волосы во льду? — спросил его Бакуго. — Что? Это как? — Шото поднял руку и пощупал свою челку. Локоны разделились на пряди и слиплись в сосульки. — Айзава велел тебе не пользоваться причудой, ты че делаешь блять? Тодороки не понимал, почему Бакуго на него злится. Он не сделал ничего запретного. И он совершенно точно не стал бы активировать лед, когда сам едва в него не превратился. — Я не использую эту сторону причуды, иногда только пытаюсь вызвать огонь. — Откуда тогда лед на волосах? — Я не знаю! — крикнул вдруг Шото, и это звучало почти отчаянно. Он правда не понимал, что происходит. Его квирк не просто барахлит, он сходит с ума и делает то, что захочет. Но всегда это только его правая сторона. Левая не реагирует на вызов и прячется глубоко в его теле. Тодороки начинал уставать от постоянного холода. Без тренировок ему точно конец. Бакуго смотрел на него странным взглядом. Шото не мог понять, что он означает. Это была злость вперемешку с чем-то еще. Он хотел бы сказать беспокойство, но не был уверен, что этим словом можно описать Кацуки. Что бы это ни было, тот выглядел почти взбешенным, но когда он заговорил, голос звучал спокойно. — Идем, тебе нужен горячий душ. Тодороки молча последовал за ним. Душ действительно был спасением. Он провел там намного больше времени, чем считается нормальным, но ему было плевать, он просто не мог заставить себя выйти назад в прохладу общежития. Вдруг перед ним появился абсолютно голый Бакуго и протянул вперед руку, подставляя ее под струи воды над головой Шото. — Так и знал, что ты ебанутый. Ты льешь на себя кипяток! Он резко выключил воду и всучил Тодороки в руки полотенце. А затем просто ушел в раздевалку. Шото укутался в теплую ткань и с удивлением подумал, что, наверно, это все-таки было беспокойство тогда на стадионе. Бакуго буквально следит за тем, чтобы он не делал глупостей. И даже дал грелку. Шото был не против заботы, но ему вдруг стало неловко. Он ощутил, что должен теперь Кацуки намного больше, чем простое «спасибо».Холод
11 мая 2024 г. в 14:22
Обеденный перерыв в среду начался для Тодороки неприятно. Он обреченно смотрел на холодную собу в своем контейнере и впервые в жизни не хотел ее есть.
У парней из класса 1А вошло в привычку обедать вместе. За одним столом каждый день сидели одни и те же лица: Мидория, Тодороки, Киришима, Каминари и Бакуго, которого раз за разом уговорами тащил туда Эйджиро, но, со временем, взрывной парень смирился и просто молча садился со всеми, игнорируя разговоры.
— Шото, ты не голоден? — спросил его Изуку, глядя, как тот гипнотизирует еду, хотя остальные уже давно приступили к ней.
— Голоден, но почему-то не хочется собу, — монотонно ответил тот, сжимая в руках палочки, но так и не касаясь еды.
— Ты что, заболел? — обеспокоенно пощупал его лоб Каминари, — Когда такое было, чтобы ты не хотел собу?
— Она холодная, — ответил Тодороки так, будто это всё объясняет.
— Ну… да, — пробормотал растерянный Мидория, — Ты же именно такую и любишь, кажется?..
— Мидория, можно твой чай? — вдруг спросил Шото, с надеждой заглядывая тому в глаза.
— Что? Да, да, конечно. Можем поменяться едой, если хочешь? — предложил Изуку, все еще не понимая, что нашло на его друга.
— Правда? — просиял Шото, и все ослепли от его света, — Спасибо!
Друзья поменялись контейнерами, и Тодороки начал весело уплетать горячие котлеты с картошкой фри и зеленью.
— Не смотри на меня так, Эйджи, — подал голос Денки, — Я честно щупал его лоб, он не болен.
— Привередничает, — бросил Бакуго, глядя на Тодороки.
Шото на это ничего не отвечал. Он был слишком занят поглощением горячей еды и чая. С самого утра его преследовала некомфортная прохлада внутри, и он пытался сбросить ее разными способами. Он тайно во время уроков старался активировать пламя, но оно все еще его не слушалось. А на обеде его слишком привлек горячий чай друга, и он подумал, что напиток может согреть его изнутри.
После обеда и тренировки, Тодороки первый побежал в душ, чтобы встать под горячие струи воды. Он не заметил направленный на него подозрительный взгляд Бакуго. Уже который за сегодня, но он проглядел каждый из них. Когда Шото вернулся в комнату, он сделал домашнее задание и попытался заснуть, но одеяло не смогло его согреть. Что не так? Он не использует лед, почему тело так сбоит? Тодороки размышлял о том, что грелка в кровати была бы очень кстати, но где он вообще ее достанет?
Шото выпутался из одеяла, натянул штаны и толстовку и тихонько прокрался мимо комнат соседей, направляясь вниз на кухню. Было почти время отбоя, нужно поторопиться. Тодороки включил свет в пустом помещении и заглянул в холодильник. Он искал какую-нибудь бутылку, хоть что-нибудь, что можно наполнить горячей водой. И его осенило. Он полез руками прямо в мусорку и принялся разгребать коробки, контейнеры и остатки еды.
— Какого вообще хрена ты делаешь? — услышал он голос, и вынырнул из мусорки, чтобы посмотреть на еще одного ночного посетителя.
Бакуго стоял в дверях и с охреневшим видом глядел на то, как его одноклассник копается в мусорном ведре. Шото мог бы смутиться, что его застали за странным занятием, но сейчас ему было не до этого.
— Ищу бутылку, — просто ответил он и продолжил свои махинации.
— В параше? Ты вообще уже свихнулся? — Кацуки смотрел на него, как на одержимого, с недоверием и опаской.
— Может, тут какая-то есть, — пробормотал Тодороки, закапываясь в ведро до самого дна.
— Ты хоть в курсе, что тут душно, как в гробу? — вдруг спросили его.
— А? — не понял Шото, — Не заметил.
Он вынырнул из мусорки с разочарованным вздохом. Никто не выбросил никаких бутылок. Придется вернуться в комнату и мерзнуть до утра, а завтра что-нибудь придумать.
— Ты напялил толстовку, а в Академии духота, даже с открытыми окнами дышать нечем, — продолжил Кацуки.
— Ну и что? — так и не понял Шото.
Они стояли и смотрели друг на друга. Тодороки смотрел с легким удивлением, а Бакуго с откровенным раздражением. Тем не менее, второй выглядел так, будто размышлял о чем-то. И, наконец, он решился спросить.
— Ты мерзнешь, верно? Причуда барахлит.
— Да, — признался Тодороки, не видя особого смысла отпираться. Какая разница, если кто-то будет знать? Это все равно ничего не изменит.
— Идиот, — вынес вердикт Бакуго, развернулся, а затем махнул рукой, призывая Шото последовать за ним.
Тодороки изрядно удивился тому, что может понадобиться от него Кацуки почти что ночью. Он слепо шел следом, стараясь не думать о чужих мотивах. Он натянул рукава толстовки до кончиков пальцев, но они совсем не согревались. Когда Бакуго открыл с ноги дверь своей комнаты, Шото застенчиво остался стоять на пороге, глядя, как одноклассник вытаскивает из шкафа коробку и сосредоточенно ищет в ней что-то. Когда он вернулся к дверям, Тодороки увидел, что ему протягивают грелку. Самую настоящую, это же просто спасение!
— На уже, — все так же раздраженно сказал Бакуго, насильно впихивая в ледяной захват пальцев предмет, — А теперь проваливай.
— Спасибо! — крикнул Шото в захлопнувшуюся перед его носом дверь.
С ума сойти, он не замерзнет во сне. Бакуго Кацуки дважды спас его жизнь. Конечно, второй раз не сравнится с первым, но Тодороки все равно ощущал благодарность и тепло. Несмотря на взрывной и смурной характер, Кацуки сильно изменился за этот год в Академии, и Шото нравилось, каким человеком он становился.
Вернувшись в свою комнату с готовой грелкой, Тодороки залез в кровать и свернулся вокруг тепла калачиком. Руки оттаивали, сжимая горячий предмет, и Шото думал о том, что обязательно однажды ответит своей добротой на чужую.