Querido Omega

Сынгван стоял у окна гостиницы с грустью, видя, как дождь замачивает дорогу к пляжу. Он оглянулся, прислонившись к стене, и с чувством одиночества в груди вздохнул, стараясь удержать слезы. Иногда он чувствовал себя обузой для старшего. Он посмотрел на свой чемодан на кровати, колёса всё ещё были в грязи, и видимо, Хансоль не был особо осторожен, поднимая его по лестнице днём, что вызвало в нём заразу феромонов, распространяющую грусть по комнате. Отсутствие альфы болело его, он чувствовал себя брошенным, и нервное тикание его пальцев показывало явную тревогу. — Хансоль... — прошептал он, опять взглянув на окно, на этот раз с отчаянием, делая только то, что волны аромата мандарина смешались с чистым чувством пустоты. Прошло четыре часа с тех пор, как Хансоль ушел, оставив его одного. Он не знал, ушел ли он обиженным, думает ли вернуться, но знал только то, что не увидит его. Громкие стуки оглушили его, заставив его вздрогнуть. Сынгван посмотрел на дверь и тяжелыми шагами подошел к ней, чтобы узнать, кто это. — Кто там? — спросил он, прежде чем открыть дверь. На другой стороне старый охранник гостиницы приветливо поздоровался с ним хриплым голосом, пожелав спокойной ночи, и Сынгван, более уверенный, решил открыть дверь. — Спасибо, спокойной ночи, простите за беспокойство, но жители других номеров этого этажа жалуются, что феромоны исходят из этой комнаты, — Сынгван укрылся за дверью, стыдно кивнув, поняв, что охранник знал, что речь идет о нем. — Многие из них беспокоятся за вас и рекомендуют обратиться к специалисту, который находится здесь, в Марселе. — Извините за неудобства, — сказал он, опустив голову. — Не волнуйтесь, в любом случае, если вам что-то понадобится, пожалуйста, не стесняйтесь звонить мне. Господин Чхве уже приехал? Взгляд Сынгвана ушел вдаль, когда было произнесено его фамилия. Стражник заметил это и тоже опустил голову в знак извинения. — Нет, пока что нет. После этого охранник попрощался, и Сынгван, наконец, смог закрыть дверь. Он подошел к тому месту, где заряжал свой телефон, и, открыв чат с альфой, снова написал новое сообщение: "Где ты? Пожалуйста, вернись и забудь об этом." Он заблокировал телефон и, сев на один из диванов, который предлагал отель для чаепития, опустил голову. Провел рукой по животу и легко почесал его, нахмурив брови. — Папа скоро придет, дорогой, — прошептал он. Постепенно закрыл глаза и уснул на этом неудобном месте.

***

— Сынгванчик, — знакомый голос донесся до его ушей после долгого закрытия глаз, — Кванни, моя любовь, что ты делаешь на диване? — Хансоль? — спросил он, приоткрывая глаза, когда силуэт альфы появился перед ним. — Хансоль! Прости, что заставил тебя идти за токпокки, зная, как трудно их найти здесь. Немедленно Сынгван бросился в объятия старшего, чтобы почувствовать его близость и насладиться его ароматом. Он спрятал лицо в его шее, пока Хансоль гладил его по спине. Хансоль прибыл всего несколько минут назад, но со стороны коридора он мог почувствовать полную печаль и беспокойство своего любимого омеги, исходящее из комнаты. Прибыв в отель шесть часов назад, младший попросил токпокки с креветками из-за его четвертого месяца беременности, и у них возникла небольшая ссора из-за этого, так как в Марселе, Франции, было очень сложно найти корейскую еду. Хансолю пришлось искать место, где бы хотя бы что-то похожее продавалось, но в конце концов он смог найти это в своего рода китайском квартале. Тем не менее, с момента его ухода, он все время думал о нем, оставив своего беременного любимого в отеле, в незнакомой стране, это разрывало его изнутри, поэтому его объятие, наконец, сделавшее все его феромоны более сладкими, его успокоило. — Пойдем, все в порядке. Ты знаешь, что я готов на что угодно ради тебя. Хочешь поесть свой токпокки? — спросил, пытаясь посмотреть ему в лицо. Сынгван повернулся к нему и с улыбкой кивнул. — Конечно. Оба переоделись в более удобную одежду и сели на кровать, чтобы уютно устроиться и поесть то, что шатен принес в сумках. Младший был настолько счастлив рядом со своим партнером, что хотел, чтобы это мгновение осталось в его памяти навсегда. Они приехали во Францию на новогодний отдых, Сынгван хотел увидеть город, о котором так много читал в средней школе, и в который влюбился, увидев архитектуру, но, прежде всего, красивую базилику Парижской Богоматери, которая впечатляла своим великолепием любого, кто видел ее. Ему нравилась теплота людей, которые, несмотря на печальную славу, которая образовалась вокруг него, он хотел бы говорить и дружить с людьми в этом месте. Его мечта увидеть ее была тем, что заставило его учить французский с раннего детства, когда другие только начинали учить английский из-за обязанности, он уже учил французский, потому что любил его. Они остались там три дня и проведут двадцать третье, двадцать четвертое и двадцать пятое декабря в Париже, чтобы насладиться замечательным пребыванием. Хансолю было все равно, где они находились, лишь бы быть рядом с ним и быть счастливыми. Последующие дни они посвятили прогулкам и фотографиям по тем узким улочкам, ведущим к порту. Счастье омеги переполняло его, каждый раз, когда они останавливались в каком-то месте, чтобы поесть или покупать сладости, продающиеся на узких переулках, и Хансоль доставал камеру, чтобы сделать ему фотографию, поглощающего все, что было на тарелке. Хансоль никогда не проявлял интерес к другим местам, но с тех пор, как он снова встретил более зрелого и полного жизни Сынгвана, было невозможно задерживаться в одном месте надолго, и это привело его к посещению стран, о которых он даже не мечтал посетить. Норвегия, Япония, Перу, Мексика и Италия были его любимыми странами. В течение последних шести лет счастливого брака, у них была устойчивая жизнь и шаловливый бельгийский овчар, который каждый раз, когда видел их, волновался. Они пришли к выводу, что настало время заиметь ребенка, который сопровождал бы их в их счастье. Между ними уже произошло столько событий, что они оба прекрасно знали, что быть вместе — то, что им нужно, быть в радости и горе, иметь связь, показывающую, что доверие полностью возлагается друг на друга, и зная, что они не смогли бы нанести вред друг другу, даже если кто-то из них попытался бы это сделать в какой-то момент своей жизни. Счастливый брак для создания надежной связи. В Париже они почувствовали необходимость сделать это, поскольку ребенок начал двигаться резко, и Хансоль почувствовал первый удар, когда Сынгван позвал его из душа. Они справлялись хорошо до сих пор, и это дало им обоим уверенность в принимаемых ими решениях. — Хансоль, посмотри! — крикнул омега, бежав к перилам лестниц видовой площадки Эйфелевой башни. — Какая красота! Если бы я мог остаться здесь навсегда, я бы остался. Хансоль появился за ним, задыхаясь, с сумкой всяких покупок, которые они сделали до сих пор, поскольку младший был возбужден увиденной одеждой для Бруно. — Ты же должен носить ребёнка… Как ты можешь так быстро бежать? — Я был кэтчером в софтболе почти десять лет. Ты думаешь, что ребенок меня остановит? — Зная тебя, ты скорее всего используешь ребенка как мяч для софтбола, — сказал альфа, как только смог оказаться рядом с ним и обнять его за плечи. — И будь уверен, что я бы его поймал. По мере того, как часы проходили, начало темнеть и, следовательно, становилось холоднее. Хансоль благодарил за то, что привел Сынгвана в более теплой одежде, чем обычно, поскольку он не знал, будет ли холодно и ребенку, и не хотел, чтобы Сынгван испытывал трудности во время его пребывания во Франции. Внезапно окрестности осветились, позволяя увидеть красивое украшение площади: ряды сосен, украшенных огнями, озаренная красноватым цветом Эйфелева башня, за которой последовали участки дополнительных огней, охвативших всё небо, создавая иллюзию нахождения внутри рождественского купола. У подножия ступеней большие шары зажглись голубым светом, осветив лица Сынгвана и Хансоля за секунду, показав их восторг, и, обменявшись взглядом радости, оба прижались друг к другу, чтобы почувствовать тепло другого. Хансоль обнял Сынгвана за талию, а тот спрятал лицо в чужую куртку, чтобы согреться. Они долго смотрели, как семьи собирались перед башней, пары проводили время как и они, даже дети, играющие рядом с круглыми шарами, желая забраться наверх. — Я никогда не забуду этот момент, — сказал Сынгван, опершись на грудь старшего. — И я. — Надеюсь, мы сможем вернуться в какой-то момент. Когда родится ребенок и вырастет достаточно, чтобы насладиться этим, хочу, чтобы мы вернулись все четверо. — Все четверо? — Хансоль удивленно посмотрел на него, отступив на шаг, чтобы рассмотреть его, улыбнулся. — Конечно, я хочу привести и Бруно. Он тоже часть семьи, — Хансоль почувствовал, как душа возвращается в тело. Он начал смеяться и снова обнял своего партнера, поняв, что речь идет о их питомце. — Будь уверен, что мы вернемся. Как только малыш подрастет, мы снова вернемся в это место и пройдем по тем же местам, которые мы видели в эти дни, чтобы и наш сын имел воспоминания о Франции вместе с нами, — Хансоль посмотрел в небо и, вздохнув облегченно, крепко обнял младшего. Это было обещание Сынгвану, но прежде всего это было обещание, которое он хотел, чтобы оно исполнилось. Как судьба захотела, чтобы он встретил мальчика в туалете своего университета много лет назад, как судьба захотела, чтобы он дал обещание, которое выполнит, когда вырастет, и как они снова встретились в на улице. Он все еще думал, что им не суждено быть вместе, но сейчас, обнимая беременного Сынгвана во Франции на виду и смотря на самый красивый пейзаж, который они могли выбрать, он начинал думать, что тот скучный университетский день, когда он встретил этого малыша, был предопределен в истории их жизни. — Хансоль, ты можешь сделать это сейчас? — голос Сынгвана заставил его проснуться. Он посмотрел на него на мгновение, пытаясь понять, о чем он говорит, и, поняв, улыбнулся. — Конечно. Хансоль обнял его и поставил свое лицо на шею младшего, нежно поцеловал, а затем укусил. Несколько секунд он ощущал, как ноги младшего подкашиваются, не знал, от боли это или от холода, но он удерживал его крепко, и, наконец, они могли закончить всё: поцелуй в губы, который заставил обоих почувствовать тепло друг друга, и трепет в животе такой же, как они только познакомились. Они разошлись и снова соединились лбами, улыбнувшись. — Счастливого Рождества, Хансоль. — Счастливого Рождества, Сынгванни и Юна, я буду любить вас всю жизнь. От переводчика: Ну вот. Фанфик закончен, но в честь выхода сингла This Man Джонхана и Вону я хочу выпустить другой фанфик с Веркванами (17 июня), поэтому можете себе куда-то такую информацию записать, чтобы не забыть. Теперь прощаюсь и спасибо всем за активность!