В плену кошмара

      Скарлетт плелась по пустынной местности. Ни укрытия, ни знаков, ни существ — никого и ничего, кроме песка под ногами на целые километры вперёд. «Небо», если можно было так назвать пространство внутри своего разума, напоминало тусклое стекло хрустального шара. Вокруг стояла плотная тишина, через которую пробивались речи Винсента, явно обращенные к кому-то другому. Потом и гул его голоса стих. И после образовавшейся тишины по коже начали ползти мурашки. Каждый следующий шаг обдавал холодом: подул противный ветер. Вероятно, температура в этой пустыне менялась непредсказуемо. Девушка поняла, что замерзает по-настоящему, слишком быстро, и дальше идти тяжелее. Она вся скорчилась, чувствуя, как ветер забирает у неё последнее тепло.       — Скарлетт? — раздался спокойный голос Винсента.       — Что? — по всем приличиям она должна была сказать: «Да, мистер Синклер?», но из-за ветра это раздражённое «Что» стало единственным, что Скарлетт выдавила из себя.       — Где ты сейчас?       — В-в пустыне, но здесь… х-холодно. Ужасно.       — Хорошо. А так? — после слов Винсента ветер стих.       — Что это было?! — в Скарлетт закралось подозрение.       — Я открыл форточку. Захотелось проветрить.       — Теперь понятно, почему ветер пах океаном, — в груди Скарлетт защипало от злости после его лёгкой насмешки в голосе. Кажется, её «помощник» только что поигрался с её ощущениями.       — Ты долго молчала, и я уже начал думать, что наш контакт оборван. Мне нужно было проверить, среагируешь ли ты на внешние раздражители.       — А ещё? — принципиально не переходя на какое-либо обращение к нему, спросила Скарлетт. Ей явно чего-то недоговаривали.       — А ещё, нужно было вывести тебя на разговор. Я предположил, что непредвиденные условия поспособствуют этому. Ты ведь специально молчала, верно?       Девушка закусила губу. Ей вдруг стало так стыдно. Что за детский сад?! Взрослые люди, если им что-то не нравится, осаждают своего оппонента, а она в который раз просто «спряталась» в своей скорлупе за молчанием.       — Лучше ответить, иначе я снова решу, что наш контакт прерван.       Скарлетт стиснула зубы: он пытался вывести её на откровенность шантажом, да ещё таким терпеливо-докторским тоном! Это возмутительно. Но следующие его слова прозвучали безо всякой иронии:       — Я всего лишь хочу помочь. И ты это прекрасно знаешь.       «Я теперь ничего не знаю… Особенно, когда не вижу лица собеседника», — что ей говорить? Что её задевают подколы и надменности с его стороны? Что они вызывают у неё противоречивые ощущения: от смущения до гнева? «Больше так не делайте, дорогой Винсент», «Вы задеваете моё достоинство, дорогой Винсент»? Он не будет её слушать, в этом она была уверена. Не таким высоким статусом Скарлетт обладала, чтобы заткнуть человека, у которого намного больше власти и самомнения.       — Кхм, если честно, я не считаю, что будет корректно с моей стороны обсуждать слова начальства, какими бы они не были, пока я на испытательном сроке. И сейчас это не имеет значения.       — Если бы это не имело значения, ты бы продолжила говорить о каждом своём шаге, как я и просил. Но, теперь понимаю, что мне стоит извиниться. Прошлые наши диалоги могли вызвать у тебя разные эмоции. У меня никогда не стоит цели унизить. А вот разбавить обстановку я люблю. Надеюсь, ты простишь мне эту маленькую шалость.       Скарлетт бросила взгляд в сторону, вынужденная согласиться с тем, что теперь ей стало гораздо спокойнее, и эмоции в груди перестали бурлить, как шипящая таблетка в стакане. Она не ожидала, что услышит простое, почти честное извинение. Атмосфера в отеле и поведение его постояльцев были настолько пропитаны фальшью, что это казалось невероятным. Даже если это всё было частью какого-то грандиозного представления…       — Я не держу зла, просто… Вся эта обстановка выбивает меня из колеи. Оно и понятно…       — Ты можешь обращаться ко мне, причём свободно, а не говорить обезличенными фразами, — мягко напомнил Винсент.       «Чёрт, заметил!», — Скарлетт была уверена, что он сказал это специально, наверняка подметив за ней особенность впадать в краску от собственной неловкости, особенно в неравном положении с кем-то.       — Да, просто это непривычно. На прошлых местах работы меня бы наверняка обвинили в панибратстве. Там было достаточно жёстко в этом плане.       — Я тоже достаточно строг со своими подчинёнными и не позволяю им вольностей. Но сейчас обстановка иная: тебе нужен союзник, а не начальник. Неформальное обращение поможет снизить стресс и неловкость.       «Ага, а получается наоборот: из-за этой «перестройки» в обращении нервничаю ещё сильнее».       И всё же, Винсент оказался в чём-то прав: пока она отвлекалась на такие мелочи, как обращение по имени, её не так сильно мучила мысль, что выйти из гипноза не получается. И только благодаря разговорам она продолжала идти вперёд, чуть быстрее брала себя в руки. Он точно знает, чёрт возьми, что делает!       Но вот удача — посреди пустыря показался старый покосившийся маяк. Внутри он выглядел так же уныло, как и снаружи: облупившиеся стены, тёмные трубы по всему периметру, пыльная лестница, ведущая наверх, и пустые комнаты, словно в спешке кем-то оставленные. Скарлетт только поморщилась и хотела было выйти на улицу, как под ногой зашуршала фотография.       — Да, я помню, как сделала эту фотографию…       — Что на ней? — спросил Винсент.       — Да ничего особенного. Просто моё селфи в четырнадцать лет на свою первую камеру. Она была подержанной, старенькой, но я была в восторге от неё. На фотке я, кажется, просто улыбаюсь, пока стою у нас во дворе. И кажется, что эта солнечная картинка — синоним детства и счастья…       — А на самом деле?       Говорить было сложно, и Скарлетт потребовалось время на признание. В такие моменты что-то одёргивало её от идеи делиться сокровенным с этим человеком.       — На самом деле, мне было грустно. Я хотела понять для себя тогда, заметна ли моя грусть со стороны. Да, улыбалась для кадра, но глаза… Через них мне хотелось передать какую-то мольбу миру, что ли. Для меня стало неожиданностью, что родители решили её распечатать и положить в альбом. Для них фотка была удачной…       — Но для тебя, поскольку она не передавала твою скрытую грусть — нет.       — Да… Я даже злилась из-за этого на всех: на фото, которое не передаёт нужное настроение; на зрителей, которые не замечают этого.       — Тебе хотелось привлечь внимание к себе, к своим проблемам, но ты не знала, как? Ждала, когда хоть кто-то заметит и поговорит с тобой об этом?       — Что-то вроде того… — Скарлетт раздражённо дёрнула фото в руке и отложила его на ближайшую поверхность. Говорить об этом больше не хотелось. — Тут много моих вещей, с первого раза и не заметишь, потому что они под слоем грязи… Кажется, до меня дошло. Разные локации — это разные эмоции. В первой комнате от всего было страшно, а в маяке не страшно. Здесь, скорее, тоскливо. Настолько, что нечем дышать.       — Смею предположить из-за фотографии, что маяк отражает твой подростковый период. Что тогда происходило?       — По-своему сложное время. Меня частенько одолевала тоска, апатия. Моя жизнь ничем не выделялась и ограничивалась учёбой, перепиской с друзьями, редкими прогулками. Никаких тебе парней, вечеринок и удивительных приключений, в которые влипают только подростки. Даже обычных праздников в привычном понимании не было, — пока Скарлетт говорила, вспомнила это противное чувство — тягучее и горькое, в котором так легко увязнуть с головой. — Я столько мечтала в тот период, но все мечты разбивались. Реальность оказалась скучной, а в тяжёлые моменты — совершенно равнодушной к моим просьбам.       — Согласен. Неприятное осознание, сопряжённое с беспомощностью, — в голосе Винсента так не кстати появились мечтательные нотки. Но девушка не обратила на это внимание. На верхнем этаже маяка что-то упало. Скарлетт сглотнула и замерла, готовая сбежать в любую секунду.       — Кажется, наверху что-то есть… Или кто-то, — совсем тихо пролепетала девушка, но Винсент её услышал.       — Спроси: «Есть здесь кто-нибудь?», — с усмешкой посоветовал он ей.       — Ага, я ещё не растеряла инстинкт самосохранения. Возможно, это просто ветер…       — Возможно, стоит подняться и проверить?       — Ну уж нет. Лучше выйду на улицу, — но стоило ей сделать шаг за порог, как вместо песка под ногами разверзлась чёрная пропасть. Скарлетт едва не полетела вниз, но вовремя отпрянула и даже упала на пол. Ей потребовалось отдышаться, чтобы отделаться от испуга; чтобы перестать представлять, как нога соскальзывает в неизвестность. Кажется, локации просто не оставляли ей выбора.       Ей пришлось подняться. В голове всё ещё вертелись слова маленькой девочки об открытой охоте непонятного существа. Но тот, кто выскочил Скарлетт навстречу, напугал её, кажется, даже больше. Это была она сама, только в возрасте примерно четырнадцати лет.       — Скарлетт! Как ты меня напугала… — было странно говорить это самой себе. Подросток тоже выпучила глаза. Она была напугана не меньше своей взрослой копии.       — Ты знаешь моё имя?       — Ну конечно знаю. Видишь, мы с тобой похожи! Я — это ты из будущего.       — Да, действительно… — девочка придирчиво оглядела внешний вид себя-взрослой. — Ну и потрепало же меня в будущем…       Скарлетт поняла, что стояла вся в песке и в поту, а на голове вместо туго собранного хвостика — разорённое гнездо.       — Н-нет, это меня здесь так потрепало…       — А что ты здесь делаешь? — девочка изучала её, как неожиданную находку — с жадностью в глазах после долгой скуки.       — Мне больше интересно, что ТЫ здесь делаешь.       — Я здесь живу, — сказала подросток-Скарлетт и обвела рукой захламлённое пространство. В её так называемой комнате не было ничего, кроме сваленных на пол досок и прибитых к стене тусклых картин. Повсюду роем летала пыль. Однако девочку это совсем не смущало. Более того, она не выглядела под стать своему «жилищу» — её джинсовые шорты и цветастая рубашка-жакет были чистыми, как и лицо.       — А меня сюда занесло… не по своей воле.       — Отлично! Тогда я тебе здесь всё покажу! Пошли наверх!       Скарлетт поплелась за девочкой, которая чуть ли не летела по ступенькам от счастья.       — Ух, ты не представляешь, как мне скучно и плохо! Здесь так одиноко! Остаётся только фильмы смотреть и читать книжки, чтобы хоть как-то скрасить это состояние.       — Я тебя прекрасно понимаю…       — Ах, ну да, ты же моя взрослая версия… — и подросток принялась болтать без остановки. С болезненным блеском в глазах она оглядывалась на взрослую: и хотела говорить, и боялась спугнуть её.       Скарлетт заметила, что девочка постоянно отмахивалась от чего-то и унижала себя: «Я, наверно, тебя достала?» или «Блин, я такая никчёмная!».       «Ох уж эти скачки самооценки», — девушке приходилось терпеливо переубеждать подростка не унижать себя, но та как будто не слышала. Вскоре они добрались до вращательного механизма — до самой вершины маяка. Вид сверху вызывал дрожь по всему телу: через голубое стекло расстелилась бездна, напоминающая пасть морского чудовища, готового поглотить клочок земли, на котором стоит маяк.       — Как я понимаю, ты нашла свою маленькую версию? — спросил Винсент, отвлекая от этой картины.       Скарлетт-подросток вздрогнула и уставилась наверх.       — Откуда этот голос?!       — Ты тоже его слышишь? Это друг, не бойся, он поможет нам.       — Как мы быстро с вами преодолеваем стадии развития отношений, мисс Кацен.       Скарлетт предательски покраснела. Как она могла, даже в качестве утешения, назвать его другом?! Но ничего не ответила. А потом почувствовала дрожь под ногами. Оказалось, задрожал не только пол: стены, картины и хлам тоже завибрировали.       — Что происходит?! Всё дрожит! Землетрясение?       Подросток замолчала, прикованная к месту.       — Это… Это тот, о ком я думаю?! — Скарлетт шумно задышала, а грохот нарастал. — Это охотник?! — её голос осип на последнем слове.       — Он идёт… — прошептала девочка. Глаза её стали стеклянными от ужаса. — Он идёт за нами.       — Кто — он?! — Скарлетт закричала и в панике начала бегать по круглой комнатке. Это ловушка. Им не сбежать с маяка.       — Монстр. Он давно тебя ждёт.       В лестничном проёме, откуда-то снизу в подтверждение её слов послышался утробный нечеловеческий клич, и кто-то с шумным дыханием принялся карабкаться по лестнице наверх.       — В-Винсент! Мы на вершине маяка и мы сейчас умрём!       — Возьми себя в руки, — его интонация отрезвляла. — Разбей стекло чем-нибудь.       — Тут только деревяшки!       — Пробуй. Быстрее.       Скарлетт послушно схватила с пола тяжёлую деревянную доску, разбежалась и стукнула ею по стеклу, насколько ей хватало сил. При столкновении занозы впились в ладонь, но стекло поддалось и разбилось. Помещение обдало потоком мощного ветра.       Из пропасти, окружающей маяк, выросла гигантская каменная статуя матери Скарлетт, и из её каменных глаз полились слёзы, затапливая пропасть и давая возможность сбежать с маяка.       — Вода… Вода пребывает! Надо прыгать! Давай! — Скарлетт схватила девочку за руку, но та не сдвинулась с места.       — Я… У меня ничего не получится. Я там не выживу, я не готова.       — Ну что ты такое говоришь! Конечно готова! Я во всём тебе помогу!       Девочка заплакала и покачала головой.       — Скарлетт, брось её, — жёстко скомандовал Винсент. — Иначе сама погибнешь.       — Нет! Я только нашла её! Как можно…       — Я буду терпеть боль, счастливой я себя не вижу, — Скарлетт-подросток бесцеремонно толкнула свою взрослую копию прямо вниз, в воду.       — Не-е-ет! — Скарлетт быстро падала и в падении видела, как тёмное нечто добралось до девочки и принялось разрывать её на части, заливая окна маяка кровью. — НЕ-Е-ЕТ!       Её тело больно столкнулось с водой. Скарлетт издала стон, чудом успев задержать дыхание, и принялась лихорадочно выныривать из толщи воды. Волны материнских слёз, солёные на вкус, несли её в неизвестном направлении. А Винсент удовлетворённо кивнул сам себе и поднялся с места. Ему бы не помешало развеяться.       И тут, в голову пришла великолепная мысль: а как долго девушка сможет справиться без него?